Галкин, за свои фантазии, был осужден к условному сроку лишения свободы. Квачков в отсутствие каких-либо доказательств - к реальному лишению свободы.

Тем не менее, икаких выступлений во Владимирской области не произошло. Квачков был задержан не в ковровских лесах с автоматом наперевес во главе групп восставших, а в своей квартире в Москве 23.12.2010 года. Таким образом вооруженный мятежа "запланированный" органами ФСБ России на июль 2010 года под Ковровом  является фикцией. Вся картина подготовки мятежа – это плод предположений, догадок следствия, не основанных на реальных обстоятельствах дела, и провокационные «труды» агентуры ФСБ. Эти предположения и догадки легли в основу приговора и определения судов.

В соответствии со ст. 75 УПК РФ доказательства, основанные на предположениях, догадках, полученные с нарушением закона, не могут быть положены в основу обвинения. Однако суды не дали должной оценки вышеназванным «доказательствам» обвинения, не исключили их из перечня доказательств по делу, как того требуют нормы уголовно-процессуального закона, и положили в основу приговора и определения.

На несостоятельность приговора и определения указывают показания свидетеля Налецкого К. Л., бывшего начальника службы ракетно-артиллерийского вооружения в/ч № 30616. В с/з 14.11.2012 года (стр. 36-42 протокола с/з) свидетель пояснил, что только в одном полку, расположенном в Коврове, числилось 1-1,5 тыс. человек, готовых подняться по боевой тревоге, склады охранялись усиленной охраной, двери складов были заварены. Для того, чтобы захватить вооружение на этих складах, сломить сопротивление военнослужащих надо было иметь значительные силы мятежников, исчисляемые сотнями вооруженных людей. Но ведь всего этого не было. Одним арбалетом, десятью грибными ножами, имевшимися на руках туристов из Тольятти, этого не сделать. В суде обвинение не представило доказательств существования ни одной организованной группы мятежников, тем более ни одной вооружённой группы.

Не могут считаться достоверными показания анонимных свидетелей «Смирнова», «Ларюшкина», «Гальцовой» о проведении на квартире Киселёва в июле 2010 года совещания, на котором Киселёв якобы иносказательно говорил о готовящемся мятеже, предлагал в нём участвовать, показывал оружие – автомат и гранаты. Данные показания давались, как утверждал мой подзащитный и о чём утверждали многие свидетели, под давлением следствия. Так свидетели Васильев А. П. (протокол с/з стр. 144-146), Владыкин А. Н. (протокол с/з стр. 31-33), Козлобаев А. Г. (протокол с/з стр. 471-473), Антипов Ю. К. (протокол с/з стр. 314-321), Рязанцев Н. И. (протокол с/з стр. 459-460) и другие заявляли в ходе с/з о давлении и угрозах в отношении них со стороны работников правоохранительных органов, занесении в протокол допроса сведений, не соответствующих их показаниям. От своих показаний на следствии отказался и свидетель Руденко Д. С. Мною в с/з 25.01.2013 года заявлялось ходатайство о приобщении к делу копии заявления Руденко Д. С. от 17.12.2012 года, адресованного в Московский городской суд. Однако судом в удовлетворении данного ходатайства необоснованно было отказано. Впоследствии заявление Руденко Д. С. приобщено к материалам дела вместе с дополнением к апелляционной жалобе.

Необходимость засекречивания свидетелей «Смирнова», «Ларюшкина», «Гальцовой» не подтверждается никакими доводами. Полностью отсутствуют доказательства угроз применения насилия в отношении данных свидетелей, их близких, что нарушает требования ч. 3 ст. 11, ч. 9 ст. 166 УПК РФ. Тем более никто их них не ходатайствовал о засекречивании своих данных в связи с реальной опасностью их жизни и здоровью. Такие ходатайства, заявления в протоколах их допросов отсутствуют (т. 5 л.д. 33-45, т. 6 л.д. 81-84, т. 8 л.д. 42-45, т. 4 л.д. 14-17). Не ходатайствовали они об этом и перед судом, о чём свидетельствует протокол судебного заседания. К тому же, сами анонимы не привели факты возможных угроз в их адрес ни на стадии следствии, ни на стадии судебного рассмотрения дела.

Как справедливо указывается в юридической литературе, в частности, в Комментарии к УПК РФ, 2-е издание, перераб. и доп. М, Юрайт, 2007, с. 421, «наличие угрозы должно быть реальным, а не мнимым». Именно такова позиция и Европейского суда.

Но всё делалось для того, чтобы исключить возможность дачи показаний этими лицами в зале суда. Т. е. облегчить им возможность оговора Киселёва. Обвинение нашло удобный способ достижения поставленной цели. Суд первой инстанции, а затем и суд второй инстанции не дали должной оценке действиям обвинения, не допросили указанных свидетелей в зале суда, что требовалось сделать согласно требованиям УПК РФ.

Позиция Европейского суда требует реальности угроз в адрес свидетелей в случае засекречивания их данных. На стадии судебного рассмотрения дела допрос анонимных свидетелей недопустим или должен носит исключительный характер. Притом, что показания анонимов не будут определяющими при вынесении приговора.

И оценивая факт засекречивания свидетелей, оценивая показания засекреченных свидетелей необходимо учитывать данную позицию Европейского суда по правам человека, на которую ссылается в своей работе «К вопросу о доказательной силе показаний анонимных свидетелей (с учетом прецедентов Европейского суда)», профессор В. Н. Уруков, заведующий кафедрой юридического факультета Чувашского государственного университета им. И.Н. Ульянова. А именно:

- использование показаний анонимных свидетелей для обоснования обвинительного приговора ни при каких обстоятельствах не совместимо с Конвенцией (Van Mechelen et al., 52);

- следует помнить, что обвинительный приговор не должен основываться единственно или в решающей степени на анонимных утверждениях (Van Mechelen et al., 55);

- Конвенция не препятствует тому, что на стадии предварительного следствия можно опираться на такие источники, как тайные осведомители, но последующее использование показаний анонимных свидетелей в качестве доказательств, достаточных для обоснования обвинительного приговора, вызывает различные проблемы (Kostivski, 44; тот же принцип, Windisch, 30).

На судебной стадии использование анонимных свидетелей, с позиции Европейского суда, недопустимо или должно носить исключительный характер, при условии, что показания анонимного свидетеля не будут являться решающими.

Вышеназванные прецеденты Европейский суд по правам человека использует для установления одного из критериев права на судебное разбирательство, а именно соблюдалось ли равенство сторон при рассмотрении дела (п. 1 ст. 6 Конвенции).

Необходимо также учитывать, что постановления о засекречивании личностей этих свидетелей являются незаконными (т. 5 л. д. 46, т. 6 л. д. 85, т. 8 л. д. 46, т. 4 л. д. 17). Как говорилось выше, ни один из свидетелей не заявил о необходимости применения в отношении него мер безопасности,