Глава 3. Обряды жизненного цикла

 

       Обряды жизненного цикла начинаются до рождения человека: ребенок еще не родился, а детский цикл запретов при беременности уже вступил в силу. Другие ритуалы оформляют уход покойного в иной мир: человека нет в живых, а траурная обрядность совершается.

Детский цикл обрядов сохранил все запреты и приметы, которые сопутствуют беременности.

Мама нам говорила, что беременным нельзя ходить ни на свадьбы ни на похороны. Когда она ушла из жизни, ни я ни моя сестра, мы на кладбище не поехали, так как обе ждали детей.[458]

Консервативность представлений, связанных со страхами за младенца, приводит к тому, что у современных мам в большинстве своем те же переживания, что были когда-то у их матерей, поэтому, как правило, рассказы молодых похожи на рассказы пожилых: «Мне говорили, что беременным нельзя на похороны, а то выкидыш будет».

Как-то еще в Германии меня старики заставили встать со стула и по тому, как я встала, мне сказали: будет девочка. Когда ходишь с мальчиком, всегда спина болит, а когда с девочкой, то живот.

Прошло полвека, и вот рассказ молодой мамы: я ходила к подруге на baby shower, у меня было восемь месяцев беременности, и по тому как я встала Сегля сказала моей свекрови, что у меня будет мальчик.

       Лучший способ предотвратить возможные неприятности согласно традиции –обеспечить молитвами ребенку поддержку свыше. Все, что слабо и нуждается в защите, должно быть особенно защищено молитвой. Поэтому детский цикл переполнен обращениями к священникам.

              Перед тем как ехать в госпиталь рожать, мы зажгли лампаду в доме, съездили в хурул заказать ламам молитву, чтобы они ее читали, пока я рожаю, и с собой мне дали молитву, я ее положила в кармашек рубашки, у сердца. Как только ребенок родился, сразу записывают точное время его рождения, звонят ламам, они смотрят книгу и по ней предлагают на выбор родителей три имени. Когда у меня родилась дочь, нам предложили имена: Ролма, Нарма и Сян-Герел.[459]

Имя моей дочери выбирал дед мужа. Он назвал малышку в честь своей младшей сестры. Конечно, мы носили ее в хурул, и это имя было там освящено. [460]

       Когда-то мужчине-калмыку строжайше запрещалось присутствовать при родах жены; сегодня в США присутствие мужа при родах стало обычным делом. Мужья, рожденные здесь, без разговоров остаются в палате с женой, чтобы разделить ее трудности. Но недавним мигрантам из России остаться при рожающей жене совсем не просто. Один мой соотечественник ни за что не хотел стать свидетелем родов жены и даже спустя три года не мог объяснить причину: сам не знаю почему, но для меня это было совершенно немыслимым. Несмотря на сопротивление архетипического мышления, большинство супружеских пар предпочитает роды в присутствии мужа, что несомненно говорит о доминировании западных взглядов.

Большинство опрошенных молодых мам недолго кормили своих детей грудью, ограничиваясь сроком в месяц-два. Но и за это время с одной из мам случилось то, чего так опасаются и обычно не распознают вовремя, – отвердение груди кормящей матери. 

Моя свекровь ела селедку, купленную в русском магазине. Она была такая вкусная, жирная. Я проходила мимо, посмотрела на последний кусочек и подумала, что попозже его съем, но вслух не сказала. Но свекровь не знала о моих планах и доела эту рыбу. К вечеру моя грудь набухла. Через два дня я вспомнила, что хотела рыбу, потому что в это время как раз была моя мама из Элисты и она расспрашивала меня, не было ли у меня нереализованных вкусовых желаний. К этому времени грудь была вся распухшая, уплотнение размером с яйцо и высокая температура. Мать мне сказала, что это все – өңгәллһн (отвердение груди). Но в Америке все боятся рака груди и меня повезли к врачу, который назначил операцию на следующий день. Чтобы не резать грудь, мать посоветовала следующее: надо, чтобы к этой груди прикоснулся ногой один из близнецов. Нашли мы мужчину, который был одним из близнецов, объяснили ему, он приехал, надел носок и прикоснулся ногой в носке к моей груди. Почти сразу же у меня спала температура, к вечеру отпустило грудь и уплотнение уменьшилось до размеров ореха и стало мягче. Но муж все равно меня повез к врачу, там мне сделали надрез и взяли анализ на рак, но он был отрицательным.[461]

Тема близнецов была продолжена в беседе с Санджи Цагадиновым, и я вновь поражалась его манере размышлять над казалось бы хорошо знакомыми вещами:

Лиджи был рожден одновременно с Аралтаном. Собственно, Аралтан родился несколькими минутами раньше его. Но по калмыцкому обычаю если двойня рождается, особа, родившаяся первой, считается младшей. Родившийся вторым считался старше.

Народная традиция объясняет этот обычай следующим образом: из жилища первым выходит всегда младший, открывая путь старшему. Но С.Цагадинова не удовлетворяло такое обоснование:

Я думал об этом и понял, что это было очень разумное решение. Почему-то я думаю, что первым рождается тот, кто физически сильнее. Если ему дать звание старшего брата, то он может проявлять какую-нибудь форму насилия над другим братом. Если того, кто является несколько слабее, назвать старшим, это предупреждает насилие.[462]

Волосы человека в традиционном мировоззрении связываются с его жизненной силой. Поэтому к ним всегда относились осторожно, замужняя женщина прятала свои косы от чужого глаза, выпавшие волосы нельзя было бросить в огонь, неписаные правила не разрешали стричь детям первородные волосы до года, и когда наступало это время, первая стрижка волос обставлялась соответствующими обрядами, трапезой и дарами. Дяде по матери, которому традиция поручала это важное дело, давали за это в старину отличный подарок, например жеребца.

Сын родился с длинными волосами и было ему очень неудобно. Я пошла в хурул попросить разрешения постричь волосы раньше, до исполнения года. Хуварак посмотрел в молитвенник, сказал мне, в какой именно день я могу постричь ему волосы, но только челку... Моему ребенку волосы стриг дядя мужа. [463]

       Старое представление, что рождение мальчика радостнее рождения девочки, бытует у некоторых по сей день.

Волосы стричь нельзя детям до года. Я делала сыну хвостик, все говорили: девочка, а я обижалась, мальчик ведь лучше...

Когда у меня родилась девочка, дед сказал: чего радоваться, ведь девочка, а бабушка сказала: ну, раз родилась, пусть живет, не убивать же.[464]

Возможно, эти слова стариков скорее связаны с обычаем не демонстрировать публично свои чувства из страха сглазить то, что дорого и пока еще так слабо.

Моя свекровь родила четырех девочек и сказала, что не сдастся, пока сына не родит. И родила пятого ребенка – сына… [465]

После рождения пятой дочери я даже имя не хотела ей давать – так много девчат. На черта они мне, откуда они сошлись ко мне?![466]

Тем не менее, даже старшее поколение готово пересмотреть взгляды предков:

Когда я была молодая, я никогда не рвалась до девочек. У меня было шестеро сыновей, и я ни разу не помолилась, чтобы родилась девочка. Калмыки же хотят мальчиков. И что теперь... Все сыновья работают, я же не могу им сказать: бросьте свою работу, это их жизнь. Да если и приедут, то помочь не смогут, как если бы была дочка...[467]

 «Почему у всех ваших детей калмыцкие имена, а у одной дочери имя Роза?» – «Я ее родила в городе Тулароза, в Нью-Мексико, название было длинное, и мы его сократили». Это тоже калмыцкий обычай – называть детей по месту рождения или по другим обстоятельствам рождения.

Лизабет, дочь старых эмигрантов и невестка новых, в их семье калмыцкие нормы особенно строги:«Я не стригла волосы своим детям до года». – «Предрассудки!» - улыбнулась ее дочь, тоже мама.

У моих внуков есть американские имена, их родители выбирают, и есть калмыцкие, их дают в хуруле. У младшего внука Улюмджи никак не могу запомнить американское имя – Брендон.[468]

Мы решили, что если мальчик родится, муж называет, а если девочка, то я называю. В хуруле нам дали на выбор три имени, и мы выбрали Алтан-Цецег. Всем понравилось. Мы ее называем Алтушка, а отец когда был живой, называл ее Аавин шар (дедушкина светлая), потому что у нее были очень светлые волосы.[469]

Все мамы носят своих малышей в хурул для предотвращения сглаза. Мы ходим к Йондону, он читает молитву, сжигает благовония и окуривает ими, дает проглотить специальные зернышки и дает с собой иконку-амулет. Я думаю, это помогает.[470]

В детский цикл органично вошли и американские традиции, несмотря на то, что некоторые из них на первый взгляд отличаются от калмыцких. Например, распространен обычай baby shower: когда срок беременности подходит к восьми месяцам, родственники и подружки дарят будущей матери детское приданое. Между тем в старину беременная мать не смела что-либо шить для будущего малыша, боясь его сглазить. Считалось, что если ребенок родится благополучно, то будет и все остальное, об этом позаботятся родственники. В США уже не боятся детской смертности, верят медицине, и детское приданое, подаренное заранее, снимает с женщины часть проблем. Думаю, что это устраивает и будущую мать, после рождения ребенка у нее не будет хватать времени для такого ритуала. С другой стороны, и это, на мой взгляд, главное: традиция baby shower отвечает духу родственной взаимопомощи, одной из основных ценностной для калмыка.

Обычай baby shоwer, как и аналогичный обычай wedding shower – вручение подарков на свадьбу, будучи заимствованиями из чужой культуры, несут в себе элементы мышления, не характерные для калмыцкой традиции. Калмыки России при вручении подарка обязательно отрежут часть ценника, где указана цена: предполагается, что не так важна сама по себе стоимость подарка, и о ней можно только догадываться. Напротив, подарки на baby shower и wedding shower, как правило, вручаются с чеками, чтобы если вещь не подойдет по размеру, стилю или цвету, ее можно было обменять на то, что по вкусу. 

Свадебный ритуал включает цикл предсвадебных церемоний – сватовство, собственно свадьбу, которая у калмыков билокальна и перемещается из дома невесты в дом жениха, и цикл послесвадебных визитов. Свадьба мобилизовала все родственные связи даже в случае призрачного на посторонний взгляд родства, что называется «седьмая вода на киселе», и это было мощным ресурсом в жизни. Активность социальных контактов и родственного взаимодействия при подготовке и во время свадебного ритуала была наиболее высокой.

Калмыцкая свадьба – средоточие ритуальной культуры, вместившее в себя всю систему традиционного мировоззрения народа. Свадьба совмещалась с инициацией человека. Замужняя женщина получала новую прическу, новое по покрою платье, новое имя. Аналогично женатый мужчина переходил в иной возрастной класс – становился полноценным членом общества: про него говорили «стал человеком».

 Девушке, достигшей половой зрелости, меняли прическу – заплетали одну косу, это был знак, что ее уже можно сватать. Если она нравилась родне жениха и подходила астрологически, к ней засылали сватов. Если привезенную ими водку принимали и распивали, значит, сватовство продолжалось и надо было договориться о размерах приданого и времени свадьбы.

Следует уточнить роль спиртного в калмыцкой ритуальной культуре. Известно, что вся пища у монгольских народов имеет цветовую символику. В соответствии с нею молоко и его производные относятся к наиболее почетным, сакральным продуктам, а поскольку калмыки гнали алкоголь из молока, то водка первой перегонки əрк (арька), около 18 градусов крепости, была особым почетным даром. Однако производство молочной водки, как и многие традиции материальной культуры, ушло в прошлое вместе с традиционным типом хозяйства. В обиход вошла другая водка, 40-градусная пшеничная, поэтому она была отнесена не к белой пище, а как все злаки – к черной. Тем не менее водка осталась почетным продуктом.

Калмыки хлебнули немало горя в изгнании, но там, где было возможно хоть в какой-то степени, они старались поддерживать калмыцкие традиции, в том числе свадебные. Свадьба по народному представлению объединяет людей через узы родства и свойства. Свадьба – всегда приезд родственников, а значит праздник, песни, танцы, вкусная еда и напитки. Старая пословица так оценивает притягательность этого торжества: когда известно, что где-то свадьба, туда катится даже старый череп.

Война закончилась. В лагере был большой зал, где каждый вечер были танцы с оркестром: два парня играли на всех инструментах. Я уже собиралась идти на вечер, за мной подруга зашла. А в это время пришли два пожилых человека, я так видела, но по именам не знаю, знаю только, что это новые эмигранты. И поставили бутылку. Я спрашиваю у мамы, что это такое, а она отвечает: молчи, девочка, күүкд күн тиим юм сурдг биш (девушкам не положено о таких вещах спрашивать). Я пошла на вечер, а сама думаю: что же там происходит? Через некоторое время пришла нахцх эгч (жена маминого брата) и говорит: Мара, я хочу тебе что-то сказать. Я спрашиваю, что там происходит, а она говорит: чамд, гинə, əрк ирҗ (тебе, говорит, водку послали), сватают тебя. Я спрашиваю, а за кого? Она говорит: его зовут Давид, он из Батлаевской станицы. Я тогда говорю: отправьте этих людей, отдайте водку назад. Я говорю: не хочу, я же его не знаю, пускай они идут домой. Ну, успокойся, говорит, не кричи. Разберемся завтра. Я говорю: ну как так завтра? Ну, отправьте. Нет, хальмгар (по-калмыцки) так не делают. Когда водка приходит к девушке, не только мать, все родственники решают. – Как так? Ведь я же выхожу замуж? – Нет, все родственники решают, решится завтра. – О, боже мой. У меня сердце бьется, я волнуюсь. Танцы кончились. Пришла домой, водка на столе еще стоит. Уже все разошлись. Я спрашиваю: Баава, эн юм болҗахинь (мама, что происходит)? Это чамд əрк ирсн бəəнə (тебе водку прислали). О, өгчктн эн əркнь гинəв (отправьте водку назад, говорю). Уга-уга, большго (нет-нет, так не пойдет). Маңгдуртнь (завтра) все родственники соберутся и будем решать. Опять я говорю, мам, ну как же так, говорю, все родственники? Ну ты знаешь, хальмг йоснд гинə күүкнд əрк ирхлə төрл-төрскн меддм (по калмыцким обычаям, говорят, когда девушку сватают, дают знать об этом всей родне). А я все говорю: нет, я же его не знаю, би залуд одхшув, меджәхшүв, таньлдхшув (я замуж не хочу, я его не знаю и не хочу знакомиться). На другой день наша тетка была. Оказывается, они ехали вместе с моим мужем и во время дороги он им помогал, она его хорошо знает. О, энчнь дегд сəн күн (это такой хороший человек), бичә һол, сән күн гинә (не бракуй, это хороший человек, говорит)... А почему-то были слухи, что снова война начнется. У нас же в семье отца нет, я самая старшая. Потом престарелая тетка, сестра моего дедушки, говорит: ой-ой, дән ода болх, яһнач. Залу күн уга, дегд күчр (если война сейчас начнется, что будешь делать? Без мужчины очень трудно). Все же если ты замуж выйдешь, нам помощь будет, залу күн бəəх (мужчина будет в семье). Нельзя залу күүг так ичәх (нельзя так позорить мужчину). Первая водка кишгтə болхмн (приносит удачу), значит, это на счастье. Хальмгар келəд сууцхана (сидят и говорят по-калмыцки). Я говорю, нет, я не хочу, я его не знаю. И так целый день. Уже к вечеру мне надоело, они все настаивают. И я говорю, кесəн кецхəтн (ну и делайте как знаете).

Оказывается, не только ко мне, а к трем девочкам, моим подругам пришли арк авч ирцхәҗ (сватать). И все девочки родились в Болгарии. Самая старшая была на три года старше, мне было двадцать, а младшая была на два года меня младше. Она тоже своего жениха не знает, эта младшая. Ну а та, что постарше, оказывается, с женихом в Германии в одном лагере работала вместе и они знают друг друга. Она, наверно, рада, что его знает. А я совсем его не знаю, и эта моя подруга, что младше, тоже совсем его не знает. Но отец ее уже все, решился, выпили водку и за другую девушку выпили. У нас стоит вопрос. Ну и настаивают, настаивают… Я уже не помню, на второй день или на третий день собрались все родственники и тоже выпили.

Водку выпили 4 или 5 августа. Его станичники собрались, подготовили все, и что – конину резали, мяса другого же нету и водки тоже нету, они спирт где-то доставали. А свадьба была назначена на 10-е. И все мы три девочки вышли замуж в один день. Платье у меня было белое. У жены доктора Уланова сохранилось венчальное платье, она выходила замуж в Сербии и она давала его девочкам, которые выходили замуж. Но мы же тут все три выходим. Она отдала самой старшей, потому что ее муж был одностаничник ее мужа. А мне родственники сшили из распоротых рубашек простое белое платье, а потом уже надевали цегдг, разделили волосы. Третьей сшили калмыцкое платье – бишмд, и она так и вышла. Рано-рано утром бакши время назначил ей, а мне в обед, а третьей после обеда. Ухаживал ли за мной муж? У него не было времени. За шесть дней свадьбу сыграли. Раз он зашел к нам. Я его не знаю и он меня. Он тихий тоже, и я молчу. А потом он говорит: может быть, ты выйдешь и мы пройдемся? Я говорю: никуда не хочу идти. Он так посидел и ушел. И это все его ухаживание.

 Я даже потом забыла, когда я вышла замуж, какое это было число. Потом уже здесь в Америке ко мне приходит моя подруга, с которой мы в один день выходили замуж, с бутылкой водки и говорит: happy anniversary (счастливого юбилея). Я говорю: какое anniversary? – Да сегодня 10 августа. Ну и что, я говорю по-английски: big deal! (большое дело!) – Да ты не помнишь разве? Да мы же сегодня вышли замуж. Я совсем забыла, некогда было думать, столько детей, столько забот. Потом дети смеялись, говорили: хорошо, что вы в один день замуж выходили, а то ты совсем забыла бы день свадьбы.[471]

Отношение к свадебным дарам, как и дарам на Цаган-сар, гораздо более ответственное, чем у калмыков в России в наши дни, когда подарки зависят часто от случая. Гораздо меньше случайного в системе свадебных даров у калмыцкой общины Америки, хотя от повторов не застрахован никто. Примером тому служит список даров на калмыцкую свадьбу, приведенный Полой Рубел.[472]

       За период моего пребывания в США мне не посчастливилось побывать на калмыцкой свадьбе. Свои впечатления о ней я составила по рассказам, а также по любительским видеофильмам. Такие свадебные видеофильмы в силу вечной актуальности проблемы брака и популярности самого обряда становятся почти самостоятельным жанром, а видеокассета просматривается не только узким семейным кругом или близкими знакомыми, но и кочует из рук в руки и даже из страны в страну. Она в значительной степени отличается от российской калмыцкой свадьбы.[473] Опишу случаи, когда невеста приехала из Калмыкии. Несомненно, это возрождение старой традиции, по которой калмыцкая девушка выходит замуж в далекие края и близко знакома, а то и просто знакома со своим женихом не была. В старину решение о браке принимали родители невесты. Они исходили прежде всего из материальных соображений, которые сводились к желанию выдать свою дочь в обеспеченную семью, чтобы она и ее дети никогда не были голодными, имели в достатке скот. При этом не так важно, вдовец ли он с детьми или молодой холостяк, как он выглядит. Тем более не принимались в расчет взаимные чувства молодых. Учитывалась репутация рода, частью которой было наличие/отсутствие наследственных болезней. Выбор был за стороной жениха, в первую очередь, за его родителями и им самим. Родители невесты могли только согласиться – и тогда принять водку и распить ее,  – в этом случае начинается процесс взаимообмена: принесенный дар оплачивается угощением – или не согласиться и водку, принесенную сватами, не принять.

Одна из главных характеристик традиционной свадьбы – состязательность сторон. Она уходит корнями в седую старину и представляет собой соревнование двух родов во всех социально значимых навыках и достижениях: богатстве, красноречии, знании деталей этикета, удальстве, умении петь, танцевать, пить и не пьянеть. Вначале сторона жениха участвует в свадебном застолье у родителей невесты, затем ее увозят в сопровождении ее родственников, которые должны проследить, как приняли невестку ее новые родственники, все ли обряды выполнили.

       Ритуальная наполненность свадебных обрядов у калмыков США зависит от этнической принадлежности жениха и невесты. Если невеста некалмыцкого происхождения, многие обряды могут быть сокращены, если же и жених и невеста – калмыки, свадьбу справляют полностью. Свадьбы последних лет – это чаще всего свадьбы американского жениха и российской невесты. В наши дни после предложения руки и сердца окончательное решение принимает сама девушка. Разумеется, ее родственники, желающие ей добра, всячески поддерживают намерение уехать замуж в экономически благополучную и политически стабильную страну.

На калмыцких свадьбах в Америке обычно присутствуют со стороны невесты в лучшем случае мать или тетя, брат; случается, ее никто не сопровождает. Это в большей степени связано с визовыми проблемами, чем с материальными, и здесь главное, чтобы пропустили через границу невесту. При этом речь идет только о второй части свадебного ритуала – свадьбе в доме жениха, и традиционная состязательность отсутствует.

       Как и предписано традицией, американская калмыцкая свадьба начинается рано утром. На одной видеозаписи запечатлено, как вначале лама читает молитвы. Это самая важная часть ритуала. На сиденьях молодых выложены в виде свастики зерна риса; рис символизирует плодородие. Невеста в европейском белом платье, но с желтыми розами в руках и желтым платком на шее. Желтый цвет в одежде молодой был требованием священника. Прочитав молитвы, хуварак надевает сперва жениху, потом невесте по белому шелковому шарфу – хадаку, означающему благопожелание. После этого обряда в доме жениха все поехали из дома жениха в ближайший храм, где молодые помолились, выпили аршан. Дальнейшая поездка к мемориалу героям вьетнамской войны, где в списке погибших находится имя Бадмы Хулхачинова, и возложение цветов напомнили мне поездки свадебного поезда к памятнику Ленину, братской могиле или памятнику Оке Городовикову в Элисте. Возможно, что такие поездки – отголоски старого обычая, когда невесту везли к жениху, останавливаясь в дороге у священных родовых мест. Поэтому и современные калмыки без особой на первый взгляд надобности посещают отмеченные места.

       Случалось, что молодая девушка, приехавшая в гости к родственникам, выходила замуж из дома своего дяди. Тогда ее сопровождала американская родня и традиционная состязательность ритуала сохранялась.

На свадьбе Лены и Сари были соединены два этапа калмыцкой свадьбы: зəнг оруллһн (договор) и вывоз невесты. Вновь отличным источником послужила видеозапись, она донесла до меня отдаленное событие. Первые кадры: подъезжают машины, выходят жених и его родня. Несут с собой выкуп. Когда-то он был возмещением за потерю рабочей единицы в отцовском хозяйстве, при этом вся канва свадьбы пронизана дарообменом двух родственных коллективов, которые таким образом скрепляли новое родство. Мы принесли сумку хар әрк (черной водки), сумку цаһан әрк (белой водки) и двух баранов, – сказал Сари.Где же ты взял белой водки? – удивилась я, потому что у калмыков белой водкой обычно называется молочная, а пшеничная называется черной. Выяснилось, что в США называют белой водкой ту, которая в Калмыкии считается черной, а черной водкой называют виски. Баранов принесли сырых, разрубленных на части.

Все рассаживаются. Разговоры только по-калмыцки. Ну что, – начинает старший, ему 91 год, с пословицы: күн ахта, девл захта (у шубы есть воротник, у человека старший родственник). Представляет присутствующих родственников, но не по именам, это не главное, а по наиболее важному в данном контексте – месту в системе родства. Снохи разносят еду: борциги, пирожки, чай, шөлүн (бульон). Они одеты буднично, в джинсах. Я подумала, что в Калмыкии за столом присматривали бы принаряженные девушки. Сперва водку подали разлитой в рюмки, на подносе. Когда пошли танцевать калмыцкие танцы, больше всех отплясывала баба Дуся, ей было 85 лет, не в пример своим ровесницам в республике с короткой стрижкой и в черных брюках. Самой близкой родственницей со стороны невесты была тетя, приехавшая из Элисты. Ей пришлось потрудиться за всех: говорить тосты, петь, танцевать, показывая, что наша сторона не лыком шита, мы все умеем делать хорошо и хорошую девушку вам отдаем. Мне повезло, что тетя – учительница калмыцкого языка в школе, у нее хорошая речь, она знает много калмыцких песен, говорила позже Лена. Наконец позвали невесту, которая до того сидела с молодыми родственницами в своей комнате. Молодых посадили в центре зала и старшие стали пить за их счастье. Прозвучали примерно такие слова:

Ну что, сваты, нашу девушку не обижайте. Молодые, живите дружно и долго, прислушивайтесь к старикам. Приехав в Америку, Лена, ты нашла свое счастье. Мы радуемся, что наша молодежь не теряет своих корней, значит, еще сколько-то здесь продержимся. Будьте счастливы и живите долго как золото и серебро.

 После этих слов бабушка запела торжественную протяжную песню, прославляющую молодых. Потом старшая сноха хозяев дома завязала всем гостям подарки – үмскүли как «символ закрепления брачного союза и родственных отношений».[474] Как правило, это наплечная одежда. Всем мужчинам в подарок были накинуты на правое плечо белые рубашки, рукава которых завязывались под левой подмышкой. Женщинам были подарены платки. Как это свойственно для свадебного ритула разных народов можно отметить неэквивалентность затрат двух сторон: обычно сторона жениха дает больше, чем тратится сторона невесты;[475] дарообмену вообще свойственна асимметрия.[476] В описанных случаях приданное, без которого не обходится ни одна свадьба в Калмыкии, практически отсутствует или сведена к минимуму (одному чемодану), поскольку во всем свадебном процессе самая главная и сложная часть – приезд невесты в США, точнее получение визы. Если невеста благополучно прибыла, то все остальное - материальное - оказывалось вторичным, несущественным. К тому же традиционное представление о престижности приданого было политически откорректировано в связи с утвердившимся в американском обществе гендерном равенстве полов.

Итак дали слово тете:

Дорогие родственники и сваты! Сегодня я одна здесь из России провожаю племянницу. Конечно, не хотелось нам ее далеко отправлять, но мы доверяем нахцхе (дяде по матери) и доверяем чувствам молодых. Надеюсь, что вы ее научите всему в чужой стране. Думаю, что ничего, если это по совету дяди. Весной в Калмыцкой степи пара журавлей показывает всем людям, как надо быть вместе – и в радости и в горе и в старости, рука об руку, уважая старших. Нам же кроме теплого слова уже ничего не надо. А когда вы в Элисту приедете, мы неделю без остановки гулять будем.

Как принято было в старину, перед уходом гостей с невестой построились ее родственницы, особенно молодые. Они должны бить уводящих невесту и уносящих ее приданое мужчин. Эта одна из самых архаичных частей свадебного ритуала восходит, видимо, к обряду инициации, когда молодой парень должен был перенести испытания, чтобы завоевать право перехода в возрастной класс взрослых. Раздавались шуточные, разумеется, шлепки по спине. Невесту увели, накинув ей на голову желтый платок. У дверей перед выходом из дома всем гостям дали цаһан идə – символически белую ритуальную пищу, на этот раз молоко. У машин снова все выпивают водки, чтобы благополучно доехать, это подчеркнутый свадебный этикет.

Следующий этап свадебного ритуала – посещение хурула в Филадельфии, откуда родом жених. Здесь хуварак освятил кольца новобрачных, которые во время молитвы снова сидели на рисовой свастике, потом они обошли алтарь. Все поехали в дом жениха, где уже ждали накрытые столы. За старшего от невесты был Самбу. К моему удивлению, он был одет буднично: в обычной клетчатой рубашке, его жена Лиза – в свитере и брюках. В Элисте глава свадебной делегации даже в жару надел бы хоть плохонький, да костюм, а женщины все же предпочли бы платье брюкам.

Мать жениха стала представлять родню. Старшие говорили по-калмыцки, помоложе – уже по-английски. Новобрачным желали продолжить род и почитать старших. Прозвучал такой тост:

Наши старики говорили, бывало: ”Мы приехали в страну белых; наверно, растворимся среди них и потеряемся”. Но вот тут один Лысый появился[††††], открыл нам двери и родина нам прислала своих девушек. Теперь мы не боимся потеряться. Да здравствует калмыцкая земля!

Через некоторое время невеста появилась в платье замужней женщины – цегдг, который ей здесь сшила сторона мужа, и с поделенными на две части волосами. Теперь она должна была поднести всей новой родне по рюмке водки, начиная со свекрови и далее по старшинству, а потом обнести свою родню. В это время свекровь наделяет үмскүлями гостей, мужчинам набрасывает рубашки на правое плечо и завязывает рукава под левой рукой. Если рубашка в упаковке, ее перед этим у всех на глазах торжественно разворачивают.

На этой свадьбе имел место старинный обряд – танец матери жениха в ритуальной одежде. Это были белые штаны, сшитые следующим образом: очень широкие, собранные на кулиску из разноцветных нитей, в старину между штанин нашивали кусок овчины. Смысл танца в прославлении плодородного женского начала рода жениха. Такие штаны – почетный дар, знак уважения родни невесты к новым родственникам. Надев их, женщина из рода жениха, мать, бабушка или тетя, должна танцевать под возгласы, восхваляющие ее лоно, приносящее мальчиков – продолжателей рода.

В США я приехала со старшим братом. Мне прямо в аэропорту надели платок на голову. Цвет платка здесь подбирается по году рождения, это определяют в хуруле. Я так и была: в джинсах и желтом платке. В доме нас уже ждали родственники. Получается, нас по-калмыцки завели. А через две недели была настоящая свадьба. Мне делили волосы, это сделала старшая сноха – жена его дяди. Дед, самый старший родственник, дал мне второе имя Баир.[477]

Обычно имя, которое дают невестке в семье мужа, используется недолго, через месяц-два все возвращаются к привычному для нее имени, лишь иногда пуская в ход замужнее имя. Санжирма, например, использовала свое второе имя Баин в качестве логина электронной почты.

              Моя мама ездила к своему дяде в США и там познакомилась с моими будущими свекрами. У них был неженатый сын, они хотели внуков-калмыков и задумали нас познакомить. В 92 г. я получила визу на 90 дней. Я совсем не готовилась, думала, что еду в гости. Когда через некоторое время мой будущий муж сделал мне предложение, я решила его принять, и родственники моего свекра в Элисте пошли от имени своего брата к моим, чтобы засватать, две сестры отца (свекра) возили водку моим родителям. [478]

              Засватали меня. Приехали втроем к дядьке в Вашингтон: мать, отец и будущий муж. Водку привезли, день назначили. А когда в Филадельфию мы приехали, они всех старых людей пригласили, стол приготовили. Заходишь, а там все люди сидят за столом… Приехали, невесту привезли, к бурханам подвели, потом к отцу, матери. Я, короче, мөрглəв (помолились). Волосы разделили. Цегдег надели, когда волосы поделили. А до этого пошли в хурул и узнали, какого цвета одежда должна быть. Нужно было, чтобы что-то было желто-золотое. У меня был цегдг голубой с золотыми узорами и желтый платок. Мне дали цегдг одной родственницы, он мне хорошо подошел, прямо по размеру. А муж был в черном европейском костюме с галстуком. Это у Нарана Бадушева был калмыцкий костюм и у Олега, а так обычно женихи в европейских костюмах женятся. Потом мы в хурул поехали, но старший лама плохо себя чувствовал, он нас благословил, белые шарфы повесил, и мы обошли хурул. Это было как раз перед свадьбой. Приданое мамка потом привезла. Она привезла постельное белье, одеяло привезла. Хотя наволочки и пододеяльник не подходят, но она говорила, что должна. Все равно привезла как положено по старинке.[479]

              Водку возили его родственники моим родителям в Элисте. А свадьбу мы играли здесь. Мой цвет был голубой, это связано с годом рождения, в год Змеи родилась, и мне шили голубой цегдг и голубым платком накрывали. Мне дали второе имя, но я его забыла, меня так никто по этому имени и не называл.[480]

Тем не менее все калмыцкие свадьбы в США содержат элементы американского ритуала. Прежде всего это дружки и подружки в одинаковых костюмах и платьях, поднесение женихом и невестой друг другу свадебного торта, как обещание сладкой жизни, бросание свадебного невестина букета. Есть примета: какая девушка поймает, та и выйдет замуж следующей.

Правда, не все американские обычаи подходят тамошним калмыкам. В ходе американской свадьбы есть такой эпизод: жених снимает подвязку с ноги невесты, при этом подол платья поднимается довольно высоко. Скромной по калмыцким требованиям снохе такие шуточки не подобают и она обычно отказывается от такой публичной демонстрации. В отличие от калмыцких празднеств американцы берут на свадьбу детей, даже грудных.

Как правило, на все калмыцкие свадьбы приглашаются музыканты из русского оркестра. Они уже выучили основные калмыцкие танцевальные мелодии, но на таких торжествах исполняют и украинские, русские песни, лезгинку и сербский танец кола, казачок, цыганочку и, разумеется, музыку советских композиторов.

Погребальный ритуал. К сожалению, в США мне пришлось делить не только радости, но и печали. Волею судьбы я присутствовала на двух похоронах. Это были женщины почтенных лет, обе страдали диабетом. Но их уход, на мой российский взгляд, вполне прогнозируемый ввиду возраста, для американских калмыков был преждевременным.

Такая молодая, 67 лет – слышала я вздохи; значит, планка старости здесь значительно выше, чем в России. Отпевали Зину в похоронной конторе Филадельфии. Собралось человек шестьдесят. Красивый гроб, много цветов. На стене висит буддийская танка, зажгли кужм (благовония). Два монаха читают молитвы. Потом один из них уточняет год рождения усопшей и объявляет, что нельзя подходить к гробу рожденным в годы Змеи, Зайца и Свиньи. Остальные, кому разрешено, подходят, молятся и обходят гроб. Его выносят мужчины. Все едут на кладбище. Монахи в своих красных одеждах поехали в красной машине, но это оказалось совпадением, красная машина принадлежала мужу умершей.

На кладбище было все подготовлено. У раскрытой могилы стояла палатка, так как мог пойти дождь или печь солнце. Свежая земля накрыта ковролитом: никто не испачкает обувь, случайный порыв ветра не поднимет пыль. Рядом с гробом на шесте белый флаг с молитвами. Всем раздали розовые розы. Монахи снова прочли молитвы, один из них сказал прощальное слово:

Этот путь, которым пройдет каждый человек, сколько бы он ни прожил лет – много ли, мало ли, – тот путь для всех людей один. Сегодня для близких людей большое горе. Но не надо страдать слишком много: это закономерность жизни. Она прожила счастливую жизнь, родила и вырастила пятерых детей и ушла от нас, не причиняя никому беспокойства, жалея близких – во сне...

Монахи положили белые розы, за ними остальные, бросив также на гроб горсть земли. Могилу обошли трое: старая бабушка с палочкой, Санджи Цагадинов и я.

Все поехали на поминки в хурульный комплекс Филадельфии, в котором есть зал, что-то вроде клуба. Многие принесли с собой приготовленную специально еду. Перед входом стоял сын усопшей с кувшином воды и салфетками. Огня и масла нет в помине. А в Калмыкии, перед тем как зайти в дом после похорон, все проходят к зажженному огню, держат над огнем руки, как бы очищаясь от нечистых духов, моют руки и смазывают их сливочным маслом, которое символизирует плодородие. В США после похорон пьют аршан (святую воду), а не моют руки, только вытирают их.

Сели за столы только после того, как к трапезе приступили монахи. Расселись так, чтобы получился один женский стол и три мужских – это напоминание о женской сегрегации, нед