Объятия – это идущие линии от Головы к Ногам, а не помпезный Первосвященник, входящий в Тайное место.

Уильям Блейк, «Иерусалим», лист 69, II. с. 39–40

 

То, что выражает Джеки Коллинз, – это самый распространенный романтический идеал идеального траха. Это показывает, насколько глубоко мы верим в концепцию мужского мастерства. Героиня мисс Коллинс манипулировала колонизирующим сексуальным порывом своего партнёра, заставляя его ждать так долго, как долго длится его назойливость, пока она не готова. Управляя его жестокими порывами, она проявляла иллюзорное превосходство, потому что она нежна, сентиментальна и скромна, любит не ради своего удовлетворения, но в выражении уважения, доверия и настоящей любви, пока она не сможет воспитать его в браке и виртуозном сексуальном поведении. Сложный психический аспект его любви недооценён; она всё ещё одинока, эгоистична, без либидо, чтобы желать его или дать ему новое удовольствие в ней. Джеки Коллинз и секс-книги показывают, что мы все еще занимаемся любовью с органами, а не с людьми: так далеко от осознания того, что люди никогда не бывают более особенными, никогда не бывают точно там, чем когда они занимаются любовью, мы никогда более необщительны, никогда более не одиноки.

Нечестивая утроба

 

Секс – это не то же самое, что и размножение: связь между ними особенно незначительна для людей, которые могут совокупиться, когда захотят, а не только тогда, когда их подталкивает к этому страсть или инстинктивное желание.Разница между ними должна быть хотя бы отчастиобусловлена тем фактом, что у людей есть память, воля и понимание, чтобы испытывать удовольствие от секса и желать его. Маленькие девочки узнают об удовольствии от сексане более, чем как о чем-то побочномв процессе изучения своей репродуктивной функции. Гораздо больше внимания уделяется тому, чтобы проинформировать девочек о приближающейся травме первой менструации или устрашающей возможности забеременеть, если «потерять контроль»или «поддаться» сексуальному желанию, нежели тому, чтобы понять, что они прежде всего сами осознают и принимают это желание. Таким образом, растущая девочка знает о своей матке гораздо больше, чем о наружных половых органах, и многое из того, что она знает, не похоже на благие вести.¹

Знание женщин о чреве академично:на самом деле,большинство женщин не ощущают жизнедеятельности своих яичников или матки, пока с нимичто–то не пойдет не так, что почти всегда и происходит.Много, можно сказать, слишком много женщин умирает от болезней органов, которые они игнорировали практически всю свою жизнь: шейки матки, вульвы, влагалища и матки. Некая проблема возникает из-за несвоевременной диагностики болезней, изначально тривиальных и излечимых, произрастающая из мракобесия, которое лживо величают «скромностью». С незапамятных времен матка ассоциируется с неприятностями, и некоторое нежелание врачей уделять внимание заботам женщины насчет ее хитрого устройства происходит именно из этого первобытного страха.

Фригидность у женщин рассматривается как общее состояние, возникающее в результате невезения и неумения; у мужчин же импотенция лечится с предельной серьезностью. Любое обыденное повреждение на половом члене исследуется с показной тщательностью, так что мужчине не приходитсятревожиться из–за угрозы кастрации, однако бедная матка должнаистечь кровью или выпасть, прежде чем кто-либо серьезно отнесется к ее состоянию. Клитор игнорируется: медсестра однажды чуть не отрезала мой, когда брила меня для операции. Даже хваленые цервикальные мазки редко делают в нашем обществе. Сначала мне удалось сделать его, когда я в отчаянии пошла в клинику венерологических заболеваний, потому что мой собственный врач не исследовал мое влагалище и не обращался к патологии, чтобы обнаружить природу раздражения, которая оказалась именно тем, что я подозревала.

В клинике венерологических заболеваний мазки из шейки матки были взяты как само собой разумеющееся: у респектабельных врачей общей практики их вообще не делали.Огромная шумиха насчет странных неуловимых последствий вазэктомии для мужской психики-результат существующей фаллоцентричности: изобретатели противозачаточных таблеток так мало беспокоились о женской психике, что прошли годы, прежде чем выяснилось, что каждая третья женщина из тех, что принимали эти таблетки, была в хронической депрессии. Чрезмерная забота о мужском члене вкупе с нежеланием уделять серьезное внимание матке и ее служанкам, являются результатом многовекового страха перед маткой, который не искоренить политическими акциями или воплями на общественных собраниях.² Женщины должны прежде всего узнать собственное тело, заняться изучением гинекологии и акушерства³, и, что немаловажно, побороть свою слепую веру в мужчин–врачей.

Самая недавняя фантазия о матке – чрезвычайно распространенное представление о болезни истерии в Европе вплоть до двадцатого века. Сначала ее называли Матерь, и считалось, что дело в блуждающей матке, которая поднималась в горло девушки и душила ее.

То, что Матерь (как они это называют) попадает в горло замужних женщин и служанок, тысячи людей считают правдой; да, что нитка Матери стремительна в горле, и что там также находится вена Матери, воля которой искусно управляется некой Женщиной в этом Городе, которая тем самым обманывает многих невинных женщин и таким образом удивительно обогащается

«In libellum Hippocrates de virginummorbis», 1688, с.73

Наиболее скептически настроенные анатомы, с жалостью смотревшие на методы, которое шарлатаны и ведьмы использовали для подавления истерии, полагали, что матка «наполнена кровью и несвежими семенами, из–за которых возникают нечистоты и дурная сырость», развивали собственную странную теорию тазового застоя.⁴Предполагалось, что незамужние женщины и вдовы больше всего страдают от истерии, и наличие хорошего мужа может это исправить. Очень серьезно обсуждаемая, но воображаемая бледная немочь, переименованная в «хлороз» врачами, желающими скрыть фольклорное происхождение их идей, возникла подобным образом.⁵ Описания этого состояния выглядят яркими, и, хотя некоторые из них объединяют симптомы, возникающие по разным причинам, в целом мы можем наблюдать тот же ипохондрический синдром, который в настоящее время все сводит к истерии: эпилепсию, астму одышку, метеоризм, sensusglobiinabdominesevolventis, вялость, судороги, болезненные менструации. Некоторые врачи действительно считали, что est femineo generi pars una uterus omnium morborum, «матка причастна к каждой болезни женского рода». Предполагалось, что женщины по своей природе подвержены тирании ненасытного чрева и страдают от симптомов, от которых мужчины страдают только в случае чрезмерного саморазрушения.⁶ Хотя механизм подавления был описан различными способами, воздействие на этот механизм было принято (как это обычно бывает) в качествепочвы для его сохранения. Женщины были слишком слабы, слишком уязвимы, чтобы противостоять иррациональному влиянию и иметь возможность контролировать свою собственную жизнь. Когда одна из моих студенток потеряла сознание во время выпускного экзамена с судорогами и сильными неконтролируемыми рыданиями, причина была официально зарегистрирована как истерия: этиология ее случая была важна в частности, но слово истерия, казалось, давало исчерпывающие ответы на любые возможные вопросы.

Хотя мы больше не верим в бледную немочь, поскольку служанки стали неотъемлемой, пусть и неквалифицированной частью рабочей силы, мы продолжаем считать, что старые служанки могут быть обескровлены и изнурены разочарованием. Только недавно были обнародованы другие пугающие функции матки. Мужьям теперь разрешено участвовать в таинствах рождения, которые больше не нужно совершать исключительно в шабаше женщин. Женщин больше не нужно «очищать» и освящать в церкви после родов. Предпринимаются попытки уменьшить впечатление, что роды являются своего рода наказанием для женщин, и исправить их знания в области деторождения, в то время как более зловещие спутники родов – послеродовая лихорадка и внезапное кровотечение –взяты под контроль. Хотя некоторые мужчины все еще с ужасом наблюдают, как их жены разрождаются выкидышем и беспомощно падают насмерть, мы все еще не примирились со зловещей утробой. Наиболее распространенным и показательным проявлением этого живучего первобытного страха является всеобщее отношение к менструации.

Женщины, исповедующие ислам, индуизм или иудаизм, должны считать себя нечистыми во время менструации и на какое-то время изолироваться. Средневековый католицизм ввел правило, что менструирующие женщины не должны посещать церковь. Хотя просвещение развивается в этой области в своем обычном темпе, у нас все еще есть явное отвращение к менструации, главным образом выражающееся в наших усилиях сохранить ее в тайне. Популярность тампонов отчасти связана с тем, что тампон скрыт внутри. Наступление менархе важнее любого дня рождения, но в англосаксонских семьях оно игнорируется и тщательно скрывается от общего внимания. В течение шести месяцев, пока я ждала свою первую менструацию, я клала бумажный пакет с прокладками и булавками в свою школьную сумку. Когда она наконец наступила, я страшно боялась, чтобы никто об этом не догадался, не почувствовал запах или что-то еще. Мои прокладки были сделаны из грубых полотенец, и я прокрадывалась в стирку и скрючивалась над ведром испачканных лоскутков, надеясь, что мой брат не поймает меня за этим отвратительным занятием. Неудивительно, что воспитанным, изнеженным маленьким девочкам трудно привыкнуть к менструации, когда наше общество только объясняет им, что это такое и оставляет их наедине с этим знанием. У аборигенов, которые жили вдоль реки Пеннефатер в Квинсленде, девочку закапывали по пояс в теплый песок, чтобы смягчить первые спазмы, и в священном месте ее мать кормила и ухаживала за ней, чтобы затем торжественно привести в поселение, где она присоединялась к празднику, знаменующему вступление в брачный возраст, и, по всей видимости, менструация была там гораздо менее травматичным опытом.⁷ Женщины по-прежнему покупают гигиенические прокладки с огромной осмотрительностью и несут свою сумку в туалет, когда им нужна оттуда только прокладка. Они все еще ужасаются идее полового акта во время менструации и чувствуют, что выделяемая ими кровь особого сорта, хотя, возможно, и не в том смысле, как когда менструальная кровь считалась жидкостью, в кубке преподносимой дьяволу ведьмами. Если ты думаешь, что ты эмансипирована, представь, что пробуешь на вкус свою менструальную кровь – если тебя от этого тошнит, тебе предстоит еще долгий путь, детка.

Говорят, что менструация отличается от других естественных физических процессов тем, что включает в себя кровопотерю. Предполагается, что природа – это торжество божьего замысла, и что ни один из ее процессов не является чем-то иррациональным или нуждается в переосмыслении, особенно когда это беспокоит только женщин, и потому крайне маловероятно, что есть какая-либо «реальная» боль, связанная с менструацией. На самом деле, ни одна маленькая девочка, у которой течет кровь из органа, которого она не знала, пока тот не начал стеснять ее, не чувствует, что природа – это торжество божьего замысла, и все, что в ней происходит, правильно. Когда она обнаруживает, что боль, сопровождающая этот ужас, в некотором смысле ее вина, результат ненадлежащей адаптации к ее женской роли, она на самом деле чувствует себя жертвой неудачной шутки. Врачи признают, что большинство женщин испытывают «дискомфорт» во время менструации, но категорически не согласны с количеством женщин, страдающих от «настоящей» боли. Являются ли сокращения матки болезненными сами по себе илимогут стать безболезненными с помощью какой-либо психотерапии или чего-то другого, несущественно. Дело в том, что ни одна женщина сама не выбрала бы менструировать, если бы ей не пришлось. Почему женщины не должны негодовать из-за помехи, которая вызывает дискомфорт до, после и во время; неудобство, запах, пятна на одежде; которая занимает от одной седьмой до одной пятой ее взрослой жизни вплоть до менопаузы; которая делает ее фертильной тринадцать раз в год, в то время как она рассчитывает рожать только два раза в жизни; когда прекращение менструации может означать несколько лет гормональных сбоев и постепенной атрофии ее половых органов? Правда в том, что природа не является торжеством божьего замысла, и борьба с любой болезнью является вмешательством в ее порядок, поэтому нет разумных оснований полагать, что менструация, какой мы ее знаем, должна или обязана быть неприкосновенной.

Противоречие в мироощущении, согласно которому менструация божественно предопределена и все же считается чем-то неприличным, усиливает женский протест против него, который проявляется во всех распространенных для него словах, например, «проклятие», и мужское отвращение, выражающееся во фразах вроде «ходить с тряпками». Мы можем выбирать только один из трех видов словесного выражения: вульгарно-обидное, сдержанное («у меня месячные», «я недомогаю») и научные термины для описания менструального цикла. Хотя девушки неудержимы: в одной из женских сиднейских школ прокладки ласково называют «марграритки»; Итальянские девушки называют свои месячные il marchese(«маркиз»), а немецкие девушки der rote König(«красный король»). Можно было бы взять на вооружение метод, описанный в «Даме с камелиями», чтобы обозначить свое состояние перед друзьями–джентльменами, но если бы это начало применяться в больших масштабах, это могло бы выглядеть как знак запрещения, своего рода колокол прокаженного. Были некоторые шаги, чтобы начать открыто и непредвзято обсуждать менструацию, как, например, стихотворение Сильвии Плат.⁸ Возможно, нам нужен художественный фильм о наступлении менструации, в котором смысл явления будет показан каким-либо не академическим образом, раз уж мы не можем организовать публичное празднование превращения из девочки в женщину никакими другими средствами.

Менструация широко использовалась как аргумент в спорах о пригодности женщин для выполнения определенных работ: там, где стоит вопрос о женском комфорте, вмешательство сводится к минимуму – там, где материальная выгода наших хозяев находится под угрозой, оно усиливается. Женщины теряют трудоспособность из-за менструации не больше, чем мужчины –из-заалкоголя, гипертонии, язв и страха за сохранность мужественности. Возможно, женщины совершают преступления в предменструальный и менструальный период, но все же верно, что женщины совершают гораздо меньше преступлений, чем мужчины. Женщины должны знать об этом приплетании менструации в качестве антифеминистского аргумента и оспаривать это своими собственными высказываниями о ситуации.

Менструация не превращает нас в безумных маньячек или полных инвалидок; просто мы бы предпочли обойтись без нее.

ДУША

 

Стереотип

 

В этом тайном измерении, где тело встречает душу, рождается стереотип, который определяет её бытие. Она – больше тело, чем душа, больше душа, чем разум. Ей принадлежит все, что красиво, даже само слово «красота» принадлежит ей самой. Все это существует, чтобы украсить её.

Усвоив с младенчества, что красота – это женская власть, разум принимает форму тела и, блуждая по своей позолоченной клетке, пытается лишь украсить свою тюрьму.