Франтишек Моравец (1895–1966)

 

После развала лоскутной Австро‑Венгерской империи на карте Европы появилось новое государство – Чехословакия. Распалась имперская разведка Эвиденцбюро, и были созданы чехословацкие спецслужбы.

Молодой капитан Франтишек Моравец стал во главе разведслужбы Первой армии, дислоцированной в Праге. В то время приоритетным для него было контрразведывательное направление. Дело в том, что в конце 1920‑х – начале 1930‑х годов главная угроза для страны исходила от пронацистской агентуры, действовавшей в среде судетских немцев, населявших приграничные с Германией районы. В 1931–1932 годах контрразведка выявила подрывную организацию, действовавшую под видом спортивного клуба «Фольксшпорт» и объединявшую судетских немцев.

Моравец получил повышение. 25 марта 1934 года его назначили начальником Отдела расследований Генерального штаба. Этот отдел объединил разведывательную службу и контрразведку. По предложению Моравца создаются четыре разведывательных центра: в Праге, Брно, Братиславе и Кошице.

В 1933 году к власти в Германии приходит Гитлер. Он не скрывает своих устремлений. Моравец, понимая, откуда исходит главная угроза для целостности и независимости Чехословакии, начинает искать союзников за рубежом. В начале он отправляется в Париж, где устанавливает контакт с подполковником Луи Риве, шефом французской разведки. Этот человек заслуживает того, чтобы сказать здесь о нём несколько слов. После окончания Первой мировой войны, вернувшись из немецкого плена, Риве поступил в разведку. Вскоре он в составе группы генерала Вейгана выехал в Польшу, где стал советником маршала Пилсудского. Перед французской разведкой была поставлена задача «защитить Запад от большевиков». (Кстати, в свите Вейгана в Польше в то время находился и Шарль де Голль.) Затем Риве делал карьеру в разведке, специализируясь по Германии. Он собрал огромное количество данных о военных приготовлениях и агрессивных планах немцев, но, к сожалению, эти материалы остались невостребованными. Даладье впоследствии писал о Риве: «…я свидетельствую, что эти люди были первыми, кто поднял оружие против Германии, и то, что Франция была разгромлена в 1940 году, это не их вина. Франция должна была их услышать».

Возвращаясь из Франции, Моравец заехал в Швейцарию, где нашёл взаимопонимание с шефом швейцарской военной разведки Роже Масоном. Они заключили тайное соглашение о том, что швейцарцы позволят резидентуре чехословацкой разведки работать в Цюрихе. Надо сказать, что сама военная разведка Швейцарии в этот период (1930–1935 годы) состояла всего из двух офицеров, одним из которых был сам Масон.

В 1936 году Моравец посетил Москву, где встретился с начальником ГРУ Урицким: СССР и Чехословакия подписали договор о взаимопомощи, предусматривавший и взаимодействие секретных служб.

Семён Петрович Урицкий пришёл на смену опытному разведчику Я. К. Берзину. Старый член партии, участник Гражданской войны и подавления Кронштадтского мятежа, он был кавалером двух орденов Боевого Красного Знамени, что в то время имело большое значение. Он окончил Военную академию, в 1922–1924 годах побывал в нелегальной разведывательной командировке в Германии и Чехословакии, затем ещё год учился в Германии. Урицкий был достойным собеседником Моравца, и из Советского Союза тот уезжал другом нашей страны.

Дружба разведок принесла неожиданные плоды. В апреле 1937 года президент Чехословакии Бенеш предоставил советскому послу в Праге информацию, полученную чешским представителем в Берлине доктором Манном. По другим данным, эту информацию Бенеш получил из Швейцарии от сотрудника чехословацкой разведки Карела Седлачека.

Информация касалась «заговора военных» в СССР, организованного маршалом Тухачевским, и сыграла трагическую роль в его судьбе. Обо всей этой истории существует множество версий, но мы не будем касаться их, заметив лишь, что вряд ли Моравец сознательно участвовал в какой‑либо провокации.

Вернувшись в Прагу, Моравец занялся реорганизацией своей службы. Начальником контрразведки он назначил майора Бартика, с именем которого связана удивительная история вербовки агента А‑54.

10 февраля 1936 года Бартик получил по почте послание, автор которого предложил чехам свои услуги. Кроме того, что он немец, других данных о себе автор не сообщил. Моравец дал указание согласиться на предложение анонима. Ему дали адрес почтового ящика, и он тут же стал наполняться интересными сообщениями. В одном из писем автор предложил Бартику встретиться с ним.

Встреча состоялась 6 апреля 1936 года в самом центре приграничной зоны, почти полностью контролируемой немецким меньшинством. Опасность провокации была вполне реальной, но, как говорится, Бог миловал.

Агенту присвоили имя А‑54, и он стал лучшим осведомителем обо всех секретных планах гитлеровской Германии. Чехи так и не узнали его настоящего имени.

Но теперь нам оно известно. Это был Поль Тюммель, личный друг рейхсфюрера Гиммлера, с 1928 года состоявший в рядах НСДАП. С 1933 года он работал в штабе абвера. В 1934 году по личному указанию Гиммлера был переведён в отдел абвера в Дрездене, как раз в тот, который занимался Чехословакией. Под именем доктора Хольма он руководил особо агрессивными разведсетями Нетц 1 и Нетц 2.

Никто никогда так и не узнал, что заставило его по своей инициативе решиться стать осведомителем чешской разведки: личные причины, политические убеждения или разногласия? Ясно было одно: деньги и материальные блага его не интересовали.

А‑54 стал уникальным источником разведывательных данных о планах и действиях нацистов в отношении Чехословакии. Моравец, поддерживавший дружеские отношения с английским резидентом в Праге Гибсоном, поделился с ним информацией, полученной от А‑54. В ответ Гибсон заверил его в том, что в случае гитлеровской оккупации Моравец будет хорошо принят в Лондоне. И сдержал своё обещание.

Что касается А‑54 – Тюммеля, то после оккупации Чехословакии связь с ним поддерживалась через резидента чешской разведки в Гааге майора Алоиса Франка, а затем, после оккупации Голландии, через группу полковника Хуравы, связанную с Лондоном.

Именно Тюммель (новый псевдоним «Фанта») снабдил чешскую, а через неё английскую разведку точными данными о планах нападения на Великобританию («Морской лев»), на СССР («Барбаросса») и Грецию («Марита»).

Рискуя жизнью, Поль Тюммель работал на чешскую разведку до своего ареста 20 марта 1942 года. Поскольку Тюммель был личным приятелем Гиммлера, его делом занимался сам Рейнхард Гейдрих. Но он пережил Гейдриха – его поместили в концлагерь и расстреляли лишь за двенадцать дней до конца Второй мировой войны, 27 апреля 1945 года.

Но вернёмся к Моравцу. Он продолжал успешно работать: разоблачил агента абвера в чешском штабе майора Эмериха Кальмана, завербовал полковника венгерской армии Узази, который впоследствии стал шефом спецслужб Венгрии.

Но все эти успехи были сведены на нет притязаниями Гитлера и предательством западных держав.

19 мая 1938 года Моравец получил информацию о концентрации германских войск на границе. Правительство Чехословакии объявило мобилизацию граждан одного призывного возраста и сразу же проинформировало Францию и Англию о действиях немцев. Английский посол в Берлине предпринял демарш и потребовал у Риббентропа разъяснений, но тут же и англичане и французы забили отбой и заявили, что не намерены предпринимать военные действия в защиту Чехословакии.

А уже 29–30 сентября 1938 года лидерами Великобритании, Франции, Германии и Италии было подписано печально известное Мюнхенское соглашение, предусматривавшее отторжение от Чехословакии и передачу Германии Судетской области, а также удовлетворение территориальных притязаний к Чехословакии со стороны Венгрии и Польши. Это соглашение предопределило захват Германией всей Чехословакии в 1939 году и способствовало развязыванию Второй мировой войны.

Сразу после заключения Мюнхенского соглашения подал в отставку шеф чехословацкой разведки полковник Гаек. На его должность с поста руководителя военной разведки был переведён Франтишек Моравец.

Начальник абвера Канарис предложил Моравцу встретиться в Швейцарии, но под благовидным предлогом тот отклонил это предложение.

Абвер и СД нагнетали обстановку, подготавливая сепаратистскую акцию в Словакии. В окрестностях Братиславы действовала радиоточка резидентуры абвера и СД. 14 марта 1939 года была объявлена независимость Словакии, а на другой день войска вермахта вошли в Прагу. Специальное подразделение абвера попыталось захватить архивы чешской разведки. Но мелкий архивный служащий лишь разводил руками: они уже сожжены.

На самом же деле Моравец и десять офицеров его штаба успели погрузить ящики с самыми секретными досье в самолёт голландской авиакомпании КЛМ и вылетели на нём в Лондон. Среди спасённых досье было и «дело» агента А‑54.

Моравец со своим штабом обосновался в отеле «Ван Дейк» и начал работать в тесном контакте с британской разведкой. Его основной задачей было обеспечение работы резидентур чешской разведки, находившихся в Цюрихе, Белграде, Гааге и в Стамбуле, а также поддержание контакта с движением Сопротивления в Чехословакии, которая теперь стала называться «протекторатом Богемия и Моравия». Там правили палачи чешского народа шеф СД Рейнхард Гейдрих и верховный судья оберфюрер СС Альфред Функ, которым чешское движение Сопротивления вынесло смертный приговор. Под руководством Моравца в его службе проходили подготовку три чешских патриота: Йозеф Габчик, Ян Кубиш и Йозеф Валчик. Они должны были убить Гейдриха.

Гейдрих прибыл в Прагу 28 сентября 1941 года и на следующий день объявил в стране чрезвычайное положение. В его указе, в частности, говорилось: «Решения военно‑полевых судов обжалованию не подлежат. Смертные приговоры приводятся в исполнение немедленно, через расстрел или повешение». В ту же ночь он отправил донесение в Берлин Борману: «…сегодня в 22 часа радио огласит следующие смертные приговоры… они приведены в исполнение… Прошу вас сообщить об этом фюреру». И так продолжалось все восемь месяцев, отпущенных ему судьбой – до 27 мая 1942 года.

По мнению чешских историков, полковник Моравец, разведка которого к этому времени стала филиалом британской, руководствовался двумя соображениями. Первое: показать, что западные державы хотя и медлят с открытием второго фронта, всё же не сидят сложа руки. Второе, главное и совершенно секретное, связано с судьбой начальника абвера адмирала Канариса. Тот в это время вёл двойную игру: вступив в контакт с британской, а возможно, и американской разведкой, он снабжал их ценной информацией. Канарис решил помочь Англии и США сбросить Гитлера, сохранив при этом политическое и социально‑экономическое устройство Германии.

Но Гейдрих в чём‑то подозревал Канариса, на адмирала было заведено секретнейшее дело. В книге «Бомба для Гейдриха», изданной в Праге, ставится вопрос: «А не должен ли был Гейдрих погибнуть для того, чтобы уцелел Канарис? Быть может, ценою убийства Гейдриха разведки союзников сохранили жизнь своему наиболее ценному осведомителю?»

Исполнители покушения, конечно, ничего не знали о закулисных играх. Они считали себя народными мстителями. Габчик, Кубиш и Валчик были сброшены с парашютами над территорией Чехословакии. Вначале они укрылись в деревне Лидице, затем перебрались в Прагу.

27 мая 1942 года на крутом повороте улицы Валчик подал сигнал: появился шестиместный открытый «мерседес» с одним пассажиром. Габчик бросился наперерез машине, но его автомат не сработал, заело патрон. Кубиш кинул бомбу. Раздался взрыв! Тяжело раненный Гейдрих выбрался из машины и пытался настичь Кубиша, но, обессиленный, упал. Умер он неделю спустя в больнице.

К вечеру 27 мая развернулась невиданная полицейская акция. Прага была блокирована. Начались повальные обыски и массовые аресты. Страну захлестнула волна террора. Только за первые шесть дней были казнены четыреста сорок два человека, в течение пяти недель – тысяча триста пятьдесят семь, не считая расстрелянных в сёлах Лидице и Лежаки, которые каратели стёрли с лица земли.

Три участника покушения и четверо их товарищей из другой диверсионной группы были укрыты в подвале православной церкви Кирилла и Мефодия. Но их выдал предатель.

На штурм церкви 18 июня 1942 года было брошено около четырёхсот человек. Трое парашютистов погибли в бою, четверо покончили с собой, стоя по пояс в воде, которую гестаповцы запустили в подвал.

Глава чехословацкой православной церкви епископ Горазд, настоятель собора Чикла, священник Петржек и председатель церковного совета Зонненвенд 3 сентября 1942 года были приговорены к смерти и в тот же день казнены. На православную церковь обрушились страшные репрессии…

Но один из их организаторов, нацистский судья Функ, не ушёл от кары. Год спустя он был убит в Ровно советским разведчиком Николаем Кузнецовым.

Полковник Моравец продолжал работу. Он поддерживал довольно тесный контакт с официальным представителем советской разведки в Лондоне Иваном Андреевичем Чичаевым.

Одним из вопросов, который в то время продолжал беспокоить советское руководство, была возможность сепаратных соглашений союзников с нашим общим противником – Германией. Любая информация на этот счёт представляла интерес. Известно, что и знаменитый полёт «Чёрной Берты» – перелёт Гесса в Великобританию накануне нападения Германии на Советский Союз – представлял большой интерес и для разведки, и для правительства СССР, тем более что всё, связанное с этим перелётом, англичане строго засекретили. Секретность, кстати, не снята и по сей день.

Поэтому сообщение, поступившее из Лондона от Моравца, было немедленно доложено Сталину. Вот его текст:

 

«Совершенно секретно.

Государственный Комитет обороны Союза ССР.

Товарищу Сталину. Товарищу Молотову.

Начальник чешской военной разведки полковник Моравец сообщил резиденту НКВД в Лондоне следующее:

Распространённое мнение о том, что Гесс прилетел в Англию неожиданно, является неверным. Задолго до совершения перелёта Гесс имел переписку по этому вопросу с лордом Гамильтоном. В этой переписке подробно обсуждались все вопросы организации перелёта. Однако сам Гамильтон в переписке участия не принимал. Все письма Гесса на имя Гамильтона адресату не попадали, а получались „Интеллидженс сервис“, где составлялись также ответы Гессу от имени Гамильтона. Таким путём англичанам удалось заманить Гесса в Англию.

Полковник Моравец заявил также, что он лично видел переписку между Гессом и Гамильтоном. По заявлению Моравца, в письмах Гесса достаточно ясно излагались планы германского правительства, связанные с нападением на Советский Союз.

В этих же письмах содержались аргументированные предложения о необходимости прекращения войны между Англией и Германией.

В заключение полковник Моравец заявил, что англичане, таким образом, располагают письменными доказательствами виновности Гесса и других нацистских главарей в подготовке нападения на СССР.

Народный комиссар внутренних дел Союза ССР

(Л. Берия)

Основание: телеграмма из Лондона № 450 от 21.10.42 г.»

 

Как указывается в «Очерках истории российской внешней разведки», полковник Моравец охотно и честно помогал советской разведке, хотя он, как и чехословацкое правительство в лондонской эмиграции, находился под опекой англичан. Информация чешского полковника была достоверной. Она подтверждала сведения, которые советская разведка и раньше получала о контактах Гесса с английской стороной до его перелёта в Шотландию.

Некоторый интерес представляет документ германских секретных служб «Список лиц, подлежащих аресту в Великобритании после её оккупации». Он был составлен между 1938 и 1940 годами в VI секции РСХА – службы внешней разведки, которой руководил Вальтер Шелленберг. В этом списке наряду с Уинстоном Черчиллем, Зигмундом Фрейдом, де Голлем под номером 173 числится «Моравец Франтишек, род. 23 июля 1895 года. Частлав, прежде чешский капитан, Лондон. Данные РСХА 4Д6».

В 1945 году Франтишек Моравец вернулся в Чехословакию. Но что‑то не сложилось у него во взаимоотношениях с новым чехословацким руководством. В конце 1947 года он выехал в США, где и жил до своей смерти в 1966 году. Девять лет спустя вышло посмертное издание его воспоминаний «Хозяин шпионов».

 

МОРИС БУКМАСТЕР (1902–1992)

 

В июле 1940 года в Англии было создано Управление специальных операций (УСО). В меморандуме, представленном премьер‑министром Черчиллем Военному кабинету, говорилось, что УСО создаётся, «чтобы координировать все акции по подрывной деятельности и саботажу на территории противника» или, как позже заявил он же, «чтобы поджечь Европу».

Основным подразделением УСО стала французская секция, размещавшаяся, как и основные службы УСО, на Бэйкер‑стрит, знаменитой тем, что там когда‑то «жили» Шерлок Холмс и его друг доктор Уотсон.

Капитан (позднее подполковник) Морис Букмастер впервые переступил порог на Бэйкер‑стрит в марте 1941 года, когда работа французской секции только разворачивалась. Он сменил полковника Марриота, ушедшего в отставку.

Из разговора с Марриотом Букмастер выяснил, что информация, поступающая из Франции, мизерна, агентурная работа не ведётся.

– Чем же вы занимаетесь? – поинтересовался Букмастер.

– Подрывной деятельностью.

– Но какой? В чём она заключается?

Полковник помялся, но толком не смог ответить, пробормотал «саботажем и диверсиями».

Букмастер начал с того, что приобрёл справочник французских предприятий, по которому стал подбирать возможные цели для саботажа.

Однажды, в мае 1941 года, находясь на ночном дежурстве, Букмастер впервые встретился с сэром Чарлзом Хамбро, начальником УСО.

– В чём заключаются ваши обязанности? – спросил Хамбро.

– Мне никто об этом не говорил.

– Взорвать Европу, как приказал Черчилль!

– Я понимаю, но как это сделать?

– Ну, – протянул сэр Чарлз, – пока мы имеем всего десять тренированных агентов, этого мало. К тому же мы не хотим, чтобы немцы применили репрессии и расстреливали людей. Но мы хотим координации акций, которые подняли бы температуру во Франции!

– Кто‑нибудь уже отправился туда? – спросил Морис.

– Они тренируются.

– Мой Бог! Уже год как мы выброшены из Франции!

Но сэр Чарлз всё же действовал. Тогда же, в мае 1941 года, первые три агента французской секции были высажены во Франции: коммандант Жорж Бегю, капитан Пьер де Вомекурт и Роже Котэн.

Морис Букмастер руководил французской секцией, самой большой и важной в УСО, в течение четырёх лет. Под его руководством четыреста восемьдесят человек, мужчин и женщин, были доставлены во Францию на парашютах, маленьких самолётах «Лайзэндер», подводными лодками и маленькими рыболовными судами.

Много лет спустя, после войны, некоторые авторы полковника Букмастера обвинят в том, что он специально отдал несколько агентов в руки гестапо, чтобы отвлечь его внимание от более важных дел и агентов.

То, что имелись в работе как французской секции, так и всего УСО, ошибки и погрешности, отрицать нельзя. Но не следует забывать, что Букмастер и его сотрудники делали нечеловечески трудную работу. Сам он знал каждого агента, заброшенного во Францию, и болел за него душой. Может быть, по своему мягкому характеру он и не должен был занимать должность, которая обрекала его посылать людей почти на верную смерть. Каждого отправляемого агента он провожал лично, за минуту до отправки ещё раз спрашивал, готов ли тот лететь в тыл врага, и предупреждал, что отказ не приведёт ни к каким плохим или даже просто неприятным последствиям. Все триста семьдесят пять оставшихся в живых агентов (причём двадцать пять из них прошли немецкие тюрьмы и концлагеря) отзывались о нём очень тепло.

Букмастер родился в 1902 году. После окончания Оксфордского университета учился и жил во Франции, стал репортёром парижской газеты «Матэн», затем работал менеджером в компании «Форд» во Франции и Англии. В 1938 году был зачислен в армейский резерв, а с началом войны, в 1939 году, призван в армию. Закончил разведывательные курсы, получил звание капитана и весной 1940 года был отправлен во Францию, участвовал в защите коридора на Дюнкерк, откуда эвакуировались английские войска. Сам он покинул Дюнкерк 2 июня 1940 года с группой раненых.

17 марта 1941 года капитан Морис Букмастер прибыл на Бэйкер‑стрит.

Когда Букмастер начинал работу, его штат состоял из восьми человек. За год он увеличился до двадцати четырёх. Помощники его не были «штабными крысами». Кое‑кто из сотрудников уже побывал на «поле боя», в немецком тылу во Франции, иные по нескольку раз. Среди них были раненые или бежавшие из германских либо вишистских тюрем.

Среди его сотрудников был и главный вербовщик капитан Льюис Гилгуд, до и после УСО работавший в «Красном Кресте», а затем, до 1955 года, руководивший кадрами ЮНЕСКО. Он завербовал большинство выдающихся агентов УСО. Другим отличным вербовщиком был капитан Селвин Джексон, автор многих шпионских бестселлеров. Николас Бодингтон, бывший парижский корреспондент «Дейли экспресс», не раз высаживался во Франции, когда надо было разобраться в провалах и устранить их последствия. Майор Борн‑Патерсон знал на память не только любую деревушку на карте Франции, но и все места выброски агентов и грузов, все укрытия и явочные квартиры, был «ходячей энциклопедией» французской секции.

Легендарной личностью в штабе Букмастера был майор Жерар Морель. Весной 1940 года он служил офицером связи во французской армии. Тяжелобольным был захвачен немцами в Дюнкерке. Его освободили из лагеря как безнадёжного. Чуть живой, он пробрался в Испанию, оттуда через Бразилию в Португалию, где связался с английской разведкой и попал в УСО. 4 сентября 1941 года он первым из офицеров‑разведчиков высадился во Франции не с парашютом (по состоянию здоровья), а с самолёта «Лайзэндер» (это была первая посадка английского самолёта во Франции после Дюнкерка). Морель восстановил связь группы разведчиков со штаб‑квартирой, но в результате измены был захвачен через шесть недель. Объявил голодовку и серьёзно заболел. В тюремном госпитале ему сделали операцию; с незажившими швами брюшной полости он бежал из госпиталя в Испанию. Пойманный испанскими пограничниками, был интернирован в лагерь. Снова бежал и добрался до Лондона. Его здоровье ухудшалось. Питался он только сухарями и молоком.

Морель разработал сотни агентурных операций. В феврале 1944 года он вернулся во Францию с неприятной миссией: захватить агента УСО, на которого пало подозрение. Ему удалось это сделать, и он вывез агента в Лондон.

«Добрым ангелом» называли разведчики французской секции Веру Аткинс.

Так как настоящих французов для заброски в немецкий тыл не хватало, «французов» приходилось «создавать» из англичан или канадцев. Сделать Жака Дюпона из какого‑нибудь Джона Смита было нелегко, и всей этой работой руководила молодая, интеллигентная, талантливая Вера Аткинс. Те, кто её знал, называли женщиной «холодной, исключительно компетентной, с аналитическим складом ума», «мозгом и сердцем» французской секции. Почти пять лет жизни она отдала этой секции. Вера Аткинс собирала каждый клочок информации о жизни в оккупированной Франции, обладала энциклопедическими познаниями по всем вопросам, которых может коснуться жизнь забрасываемого агента – работа, передвижения, комендантский час, продовольственные нормы, порядок регистрации в полиции и так далее. Поддельные документы изготавливались в специальной лаборатории УСО, но Вера всегда умела добавить очень важные детали, «семейные» фотографии, старые визитные карточки, письмо от подруги или от бывшего возлюбленного – в общем, всякие мелочи, которые могли бы подтвердить его личность. Она добывала эти вещи из собственных таинственных источников, а кроме того – этикетки французских портных, билеты метро, французские спички и другой реквизит.

Но помимо всего этого она участвовала во всех инструктажах агентов непосредственно перед заброской в тыл врага. Каждый из агентов имел своего ведущего офицера, отвечавшего за его подготовку и проводившего с ним последние перед вылетом дни, но без Вериных консультаций не обходился ни один инструктаж.

Как ведёт себя агент за обеденным столом? Ест ли он на английский или на французский манер? Как кладёт нож и вилку? Как пьёт вино? Часто «занятия» проводились во французском ресторане «Кокиль» в Сохо, где, несмотря на военное время, сохранялась французская кухня и традиции.

Прощальный вечер проходил на служебной квартире главы французской секции Мориса Букмастера, оборудованной на французский лад. Всё должно было создать атмосферу дружелюбия, доверия, надежды на успех.

Вера Аткинс, понимая роль человеческого фактора, в передачи широковещательной радиосети умудрялась вставить информацию для конкретных агентов о жизни и здоровье членов его семьи, о стариках‑родителях, о рождении детей, о том, что брат агента, находящийся в действующей армии, жив и успешно продвигается по службе. При этом родственники ничего не знали о местонахождении своего сына или мужа, им было известно лишь то, что он «выполняет задание».

Букмастеру пришлось выдержать жестокую борьбу с Французским комитетом Национального Освобождения (ФКНО, или иначе «Свободная Франция»), руководимым де Голлем.

Французская секция и ФКНО были непримиримыми конкурентами не только в борьбе за «вербовочный контингент», но и в ряде принципиальных вопросов. Теоретически Букмастер не должен был использовать французских граждан. Генерал де Голль настаивал (и получил в этом заверения Черчилля), что все французы, прибывшие в Англию, будут привлекаться к работе только им. На практике же многие французы, особенно выходцы из колоний, стали агентами УСО.

Почему де Голль выступал против этого? Во‑первых, он боялся, что после войны все эти английские агенты осядут во Франции и будут работать на англичан. Во‑вторых, он не желал, чтобы агенты УСО проводили на территории Франции террористические акции, диверсии и занимались саботажем, так как это могло вызвать ответные меры немцев и озлобить французский народ против всех, кто ведёт борьбу с немцами, в том числе и против ФКНО. Он считал, что французская секция должна заниматься только разведкой. В беседе с Черчиллем де Голль заявил, что действия английских агентов во Франции «нарушают её суверенитет».

Между УСО и «Свободной Францией» были постоянные конфликты по поводу использования авиации, поставок оружия, добываемой французскими агентами. Англичане относились к французам как к бедным родственникам.

Было время, когда Англия и США вообще не хотели признавать де Голля главой французского освободительного движения. УСО в политические споры не вмешивалось, но со спецслужбами де Голля не сотрудничало.

Де Голль, в свою очередь, не признавал УСО, но его службы весьма охотно сотрудничали с английской военной разведкой.

Несмотря на все усилия Букмастера, 1942 год закончился для французской секции неудачно. Хотя было заброшено большое количество агентов, многие из них были захвачены. Связь с оставшимися постоянно прерывалась на долгие недели, поставки оружия группам Сопротивления прекратились. Недостаток инструкторов и вооружения вызвал разочарование у тех участников Сопротивления, которые опирались на УСО. Из‑за нехватки транспортных средств в 1942 году во Франции было высажено всего тридцать шесть агентов и семнадцать радистов, доставлено около двух тонн взрывчатых веществ, двести шестьдесят девять пулемётов, триста восемьдесят восемь пистолетов, восемьсот пятьдесят шесть зажигательных бомб.

Совсем по‑другому пошли дела в 1943–1944 годах. Значительно увеличилось количество заброшенных групп и отдельных агентов, хотя потери оставались большими. За первую половину 1944 года забросили сорок пять тысяч пулемётов, семнадцать тысяч пистолетов и т. д.

Агенты УСО, действовавшие как по отдельности, так и вместе с французскими участниками Сопротивления, после открытия второго фронта соединились с союзными войсками.

Согласно отчётам французской секции УСО, во Францию за годы войны было заброшено четыреста восемьдесят агентов, из них сто тридцать попали к немцам, двадцать шесть из них выжили и были освобождены. Несколько было убито в боях.

Во Франции действовало от семидесяти до восьмидесяти резидентур УСО, тридцать местных групп и ячеек.

После войны во Франции и Германии было создано сорок девять клубов «Друзей Букмастера», объединявших ветеранов французской секции УСО.

 

ВИЛЬГЕЛЬМ КАНАРИС (1887–1945)

 

Небольшого роста, разговорчивый, мягкий в обращении, с чёрными, но рано поседевшими волосами и явно неарийскими чертами лица – таким описывали современники этого человека.

Происхождение адмирала Вильгельма Франца Канариса тёмно, а прошлое путано. По одной версии, его предки – выходцы из Италии, по другой – из Греции. Эта версия, в свою очередь, делится на две. Согласно первой, его предком был Константин Канарис, видный деятель греческого национально‑освободительного движения 1820‑х годов, моряк, разгромивший турецкий флот. Причём эту версию запустил в жизнь не кто иной, как сам император Вильгельм II, написавший на полях одного документа, где упоминалась фамилия молодого моряка Вильгельма Канариса: «А не является ли этот Канарис потомком национального героя греческой войны за независимость?»

Сам Канарис никогда не опровергал своего родства с героем и скромно улыбался, когда его спрашивали об этом. Но скорее всего правы те, кто утверждал, что его предки – мелкие торговцы, переселившиеся в XIX веке из Греции в Германию и разбогатевшие там. Это и дало ему возможность поступить в своё время на престижную военно‑морскую службу в императорском флоте.

В начале Первой мировой войны Вильгельм оказался младшим офицером крейсера «Дрезден», совершавшего рейды в Атлантическом океане и топившего торговые суда союзников. В боевых подвигах Канарис не был замечен, но его ценили как человека, способного всегда найти в нейтральных портах общий язык с поставщиками и местными властями, которые благодаря этому не только не создавали помех, но напротив, содействовали снабжению «Дрездена» всем необходимым. Кроме того, он умело распространял ложные слухи о дальнейшем маршруте крейсера, и когда они доходили до англичан, те искали «Дрезден» совсем не там, где он находился на самом деле. Однако, несмотря на всё хитроумие Канариса, «Дрезден» всё же был обнаружен в одном из бесчисленных заливов чилийского побережья.

После того как «Дрезден» затопили, Канарису удалось избежать интернирования. Тут опять какая‑то путаница в его похождениях. По одним данным, он оказался в США, где связался с фон Папеном, в то время германским военным атташе и резидентом в Вашингтоне. До 1916 года Канарис скрывался в США, выполнял задания Папена и участвовал в организации нескольких взрывов и поджогов. В 1916 году, опасаясь разоблачения, бежал в Мадрид. По другим данным, после затопления «Дрездена» Канарис на английском судне с фальшивым чилийским паспортом на имя сеньора Рид‑Рососа вернулся в Европу. Выдавая себя за чилийского гражданина, работал в Мадриде против союзников весь 1915 год. Он субсидировал арабские племена в Марокко и Западной Африке, подстрекая их к восстаниям против Англии и Франции. Готовил диверсии и якобы взорвал девять английских судов. Кроме того, завербовал множество агентов, в том числе и знаменитую Мата Хари. Про Канариса также рассказывали, что, оказавшись в итальянской тюрьме, он придушил священника, пришедшего его исповедовать, переоделся в его одежду и скрылся. Канарис любил слушать все эти россказни о своих похождениях, никогда ничего не отрицал и не подтверждал и лишь загадочно улыбался.

В конце Первой мировой войны он какое‑то время служил на подводных лодках, затем стал командиром линейного корабля «Шлезвиг».

В 1918 году Германия капитулировала. По условиям капитуляции германский флот был уведён в английскую бухту Скапа‑Флоу и там потоплен. Моряки сошли на берег и остались не у дел.

Канариса, хотя он и был морским офицером, всегда тянуло в разведку. Он охотно брался за выполнение секретных заданий, знал всё и обо всех и первым сообщал новости своим друзьям. Сослуживцы называли его «Кикер» («Подсматривающий»).

Если говорить о его политических взглядах, то он ненавидел большевизм и тяготел к национал‑социализму. Как всякий деятель нацистской Германии, чьё прошлое было сомнительным (у Гейдриха, например, отец был наполовину евреем, о чём, кстати, знал Канарис и этим шантажировал Гейдриха; у самого фюрера тоже были нелады с предками и т. д.), Канарис был особенно рьяным германским националистом.

В 1919 году он стал сотрудником германской разведки или, скорее, контрразведки. В этой роли он участвовал в убийстве вождей «Спартаковской» (коммунистической) партии Германии Карла Либкнехта «при попытке к бегству» и Розы Люксембург по пути в тюрьму. Он снабдил убийц настоящими паспортами и помог им скрыться.

После этого он вёл переговоры о строительстве в Испании, Голландии и Японии подводных лодок для Германии, которой по Версальскому договору было запрещено иметь подводный флот.

В 1920 году Канарис принимал участие в неудавшемся «капповском путче», направленном на восстановление монархии и установление диктатуры военщины.

После этого на какое‑то время был вынужден оставить службу и вернулся на неё уже после прихода Гитлера к власти, заняв пост начальника военно‑морской базы в Свинемюнде. Но долго на этом посту он не засиделся. В конце 1934 года был снят с должности начальника военной разведки капитан 1‑го ранга Патциг. А уже 5 января 1935 года на неё был назначен вице‑адмирал Вильгельм Канарис. Военная разведка – абвер – подразделялась на три отдела. Абвер‑I занимался сбором информации от немецкой и иностранной агентуры, абвер‑II – саботажем и диверсиями и абвер‑III – контрразведкой на территории Германии.

Гитлер чувствовал себя ещё не очень уверенно и вынужден был пойти на уступки генералам, предоставив на первых порах абверу почти полную независимость. Гитлер вызвал Канариса, долго беседовал с ним и поручил ему сделать абвер такой мощной организацией, которая не уступала бы разведслужбам западных государств.

Одной из крупнейших акций Канариса на первом этапе его деятельности стала поддержка генерала Франко, поднявшего фашистский мятеж против республиканского правительства.

Тайное сотрудничество Канариса с молодым майором Франко началось ещё в 1916 году, когда Канарис организовывал восстания арабских племён. Старые друзья вновь встретились двадцать лет спустя. Узнав о предстоящем мятеже, Канарис отложил в сторону другие дела и все силы направил на то, чтобы убедить германское руководство оказать генералу Франко максимально возможную помощь. Гитлер и Геринг быстро поняли все выгоды, которые они смогут извлечь из победы Франко: уничтожение Испанской республики, установление родственной по духу фашистской диктатуры и приобретение важнейшего плацдарма на юго‑западе Европы.

В конце июля 1936 года на заседании, в котором участвовали Гитлер, Геринг, военный министр фельдмаршал Бломберг и адмирал Канарис, было принято принципиальное решение об оказании помощи Франко. После этого Канарис улетел в Италию, где с помощью своего итальянского коллеги генерала Роатта убедил и Муссолини оказать поддержку генералу Франко.

Вернувшись, Канарис занялся организацией снабжения оружием и боеприпасами франкистских войск. «Эта хитрая лиса» Канарис организовал и поставки оружия республиканцам, правда, негодного, вышедшего из строя или специально испорченного, времён Первой мировой войны. Для этого он создал подставные фирмы в Чехословакии, Финляндии, Польше и Голландии.

Канарис много раз летал в Испанию, где встречался с Франко, координиро<