Ряд, идущий от рождения - 1845

Если сначала обратить внимание на тот факт, что Каспару Хаузеру в 1845 было бы 33 года, то нужно представлять, что в 1841 году наступило время, когда в духовном мире началась борьба Михаила с ариманическими существами, и что эта борьба закон­чилась в 1879 году низвержением ариманических духов в земное царство.⁶⁹ С 1841 г. духи тьмы все сильнее развертывают свою дея­тельность на физическом плане, они пронизывают сферу, непос­редственно граничащую с чувственным миром, такими мощными силами, что оказывают в высшей степени искушающее воздейст­вие в духе Аримана на воплощенных на Земле людей. Следствием этого является разрушительное вторжение материализма в 19 сто­летие, которое особенно затронуло две области жизни. Во-первых, с этого времени исходящий из души сознательной естественнона­учный импульс, который в конечном счете направлен на познание духа в природе, все больше материалистически сужается и иска­жается. Результаты этого искушения испытывает сегодня челове­чество в естественнонаучной области. Во-вторых, в это время ари-манические духи начинают самым скверным образом искушать поддающихся им людей, внушая им такие мысли о жизни и рабо­те, которые с тех пор под обманчивым прикрытием должны вхо­дить в человеческие отношения и вносить в человеческое измере­ние на Земле ненависть и разрушение.

Действия и мысли Карла Маркса, рассматриваемые в этой свя­зи, являются прежде всего результатом его представления о чело­веческой рабочей силе. Он хотел устранить товарный характер труда. Но поскольку он не допускал высших духовных побужде­ний для труда, то все пришло к скудости интересов и ущербности воли к труду.

Всемирно-исторической датой в этом развитии является опуб­ликование коммунистического Манифеста в 1847 г. Ясно опять-таки, что созданные тогда импульсы и мысли оказывали сильное влияние на действительность вплоть до наших дней. Это прояви­лось не только в том, что большая часть человечества живет не­посредственно в производных от этого мыслях, но и в том, что другая часть человечества в высшей степени вовлечена в односто­ронний материальный производственный процесс. В современном производстве положение рабочего человека мыслится и создается полностью в духе ариманического искушения, а именно, так, что труд понимается не как непосредственное, связанное с судьбой вы­ражение духовной природы человека, а как то, что сравнимо с товаром и может продаваться.⁷⁰Из всего этого следует, что в нача­ле сороковых годов 19-го столетия произошла решительная пере­мена, оказывающая влияние на развитие вплоть до наших дней и далее. Человечество оказалось глубоко связанным с ариманичес­кими силами.

Духовное водительство человечества в его мудрости послало в Каспаре Хаузере на физический план индивидуальность, с тем чтобы она в момент начавшегося падения духов тьмы выступала на Земле как сила противодействия. Было предусмотрено, чтобы действующие с исторической необходимостью ариманические си­лы не могли слишком сильно подорвать развитие человечества. Каспар Хаузер был подготовлен, избран и был в состоянии ока­зать противодействие ариманическому воздействию на физичес­ком плане, и тем самым подготовить грядущую эпоху Михаила. При наблюдении поражает то, как хорошо враги Каспара Хаузера знали о решающей роли, которая была ему предназначена, и как далеко простирались их цели.

Стоит только подумать, чего могла бы достигнуть такая ду­ховная личность, как Каспар Хаузер, будучи на своем месте, из баденского двора в Карлсруэ, например, тем, что труду людей в своей стране он мог в социальной сфере поставить определенные духовные задачи.

Существенный повод для действий тех, под чью власть попал Каспар Хаузер, можно увидеть в том, что они хотели добиться возможности — и действительно добились — не только его самого, но и как можно больший круг людей вырвать из развития, заду­манного водительством человечества. В их интересах было уси­лить для своих целей воздействие Аримана на человечество. Со­знательной целью противников Каспара Хаузера было не только помешать, поместив его в заключение, самому ему выполнить свою задачу, но и через устранение его воздействия глубже вовлечь че­ловечество в ариманические силы, как это было запланировано. Таким образом, происки, с тем чтобы заполучить Каспара Хаузе­ра в свою власть, исходили от определенно ариманически настро­енных противников в таком же далеко распространявшемся в отношении всего человечества аспекте, как он представал со сторо­ны ведущих человечество духов: предназначить Каспару Хаузеру решающий импульс в развитии человечества.

В важном для будущего событии сороковых годов 19-го столе­тия существенную роль играет огромный недостаток деятельнос­ти Каспара Хаузера, который с этого времени мог и должен был развернуть возможности, заложенные в нем до рождения. И пе­чальные события немецкой революции 1848 г. в конечном счете сводятся к тому, что недоставало примера социального устройст­ва, который должен был быть дан через Каспара Хаузера как ду­ховный ориентир, как пробуждающая человеческие силы цель. При этом рассмотрении также не следует забывать, какая про­буждающая сила могла исходить от этой индивидуальности, кото­рая должна была выполнить общечеловеческую миссию. Было мно­го личностей, которые в сокровенных глубинах своей душевной жизни ожидали Каспара Хаузера, нуждались в нем, чтобы проя­вить себя, и которые из-за его отсутствия чувствовали себя оказав­шимися в пустоте и застое, которые болезненно переживали на этой Земле пренебрежение к духу и становились бесприютными душами. ⁷¹ Можно вспомнить слова Лессинга, «что гений пробуж­дается только рядом с гением».

 

1878/1879

При взгляде на 1878 г. прежде всего можно заметить, что Кас­пар Хаузер, родившись в день Михаила в 1812 г., так приходит в мир, что перед началом века Михаила в 1879 г. он должен был жить и действовать в течение двух периодов по 33 года.

Берлинский конгресс летом 1878 г. можно рассматривать как яркий пример того, что в результате было вызвано для Европы отсутствием Каспара Хаузера. Бисмарк как канцлер кайзера Го-генцоллерна, будучи практиком и прагматиком, избегает угро­жающего европейского военного конфликта. Он чувствует себя честным маклером, искусной дипломатии которого удается осу­ществить согласование интересов и сил Турции, России и Вели­кобритании. Примиряются территориальные претензии на Бал­канах, разграничиваются сферы влияния. Мир сохранен, а лучше сказать, дело не доходит до войны— но какой ценой! Народы или группы народов, территории, языки, религии, это все, в конеч­ном счете, становится фигурами в игре, которая проводится под аспектом власти, товарами для обмена, которые компенси­руют друг друга. При таком устройстве физического плана больше не играет никакой роли то, что дело касается человека, истори­ческих или культурных реальностей. Бисмарк исходит не из действительного понимания отношений на Балканах, не из идеи необходимого будущего устройства этих отношений. Внешний ус­пех в сфере силы вводит в заблуждение, и действительные во­просы индивидуального и народного развития на Балканах далее не затрагиваются. Конечно, Бисмарк и другие причастные к этому политики не ставили такой задачи. — Но это роковой исход, пото­му что непризнанные и нерешенные вопросы в дальнейшем ходе истории неизбежно ведут ко все более тяжелым катастрофам. В 1878 г. удалось избежать войны, но только ценой того, что в сле­дующем поколении, особенно под русским влиянием, создается ситуация, когда примерно через 33 года была развязана первая мировая война. Это следует признать последствием политики, ко­торая считает, что можно отказаться от идей понимания и устройства исторической действительности. Практики в политике вовлекли человечество в становящиеся все более неразрешимыми конфликты. Что касается 1878 г., то можно почувствовать, что в решающий момент европейского развития недостает силы, способ­ной придать ему благотворное направление. Эту силу мог и дол­жен был внести в общественное устройство Каспар Хаузер — как дитя Европы.

По образцу, который дал Бисмарк на берлинском конгрессе, действует с тех пор дипломатия. Технократы наших дней, кото­рые спрашивают только о том, что можно изготовить, усовершен­ствовали этот процесс; человечество вследствие этого стоит у про­пасти, сохранить от которой может лишь серьезное размышление. Могут возразить, что и до Бисмарка принимали решения в духе политики силы. Это, конечно, верно. Но развитие человечества в 19 и 20 столетиях все меньше может мириться с такими действия­ми, потому что дух хочет участвовать во всех мировых отношени­ях, потому что поменялось отношение духовного мира к физичес­кому. Расхождение между развитием, которое имеет дух, и дейст­вительным поведением людей обусловливает тяжелейшие потря­сения социального организма.

Время до 1878 г. может быть охарактеризовано также следую­щими событиями: во первых, в 1875 году, в год смерти Даумера, было основано Теософское общество, которое примерно через 33 года после «эпохального» 1841 г. в связи с грядущей духовной эпохой должно было снова указать человечеству на духовные за­дачи. Это основание следовало внешним импульсам с тем замыс­лом, что против враждебного развитию материализма в мир дол­жны передаваться духовные знания. Во-вторых, в 1875 году Ни­цше, наблюдая ход событий в Германии, вынужден был охаракте­ризовать среднеевропейское развитие как «искоренение немецко­го духа в пользу немецкой империи». Этими словами Ницше очень точно обрисовывает тот злой рок, который стал для Европы дейст­вительностью и с которым должен был встретиться Каспар Хау-зер: с отрывом внешней государственной мощи от духовных задач и духовного содержания, от истинной общечеловеческой цели. За­дача Каспара Хаузера состояла в том, чтобы в государственное устройство внести действующий дух, насколько это было возмож­но в то время, и можно понять отчаяние Ницше в связи с наступив­шим развитием.

Значение, которое имеет недостаток духовности для Средней Европы, Рудольф Штайнер показывает в статье «Духовная харак­теристика современности» (1888 г.) В позднейшем выступлении 1-го января 1920 г. он сам ссылается на эту статью, в которой гово­рится: «Для стремления к высочайшим вершинам мира мысли, для полета духа, который шел параллельно научной области на­шей классической культурной эпохи, недостает теперь чувства и понимания. Опасность этого станет явной только тогда, когда при­мут во внимание, что долгое уклонение от духовного направления было бы для немцев потерей их собственной сущности, разрывом с духом народа, ибо такое стремление возникло из глубокой потреб­ности немецкой души».72 Духовные силы, которые на рубеже 18-го и 19-го столетий передаются немецкому народу через многих пред­ставителей культуры, подготовили во многих формах в художест­венном творчестве и в философской борьбе за познание импульс, который должен был преобразовывать социальную жизнь на основе идей, имеющих корни в духе, и тем самым строить мост между чувственным и сверхчувственным миром. Классическая эпоха не­мецкой культуры довела это в социальном до прекрасной формы дружбы. Но шаг к созданию большой человеческой общности еще не мог быть сделан. Здесь должен был вступить в дело Каспар Хаузер, здесь должен был быть сделан решающий шаг, построен мост между духовной сущностью народа и социальной действи­тельностью. Задача Каспара Хаузера, строительство моста, несом­ненно противодействовала бы утрате немецким народом своей сущ­ности. Трагическое немецкое развитие идет в этом смысле парал­лельно с Каспаром Хаузером. Даумер — как уже было показано во 2-й главе — почувствовал эту связь между судьбой немецкого наро­да и судьбой Каспара Хаузера. Действие ариманических сил всег­да происходит в направлении того, чтобы разрушить или парали­зовать связь с сущностью. Для немцев недостаток живой связи с их собственным народным духом стал всеобъемлющей судьбой.

В призыве «К немецкому народу и культурному миру» Рудольф Штайнер в 1919 г. указал с другой стороны на это положение дел. Он здесь говорит, что немецкий народ должен уяснить, что «он полвека назад образовал государство, но упустил поставить перед этим государством задачу, вытекающую из самого существа не­мецкого народа».⁷³ Здесь, как и в других местах, усматривается та взаимосвязь, что действительная причина катастрофы, какой была первая мировая война — откуда происходили все дальнейшие ка­тастрофы — лежит в нарушенном или недостаточном отношении тела народа к духу народа. Нужно признать, и это всегда подтвер­ждается, что в этом факте лежит и истинная основа среднеевро­пейского конфликта, и что с этими трудностями можно будет спра­виться только с осознанием этих фактов.

В итоге можно сказать, что годы непосредственно перед нача­лом века Михаила отмечены особым мраком, прискорбной забро­шенностью духа.

К началу века Михаила, осенью 1879 года, в указанных 33-летних ритмах молодому Рудольфу Штайнеру исполняется 18 2/3 года. Он переживает свой первый лунный узел, о чем далее еще пойдет речь. В начале века Михаила Рудольф Штайнер, созна­тельному переживанию и пониманию которого все больше откры­ваются духовные миры, приходит в сверхчувственном к хранящей­ся в существе Михаила трехчленной сущности человека.⁷⁴ Дейст­вие Христа между Люцифером и Ариманом, которое является ис­точником подлинно человеческого, предстает в сокровенности пе­ред его познающим взором, когда он переживает начало века Ми­хаила. Знание Христовой сущности и ее значения для земного раз-

вития вырастает с этого времени в его душе. Рудольф Штайнер в «Жизненном пути» сам подчеркивает, что у него менялось это по­нимание сущности Христа, что оно появилось рано, а потом на некоторое время по кармическим причинам отступило на задний план.75

Отважимся здесь выдвинуть мнение, что этот результат воз­действия Христа, как это изложил Рудольф Штайнер в цикле «От Иисуса ко Христу» в октябре 1911 г., живет в его душе с 1879 г. Ритм развития, который был решающим для Рудольфа Штайнера и для выполнения его задачи, соединяется в этот момент с дейст­вием подавленной миссии Каспара Хаузера. С 1879 г. во времен­ном потоке действие обеих индивидуальностей оказывается свя­занным. 33-мя годами позже Рудольф Штайнер из «эзотерическо­го чувства долга»" читает упомянутый цикл.

 

1911/1912

Цикл «От Иисуса ко Христу» был прочитан ровно через 99 лет после рождения Каспара Хаузера в месте его рождения, в Карлсруэ и, что интересно, в те дни, когда Каспар Хаузер еще лежал в колыбели у своей матери.* Поражает то, как посвящен­ная индивидуальность Рудольфа Штайнера живет высшей жиз­нью в том смысле, что он, с одной стороны, осуществляет объек­тивную необходимость исторической жизни, а с другой, в христи­анском духе он выступает за другую индивидуальность и ее судь­бу. Дела Посвященного следуют из основ, которые непосвященно­му недоступны и не сразу понятны.⁷⁸ Отсюда получается, что для его речей и дел есть скрытые основания в выборе определенного времени и определенного места, которым до сих пор уделялось слишком мало внимания. Некоторые загадочные связи в жизни и деятельности Рудольфа Штайнера могут быть выяснены при рас­смотрении таких связей.

В частности, нужно установить, как Рудольф Штайнер в этом цикле открывает нечто таинственное в индивидуальности Каспара Хаузера и его рождении в Карлсруэ, хотя о самом Каспаре Хаузере прямо не говорится ни слова. В самих мировых событиях слуга мирового духа поступает так, что он своими словами и делами решает эту важную задачу. Сюда относится то, что истинные духовные мотивы преступления против Каспара Хаузера находят свое объяснение, и становится понятно, какая сильная борьба разыгры­вается за кулисами истории.

Так как названный цикл создает основу для разрешения этих вопросов, требуется более подробно рассмотреть высказывания Ру­дольфа Штайнера. После вводной лекции в этом цикле в Кар­лсруэ, прежде всего в первых двух лекциях, подробным образом говорилось о воспитании иезуитов. Здесь прежде всего обраща­лось внимание на результат, к которому ведет такое воспитание. В конце первой лекции, прочитанной 5 октября, говорилось: «Царь Иисус должен стать владыкой на Земле! и мы, принадлежащие к Его воинству, — мы должны использовать все, что способствует Его владычеству на Земле. Это наш обет; обет принадлежащих к рати, собравшейся на равнине иерусалимской и выступающей про­тив рати Люцифера на равнине вавилонской. И величайшим позо­ром для солдата Царя Иисуса будет покинуть знамя!» — Собран­ное в одно волевое решение, это есть нечто, способное, несомнен­но, придать воле большую силу. Когда мы хотим это охарактери­зовать, мы должны спросить: что было непосредственно захваче­но этим в душевной жизни? Элемент, который должен непосред­ственно оставаться священным, во что никто не должен вмеши­ваться: элемент воли! Поскольку при этом воспитании иезуитов происходит вмешательство в элемент воли тем, что Иисус полнос­тью входит в элемент воли, постольку идея иезуитства опасней­шим образом уходит в крайность — это опасно, потому что воля становится такой сильной, что она может непосредственно воздейст­вовать на волю других. Где воля становится столь сильной благо­даря имагинации, то есть благодаря оккультным средствам, там вырабатывается и способность непосредственно воздействовать на других. Отсюда и все остальные оккультные пути, к которым мо­жет прибегать такая воля.

Итак, мы видим, как в последние столетия среди прочих вы­ступают два течения: одно, которое преувеличило элемент Иису­са, и только в Царе Иисусе видит единственный идеал христиан­ства, — и другое, которое видит единственно элемент Христа и тщательно отличает то, что сюда не входит; которое многими спо­собами оклеветано, потому что оно придерживается того, что Хрис­тос посылает дух, с тем чтобы путем духа Христос мог вступать в сердца и души людей. Едва ли есть большая противоположность в культурном развитии последних столетий, чем между иезуитизмом и розенкрейцерством, поскольку в иезуитизме не содержится ни­чего из того, в чем розенкрейцерство видит высший идеал для суждения о человеческой ценности и человеческом достоинстве; и поскольку розенкрейцерство всегда хотело охранить себя от вся­кого притока того, что хотя бы в малейшем смысле могло озна­чать иезуитский элемент.

Этим я хотел показать, как даже такой высокий элемент, как принцип Иисуса, может быть преувеличен и становится тогда опас­ным, и как необходимо погрузиться в глубины сущности Христа, если хотят понять, как сила христианства должна прямо состоять в том, что человеческое достоинство и человеческая ценность полу­чают самое высокое значение; что никогда нельзя грубо вторгать­ся в то, что человек должен рассматривать как свое внутреннее святилище.

Христианская мистика — и в первую очередь розенкрейцер­ство — так оспариваются иезуитским элементом, потому что тот чувствует, что истинное христианство ищет иное, нежели то, где главную роль играет Царь Иисус. Но через указанные имагинации воля стала такой сильной, что этой волей, выработанной описан­ными упражнениями, даже могут быть побеждены противополож­ные притязания духа.»⁷⁹

Путь воспитания иезуитов описывается здесь как путь усиле­ния воли, которая таким образом превращается в опасное оккуль­тное средство. Оккультное воздействие состоит в том, что воля становится такой могучей, что она непосредственно, в обход со­знания, принудительно воздействует на человека. Охваченный та­кой волей ничего не знает и не должен знать о том, что в действи­тельности в нем происходит. Он бессознательно служит импуль­сам, навязанным ему посредством оккультного волевого воздейст­вия, к которому в сознании человека прибавляются представле­ния, не имеющие ничего общего с тем, что в нем происходит. В действительности человек разрывается и сталкивается в пропасть, но он этого не замечает, потому что усыпленная воля едва ли име­ет тенденцию к пробуждению.

В этой же лекции Рудольф Штайнер недвусмысленно указы­вает на гипноз как на запрещенное, но используемое разными си­лами средство влияния на волю. «Единственно здоровым влия­нием на волю другого человека является только влияние посредством знания.»⁷⁹ В другом месте Рудольф Штайнер выразительно подчеркивает: «Власть над человеком через гипнотические сред­ства это еще большее убийство, потому что уничтожается воля. Поэтому оккультист никогда не вмешивается в свободу человека; он сообщает только факты.»⁸⁰

Рудольф Штайнер всегда обозначал это как иезуитский при­нцип: по ту сторону или вне человеческого сознания и тем самым с пренебрежением к человеческой свободе завоевывать власть над душой другого человека. Эти действия остаются в принципе пре­досудительными и недостойными человека, независимо от того, служит это предполагаемой высокой цели или нет. Учитывая не­прикосновенность человеческой свободы, никакая цель не может освящать подобные средства. Основа далеко распространяющего­ся иезуитского принципа лежит в том, что происходит злоупот­ребление высшим знанием. Духовный закон, который здесь нару­шается, Рудольф Штайнер в своей книге «Как достигнуть позна­ний высших миров?» кратко формулирует так: «Существует естест­венный закон для всех Посвященных, требующий от них не скры­вать ни от какого ищущего человека тех знаний, которых он за­служивает. Но существует такой же естественный закон, который гласит, что никому никогда не может быть передано тайное зна­ние, к которому он не призван. И Посвященный тем совершеннее, чем строже он соблюдает оба этих закона».⁸¹

Те, кто служат иезуитскому принципу, сталкиваются с первой частью этого закона, так как они убеждены, что человеку не подхо­дит индивидуальный свободный поиск. Знание, которое отводят отдельному человеку, измеряется не индивидуальной зрелостью, а целью, которую преследует знающий, разделяя или удерживая зна­ние. При этом намеренным удержанием знания создается власть над другим человеком. По большей части преследуются интересы группы. Обязанность по отношению к прогрессу всех людей, кото­рая явилась существенным мотивом расцвета немецкой культуры около 1800 г., не принимается во внимание; так как противники христианского развития человечества, что проявляется в случае Каспара Хаузера, в действительности обладали важным оккуль­тным знанием; власть, которую они удержанием этого знания полу­чили над своими прислужниками, никаким образом не должна недооцениваться. Члены действующих оккультных групп предос­тавляют приобретенные ими силы своим вождям, так что те могут ими распоряжаться. Эта воля, которая остается скрытой, приоб­ретает страшную силу, потому что она никогда не была освещена сознательным пониманием или сердечным чувством. Чтобы дать более полное представление о силе созданной таким способом во­ли, здесь еще раз приводятся уже цитировавшиеся слова Рудоль­фа Штайнера: «Но через указанные имагинации воля стала такой сильной, что даже противоположные притязания духа могут быть побеждены этой волей, выработанной описанными упражнения­ми».⁷⁹ Это по своей чудовищности превосходит все до сих пор при­нятое и мыслимое в человечестве. Легко допускают предположе­ние, что импульсы из духовного мира могут отразить любую враж­дебную атаку. Но здесь настоятельно указывается на то, что силы духовного мира, которые должны противостоять стремлениям, про­тиворечащим развитию человечества, могут быть побеждены та­кой увеличенной в оккультном силой воли.

Способы действий таких оккультных групп можно, впрочем, представить так, что знающие, которые в иерархическом понима­нии стоят наверху, передают низшим ступеням только часть зна­ния, но их истинные познания и мотивы намеренно скрываются. Поскольку такая картина принципиально повторяется на каждой ступени, то последний слуга фактически не имеет никакого поня­тия о том, чему он в действительности служит силами, которые он выработал через эти упражнения. Поэтому эта в высшей степени недостойная человека работа в духовной сфере, то есть вне обыч­ного человеческого, становится чрезвычайно действенной.

Только мотив этих кругов делает понятным гигантское учас­тие, которое здесь имеет место. Мотив, который здесь действует, состоит в том, что физический план и живущие в нем люди дол­жны быть подчинены какой-то группе и ее люциферически-ариманическим целям. Древнейшая дохристианская форма господства должна здесь быть сохранена. Она была оправданной, пока люди еще нуждались в передаваемых и направляемых через центры мис­терий контактах с духовным миром, что отражалось и на социаль­ных отношениях.

Наконец, дело здесь касается того, что в качестве прообраза дано в осуждении и казни Христа. Если проследить относящиеся к этому утверждения Рудольфа Штайнера, становится ясно, что Хрис­тос приговорен к смерти фарисеями и саддукеями потому, что Он нарушил старый закон. Он осуществлял мистериальные действия открыто. Мистерии благодаря Ему становятся на физическом пла­не общими и теперь для будущего развития человечества должны быть осуществлены каждым человеком индивидуально, когда он подготовится и созреет для этого, когда он достигнет того, что смо­жет возвыситься к новым Мистериям. Но с этим кончается господ­ство одного человека над другими. В первоначальном христианстве глубоко переживался импульс братства, и в Христе Сын Божий стал Сыном Человеческим. Фарисеи и саддукеи выступают про­тив этого введенного самим Христом развития, потому что они по традиции должны были иметь представление, что здесь начинает­ся богохульство. Они становятся врагами Христа потому, что но­вое, импульс к индивидуально свободному человеку, они, соглас­но своим взглядам, могут воспринимать как безграничное высоко­мерие.

В противоположности иезуитства и розенкрейцерства, как это характеризует Рудольф Штайнер, можно почувствовать враж­дебность фарисеев и саддукеев к тому, что Христос приносит в мир. Если вспомнить представленное в первой главе и имеющее по меньшей мере два слоя преступление против Каспара Хаузера, можно заметить, что это преступление совершалось по иезу­итскому принципу. К значительному оккультному рангу принад­лежит то, что было заранее известно место и время инкарнации Каспара Хаузера. Истинный мотив, а именно помешать Каспару Хаузеру выполнить свою задачу, действующим на переднем плане истории рейсхграфине фон Хохберг и ее помощникам был неизвестен. Они преследовали важную для них династическую цель. Какие представления были внушены действующим лицам, чтобы для них сделать оправданным заключение Каспара Хаузе­ра, остается открытым, но в любом случае они не соответствовали истине.

Если стоящие на заднем плане руководители преступления действуют по иезуитскому методу, то это еще не означает, что их самих следует искать в иезуитских кругах, так как эти действия в принципе могут быть проделаны и другими группами. Подстрека­телями преступления против Каспара Хаузера, несомненно, были иезуиты. Рудольф Штайнер дважды сказал это графу Польцер-Ходицу, а именно в ноябре 1916 г. и 3 марта 1925 г.:⁸²

 «Те круги, которые скрывают и сегодня еще пытаются скрыть то, что действительно было связано с судьбой Каспара Хаузера, являются членами тех западных лож и иезуитами, которые в их высших организациях уже больше 150 лет, а по доказуемым све­дениям с января 1802 работают вместе. Они, следовательно, не хотят раскрытия того, что они как эксперимент, как хорошо про­думанную попытку, инсценировали, чтобы эту индивидуальность этим экспериментом отделить от ее задач и держать в промежу­точном состоянии. Я этого существа не должно было проникнуть в его тело, должно было оставаться снаружи в промежуточном состоянии, ни как чисто духовный, ни как чисто земной человек, отстраненное от своих задач, оставаться словно в духовном изгна­нии, то есть сформировать тело, но не иметь возможность дейст­вовать в нем как Я. Но этот эксперимент не удался, и поэтому Каспар Хаузер должен был умереть. Им пришлось испытать, как этим экспериментом было достигнуто именно то, чему они стре­мились воспрепятствовать: пробуждение индивидуальности, ибо она знала о реинкарнации и карме. Но как раз этого не должно было быть». Хотя исторически это выглядит ошибочным, здесь указывается на нацеленную совместную работу иезуитов и запад­ных лож, то есть масонов, с того момента, о котором еще пойдет речь (сравн. стр. 179).⁸³

Из глубоких, направляемых духом познавательных ощуще­ний Якоб Вассерман в своем романе «Каспар Хаузер» изображает лорда Стэнхоупа как связующее звено между действующими на заднем плане западными ложами и так называемым «Серым». От­ношения между лордом Стэнхоупом и «Серым» соответствуют во всех деталях изложенным выше структуре и действиям оккуль­тной группы. Это определено тем, что лорд Стэнхоуп — принуж­денный своей судьбой и своими слабостями — наполовину неохот­но, наполовину добровольно служит «Серому», или лучше сказать, должен служить, причем решающим является то, что его самого используют с целями, которых он не знает и не должен знать. Раз­рушительное для человека в этой связи Вассерман показывает тем, что — изменяя события биографии — он заставляет лорда Стэнхоупа повеситься.⁸⁴

Антропологическое значение лишения Каспара Хаузера сво­боды, как это здесь характеризует Рудольф Штайнер, разбира­лось в первой главе. Вопрос о том, насколько Каспар Хаузер знал о реинкарнации и карме, остается для заключительного рассмот­рения.

В беседе, состоявшейся 3 марта 1925, говорилось следующее: «Всегда имейте в виду: иезуиты отняли у людей религиозность, набожность, совершенно идентично с римской государственной властью; борьба, то есть грех против духа, является силовым сред­ством их господства; это единственный грех, о котором Писание говорит, что он не прощается, и хоть дух не может быть полнос­тью искоренен, лишь только немногие перенесут его в будущее».82 Предельная острота этих имеющих характер завещания высказы­ваний Рудольфа Штайнера в месяц его смерти заставляет вспом­нить уже приведенные высказывания об иезуитах в цикле «От Ии­суса ко Христу» и подчеркивает их с особой силой. Если в этом цикле объясняются методы иезуитов, с помощью которых они пре­вращают волю в оккультное оружие, то здесь со всей выразитель­ностью показан «грех против духа» как средство к достижению мирового господства. Нужно со всей серьезностью представить, что это значит: с истиной борются, поскольку познают ее как исти­ну.⁸⁵ Поскольку Сущность Христа живет в истине, борьба против истины есть борьба против Христа.

После того как были представлены противники Каспара Хау­зера и их образ действий, следует глубже рассмотреть вопрос, про­тив чего в действительности выступали в этих кругах лица, обла­давшие знанием, и показать, как это связано с появлением Каспа­ра Хаузера.

Рудольф Штайнер в цикле «От Иисуса ко Христу» говорит о том, какие дела совершил Христос в Своей свободной жертве. Зна­чение этих дел представлено с космологической и антропологи­ческой точки зрения. Всесторонним и плодотворным является при этом познание космической природы Христа. С космической точ­ки зрения указывается на образование физического тела через во­площение Земли как Сатурна, Солнца, Луны и самой Земли, как это было особенно подробно представлено Рудольфом Штайне­ром в его «Очерке тайноведения».⁸⁶ Отсюда можно заключить, что физическое тело человека прошло четырехступенчатое становле­ние и развитие, что оно является самым старым и наиболее разви­тым из всех органов человека. Можно в то же время понять, что физическое тело человека, которое в действительности является формой или образом вечно существующего, имеет в своих силах духовную природу. Оно также обозначается Рудольфом Штайне­ром как «фантом».⁸⁷

Здесь обычно легко впадают в заблуждение, когда физичес­кое тело понимают односторонне в его нынешнем опыте, только как видимое, подверженное силам тяготения тело. Рудольф Штай­нер поэтому старается (в 6-м докладе) в постепенном рассмотре­нии показать, какая, собственно, глубокая загадка кроется в том, что человек, все органы которого имеют духовную, то есть незри­мую природу, вообще вступает в видимое проявление. Он говорит о том, что видимой является только эта часть из представленной сейчас на Земле четырехчленной человеческой природы. Но эта видимость, которая в целом рассматривается как изначально дан­ное, возникла из процесса, который через деятельность люцифе­рического и ариманического духов привел человеческое существо в чувственный мир. Христос Своими делами хочет освободить че­ловека из погруженности в этот мир.

В лемурийскую эпоху земного развития Люцифер так мог действовать на развивающуюся сущность человека, что в ней пре­ждевременно пробудились самостоятельность и воля к свободе. Планы добрых божеств были тем самым в определенном отноше­нии сорваны. Человеческая сущность из-за этого вмешательства Люцифера не могла удержаться на духовной высоте, которая бы­ла предусмотрена. Это событие, которое в библейском представ­лении изображено как грехопадение и изгнание из Рая, привело к тому, что человеческая сущность теперь попала в сферу деятель­ности ариманических духов, вызывающих духовный мрак и зем­ную тяжесть. Из-за этого до сих пор невидимое физическое тело человека наполнилось тяжелой материей, и общая организация человека была приведена к чувственной видимости. «Фантом, ду­ховно-физическая форма тела человека, которая на Земле дол­жна была воспринимать Я из субстанции формообразующего ду­ха, была тем самым лишь относительно приспособленной для это­го восприятия Я. Человек оказался оторванным от духовного ми­ра, он стал гражданином Земли, которому свойственно все боль­ше и больше терять связь с духовным миром. Происходившее от физического тела изменение его общей организации предопреде­лило человека к тому, что он стал в себе воспринимать смерть. С тем, что человек стал чувственно видимым, в нем была посеяна смерть. Первоначальный фантом был создан так, чтобы он вос­принимал Я, находящееся в мире богов, с целью развивать — ко­нечно, зависящее от богов — сознание как духовного, так и чувственного мира. Должны были сформироваться два состояния со­знания, такие как бодрствование и сон. Вместо них теперь возник­ли две формы бытия: жизнь в духовном и чередующаяся с ней жизнь в чувственном мире. Повреждение фантома люциферичес­ким и ариманическим существами отразилось не только на нем самом, но — и это было с самого начала целью всех этих импуль­сов _ отразилось и на том, что Я было переведено на другой путь развития. Это можно описать так, что Я вследствие повреждения фантома все сильнее втягивалось в чувственный мир, и когда осла­бевшее физическое тело больше не могло носить Я, то есть после смерти — духовный мир переживался все более бледно и расплыв­чато. Я из-за все более сильной связи с чувственным миром после смерти не могло полностью пробудиться в духовном мире. С каж­дой новой инкарнацией Я все больше отчуждалось от своей духов­ной родины. К тому же через заблуждения и искушения Я дегра­дировал и сам фантом. Этот путь Я неизбежно привел бы его к саморазрушению в чуждом ему, в конечном счете, мире. Знание Я о своем духовном происхождении должно было окончательно ис­чезнуть.

Новалис в своих «Гимнах к ночи» изобразил эту ситуацию че­ловечества, которую позднее изменит Христос, в следующих стро­ках:

Но мысль одна,

Один ужасный лик

Грозяще подступил к столам накрытым,

И душу диким страхом заволок,

Здесь даже Боги не дают совета,

Что камень с сердца б снять помог.

И он надвинулся, гнетущий и неведом,

Неумолимый, неподкупный рок.

То смерть. Она блаженство пира

Слезами, болью, страхом завершила.

 

Навечно связь утрачена со всем,

Что сердце услаждает и питает,

С любовью разлучен, и долгий плен

Тоск