Года Судебная коллегия ВС РФ рассмотрела апелляционные жалобы Квачкова, Киселёва и их защитников, в частности мою жалобу и дополнение к ней.

ЖАЛОБА

 

présentée en application de l’article 34 de la Convention européenne des Droits de l’Homme,

ainsi que des articles 45 et 47 du Règlement de la Cour

 

under Article 34 of the European Convention on Human Rights

and Rules 45 and 47 of the Rules of Court

в соответствии со статьей 34 Европейской Конвенции по правам человека

и статьями 45 и 47 Регламента Суда

 

      IMPORTANT: La présente requête est un document juridique et peut affecter vos droits et obligations

                                       This application is a formal legal document and may affect your rights and obligations.

                ВАЖНО: Данная жалоба является официальным юридическим документом и может повлиять

                                       на Ваши права и обязанности.

I. СТОРОНЫ

A. ЗАЯВИТЕЛЬ

 (Данные о заявителе и его представителе, при наличии такового)

1. Фамилия заявителя – Квачков

2. Имя и отчество – Владимир Васильевич

Пол - мужской

3. Гражданство - Россия

4. Род занятий - пенсионер

5. Дата и место рождения – 05.08.1948 года, поселок Краскино Хасанского района Приморского края

6. Постоянный адрес – Россия, 121059, Москва, Бережковская набережная, д. 14, кв. 18

7. Номер телефона – +7 499 2404290

8. Адрес проживания в настоящее время –    Россия, 431130, Республика Мордовия, Зубово-Полянский район, поселок Леплей, ФКУ ИК-5 УФСИН России по Республике Мордовия

9. Имя и фамилия представителя – Алексей Владимирович Першин

10. Род занятий представителя - адвокат

11. Адрес представителя –   Россия, 125362, Москва, ул. Большая Набережная,  д. 3, кв. 16, электронная почта - advocat - mcf @ mail. ru  

12. Номер телефона – +7 916 7598499, +7 495 4905957

    Номер телефакса –   +7 499 2523659

 

  B. ВЫСОКАЯ ДОГОВАРИВАЮЩАЯСЯ СТОРОНА

 (Укажите название государства, против которого направлена жалоба)

13. Россия

II. ИЗЛОЖЕНИЕ ФАКТОВ

14. 23.12.2010 года в отношение Квачкова В.В. и иных лиц было возбуждено уголовное дело № 287853, по признакам преступлений, предусмотренным ч. 1 ст. 205¹, ч. 1 ст. 30 и ст. 279 УК РФ. Квачкову В.В. вменялась приготовление к организации вооруженного мятежа с целью свержения конституционного строя Российской Федерации и склонение лица к совершению преступления, предусмотренного ст. 279 УК РФ. В этот же день он был задержан и заключен под стражу.

      Выдвинутое обвинение являлось неправомерным и не соответствовало обстоятельствам дела, т. к. никаких доказательств, что Квачков В.В. вел приготовления к организации вооруженного мятежа и вовлекал кого-либо в его участие не имелось.

      12.01.2011 года уголовное дело № 287853 в отношении Квачкова В.В. было соединено с уголовным делом № 287848 возбужденном 21.07.2010 года в отношении Киселёва А.С. который в этот же день был задержан и заключен под стражу по ч. 2 ст. 222 УК РФ Ему вменялось приобретение и хранение взрывчатых веществ и оружия, которые были изъяты при обыске на квартире Киселёва по адресу - Санкт-Петербург, ул. Некрасова, д. 14/26, кв. 3. Выдвинутое обвинение являлось неправомерным и не соответствовало обстоятельствам дела, т. к. никаких доказательств, что Киселёв действовал в группе и по предварительному сговору, следствие не имело. Киселёв утверждал, что действовал в одиночку. Эти показания моего подзащитного в дальнейшем опровергнуты следствием не были.

      12.12.2011 года из уголовного дела № 287853 выделено уголовное дело № 678355 в отношении Квачкова В.В. и Киселёва А. С., обвиняемых по ч. 1 ст. 205¹, ч. 1 ст. 30 и ст. 279 УК РФ, а Киселёв ещё и по ч. 2 ст. 222 УК РФ. Иные лица по уголовному делу № 678355 не привлекались.

       Абсурдность выдвинутых обвинений в подготовке вооружённого мятежа становится очевидной при ознакомлении с фабулой уголовного дела: Квачков и Киселёв, два незнакомых между собой пенсионера – 1948 г. р. и 1950 г. р., готовили вооружённый мятеж в Российской Федерации. Мировая история не знает подобных мятежей либо переворотов. Данное уголовное дело, является первым (и пока единственным) в мировой уголовной практике.

Года уголовное дело в отношении Квачкова и Киселёва начал рассматривать Московский городской суд. Судебное заседание шло с грубыми нарушениями уголовно-процессуального закона. судебные заседания проводились декабре 2012 года, январе-феврале 2013 года почти в каждодневном режиме, что лишало подсудимых нормального питания, прогулок, свободного общения с адвокатами. Это считаю, было бесчеловечным и унижающим достоинство обращением, физической и психологической пыткой пожилых людей, давлением на подсудимых в целях получения удобных для следствия показаний. В результате у Киселёва обострились заболевания, у Квачкова 19.12.2012 года случился гипертонический криз.

       Обращение к председателю Московского городского суда от 19.12.2013 года  не возымело действия. Председатель Мосгорсуда даже не ответила на данное заявление.  

Судом исследованы не все доказательства по делу. 22.05.2012 года ст. следователем СУ ФСБ РФ Гладышко К. В. было вынесено постановление о невозможности представления вещественных доказательств. Суд также отказал в исследовании всех имеющихся у него доказательств.

Защита неоднократно заявляла, что дело носит заказной характер, а доказательства по нему сфальсифицированы. Более полно нарушения законодательства изложены в апелляционных жалобах Киселёва, защитников Першина, Михалкиной, Князевой, Антонова и его дополнении в апелляционной жалобе.

Квачков В.В. ранее привлекался к уголовной ответственности по так называемому делу о покушении на Председателя Правления РАО "ЕЭС России" А.Б.Чубайса. Приговором Московского областного суда от 29.09.2010 года он был полностью оправдан по обвинению в инкриминируемом ему преступлении. Кассационным определением от 22.12.2010 года данный приговор вступил в законную силу. И на следующий же день - 23.12.2010 года он вновь был задержан и заключен под стражу по обвинению уже в новом преступлении, что подтверждает доводы защиты о заказном характере уголовного преследования Квачкова В.В.

Однако, не смотря на отсутствие реальных доказательств, соответствующих принципам допустимости и достоверности, 08.02.2013 года Московский городской суд признал Квачкова и Киселёва виновными в инкриминируемых им деяниях по ч. 1 ст. 205¹, ч. 1 ст. 30 и ст. 279 УК РФ, а Киселёва ещё и по ч. 2 ст. 222 УК РФ.

Квачкову в виде 8 лет лишения свободы в колонии строгого режима с ограничением свободы на 1 год. Киселёву назначено наказание в виде 5 лет 6 месяцев лишения свободы в колонии общего режима. Факт изменения и частичной отмены приговора Мосгорсуда является признанием Высшей судебной инстанцией России нарушений закона при рассмотрении дела судом первой инстанции.

Исходя из определения Судебной коллегии ВС РФ следует, что вооружённый мятеж готовил один Квачков. Но один человек, к тому же пенсионер, не способен подготовить и совершить мятеж в такой огромной стране, как Россия. Всего два организатора и участника вооруженного мятежа – это абсурд, а один организатор  - абсурд вдвойне. Вооружённые группы мятежников и оружие в качестве доказательства подготовки вооруженного мятежа, обвинением так и не были представлены.

По мнению обвинения для совершения вооруженного мятежа в России Квачкову было достаточно 4 (четырех) туристических ножей и двух травматических пистолетов, а Киселёву - одного автомата Калашникова, пару гранат и толовой шашки времен Второй мировой войны.

Приговор суда, измененный определением апелляционной инстанции, разрушил и без того хрупкую конструкцию обвинения: теперь получается, что Квачков В.В. вел приготовления к вооруженному мятежу в одиночку, никого не вовлекая в его участие, а Киселев А.С. кого-то вовлекал, но в приготовлении к вооруженному мятежу участия не принимал и сам лично не готовился.

Подобное утверждения является вообще - нонсенсом. Тем не менее, именно это следует из апелляционного определения Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда.

Киселёв А. С., по решению коллегии, не участвовавший в организации мятежа, склонял граждан к участию в мятеже. Но как мог Киселёв склонять к совершению мятежа иных лиц, если он не участвовал в его подготовке, и не был знаком и не общался с Квачковым. Это Судебная коллегия Верховного Суда РФ не разъяснила. И не могла разъяснить ввиду отсутствия таковых доказательств.

По мнению как вынесшего приговор Московского городского суда, так и Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ, в операции окружению Москвы в ходе вооруженного мятежа должны были принимать участие Софринская бригада внутренних войск МВД России, дивизии РВСН и даже эскадра подводных лодок.

Не подлежащий сомнению общеизвестный довод о том, что глубина по фарватеру Москва-реки (до 5, 5 метра) не позволяет самостоятельно прибыть в Москву столь большого соединения подводных лодок (эскадра - от 20 до 40 подводных лодок) во внимание не принимался. Привести конкретные доказательства данного обвинения Московский городской суд не смог. Таким образом, данное утверждение, основанное на предположении, вошло в обвинительный приговор.

По окончании предварительного следствия и ознакомлению с уголовного материалами дела в соответствии с требованиями УПК РФ следователь был обязан разъяснить Квачкову В.В. его право на рассмотрение его уголовного дела судом, с участием присяжных заседателей. Поскольку действующие на тот момент времени нормы Уголовно-процессуального Кодекса РФ - п. 2 ч. 2 ст. 30 и п. 1 ч. 3 ст. 31 УПК РФ такое право обвиняемого - предусматривали, поскольку вменяемая Квачкову В.В. обвинением ч. 1 ст. 205¹ УК РФ подпадала под подсудность суда, с участием присяжных заседателей.

Тем не менее, данное право Квачкову В.В. разъяснено не было. Следователем в протоколе об окончании ознакомления с материалами уголовного дела было просто внесена запись "Обвиняемый Квачков от подписи отказался". Никакого акты по данному поводу следователем не составлялось. Никто из понятых, свидетелей, очевидцев данного обстоятельства в протоколе не указан и подтвердить данное утверждение следователя не может.

Указанные материалы находятся в томе 34 уголовного дела. Таким образом, было совершено нарушение п. 1 ст. 6 Конвенции, которая предусматривает: " Каждый человек имеет право при определении его гражданских прав и обязанностей или при рассмотрении любого уголовного обвинения, предъявляемого ему, на справедливое и публичное разбирательство дела в разумный срок независимым и беспристрастным судом, созданным на основании закона".

Квачков В.В. был лишен право на рассмотрение его дела судом созданным на основе закона, к компетенции которого закон относил, на тот период времени, рассмотрение уголовного дела по обвинению его в инкриминируемых ему деяниях.

Защита полагает, что это было сделано умышленно, поскольку по предыдущему уголовному делу по обвинению в покушении на Председателя Правления РАО "ЕЭС России" А.Б.Чубайса он был дважды оправдан - в августе 2008 года и в сентябре 2010 г. Московским областным судом. (Еще один раз обвинение настояло на роспуске коллегии присяжных заседателей).

Поскольку подписание протокола об окончании ознакомления с материалами уголовного дела производилось защитниками Квачкова В.В. в отсутствие подзащитного, защита тоже не смогла разъяснить Квачкову его право на суд присяжных. После подписания протокола об ознакомлении с материалами уголовного дела, обвиняемый не вправе ходатайствовать о рассмотрении его уголовного дела судом с участием присяжных заседателей.

Когда данный факт был заявлен мною в ходе рассмотрения апелляционных жалоб в судебном заседании Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ, это повлияло на исключение из приговора ранее вменяемой Квачкову В.В. ч. 1 ст. 205¹ УК РФ, чтобы в дальнейшем исключить даже гипотетическую возможность обжалования приговора по вышеуказанному мотиву: нарушения права обвиняемого на выбор формы правосудия.

Следует отметить, что 02.07.2013 года ГД ФС РФ был принят Федеральный закон, который исключил возможность осуществления правосудия с участием присяжных заседателей по уголовным делам о преступлениях, предусмотренных ст. 205¹ УК РФ, внеся соответствующие изменения в ст. ст. 30, 31 УПК РФ, ФЗ от 23.07.2013 года № 217-ФЗ. Внесение данного исключения в УПК РФ, полагаю, было принято после неоднократных заявлений адвокатов обвиняемых о лишении их подзащитных возможности рассмотрения данного дела судом присяжных. Что опять же свидетельствует о заказном характере настоящего уголовного дела и оказании давления при его рассмотрении со стороны весьма влиятельных сил.

Квачков В.В. не отрицал, что он высказывал мнение, согласующееся с Преамбулой В сеобщей декларации прав человека Принятой резолюцией 217 А (III) Генеральной Ассамблеи ООН от 10 декабря 1948 года в третьем абзаце которой записано:

" п ринимая во внимание, что необходимо, чтобы права человека охранялись властью закона в целях обеспечения того, чтобы человек не был вынужден прибегать, в качестве последнего средства, к восстанию против тирании и угнетения ".

На основании этого международного документа, Квачков В.В. полагает, что имеет право обсуждать возможность восстания, как последнего средства против тирании и угнетения. Однако, его теоретические рассуждения не должны влечь за собой уголовную ответственность за приготовление к вооруженному мятежу при отсутствии доказательства наличия вооруженности, наличия потенциальных повстанцев, наличия связей с командирами воинских частей и соединений готовых выступить с оружием в руках против правительства Российской Федерации.

До момента подачи жалобы в Европейский суд иных привлекаемых по этому уголовному делу лиц - организаторов и участников мифического мятежа - российскими правоохранительными органами не выявлено. Что опять же подтверждает необоснованность выдвинутых в отношении Киселёва обвинений по ч. 1 ст. 205¹ УК РФ, а в отношении Квачкова по ч. 1 ст. 30, ст. 279 УК РФ.

Уже после вынесения указанных судебных актов в отношении Квачкова В. В. и, насколько известно, в отношении Киселева А. С. последовали действия государственных органов, которые можно охарактеризовать, как внесудебную расправу и дальнейшее незаконное преследование Киселёва и Квачкова. Жёнам указанных лиц, имеющих соответствующие доверенности, отказано в получении денежных средств начисляемой им пенсии. Т. е. они оба и их родные лишены возможности получать гарантированную им Конституцией РФ и назначенную государством - пению. У Квачкова и Киселёва пенсия - это единственный источник доходов.

Квачков был лишён права на рассмотрение его дела в разумные сроки независимым и беспристрастным судом, не имел достаточно времени для организации своей защиты в ходе рассмотрения дела Мосгорсудом, был лишён возможности вызвать в суд всех необходимых свидетелей. Предварительное расследование уголовного дела продолжалось более 3-х лет, явно нарушены разумные сроки.

Квачков наказан тяжким наказанием по признакам преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 30 и ст. 279 УК РФ УК РФ, которого не совершал. Доказательства в по обвинению в этом преступлении отсутствуют, либо базируются на показаниях так называемых "свидетелей", которые провоцировали Квачкова В.В. на высказывания о мятеже, будучи снабженными диктофонами полученными у сотрудников ФСБ России.

Квачков был лишён права на эффективное использование средств защиты в ходе предварительного расследования и судебного рассмотрения уголовного дела. Суд не исследовал все имеющиеся в деле доказательства и шёл на поводу у обвинения.

Квачков и Киселев подверглись дискриминации, ибо в отношении них были упразднены права, предусмотренные Конвенцией. Подверглись дискриминации и свидетели защиты, показания которых суды неправомерно отвергли.

Группа лиц из числа работников следствия ФСБ РФ и работников суда злоупотребила своими правами в целях упразднения прав Квачкова, предусмотренными Конвенцией. Все указанные выше нарушения стали возможны ввиду злоупотребления своими правами работников следствия ФСБ, судей Мосгорсуда и ВС РФ.

При этом суду первой инстанции представлялись только фрагменты записи разговоров Каплюка с Квачковым. В исследовании всех записей разговоров в судебном процессе суд необоснованно защите отказал. А указанные фрагменты не могут отразить полную картину разговора, цели беседы. Необходимо также отметить, что аудиозаписи разговоров были получены с нарушением закона и не могут рассматриваться как допустимые доказательства по делу в силу ст. 75 УК РФ. Однако суд в нарушение уголовно-процессуального закона не исключил эти доказательства из дела.

Вывод суда второй инстанции, что «Приведённые выше показания свидетелей объективно подтверждаются: протоколами осмотра и прослушивания аудиозаписей совещаний с участием Квачкова В. В., Каплюка В. Б., Зайцева И. В., Сидоркина Д. В., Гуменюка А. И. и других лиц…» не может являться обоснованным и свидетельствует о действиях суда уже второй инстанции в интересах обвинения. Судом данные доказаетльства не проверялись и не изучались.

В своих показаниях Галкин прямо указывает, что направил своих знакомых во Владимирскую область под Ковров без согласования с Квачковым, тем более без указаний Квачкова. Как следует из показаний, данных 11.12.2012 года в суде, свидетелями Виноградовым А. А., Гетмановым А. Н., Железняком В. Д., Коруновым А. А., Тельцовым С. А., Тыркаевым В. В.(протокол с/з л. д. 191-233), входившими в «группу Галкина» и выезжавших в июле 2010 года под Ковров, никто из них ни к какому вооружённому восстанию не готовился, ничего о нём не знал. Квачков их к вооружённому восстанию не призывал.

Утверждение апелляционной инстанции: «…суд правильно сослался в приговоре, как на доказательства виновности осужденного Квачкова в совершении приготовления к организации вооружённого мятежа…» на показания свидетелей Виноградова, Гетманова, Тельцова является неправомерным. Таким образом, и апелляционная судебная инстанция проявила необъективность.

Многочисленные свидетели защиты Квачкова и Киселёва, в том числе Савельев А. Н., Екишев Ю. А. (стр. 429-440 протокола судебного заседания), Ершков К. И., Лохматов А. П. (стр. 401-407 протокола судебного заседания), Трифонов Н. А. (стр. 447-452 протокола судебного заседания), Рязанцев Н. И. (стр. 459-460 протокола с/з), Протасов Б. И. (стр. 460-463 протокола с/з), Королёва А. С. (стр. 473- 479 протокола с/з), Скобелев Д. А. (стр. 464-467 протокола с/з), Жулин В. А., Сивков К. В. (стр. 510-515 протокола с/з), Попов В. Г. (стр.516-519 протокола с/з), Каратеев А. Л. (стр. 511-528 протокола с/заседания), Терехов С. Н. (стр. 575-580 протокола с/з), Кочетков В. Б. (стр. 572-574 протокола с/з) однозначно утверждали, что Квачков подготовкой вооружённого мятежа не занимался.

Никто из свидетелей защиты Квачкова не знал Киселёва, о нём не слышал. Лишь свидетель Терехов высказался, что, возможно, общался с Киселёвым. Но и Терехов отрицал связь Квачкова и Киселёва. Показания свидетеля Кучеренко В. А., данные им в судебном заседании 23.01.2013 года, о том, что он видел Киселёва в квартире Квачкова являются недостоверными. Данный свидетель опроверг их в последующем заседании, пояснив, что спутал Киселёва ввиду волнения и истечением времени с другим знакомым Квачкова. И ссылка суда в приговоре, что показания свидетеля Кучеренко подтверждают факт общения Киселёва и Квачкова, несостоятельна. Суд просто пошёл на поводу у обвинения.

Никто из свидетелей защиты Киселёва не был знаком с Квачковым, знал о нём только из средств массовой информации. Ни одного доказательства общения Киселёва и Квачкова судом не установлено. Тем более, полностью отсутствуют доказательства какого-либо обсуждения ими плана вооружённого мятежа, согласования даты, места выступления. Сами Квачков и Киселёв полностью отрицают факт своего знакомства и совместного обсуждения плана мятежа. Их показания в ходе рассмотрения дела не опровергнуты. Таким образом, согласно обстоятельствам дела Киселёв никак не мог склонять иных лиц к совершению мятежа, который, по мнению следствия, суда первой и апелляционной инстанций, готовил Квачков.

Ссылки суда первой инстанции в приговоре на то, что в квартире Киселёва при обыске изъята книга Квачкова с надписью автора, на записи номеров телефонов Квачкова в записной книжке Киселёва никак не могут подтверждать факт общения Киселёва и Квачкова. Как пояснил Киселёв, книга была получена им при презентации книги, проводимой Квачковым в Петербурге. Там же им и был записан телефон Квачкова, который объявлялся для всех присутствующих, а, отнюдь, не кулуарно. Эти показания никем не опровергнуты.

Если бы Киселёв действительно склонял иных лиц к совершению мятежа, готовившегося Квачковым, то этим действиям Киселёва должны были предшествовать обсуждение, согласование вопросов проведения мятежа, определение места сбора, даты мятежа, задачи создаваемой им группы, которые он должен был обсуждать с организатором мятежа, а именно - с Квачковым.

Но подобные вопросы Квачков и Киселёв совместно никогда не обсуждали. Они не знакомы друг с другом, как говорилось выше. Встречи по обсуждению вышеназванных вопросов между ними никогда не проводились. Что подтверждается материалами дела.

В деле отсутствуют доказательства наличия плана вооружённого мятежа, распределения ролей участников мятежа, наличия иных участников мятежа кроме Киселёва и Квачкова, плана действий после успешного завершения мятежа. Что ещё раз подтверждает надуманность выдвигаемых обвинений в отношении Киселёва по ч. 1 ст. 205¹ УК РФ, а Квачкова по ч. 1 ст. 30, ст. 279 УК РФ.

Как известно, Квачков В. В. освобождён 5.06.2008 года из-под стражи после вынесения оправдательного приговора по «делу о покушении на Председателя Правления РАО "ЕЭС России" А.Б.Чубайса». После освобождения в отношении него проводился целый комплекс оперативно-следственных мероприятий с целью получения доказательств по «делу Чубайса» и контроля за его общественной деятельностью. Органы ФСБ, МВД обладают большим арсеналом оперативно-следственных возможностей. Это наружное наблюдение, прослушивание телефонных переговоров фигуранта, прослушивание его переговоров в различных местах пребывания, в том числе, по месту жительства, иные технические мероприятия, внедрение агентуры и действующих сотрудников в окружение Квачкова, вербовка агентов из числа лиц, его окружающих и т. п. Действия Квачкова полностью контролировались. Современные технические средства позволяют обеспечить фактически тотальный контроль над конкретной личностью.

При такой жёсткой «опеке» должны были контролироваться все встречи Квачкова. Однако оперативные материалы о встречах Квачкова и Киселёва, их общении по телефону и т. п. в деле отсутствуют. Ввиду отсутствия таких встреч, их общения в реальности.

То, что контроль за Квачковым осуществлялся со стороны ФСБ, свидетельствуют имеющиеся в деле записи его телефонных переговоров, записи его разговоров при встречах с иными лицами, в частности, с Каплюком. Но нет ни одного документа, аудио-, видеозаписи, свидетельствующих об общении Киселёва и Квачкова.

До задержания и взятия под стражу Киселёва А.С. 21.07.2010 года и Квачкова В.В. 23.12.2010 года никто из них не вызывался органами ФСБ для вынесения предупреждения, как лицо, в отношении которого получены сведения о совершенных ими действиях, создающих условия для совершения преступления. Хотя в случае выявления подобных действий органы ФСБ обязаны были вынести им предупреждения. До их задержания и взятия под стражу органы МВД, прокуратуры, следственного комитета не предъявляли им претензий по их «мятежной» деятельности. Таким образом, действия правоохранительных органов свидетельствуют, что они не занимались подготовкой мятежа. В отношении Квачкова до 21.08.2010 года на время судебного рассмотрения «дела Чубайса» применялась мера пресечения подписка о невыезде. Никаких претензий, Московский областной суд, проводивший рассмотрение дела, ему не предъявлял.

Даже после ареста Киселёва 21.07.2010 года, ареста Галкина и задержания членов его группы в эти же дни Квачкова арестовали лишь, 23.12 2013 года, на следующий день после вступления в законную силу приговора по "делу о покушении на Чубайса".

Следовательно, органы ФСБ, зная о его участии в подготовке вооружённого мятежа, предоставляли ему возможность скрыться. Пять месяцев находился на свободе Квачков с момента ареста Киселёва и Галкина. И почему-то органы ФСБ позволяли эти пять месяцев разгуливать на свободе опасному, по их мнению, государственному преступнику, который в указанный период времени с 21.07.2010 года до 2312.2010 года даже дважды выезжал за границу Российской Федерации.

Суд второй инстанции указывает: «Как видно из материалов уголовного дела, все оперативные мероприятия в отношении осужденного Квачкова В.В. проведены в связи с оперативной информацией о том, что он занимается приготовлением к совершению вооруженного мятежа, что нашло свое подтверждение в показаниях допрошенных свидетелей и в протоколах осмотра и прослушивания аудиозаписей совещаний с участием Квачкова В.В. Данные обстоятельства свидетельствуют о наличии у Квачкова В.В. умысла на совершение преступления вне зависимости от деятельности сотрудников оперативных подразделений» (определение стр. 11).

Непончятно: почему имея информацию, что Квачков занимается «приготовлением к совершению вооружённого мятежа», органы ФСБ не задерживают его до 23.12.2010 года. Это утверждение апелляционной инстанции входит в противоречие с действиями органов безопасности. Если бы они имели информацию о реальной подготовке Квачкова к вооруженному мятежу его бы задержали, или, хотя бы вызвали в органы ФСБ России и вынесли предупреждение. Его не задерживали, потому что отсутствовала реальные доказательства в подготовке Квачковым вооружённого мятежа. Следовательно, органы ФСБ России надеялись, что Верховный суд РФ вновь отменит оправдательный приговор в отношении Квачкова по «делу Чубайса». И лишь после вступления в законную силу оправдательного приговора, когда поняли, что по «делу Чубайса» его осудить не удастся, задержали и взяли под стражу. А дело Киселёва затем объединили с делом Квачкова. Поскольку у Квачкова нет изъятого оружия, если не считать таковым при подготовке к вооруженному мятежу 4 (четыре) ножа и два травматических пистолета, к делу буквально "притянули за уши" Киселёва. Так как версия о вооруженном мятеже без хотя бы одной единицы огнестрельного оружия вообще неправдоподобна.

Отмечаю, что даже чеченским сепаратистам, с оружием в руках противостоящим федеральным войскам в составе вооруженных подразделений в несколько тысяч человек, с целью отделения Чечни от России, подобное обвинение "вооруженный мятеж" - не вменялось.

С момента ареста Киселёва прошло 40 месяцев, Квачкова 35 месяцев. При использовании того же огромного арсенала оперативно-следственных возможностей среди окружения Киселёва и Квачкова с добавлением их агентурной внутрикамерной разработки, прослушиванием разговоров в камерах СИЗО никаких доказательств не только их совместного обсуждения вопросов подготовки мятежа, но даже их знакомства не установлено.

Показательно, что ни одной записи телефонных переговоров Киселёва, его переговоров с иными лицами, ни одного агентурного донесения о противоправной деятельности Киселёва обвинением суду не представлено. Это показывает, что действия Киселёва до его ареста 21.07.2010 года органами ФСБ не контролировались. Т. е. он не попадал в поле зрения госбезопасности как «мятежник», либо гражданин, пытающийся совершить преступление против государственной безопасности.

Как указывалось в документах следствия и суда, совершение мятежа планировалось начать 24 июля 2010 года вблизи города Ковров. Но никакие реальные действия по осуществлению вооружённого мятежа в июле 2010 года в этом месте не проводились.

Не захвачено ни одной группы «мятежников», которые передвигались в направлении Коврова в июле 2010 года ни из Петербурга, ни из других регионов России. Киселёв задержан 21.07.2010 года в Петербурге, Квачков до 23.12.2010 года находился на свободе. И если бы он имел реальный умысел на осуществление вооружённого мятежа, если бы у него были в подчинении группы мятежников, то он имел все возможности для осуществления этого противоправного замысла.

Но в соответствии с приговором три человека "вооруженные" топорами, вилами и веревкой, по мнению Галкина (который не советовался с Квачковым) должны были штурмовать 467 гвардейский учебный центр в г. Коврове, численностью около 15 тысяч военнослужащих.

Правда, сами "повстанцы" про это не знали. (Это тоже отражено в приговоре).

Не могут считаться достоверными показания анонимных свидетелей «Смирнова», «Ларюшкина», «Гальцовой» о проведении на квартире Киселёва в июле 2010 года совещания, на котором Киселёв якобы иносказательно говорил о готовящемся мятеже, предлагал в нём участвовать, показывал оружие – автомат и гранаты. Данные показания давались, как утверждал мой подзащитный и о чём утверждали многие свидетели, под давлением следствия. Так свидетели Васильев А. П. (протокол с/з стр. 144-146), Владыкин А. Н. (протокол с/з стр. 31-33), Козлобаев А. Г. (протокол с/з стр. 471-473), Антипов Ю. К. (протокол с/з стр. 314-321), Рязанцев Н. И. (протокол с/з стр. 459-460) и другие заявляли в ходе с/з о давлении и угрозах в отношении них со стороны работников правоохранительных органов, занесении в протокол допроса сведений, не соответствующих их показаниям. От своих показаний на следствии отказался и свидетель Руденко Д. С. Мною в с/з 25.01.2013 года заявлялось ходатайство о приобщении к делу копии заявления Руденко Д. С. от 17.12.2012 года, адресованного в Московский городской суд. Однако судом в удовлетворении данного ходатайства необоснованно было отказано. Впоследствии заявление Руденко Д. С. приобщено к материалам дела вместе с дополнением к апелляционной жалобе.

Необходимость засекречивания свидетелей «Смирнова», «Ларюшкина», «Гальцовой» не подтверждается никакими доводами. Полностью отсутствуют доказательства угроз применения насилия в отношении данных свидетелей, их близких, что нарушает требования ч. 3 ст. 11, ч. 9 ст. 166 УПК РФ. Тем более никто их них не ходатайствовал о засекречивании своих данных в связи с реальной опасностью их жизни и здоровью. Такие ходатайства, заявления в протоколах их допросов отсутствуют (т. 5 л.д. 33-45, т. 6 л.д. 81-84, т. 8 л.д. 42-45, т. 4 л.д. 14-17). Не ходатайствовали они об этом и перед судом, о чём свидетельствует протокол судебного заседания. К тому же, сами анонимы не привели факты возможных угроз в их адрес ни на стадии следствии, ни на стадии судебного рассмотрения дела.

Как справедливо указывается в юридической литературе, в частности, в Комментарии к УПК РФ, 2-е издание, перераб. и доп. М, Юрайт, 2007, с. 421, «наличие угрозы должно быть реальным, а не мнимым». Именно такова позиция и Европейского суда.

Но всё делалось для того, чтобы исключить возможность дачи показаний этими лицами в зале суда. Т. е. облегчить им возможность оговора Киселёва. Обвинение нашло удобный способ достижения поставленной цели. Суд первой инстанции, а затем и суд второй инстанции не дали должной оценке действиям обвинения, не допросили указанных свидетелей в зале суда, что требовалось сделать согласно требованиям УПК РФ.

Позиция Европейского суда требует реальности угроз в адрес свидетелей в случае засекречивания их данных. На стадии судебного рассмотрения дела допрос анонимных свидетелей недопустим или должен носит исключительный характер. Притом, что показания анонимов не будут определяющими при вынесении приговора.

И оценивая факт засекречивания свидетелей, оценивая показания засекреченных свидетелей необходимо учитывать данную позицию Европейского суда по правам человека, на которую ссылается в своей работе «К вопросу о доказательной силе показаний анонимных свидетелей (с учетом прецедентов Европейского суда)», профессор В. Н. Уруков, заведующий кафедрой юридического факультета Чувашского государственного университета им. И.Н. Ульянова. А именно:

- использование показаний анонимных свидетелей для обоснования обвинительного приговора ни при каких обстоятельствах не совместимо с Конвенцией (Van Mechelen et al., 52);

- следует помнить, что обвинительный приговор не должен основываться единственно или в решающей степени на анонимных утверждениях (Van Mechelen et al., 55);

- Конвенция не препятствует тому, что на стадии предварительного следствия можно опираться на такие источники, как тайные осведомители, но последующее использование показаний анонимных свидетелей в качестве доказательств, достаточных для обоснования обвинительного приговора, вызывает различные проблемы (Kostivski, 44; тот же принцип, Windisch, 30).

На судебной стадии использование анонимных свидетелей, с позиции Европейского суда, недопустимо или должно носить исключительный характер, при условии, что показания анонимного свидетеля не будут являться решающими.

Вышеназванные прецеденты Европейский суд по правам человека использует для установления одного из критериев права на судебное разбирательство, а именно соблюдалось ли равенство сторон при рассмотрении дела (п. 1 ст. 6 Конвенции).

Необходимо также учитывать, что постановления о засекречивании личностей этих свидетелей являются незаконными (т. 5 л. д. 46, т. 6 л. д. 85, т. 8 л. д. 46, т. 4 л. д. 17). Как говорилось выше, ни один из свидетелей не заявил о необходимости применения в отношении него мер безопасности,

И что крайне важно, объективного подтверждения показания трех засекреченных свидетелей - «Ларюшкина», «Смирнова» и «Гальцовой» в судебном заседании не нашли. «Боевая группа» во главе с Киселёвым сформирована не была. Никто из указанных трёх лиц каких-либо противоправных действий не предпринимал.

Таким образом, показания анонимных свидетелей, данные ими на стадии предварительного следствия и в судебном заседании, считаю, подлежли исключению, как недопустимые доказательства согласно ст. 75 УПК РФ.

В нарушении требования ст. ст. 6, 7, 15, 16 УПК РФ, ст. 6, 13, 14 Конвенции суд многократно снимал вопросы защиты в судебном заседании к анонимным свидетелям «Ларюшкину», «Смирнову», «Гальцовой», «Зайцеву» в ходе их допросов. Эти вопросы были направлены не на выяснение анкетных данных свидетелей, как пытался представить это суд, а на установление обстоятельств дела, подлежащие доказыванию в соответствии с требованиями ст. 73 УК РФ.

Снятие вопросов, направленных на установление обстоятельств, подлежащих доказыванию по делу, было направлено, считаю, не на сохранение в тайне анкетных денных этих свидетелей, а на защиту от возможного разоблачения ввиду их ложных показаний для оговора Киселёва А. С.

В своих показаниях «Ларюшкин», «Смирнов», «Гальцова», якобы бывшие на квартире Киселёва А. С. 10 июля 2010 года, противоречат друг другу. Так, «Ларюшкин» утверждал, что группа, собранная на квартире примерно 10 июля 2010 года, по словам Киселева А.С. по сигналу должна была выехать куда-то близ Москвы, для участия в мятеже, который для данной группы заключался в перекрытии доступа машинам, снабжающих Москву продовольствием (протокол судебного заседания - стр. 111-125).

Свидетель «Смирнов», которому о произошедших событиях, как он показал, известно со слов Киселева А.С. пок