ГЛАВА 7. ЕШЬ, МОЛИСЬ, ПЕЙ КРОВЬ

Я нежилась в ванной ещё около часа, после чего двое моих надзирателей повели меня вниз, на первый этаж, в просторный обеденный зал, который мог бы вместить целую армию. Или Энгеля со своими пиявками. Я первым делом пыталась оценить обстановку, отмечая потолок с деревянными балками и длинный тёмный стол, но мне тяжело было думать о чём-либо, кроме невероятно манящих ароматов, тянущихся с кухни.

Мой рот наполнился слюной, когда я вдохнула эти ароматы и попыталась представить, что там за блюда. Ничего не могу с этим поделать. Мой желудок изнывает от голода уже... Бог знает сколько дней. Десять секунд – и я напрочь забыла о своих разведывательных целях и даже перестала поправлять свой топ, который был на два размера меньше, чем нужно.

– Иди скажи Люси, чтобы подала первое блюдо, – сказал Доминик Мезу. – Когда закончишь, займи пост в северном коридоре. Никому нельзя войти в это крыло.

Мез кивнул и направился к дверцам, раскачивающимся на петлях, которые, вероятно, вели на кухню.

– Сюда, принцесса, – улыбнулся Доминик.

Меня дважды приглашать не нужно. Я чуть было не побежала следом за ним к этому чёртову столу. Выдвинув для меня стул, он жестом предложил мне сесть. Я так и сделал. Честно, никогда в жизни я ещё не плюхалась своей пятой точкой так быстро.

Доминик сел на соседний стул рядом со мной. В отличие от меня, перед ним ничего накрыто не было. Ни какой-либо посуды, ни блестящих столовых приборов, ни хрустального бокала для вина, ни расшитой салфетки. Воскрешённые не употребляют еду совсем, и поскольку поблизости не было непросвещённых людей, то не было и причины притворяться. Не то чтобы он стал, в любом случае. Доминик не похож на вампира, который стал бы заморачиваться ради людей, как это сделал бы его брат Габриэль, посвятивший себя защите человечества.

Габриэль. Я вздохнула.

Можно только представить, через что он проходит. Вероятно, винит себя в моём исчезновении, винит себя, что не оказался рядом, чтобы защитить. Он в этом плане тот ещё мученик.

Надеюсь, он не слишком суров к себе из-за этого. Он всё равно бы ничего не смог сделать. Защитный барьер, который создали Никки и Калеб вокруг дома Тейлор, должен был стать гарантией, что ни один Воскрешённый не сможет войти. Даже такой хороший, как Габриэль. Кровь стынет в жилах при мысли, что в итоге я пострадала не из-за вампира. А из-за человека. Кого-то с вечеринки. Может быть, кого-то, кого я хорошо знала и кому доверяла. 

От этой мысли меня бросило в дрожь.

– Почему у тебя такой печальный вид, любовь моя? Ты не рада моей компании? – спросил он, откидываясь на спинку стула. Он хотел выглядеть расслабленно, равнодушно, но его глаза выдавали его всё чаще в последнее время.

– Я просто подумала о той вечеринке, – тихо ответила я, чтобы только он мог меня услышать. В этом не было необходимости, конечно. Каменные стены и так не пропускали ни единого звука.

– Ах, вот оно что. Та самая плохо закончившаяся вечеринка. Какие-нибудь подозрения?

Я покачала головой.

– Знаю наверняка только то, что это не был Воскрешённый. Это просто невозможно, – не когда там стоял магический барьер, не пускавший нежить и всё связанное с Тёмным Легионом.

– Значит, список подозреваемых сокращается примерно до всех остальных жителей города.

– Именно, – я потёрла виски. Стоит только подумать об этом, как у меня начинается мигрень. – Мне стоило тебя послушать.

Его брови взлетели от моего признания.

Какими горькими бы ни казались слова, их нужно произнести:

– Мне нельзя было идти за ней в одиночку.

– Ну да, оглядываясь назад, мы всегда знаем, как нужно было поступить, любовь моя.

– Я знала, что ей нельзя доверять, но никогда не думала, что она так далеко зайдёт, – призналась я. – Мне стоило догадаться.

Если я чему-то и научилась за то время, что провела в Холлоу Хиллс, так это тому, что никому нельзя доверять. Кто знает, как давно она работает на Энгеля. Или хуже того: на что она могла пойти, чтобы избавиться от меня. Я внезапно осознала, что, вероятно, никогда не буду в безопасности, пока она где-то рядом – вьётся вокруг Трейса.

Это если я ещё когда-нибудь смогу вернуться домой.

Он наклонился ближе, сокращая дистанцию между нами.

– Это, – сказал он, указывая рукой на окружающее пространство, – должно было случиться, так или иначе. Пират всегда охотится за сокровищем, и ты, искусительница, самое дорогое сокровище из всех. Это был просто вопрос времени.

Резонно. Энгель охотился за мной с того самого дня, как узнал о моём существовании. И пока он ещё ходит по этой земле, он всегда будет представлять для меня угрозу. Если бы это не случилось на той вечеринке, то произошло бы через неделю-две. Наша встреча была довольно-таки неизбежна. 

Но опять же, лучше бы эта встреча состоялась на моих условиях, а не на его.

– В любом случае, ты ничего не можешь с этим поделать, как не можешь собрать пролитое молоко.

– Тебе легко говорить. Ты не пьёшь молоко.

– Действительно, ещё одно преимущество Воскрешённых, – он вновь откинулся на спинку стула, вскидывая брови и возвращая себе надменный вид.

– Ага, ты же прям ходячая мечта... если бы не вся эта демоническая хрень.

– Отказ от человечности – это скорее благословение, чем проклятие, любовь моя. Никаких привязанностей. Никакой боли. Никаких волнений.

– Никакой души, – пробормотала я себе под нос.

– Вот видишь, меня бы это задело сильнее, будь я более человечным.

Я снова встретилась с ним взглядом. Он странно на меня смотрел. Я могла бы поклясться, что в его тёмных глазах что-то мерцало; вихрь чувств, спрятанный в глубине. Это точно были не глаза того, кто отказался от человечности и перестал заботиться о ком-либо или о чём-либо в этом мире. После всего, что он сделал для меня, местами на свой страх и риск, мне как-то не верится.

– Ничего человечного, да?

Он вздёрнул подбородок.

– Ни капли.

Качая головой, я пыталась найти правду на его лице.

– Ты настоящая загадка, знаешь?

– Помимо прочих моих достоинств.

Я не удержалась и рассмеялась.

– Пока не забыла, хочу сказать спасибо тебе.

– За что, любовь моя?

– За это. За всё, если честно.

– Будь я проклят, – его губы изогнулись в кривой ухмылке. – Не думал, что доживу до этого дня.

– Не спеши привыкать, – я поправила свой топ и откинулась на спинку стула. – И мы всё ещё не друзья.

Он засмеялся. Звук, чрезвычайно волнующий и будоражащий меня.

Я посмотрела на него серьёзно.

– Я не шучу. Я вряд ли смогла бы здесь выжить, если бы не ты, – я замотала головой и исправила себя: – Нет, я точно бы не выжила здесь, если бы не ты.

– Ты нашла бы способ, ангел. Ты всегда находишь. К тому же, рано меня благодарить, – он подался вперёд, упираясь локтями в стол. – Нам всё ещё нужно каким-то образом вытащить тебя отсюда.

– И избавиться от Энгеля, – подчеркнула я, копируя его позу. От резкого движения мои раны пронзило болью, но я задавила её, не желая показывать Доминику свои мучения.

– Просто сбежать недостаточно, – добавила я, отрывисто дыша. – Нам нужно положить этому конец, раз и навсегда.

– Конечно, – кивнул он, прекрасно понимая, что я имею в виду. – Всему своё время, любовь моя.

– Своё время? У меня нет подходящего времени, Доминик. У меня вообще нет времени. Я готова сейчас, – я знаю, что нельзя действовать напролом, а нужно сделать всё с умом, но мне так хочется выбраться из этого места. Я хочу, чтобы Энгель сдох, и чтобы в этот раз наверняка.

– Ты не в том состоянии, чтобы бросать сейчас вызов кому-либо, ангел. Тебе нужно для начала исцелиться. Воспользуйся по максимуму этой возможностью восстановиться, пока мы проверяем, насколько далеко простираются новые рамки твоей свободы. Если всё будет хорошо, мы продумаем наш следующий шаг.

Прежде чем я успеваю возразить, Доминик поднимает ладонь и отстраняется назад, как раз когда раскачивающиеся двери открываются.

Тощая с короткими кудрявыми тёмными волосами вошла в комнату с подносом. Взгляд её изумрудных глаз был направлен в пол всё то время, пока она обходила стол по пути к нашим местам. Не говоря ни слова, она поставила бокал с густой красной жидкостью перед Домиником, а затем поставила блюдо с крышкой передо мной.

Я не могла не сочувствовать ей. Она, как и я, была узницей в этом замке. И как и меня, её держали здесь против её воли.

– Спасибо, Люси.

Она склонила голову и покинула комнату тем же путём, которым пришла.

Моё сердце ухнуло.

– Как давно она здесь? – спросила я, гадая, есть ли у неё семья, которая её ищет.

– Не знаю точно, – равнодушно ответил он, словно его это ни разу не волновало.

– Как ты можешь так себя вести?

Он вскинул бровь.

– Как «так»?

– Как будто это неважно! Будто она никто.

– Она никто. Для меня, – жёстко отрезал он. – Я беспокоюсь только о твоей судьбе и, давай откровенно, тебе тоже нужно думать о себе. Ты не в том положении, чтобы кому-либо помогать. Ты едва ли можешь помочь себе.

Туше.

Он смягчился, заметив мою реакцию.

– Возможно, я выразился несколько...

– Не нужно, — прервала его я. Большую часть времени здесь я провела лёжа на полу без сознания. И вправду, каким макаром я собираюсь ей помочь? – Ты прав.

Он выглядел так, словно хотел сказать ещё что-то, но передумал.

– Ладно тебе, ангел. Пора поесть, – он поднял крышку с моего блюда, под которой оказалось идеально обжаренное филе камбалы с овощами, приготовленными на пару. – Тебе нужно восстанавливать силы, пока есть возможность.

Всё вокруг исчезло, осталась только еда передо мной. Я вдохнула аромат, и рот моментально наполнился слюной. Я ведь даже не люблю рыбу, но была так голодна, что съела бы и целого кита.

Я схватила вилку и бросила взгляд на Доминика – он как раз взял в руку свой «ужин» и сделал глоток.

Моя вилка застыла на полпути.

– Это человеческая кровь? – спросила я, уставившись на него.

– Ну, это явно не несчастная зверушка.

Вилка упала на стол.

– Что? – невинно спросил он.

– Серьёзно? Я не собираюсь просто сидеть здесь и есть, пока ты пьёшь это!

Он свёл брови, растерявшись. Или забавляясь. По нему всегда сложно сказать.

– Я пью твою кровь, по меньшей мере, два раза в день, любовь моя. Какая между этим разница?

– Большая, Доминик. Я добровольно согласилась на это. А тот, чья кровь в этом бокале, – нет, – я скрестила руки на груди и отодвинулась назад.

– Ты ведь это не серьёзно.

Я поджала губы, сверля его взглядом.

– Но я голоден, – произнёс он почти жалобным тоном.

– Какая. Ужасная. Трагедия, – я ни за что не отступлю от своего. Может, я и не могу помочь ни одной из этих девушек-доноров, но я точно не собираюсь становиться соучастницей их угнетения.

После небольшой паузы, за которую он осознал, что ему не победить, он опустил свой стакан на стол и обнажил свои зубы.

– Ну, теперь довольна?

– Нет. Но это хорошее начало, – больше не глядя на него, я снова взяла свою вилку и приступила к ужину. В ту секунду, когда еда коснулась моего языка, мои глаза распахнулись от удовольствия. Солоноватая рыба прямо-таки таяла во рту.

– Вкусно? – спросил он, усмехаясь уголком губ.

– Ммм, здесь больше подойдёт «обалденно», – ответила я и взяла в рот следующий кусочек, и ещё один, и ещё, не останавливаясь, пока вся тарелка не оказалась вылизана дочиста.

– Ох, ангел. Я никогда в жизни не видел, чтобы кто-то ел так быстро.

Мои щёки обожгло румянцем, но это не помешало мне слизать крошки с фарфоровой тарелки.

– Я всё ещё голодна, – призналась я.

– Не волнуйся, любовь моя. Сейчас будет второе блюдо, – подмигнул он. – Наслаждайся, пока можешь.

– О, я так и планирую, – я кладу вилку на стол и переплетаю свои пальцы на коленях, стараясь взять себя в руки, пока не ляпнула ещё что-нибудь неловкое.

Раскачивающиеся двери вновь распахнулись. От одного этого звука мой желудок восторженно подскочил. Но он тут же падает, когда я поднимаю глаза и вижу вместо Люси Энгеля, несущего второе блюдо. Чувство, будто весь мой ужин вывалили на пол.

– Добрый вечер, Принцесса, Доминик, – по очереди кивнул нам Энгель, входя в зал с горсткой своих мёртвых приспешников.

– Энгель, – кивнул в ответ Доминик, пока я просто угрюмо сидела рядом.

– Полагаю, ты очень рада своему ужину, – сказал Энгель, направляясь к противоположному концу стола, словно присоединяясь к нашему ужину. Хотя его никто не приглашал. Он выдвинул стул и сел.

– Вообще-то я только что потеряла аппетит.

Он щёлкнул языком.

– Осторожнее, Принцесса. А то окажешься снова в своей камере, но уже без своего острого язычка, если не научишься следить за словами.

Мои возражения застряли в горле, когда я вспомнила, как легко он обезглавил Деймона.

– Вопреки тому, что ты думаешь, я не такой злодей, каким ты пытаешься меня выставить.

– Ты в своём уме? – вырвалось из меня, не успела я подумать. – Ты держишь меня в заточении. Ты каждый день высасываешь из меня всю кровь для того, чтобы заставить меня отдать ту единственную вещь, благодаря которой я ещё жива! Кто ты, если НЕ злодей?

– Ну, всё могло быть намного хуже, – спокойно ответил он, положив руки на стол.

– Правда? Как же? – спросила я, бросая взгляд на Доминика, который молча следил за нашей перепалкой.

– Ты могла оказаться в руках Тёмного Легиона, – ответил он, сжимая пальцами край стола. – Из-за тебя могло бы восстать зло, какого мира ещё не видел, – он медленно моргнул, тёмные губы слегка изогнулись в улыбке. – Ты могла бы остаться дома... Опасаясь предательства своих друзей и близких, никогда не зная, какой день станет для тебя последним.

– Никки. Мне. Не. Подруга.

Я так сильно стиснула челюсти, что чуть было не раздробила зубы.

– Да, это вполне очевидно, – сказал он и усмехнулся, оглянувшись назад на лысую гору мускулов, стоящую за его стулом. – Я имел в виду членов вашего Ордена. Твоего дорогого дядюшку. И всех тех, кто должен был тебя защищать.

– Я не хотела вовлекать его во всё это, – указала я, отчаянно стараясь сохранить остатки своего достоинства и самоконтроля.

На самом деле с того самого момента, как я узнала правду о своём происхождении, я уже не была уверена, кому можно доверять, а кому – нет. И сомнения мои касались всех членов Ордена. Доминик объяснил мне, что если они узнают, кто я такая, то избавятся от меня без колебаний, и хотя мне не хочется в это верить, я не могу выкинуть из головы подобную вероятность.

– А если бы вовлекла, думаешь, он бы тебе помог? Ты серьёзно считаешь, что они не такие, как я? – он хрипло рассмеялся, будто издеваясь над моей наивностью. – Не заблуждайся, дитя. Здесь нет хороших ребят. Не в этом мире.

– Может, оно и так, но я лучше доверюсь ему, чем тебе.

– Поздно, дитя. И если я отпущу тебя, ничем хорошим для тебя это не закончится.

– Ты не знаешь, о чём говоришь, – проворчала я, защищаясь.

– Разве? Тогда отгадай загадку, дитя. Кто, по-твоему, напал на тебя в лесу той ночью? Это ведь не был один из нас, правда? – он широко распростёр руки, оглядывая своих приспешников, прежде чем вновь посмотреть на меня. – Уверен, ты уже и сама это поняла.

– Не совсем, – солгала я. Но честно, мне не хочется предоставлять ему удовольствие, признавая его правоту. Я не позволю ему укрепиться во мнении, что он нечто больше, чем просто расчётливая тварь. – Это мог быть кто угодно.

– Ни кто угодно, – поправил он. – А только те, кто не знал о том, что у тебя есть Амулет Бессмертия, – жуткая лыба растянула его бледное лицо. Больной ублюдок упивался ситуацией.

– К чему ты клонишь, Энгель? Что я никому не могу доверять? Это как раз не новость.

– Просто поясняю тебе, дитя. Как по мне, вернувшись домой, ты потеряешь намного больше, чем оставаясь здесь. Возможно, если ты научишься принимать наш образ жизни, ты обретёшь здесь новый дом. Мне доставит несказанное удовольствие, если такое создание, как ты, будет на моей стороне.

– Ты сейчас шутишь, да? – я снова взглянула на Доминика, но он просто сидел там, не проявляя никаких эмоций. – Ты хочешь, чтобы я... что? Присоединилась к вашему улью? Стала постоянным донором крови, который вас ещё и защищает? Нет уж, спасибо!

– Это один вариант, хотя и не самый заманчивый, понимаю, – он наклонил голову к плечу, прожигая глазами дыру в моём лбу, словно пытаясь проникнуть в мой разум. – Или, – он поднял палец вверх, – ты могла бы обратиться... И ходить среди нас как равная.

– Обратиться? – нервный смешок вырвался из меня. – Этому не бывать. Я скорее умру!

– Так-то да. В этом-то и проблема, верно? – он подался вперёд, взглядом пригвоздив меня к месту. – Включи голову, дитя. У тебя есть возможность решить все свои проблемы за одну судьбоносную ночь. Стать сильнее, чем ты можешь себе представить. Превратиться из добычи в охотника. Жить... вечно.

Я замотала головой так сильно, что чуть было не заработала мигрень. Я не хотела этого слышать. Он пытался навязать мне ужасные мысли. Обратить меня против единственного известного мне мира, а этого мне не хотелось ни под каким соусом.

– Я не собираюсь обращаться, Энгель. Ни сейчас, ни когда-либо потом. Можешь держать меня взаперти столько, сколько вздумается. Пусть Орден и Тёмный Легион преследуют меня до конца моих дней. Я никогда не стану такой, как вы. Я никогда не откажусь от своей человечности.

Он вновь щёлкнул языком.

– Как печально видеть, что такой потенциал впустую тратится в молодости, – что-то в его глазах, по-прежнему не отрывавшихся от меня, потемнело. – Возможно, если бы твоя мать была рядом и могла бы направить тебя, ты бы смогла понять, какой бесценный дар тебе предлагают, – он отодвинул стул и медленно поднялся. – Сама она понимала.

Кровь отлила от моего лица.

– О чём это ты? – я сжала ладонями стол с обеих сторон, чтобы удержаться на месте.

«Успокойся, ангел. Ты накручиваешь себя», – раздался голос Доминика в моей голове.

– Что ты только что сказал про мою маму? – повторила я, на этот раз громче, впиваясь ногтями в деревянную поверхность.

– Ты прекрасно меня расслышала. Прислушаешься ты к этому или нет – выбор за тобой.

– Что ты хотел этим сказать? Что ты о ней знаешь? Ответь мне! – выкрикнула я, ударяя руками по столу, поднимаясь на ноги.

Доминик мгновенно подскочил ко мне, хватая за локоть в попытке усадить меня обратно на стул.

– Отпусти меня! Он что-то знает о ней! – заорала я в лицо Доминику, вырывая руку из его хватки, и схватила тарелку со стола. Он вновь поймал меня за руку и отвёл назад, как раз когда я разжала пальцы, и фарфор не долетел двух футов до цели. Тарелка разбилась на осколки у ног Энгеля.

– Наслаждайся остатком вечера, – сказал Энгель, поправляя свою рубашку, словно это не он только что сбросил бомбу на всю мою жизнь. – Уведи её обратно в камеру, пока она не научится себя вести.

 

ГЛАВА 8. МИЛАЯ ОБМАНЩИЦА

Адреналин всё ещё закипал в крови, когда Доминик и Мез вернули меня обратно в подземелье. Они сразу же ушли выполнять другие поручения Энгеля, ни один из них ни словечка мне не бросил. Мне нужно побыть одной, чтобы осмыслить всё сказанное этим вечером, а я не могла это сделать, пока Доминик мелькает перед глазами, отвлекая меня.

Вечно он отвлекает меня.

А Энгель? Вечно мучает.

Этот сукин сын подразнил меня чем-то. Чем-то связанным с моей мамой. И, конечно же, как и со всеми остальными в моей жизни, секреты, которые он хранил от меня, были игрой, в которую мне предстояло сыграть.

Вот только правил мне не рассказали.

Я была беспомощна, совершенно одна, опять за бортом своей собственной жизни.

– Грёбанный трусливый мудак! БУДЬ ВСЁ ПРОКЛЯТО! – заорала я во всё горло и упала, ударившись коленями о грязный бетонный пол. Слёзы защипали уголки глаз, но это не были слёзы боли или жалости к себе. Это были слёзы от злости – неконтролируемой ярости, забурлившей в моих венах, как бушующее цунами.

Мои ладони будто жгло огнём, а сердце колотилось на опасной скорости. Мой гнев был диким, необузданным, и он когтями рвался наружу, как обезумевшая птица, крича, чтобы я выпустила его на волю. Мне нужно было дать выход эмоциям, сорвать на ком-нибудь всю свою злость, или я взорвусь на миллион кусочков, которые нельзя будет склеить, прямо здесь, в подземелье мертвеца.

Лица моих врагов мелькали перед глазами, дразня своими преступлениями и вечной ложью, насмехаясь надо мной, над моими попытками найти разумные ответы на их бредовые загадки. Моя рука сжалась в кулак – трясущаяся, пульсирующая – с хрустом, с каким я ломалась изнутри. Нет больше места, где можно сдержать всё это. Нет места, где я могла бы всё это спрятать.

Я врезала кулаком в прочную бетонную плиту подо мной. Мои костяшки тут же разбились, алая жидкость потекла на пол рядом со мной, заливая окружающее пространство моей болью, но как же хорошо мне стало. Я долго смотрела вниз на неё – мою дьявольскую кровь – и затем ударила снова. Я била снова и снова, как психопатка, высвободившаяся из смирительной рубашки, и остановилась, только когда все мои слёзы высохли, а рука больше не чувствовала боли.

Только когда мой запал превратился в дым, я смогла заставить себя отодвинуться прочь от этой кровавой бани.

Оглушённая и до жути спокойная я уползла обратно в свой уголок и осталась сидеть там, ошеломлённо и неподвижно, пока позже той же ночью ко мне не пришёл Доминик.

Но я не хотела, чтобы меня видели. Ни он. Ни кто-либо другой. Я хотела исчезнуть, раствориться в себе, отпустить то, за что я держалась, и упасть в бесконечную тьму, где бы я не смогу больше ничего вспомнить.

– Не спишь? – спросил он, не сумев разглядеть моё лицо в тени в том уголке, где я спряталась.

– Не сплю, – апатично ответила я.

– Хорошо. Нам нужно поговорить.

– Говори.

Он щёлкнул языком.

– Ангел.

– Доминик, – передразнила я.

– Ты не могла бы выйти из угла?

– Я бы не хотела.

Я услышала, как он переминается с ноги на ногу.

– Это твоя кровь на полу? – спросил он, только сейчас заметив.

– Ты скажи. Ты же у нас эксперт.

Его губы сжались в тонкую линию.

– Я теряю терпение.

«Это лучше, чем терять рассудок», – подумала я, но не стала произносить вслух.

– Иди сюда. Сейчас же, – его голос срезонировал в моём разуме, отражаясь от стен, как воспоминание, которое я не могу выкинуть из головы.

Я встала и подошла прямо к нему – выбора у меня не было.

– Прекрати внушать мне, – сказала я, глядя на него, когда остановилась прямо перед дверью.

Его взгляд опустился на мой кулак.

– Что произошло? – спросил он, кивком указав на мои разбитые костяшки.

– Бетон косо на меня посмотрел, – фальшиво улыбнулась я. – Решила преподать ему урок, чтобы больше так не делал.

Он посмотрел в ответ, ничуть не впечатлённый. Скорее даже раздражённо.

– Не смей так на меня смотреть, – пригрозила ему пальцем и затем ударила ладонью по металлическим прутьям. Звук эхом разнёсся по подземным коридорам. – Попробуй-ка поживи по эту сторону двери!

Он выглядел утомлённым.

– Ты уже закончила или планируешь ещё израсходовать остатки сил, избивая неодушевлённые предметы?

– Я дам тебе знать, когда решу, – сказала я и развернулась спиной, направляясь обратно в свой тёмный угол.

– Джемма.

Я остановилась на полпути. Он не называл меня по имени с того дня, как мы познакомились. Теперь оно странно звучало из его уст. Как тайна, которую он не должен был знать. Я вновь развернулась лицом к нему.

– Ты закончила? – повторил он, на этот раз мягче.

– Ты что, не слышал, что он сказал, Доминик? – защищалась я от молчаливых обвинений. – Он что-то знает о маме! Моей маме, Доминик! Что мне с этим делать?

– Забить.

– Что, прости?

– Ты слышала. Ты хочешь выбраться отсюда живой или остаться и искать призраков умерших много лет назад?

– Я хочу выбраться отсюда, но он знает...

– Что бы он там ни знал о твоей давно пропавшей матери, это сейчас не имеет никакого значения. Он пытается забраться в твою голову, ангел. Не позволяй ему, – он пристально смотрел на меня потемневшими глазами. – Он добивается того, чтобы ты поверила, что всё это безнадёжно, что тебе его не одолеть, что тебе не остаётся ничего иного, кроме как присоединиться к нему.

Я замотала головой и вдруг замерла на месте.

– О боже. Ты прав. Ты абсолютно прав, – я провела пальцами по волосам, пытаясь собрать все кусочки пазла в своей голове. – Возможно, он даже никогда не видел мою мать. Он просто пытается сбить меня с толку, чтобы добиться своего. Пытается обратить меня против всех снаружи, чтобы я осталась здесь, с ним.

Он ведь так и сказал, да? Что хочет, чтобы я к нему присоединилась – чтобы я Обратилась.

Доминик ничего не ответил.

– Ох, – я покачала головой, сама поражаясь своей доверчивости. Если я собираюсь выжить в этом Богом забытом мире, то нужно начать закрывать свой наивный разум от людей вроде Энгеля. – Не могу поверить, что я чуть было не повелась.

– Не зацикливайся на этом, любовь моя. Лучше используй это против него самого.

– Что ты имеешь в виду?

– Пусть думает, что его слова достигли цели, – зловеще произнёс он и подошёл ближе к тюремной решётке. – Если хочешь выбраться из этого места, то ты должна подыграть ему. Он должен подумать, что связь начинает действовать. Тебе нужно завоевать его доверие, чтобы он снова ослабил поводок.

– Но как я это сделаю?

– Спрячь свои коготки, любовь моя. Пусть он поверит, что ты убрала свою защиту. Что ты обдумала его предупреждение и ценишь всё, что что он делает. Что ты больше веришь внешнему миру. Пусть он поверит, чего бы это ни стоило. Если он будет считать, что связь формируется, то перестанет быть настороже.

Я прикусила губу, обдумывая его план. Мне это вполне по силам. Чем быстрее я научусь подыгрывать ему, тем скорее я смогу выбраться из этой дыры, а это всё, чего я хочу.

– Считай, что сделано.

Следующие несколько дней я чётко следую плану. Я рассматриваю каждую подпитку Энгеля, как возможность завоевать его доверие. Каждый раз, когда он пьёт мою кровь, я сопротивляюсь чуть меньше. Каждый раз, когда он обращается ко мне, то, как бы мне ни хотелось выцарапать его глаза или закатить свои, я прикусываю язык и мило ему улыбаюсь. И это начало давать свои плоды.

Он определённо заметил изменения в моём поведении и – не без участия Доминика, нашёптывающего ему о фальшивой кровной связи, – даже разрешил мне поесть и принять ванну в два разных дня. Это немного, но существенно лучше, чем было раньше; а раньше было большое жирное ничего.

Конечно, Доминик по-прежнему украдкой приносил мне еду во время своих ночных кормлений. Ему нужно поддерживать во мне силы в условиях каждодневной сильной потери крови. Я была на грани жизни и смерти: каждый раз, когда он пил мою кровь, он рисковал, что чаша весов склонится в неправильную сторону. Он всегда старался взять как можно меньше, но всё-таки достаточно для того, чтобы кровная связь сохранялась и укреплялась. И она, действительно, крепла.

После каждого кормления моя привязанность к Доминику становилась сильнее. Я поймала себя на том, что сижу вся на иголках и жду его с нетерпением, желая провести побольше времени вместе, наедине в подземелье. И это не только потому, что я хотела получить новую дозу этой эйфории, какая возможна только в книжках. Это было нечто большее. Я... Мне нравится, когда он рядом. Он не критикует и не ждёт от меня ничего. Ему всё равно, что я сделала в прошлом или как попала сюда. Моё происхождение едва ли его волновало. Он не обращал внимания на мои подколки, справлялся с моим упадническим настроением. В какой-то момент он стал моим другом. Может, даже чем-то большим.

В конце той же недели Доминик и Мез отвели меня в атриум, где Энгель ждал меня на свою ночную подпитку. В этот раз что-то было не так. Напряжение в воздухе, предвещавшее бурю. Пока я приближалась к Энгелю, моя кожа покрылась мурашками, будто бы тело каким-то образом знало, что вот-вот случится что-то плохое.

– Добрый вечер, Принцесса.

– Добрый вечер, Энгель, – я подошла к нему, не дожидаясь особого приглашения, и опустилась на колени перед его троном.

Потянувшись к своей голове, я сгребла волосы и перекинула через правое плечо, давая Энгелю полный доступ к моей шее, как хорошая девочка из подземелья.

Энгель поднял взгляд на Доминика и Меза за моей спиной и затем посмотрел на Лысого – свою правую руку. Он был так горд собой, что меня чуть не стошнило. Это он ещё не знает, кто здесь на самом деле в дураках.

– Отрадно видеть, что ты успешно прошла столь долгий путь, дитя.

– Благодарю.

– Ты обдумала моё предложение? – внезапно спросил он.

Я застыла. Не думала, что он заговорит со мной, а тем более – что станет задавать вопросы.

«Ответь ему, ангел».

– Я... эм... Нет, не обдумала, – покачала я головой. Нужно обернуть это себе на пользу. – В последнее время я едва могла удержать глаза открытыми. Я всё время чувствую себя очень слабой и уставшей.

Он кивнул, принимая во внимание.

– Полагаю, утолить мой аппетит не так-то просто. Даже для Воина.

 

Опустив ресницы, я скромно кивнула.

Он немного помолчал.

– Скажем так, – начал он, проводя бледной рукой по тёмным волосам. – Как насчёт того, чтобы я дал тебе ночь на передышку? Возможно, крепкий сон в удобной кровати – это именно то, что нужно, чтобы мыслить ясно.

Я вскидываю брови, нарочито удивляясь.

– Правда? Вы сделаете это ради меня?

Он снова улыбнулся, на этот раз в полной мере довольный собой.

– Доминик. Мез. Передайте Норе, чтобы подготовила главные гостевые покои для нашей Принцессы.

– Принято, босс, – сказал Мез и буквально вылетел из атриума. Он готов был выполнять приказы по первому свисту.

«Я впечатлён, ангел. Ты обвела его вокруг своего прелестного пальчика».

Едва заметная улыбка на губах была моим единственным ответом ему.

– А, и ещё, Доминик, – позвал Энгель, когда Доминик повёл меня на выход.

– Да, босс?

– Отмени все свои планы на ночь. Ты присмотришь за ней.

Он улыбнулся.

– Я так и собирался.

Коридор, ведущий в гостевые покои, был освещён свечами, отчего и без того узкое пространство казалось ещё темнее, ещё более жутким, чем всё остальное поместье Энгеля. Здесь не было ни одной картины на стенах, никакого декора, который мог бы привнести жизнь в этот дом. Только бордовые с золотым обои, которые тянулись бесконечно, и соответствующий ковёр, накрывавший пол во всю длину коридора.

– Вот сюда, – сказал Мез, выскакивая вперёд, чтобы открыть дверь в гостевые покои.

– Спасибо, Мез, – сказал ему Доминик, положив руку на плечо Мезу, останавливая. – Дальше я сам.

– Ты уверен, Дом? – спросил он и кивнул на меня, словно обвиняя. – Она может взбрыкнуть, ну, знаешь? Если нужно подстраховать...

– Не Дом, а Доминик. И уверяю тебя, я с ней справлюсь.

В этих его словах было столько самоуверенности, что мне захотелось проверить его на прочность.

– Окей. Класс, – кивнул Мез, не задумываясь. – Крикни, если что-нибудь понадобится.

– Хорошо, – Доминик захлопнул дверь перед носом Меза и развернулся лицом ко мне. Приставив палец к своим губам, он прислушивался несколько секунд, чтобы убедиться, что Мез ушёл. Затем он опустил руку, и уголки его губ приподнялись.

– Это был красивый ход.

– Тебе понравилось, а?

– Да.

– Я так и знала.

Его улыбка стала шире. Он окинул комнату взглядом.

– Сейчас только проверю, что у тебя есть всё необходимое и оставлю тебя отдыхать.

– Ты оставишь меня одну? – недовольно спросила я.

Он наклонил голову в бок.

– Мне кажется, или я слышу нотки разочарования?

– В твоих мечтах, Доминик, – скорее это было чистой паникой, но я не стала делиться с ним такими подробностями. – Просто подумала, что нам стоит вновь пройти по плану, пока никого нет.

Я прикладывала усилия, чтобы мой голос звучал не так отчаянно.

Его глаза быстро пробежались по мне.

– Мне бы доставило несказанное удовольствие провести с тобой ночь, замышляя интриги, но мы рискуем вызвать излишние подозрения, когда в этом нет никакой необходимости, – он послал мне многозначительный взгляд. – Если понадоблюсь, я буду снаружи.

– Не понадобишься, – ворчу я под нос, отворачиваясь от него, и осматриваю комнату.

Уродливые обои и позолота буквально повсюду. Казалось бы, Энгель мог бы выработать хороший вкус и чувство прекрасного за последние пару столетий, но нет.

Имитирую рвотные позывы.

– Феее.

– Комната пришлась не по вкусу, принцесса? – спросил Доминик, всё ещё стоявший у двери, скрестив руки за спиной. На лице была приклеена его фирменная кривая ухмылка.

– Как будто здесь собрали весь отстой из 1840-х, – сказала я, и меня передёрнуло.

Опять же, что угодно лучше, чем та клетка.

– И правда, – он усмехнулся, кладя руку на дверную ручку. – Постарайся немного отдохнуть, ангел. Завтра важный день.

А вот и победитель в номинации «преуменьшение года». Завтра будет Д-день. День, когда мы попытаемся сбежать из этой грёбаной дыры и избавиться от Энгеля. Сомневаюсь, что вообще смогу заснуть.

– Подожди! – шёпотом выкрикнула я, когда он уже почти вышел из комнаты.

Он резко повернул голову, в ожидании, когда я продолжу. Но я молчала, и он шагнул обратно, плотно закрывая за собой дверь.

– Что, ангел?

– Я только... – я вытерла ладони о грязные джинсы, которые в последнее время ношу, не снимая, и затем оглянулась вокруг в поисках хоть какой-нибудь причины задержать его ещё ненадолго. Взгляд упал на комод викторианской эпохи в углу. – Как думаешь, там есть чистая одежда?

– Должна быть.

Я открыла первый ящик и нашла шёлковую ночную рубашку той же эпохи, что и весь интерьер.

– Дважды фе.

– Я могу сказать Норе, чтобы принесла тебе что-нибудь ещё, – произнёс он, внезапно оказавшись прямо над моим ухом.

У меня перехватило дыхание. Я тут же обернулась и увидела, что он стоит в миллиметре от меня. Я не слышала, как он подошёл сзади, и эта внезапная близость превратила моё сердцебиение в пружину. Не говоря уж о том, как он сиял в этом странном освещении замка. И это вкупе с его гладкой кожей и тёмной одеждой, на фоне которых всегда идеально выбивались его роскошные светлые волосы.

«Он всегда выглядел так хорошо?» – мысленно спрашивала я, не отрывая глаз от его пухлых губ.

– Тебя это удовлетворит? – его взгляд скользнул вниз к моим собственным губам.

Удовлетворить меня? Он только что сказал что-то про «удовлетворить меня»? Мои щёки вспыхнули.

Он неторопливо моргнул, пока ждал, когда я смогу связать слова в целое предложение.

– Ты в порядке?

Я хотела ответить ему, но не могла. Моя нижняя губа просто слегка опускалась и возвращалась на место, как у рыбы. Что за чертовщина ни творилась со мной, она заставляла меня выглядеть полной идиоткой.

– Ангел?

– Я...

– Да? – он ждал, подняв одну бровь.

Я мысленно пнула себя и, наконец, выпалила:

– Я в порядке. Я в полном порядке. Просто устала. Очень сильно устала. Думаю, ты прав. Мне надо поспать, – я сжала свои мямлящие губы вместе и попыталась обойти его, но он быстро поймал меня за локоть и притянул к себе.

Моё сердце подпрыгнуло к горлу.

– Так что насчёт одежды?

Я замотала головой, попытавшись вернуть сердце обратно в грудь.

– Мне и так неплохо, – солгала я.

Он сощурил глаза на меня, тщательно оглядывая.

– Почему твоё сердце бьётся так быстро?

Я громко сглотнула.

– Ну, потому что. Я... и ты... и... А ты, чёрт подери, как думаешь? – рявкнула я, защищаясь, но тут же попыталась взять себя в руки. – Ты просто напугал меня до чёртиков этой своей пипец какой бесшумной походкой! Чего ты ожидал?

Он ничего не сказал. Просто продолжил всматриваться в моё лицо. Как будто пытался найти подсказки, а лучше – ответы. Будто он вглядывался в мою душу. Стоит сказать, от этого мне стало ещё более жутко в его присутствии.

– Теперь я могу пойти поспать? – спросила я, скосив взгляд на его ладонь, всё ещё крепко держащую мой локоть.

– Разумеется, – он так и не выпустил мою руку. Вместо этого его вторая ладонь поднялась к моему лицу и нежно провела по щ