Постепенно в эпоху Эдо развивалось потребление мяса рогатого скота. Оно началось в начале периода Токугава среди некоторых даймё,

принявших христианство, как, например Такая- ма Укон (1552-1614). Некоторые провинции на севере Киото, в частности провинция Оми, разводили мясной скот. Даймё Хиконэ, расположенного в районе от озера Бива, был обязан поставлять раз в год семье сёгуна, а также трем знатным родам, го- санкэ, говядину, приготовленную в мисо. В XVIII и XIX веках были любители говядины, но употребляли ее достаточно умеренно. Они называли ее зимним, или черным пионом.

Гастрономическое любопытство японцев очень заметно и в современной Японии. Но это не является новоприобретенной склонностью. Уже к концу XVI века в меню кухни кайсэки, утонченной кулинарии, сопровождающей чайную церемонию, появляется термин «тэнпура», используемый для записи иностранных слов слоговой азбукой. Слово «tempora» заимствовано у португальцев. К сожалению, мы не знаем точного рецепта блюда. Португальская рукопись самого начала XVII века упоминает рецепт, названный «tenpurari», жареный цыпленок с пряным соусом, со специями, среди которых перец и корица в порошке. Таким образом, это блюдо не имеет ничего общего с тэмпура, жаренными в тесте рыбой и овощами, которые нам известны сегодня. В конце эпохи Эдо все чаще стали появляться блюда иностранного происхождения. Они готовились с различными видами масел, с экзотическими пряностями, например, перцем. Думается, что жители городов приветствовали расцвет гастрономической культуры. Однако радикальные реформы эпохи Тэнпо (1841-1843), нацеленные на восстановление экономики путем борьбы с излишними расходами, привели в конце этого периода гастрономическую культуру в упадок.

Прототип настоящей японской кондитерской сформировался к концу Средневековья, с развитием чайной церемонии. Однако с древних времен любители сладостей не пропускали возможности полакомиться. В знаменитом романе Гэндзи моногатари упоминается цубаки моти (пирожное из риса в листьях камелии). Это было сладкое рисовое тесто в сиропе маранты, завернутое двумя листьями камелии, пирожное, все еще популярное в эпоху Эдо. К тому же появление некоторых сортов португальских пирожных, как касутэра (castella), вид генуэзского печенья, способствовало существенному расширению вкуса японцев в этой области кулинарии начиная с XVI века.

Благодаря относительному избытку сахара и яиц, необходимых для приготовления кондитерских изделий ингредиентов, разнообразие и количество кондитерских изделий и пирожных в эпоху Токугава увеличились. Сахар был ввезен с континента знаменитым китайским монахом Гандзином в середине VIII века. В Киото, начиная с эпохи Гэнроку и до конца XVII века, многочисленные кондитеры продавали пирожные. Это увлечение кондитерскими изделиями подтверждено публикацией в 1718 году первой поваренной книги, посвященной исключительно японской кондитерской кулинарии. В ней описаны знаменитые пирожные различных провинций. Мандзю, занимающее центральное место среди японских сластей, китайского происхождения. Оно пришло в Японию примерно в XIV веке. Это пирожное, начиненное сладкой массой из красной фасоли, и в эпоху Эдо считалось роскошью из- за количества использованного сахара.

XI

ЧАСТНАЯ ЖИЗНЬ

КАТЕЙ

ДОМ, СЕМЬЯ

В сложном обществе, с подробным социальным и региональным делением, каким было общество Эдо, не существовало такого понятия, как частная жизнь типичного японца. Теоретически только воины и придворные имели право носить фамилию, а находящиеся на другом конце общественной иерархии эта и хинин не могли переступать пороги домов «хороших людей». Однако несмотря на роль социальных маркеров, которыми являются одежда и дом, можно выделить и достаточно распространенные черты, например, здоровье и уход за телом, посещение бани, устройство дома как маленького, так и аристократической резиденции.

Дом

Японский дом поразил воображение западных архитекторов, начиная с Гропиуса⁴⁴ и школы «Бау-

⁴⁴ Основатель «Баухауса» (Высшей школы строительства и художественного конструирования и объедине-

хаус». Модель, восхитившая их, сформировалась в эпоху Эдо. Но эта идеальная модель имела отношение только к части населения, тем, кто имел средства, например, покупать и содержать татами для покрытия пола.

В ту историческую эпоху, несмотря на очень большие различия в социальном уровне и окружающей среде, в жилищах было несколько общих черт. За редкими исключениями, дома были одноэтажными. Основным материалом было дерево. Для дома бедняка и дома влиятельного, богатого человека использовались различные виды дерева. Хиноки (японский кипарис) и суги (криптомерия) упоминаются с древности как наиболее ценные породы дерева. Принцип строительства был одинаков. Опорами в деревянной конструкции дома были столбы. Стены никогда не были несущими. Начиная со строительства монастырей, расстояние между колоннами-столбами, кэн или ма, стало главной мерой всех строений, которые можно рассматривать как сочетание модулей. И в наши дни, при строительстве индивидуальных домов, плотники часто выполняют функцию архитекторов. Стен не много. Кроме северных фасадов, три другие стороны, если это возможно, были открыты и оснащены легкими раздвижными стенками, деревянными рамами, покрытыми просвечивающей бумагой, сёдзи.

Дома строились приподнятыми относительно уровня земли. Чтобы войти в жилые комнаты, необходимо было подняться. Было принято снимать обувь и оставлять ее внизу. Разница уровней

ния архитекторов, возникшего в рамках этого учебного заведения).

Япония эпохи Эдо

могла быть небольшой, едва на высоту ступеньки. Чаще она составляла около пятидесяти сантиметров. Иногда, как на вилле Кацура, пол был поднят значительно, на уровень первого этажа. Это большое возвышение облегчает вентиляцию снизу.

Эта особенность, в сочетании с общей открытостью, делает японский дом особенно хорошо приспособленным к жаркому и влажному лету. Но Япония, главным образом западная и северо-восточная ее часть, знает также и суровые зимы. Изоляция от холода и развитие эффективных систем отопления никогда не были приоритетными задачами в докапиталистической Японии. Даже в деревенских домах был только расположенный в самой большой комнате очаг, ирори, дым от которого выходил через простое отверстие в крыше. В других комнатах в городских домах, во дворцах, единственным известным видом отопления была переносная жаровня с древесным углем, хибати, и ее стационарный вариант, котацу, нагреватель, расположенный под

столом, накрытым одеялом.

Стационарные перегородки устанавливались ред

ко. Они делались из глины, смешанной с соломой, и

прикреплялись к деревянной решетке. Штукатурка состояла из песка и клея. Думается, что возможность

моделировать внутреннюю площадь, а иногда даже превращать весь дом в единое пространство, отвечает современным представлениям. Однако причины для перепланирования комнат были редкими, для свадьбы или похорон. Обычно, если размер дома позволял, каждая комната имела определенную функцию, гостиная, зал отдыха.

Общим была относительная бедность обстановки. Мебели было немного. Вы не найдете здесь ни стула, ни кровати. Футон теперь завоевал запад-

 

Скользящий крюк

ный интерьер. Речь идет о матрасах, набитых хлопком, которые расстилались на ночь, а днем складывались и прятались в стенные шкафы. Только столы, жаровни, шкафы-комоды, тансу, заполняют пространство, и в усадьбах воинов, ясики, и в домах крестьян. В доме также были предметы культа, бу- цудан, вид шкафа, в котором были свиток с буддистским изображением, каллиграфией, картиной или скульптурой, а также таблички с именами усопших членов семьи. Именно перед буцудан происходят ежедневные обряды почитания усопших в виде приношения пищи, благовоний или цветов. В другой

комнате расположен миниатюрный алтарь для почитания ками, где помещали таблички.

Большие открытые проемы выходят под навес, так что в большинстве комнат света всегда было недостаточно, даже летом. Для освещения использовали, главным образом, масляные светильники. В Осаке предметом бойкой торговли являлось масло рапса или хлопка. Встречались и свечи из растительного воска. Однако ни восковые, ни сальные свечи в Японии распространения не получили.

Хозяйственные помещения, особенно кухня, располагались на уровне земли. Так как эти комнаты изначально располагались прямо на утоптанной земле, их стали называть дома, земляные комнаты. Там в земляных печах, камадо, готовили пищу.

Версальский дворец известен тем, что в нем долгое время не было ни ванн, ни туалетов. Если фуро,

ванные комнаты, строились в основном в резиденциях представителей высшего света, то гигиенический туалет был более широко распространен. Все было организовано так, чтобы сделать место, где это происходит, удобным.

Как только позволяли доходы, хорошим тоном считалось выделить парадную комнату для приема гостей. Эта комната была наследием дворцовой архитектуры эпохи Муромати, сёин дзукури. Пол в этой комнате был полностью покрыт татами. Одна из стен предназначалась для украшения и оформлялась нишей, токонома и асимметричными полками, тигайдана. Между ними возвышалась стойка, обычно деревянная, из некрашеного дерева суги или хиноки. Токонома использовалась для того, чтобы вешать вертикальный свиток с картиной или каллиграфической надписью, какэдзику, который надо было менять в зависимости от времени года или обстоятельств. Под свитком было пространство, предназначенное для какого-либо предмета или цветочной композиции, икэбана. Пространство организовывалось относительно токонома. Почетное место, которое предлагается гостю, камидза, располагается к ней спиной.

Начиная с «периода воюющих провинций» представители высшей знати строили себе внушительные замки. Как и на Западе, эти сооружения играли как военную, так и символическую роль. Крупный феодал должен был иметь внушительный донжон, тэнсюкаку. Владение укрепленным замком имело все меньше и меньше стратегическое значение, но оставалось символом ранга. Лишь самые крупные даймё имели право их строить и содержать. Жизнь в донжонах совсем не была удобной. Даймё строили для себя дворцы у его подножия.

Сохранилось совсем немного резиденций крупных даймё эпохи Токугава. Все частные резиденции, которые они должны были содержать в Эдо, исчезли. В лучшем случае сохранился пруд, располагавшийся в их обширных садах или сохранившиеся как вход в Токийский университет, монументальные ворота, мон, выкрашенные в красный цвет, означавший, что хозяин этого дома выдал одну из своих дочерей за сёгуна. Чтобы представить роскошь этих жилищ, следует посмотреть роскошное оформление дворца сёгуна в Киото, замка на второй улице Нидзёдзё. Внутренние стенки составляли чаще всего раздвижные перегородки, фусума, расписанные картинами. Комнаты были устроены согласно плану. Большие жилища этого типа нередко были крыты плотной крышей из коры хиноки, имевшей изогнутые очертания.

Деревенские дома были покрыты соломенными крышами. В действительности кая, использовавшееся для покрытия крыш, - дикое растение, растущее в горах. Первые путешественники, приехавшие с Запада, которые попадали в японские деревни, восхищались этими огромными крышами, на коньке которых порой были высажены ирисы. Конструкция крестьянских жилищ существенно различалась в зависимости от региона. Некоторые объединяли все виды деятельности под одной крышей, особенно в регионах, где было много снега. Высокие четырехэтажные дома деревни Сиракава, в провинции Хида, в центре Японии, знамениты и в наши дни. В других провинциях хозяйственные постройки располагались во дворе. В регионах, где бывают тайфуны, кровлю делали из укрепленной черепицы, а дома были окружены каменными стенами.

В городе, как и в деревне, возле дома располагался сад и кура. Кура -это строение, полностью за-

крытое толстыми стенами. Дверь и ставни, закрывающие окно, были почти такими же толстыми, как и стены, и сделаны из глины, перемешанной с соломой. Наиболее ценные вещи, мебель, посуда для церемоний, картины, семейные документы, чтобы защитить их от воров и пожаров, хранились в кура. Это было единственное место, двери которого закрывались настоящим замком. Это также единственное место, защищенное от огня.

Дом был немыслим без сада, хотя бы самого маленького. Жилая комната выходила на веранду, энгава, которая располагалась на уровне пола и поэтому в доме, но отделенная раздвижной перегородкой от внутренней части, таким образом, снаружи. Это промежуточное пространство возможно объяснить лишь существованием сада. Образ японского сада в основном формировался в монастырях. Это был сад, которым восхищаются с энгава, не заходя туда. В реальности все было намного разнообразнее. Даймё приказывали разбивать для себя большие сады, чтобы можно было в них гулять. Сад императорской виллы Кацура в пригороде Киото может восхитить не только собственно виллой, но также и различными расположенными в нем местами для отдыха, уединения. Воины или богатые торговцы могли установить в своем саду чайный павильон и ходить туда по дорожке, искусно вымощенной камнями. Если позволяло пространство, делались водоем или несколько прудов, как в аристократических резиденциях эпохи Хэйан. В них разводили разноцветных карпов.

В городе, как и в деревне, в основном запоминаются и поддерживаются особенно красивые дома, дома знати. Жилища обычных людей можно увидеть лишь на жанровых картинках. Беднота оби-

тала в случайных пристанищах, более похожих на палатки или хижины, чем на дома. В городах, где народ не переставал прибывать, строили длинные бараки, нагая. Колодец и туалеты были общими. Крыша была из дранки, которую для устойчивости сверху придавливали камнями. В этих убогих жилищах полы были земляными, и несколько циновок использовались для того, чтобы сидеть или разложить на них постельные принадлежности.

ЗДОРОВЬЕ

У сёгуна и у императора были собственные врачи. Во владениях даймё нанимали врачей для наблюдения за здоровьем хозяина и высокопоставленных воинов. Для простых людей почти ничего не предусматривалось. Благотворительные учреждения Древности и Средневековья перестали существовать. Если у человека было достаточно средств, он мог лечиться у врача городского квартала, которого выбирал сам. Нередко занимались самолечением с помощью различных обрядов или популярных рецептов, или те, кто мог платить, главным образом начиная с середины XVII века консультировались и покупали лекарства у аптекарей. Торговцы лекарствами ревниво хранили рецепты изготовления пилюль с необычными свойствами. Торговцы вразнос, преимущественно выходцы из провинции Этидзэн, бродили по деревням, продавая свою продукцию.

В этой области следует отметить важное событие: издание справочника эффективных лекарств для тех, у кого не было ме дицин ских знаний. Речь идет о труде Кюмин мёяку / Особо эффективные меди? каменты, которые спасают людей, опубликованном в 1693 году (6 год Гэнроку). Это сочинение было состав-

лено врачом княжества Мито. Известно дополненное издание 1806 года. Простым языком в нем предлагаются советы по применению различных лекарств соответственно болезням и симптомам: эпидемии, грипп, насморк, пищевое отравление, геморрой, грыжа, стоматит, головная боль, головокружение, икота, кровь из носа, кровотечения, перелом и т.д. Почти все указанные лекарства были средствами народной медицины и, таким образом, могли собираться неспециалистами поблизости от своего дома. Например, чтобы лечить геморрой, надо было вымыться настоем на основе листьев инжира - рецепт, используемый и в наши дни. Чтобы остановить икоту, советовалось проглотить порошок из хвостика каки⁴⁵.

Когда восьмой сёгун Ёсимунэ начал развивать культуру лечебных растений, был составлен Фукю руихо / Универсальный справочник (1729 г.). К концу XVIII века был опубликован Кокэйсай Кюхо / Методы срочной терапевтической помощи, которые принесли огромную пользу. Эта работа была написана врачом сёгуна Таки Мотохиро. В ней он приводит не только рецепты, но и точки для лечебного прижигания. Представляется, что это сочинение получило широкое распространение. Количество и успех подобных изданий со всей очевидностью свидетельствуют о значительном развитии самолечения в эпоху Эдо.

Похоже, что в то время японцы страдали, главным образом, от проблем с пищеварительным трактом: пищевые отравления, острая боль в животе - типичные заболевания докапиталистического общества. Для лечения врачи обычно использовали лекарства собственного приготовления по ки-

⁴⁵ Хурмы.

 

Независимый врач квартала Эдо

тайским рецептам. Они включали различные способы обработки растений: в виде порошка, пилюль, настоя, ингаляций, пластырей. Также прибегали к прижиганию, массажу, посещению термальных источников. Вспомним знаменитого писателя в жанрах сярэбон и коккэйбон конца эпохи Эдо Сики- тэи Санба (1776-1822), бывшего также и аптекарем. Писательскую карьеру Санба начал с 18 лет, а чтобы как можно лучше влиться в современное общество, в 35 лет он стал аптекарем. Он не был исключением. Такидзава Бакин, Санто Кёдэн, которых мы уже упоминали, оказались в такой же ситуации. Санба продавал в основном Эндзютан (пилюля, которая продлевает жизнь) и Эдо-номидзу (вода Эдо). Первое средство, скорее всего, регулировало функцию почек, принималось при острых болях в животе, при гриппе, при насморке и помогало выводить застой воды в теле. Вода Эдо, по-видимому, была лосьоном, использовавшимся в косметике, способствовавшим лучшему нанесению и стойкости белой пудры. Санба, как и его коллеги, никогда не забывал говорить

о продуктах, которые продавались в его магазине. «Вода Эдо» была одним из наиболее популярных продуктов того времени.

В конце периода Токугава даже иностранные лекарства, до того времени предназначенные исключительно для сёгуна и для представителей высших сословий, аристократов императорского двора и даймё, стали доступными простолюдинам, поскольку теперь они импортировались в большом количестве. Окись магния использовалась как слабительное, листья дигиталиса - чтобы лечить отеки, не стоит забывать женьшень, лекарственное средство, весьма ценимое в наши дни на Западе как общеукрепляющее.

Женьшень - лекарственное растение, занимающее центральное место в медицине Дальнего Востока с глубокой древности. О популярности его в современной Японии не стоит даже говорить. На протяжении эпохи Токугава спрос на него всегда неизменно рос. Он был особенно известен как лекарство, усиливающее дыхательные функции, регулирующее пищеварение и пульс. Но цена его была очень высокой. В 1715 году бакуфу выдало 120 кан (примерно 432 кг) нового серебра, чтобы оплатить 500 кин (примерно 225 кг) китайского женьшеня. Чтобы представить его значение, достаточно вспомнить, что в то время серебро строжайше запрещалось использовать в сделках с иностранцами; однако чтобы обеспечить себя качественным женьшенем, бакуфу подчинилось требованиям китайских торговцев, которые в виде оплаты принимали только серебряные монеты. Японцы импортировали корейский женьшень, продажа которого была монополией княжества Цусима, и китайский женьшень, которым торговали в Нагасаки. Этот последний продавался при посред-

Гиды цивилизаций,

ничестве гильдии китайского женьшеня, созданной Есимунэ. Это столь ценное средство не ускользнуло от внимания сёгуна. Чтобы помогать нуждавшимся в женьшене больным, он организовал разведение корейского женьшеня в Японии, создав специализирующиеся на его разведении сады лекарственных растений. Женьшень настолько хорошо прижился на японской почве, что в XIX веке его даже экспортировали. Однако женьшень, выращенный в Японии, никогда не мог конкурировать с женьшенем, привезенным из Китая или Кореи.

Среди лекарств обнаруживаем сахар (тростниковый). Этот продукт также импортировался в большом количестве. Помимо кондитерских, его можно было найти также у аптекарей, которые использовали его главным образом для того, чтобы подсластить горькие порошки для детей.

Иногда применялись более радикальные виды лечения: вызывание рвоты или пускание крови. Иглотерапия, похоже, была менее популярна.

Как и на Западе, в Японии были хорошо известны некоторые виды инфекционных болезней, как например, сифилис. Медицина оказывалась бессильной их вылечить. То же самое касалось эпидемий и инфекционных заболеваний.

Япония в то время страдала от оспы, кори, холеры, сифилиса. Но население не могло надеяться на какие-либо эффективные медицинские меры властей, кроме освобождения или облегчения налогов, мер, которые принимали также в случае голода. Начиная с XIX века успешно боролись лишь с оспой, благодаря распространению вакцинации, приему, заимствованному на Западе.

Против сифилиса, который в той же мере поражал и Запад, японцы импортировали из Китая

 

Вывеска на пунктах иглотерапии, где применялось прижигание

большое количество сушеных луковиц и корней smilax glabra (растение семейства лилий), растения, известного в Европе с середины XVI века под названием radix chena, tuber china, china root (китайский корень). Именно он среди различных лекарственных продуктов в эпоху Эдо побил все рекорды импорта. В 1754 году общий его объем дошел до 408 750 кг, что составило 46,63% общего количества лекарств, импортированных в тот год.

Если японская медицина, как и современная ей западная медицина, была относительно неэффективна, когда болезнь уже проявила себя, то она уделяла огромное внимание искусству поддерживать свое здоровье. Это искусство было китайского происхождения, так же как и термин, который его обозначает ёдзё (кит. яншен) - «искусство питать жизнь». В китайской медицине, на которую оказал огромное влияние даосизм, высшая цель этого искусства - достижение бессмертия. Однако в Японии, начиная с

 

Родители, поклоняющиеся божеству оспы, чтобы защитить своего ребенка

XVI века, даосский компонент почти полностью сошел на нет, и искусство ёдзё развивалось со* вершенно самостоятельно. Одно из наиболее часто переиздававшихся в эпоху Эдо сочинений ёдзё, Ёдзёкун / Уроки сохранения хорошего здоровья (1713 г.), автора Каибары Экикэн, о котором мы уже говорили в VIII главе. В эпоху Эдо речь шла фактически о личной гигиене, включающей диету, рецепты правильного образа жизни и бани.

БАНЯ

Баня совершенно не упоминалась в описании искусства яншен китайской медицины, которая всегда оставалась связанной с буддизмом, в то время как в

Японии она получила большое распространение. Баня имеет там длинную историю. Изначально бани устраивались при монастырях. Уже в VIII веке они предназначались для слабых и больных. В середине VIII века императрица Комё, благочестивая буддистка, лечила прокаженных при помощи бань, которые были построены по ее повелению.

Согласно данным климатологов, жители города Эдо страдали, как и в наши дни, от жаркого и влажного лета. Особенно они ценили баню в это время года. Когда мы говорим о банях той эпохи, речь идет, естественно, об общественных банях, за исключением тех, которые строились во дворцах или замках. В 1591 году, на следующий год после прибытия в Эдо Токугава Иэясу, который тогда еще не был сёгуном, в этом городе были открыты первые общественные бани, юя. Речь шла о паровой бане. Существовало две системы: одна - что-то типа сауны; в другой пар шел из котла, расположенного снаружи, и подавался внутрь по трубе. Общественные б ани с большими ваннами, заполненными теплой водой, появились только в конце периода Токугава. Создание общественных бань вскоре стало очень популярным. В конце XVIII века в Эдо насчитывалось приблизительно две бани на один тё (примерно один гектар). В 1808 году насчитывалась 141 общественная баня для мужчин, 11 для женщин и 371 общих. В одном из романов Сикитэи Санба, о котором мы недавно упоминали, Укиё буро / Баня изменчивого мира, (1809), повествование начинается со сцены, которая происходит в ванне для мужчин в общей бане для мужчин и женщин. Он описывает следующую сцену. За перегородкой находилась ванна для женщин. Там находились инспекторы префекта города Эдо. Поскольку к 6 часам утра ванна

для женщин пустовала, то это было идеальное место для того, чтобы незаметно слушать разговоры жителей квартала. К 10 часам утра гейши, проститутки и куртизанки поочередно приходили в баню. К 14 часам баня заполнялась детьми из начальных школ тэ- ракоя. Тарифы оставались неизменными. С 1624 по 1772 год посещение бани стоило 6 мон для взрослого и 4 мон для ребенка. Только в 1794 году было разрешено увеличение тарифов. С этого времени посещение бани стало стоить 10 мон для взрослого и 6 мон для ребенка. Чтобы представить эти тарифы, надо сказать, что к 1830 году банное полотенце стоило примерно 60-70 мон.

Паровая баня, изобретенная Кома Рансай

322^я

Мацудаира Саданобу, реформатор эпохи Кан- сэй, в 1791 году запретил смешанные бани как противоречащие правильным нравам. Запрет длился до 1845 года. Смешанные общественные бани остались очень популярными до самого конца XIX века. Этот обычай шокировал западных путешественников, прибывающих в Японию, начиная со второй половины XIX века.

Ванна могла иметь также лечебное значение. С древности некоторые виды ванн готовили с лекарственными растениями. В течение эпохи Эдо существовали учреждения, предназначенные для больных, якуто, где применялись лечебные ванны, в которые добавляли ветки сливового, персикового деревьев, шелковицы, кипариса и т.д., а также листья аира, полыни, лотоса и т.д. Эти ванны были призваны излечивать любые виды болезней и обеспечивать крепкое здоровье. Среди якуто наиболее популярной и доступной считалась ванна с листьями криптомерии, которая, как полагали, может лечить бери-бери⁴⁶. Это объясняет и частое использование древесины криптомерии для изготовления бань. Тарифы в этих банях были более высокие, чем тарифы в обычных банях.

ФАМИЛИИ

На Западе со времен Средневековья человек носил два типа имен: полученное от отца имя семьи и личное имя. Разнообразие личных имен ограничено списком святых и дается при крещении. Система проста и универсальна, хотя и имеет ряд нюансов.

⁴⁶ Болезнь, вызванная недостатком в организме витамина В_г Встречалась там, где основу питания составлял рис.

В Японии эпохи Эдо все обстояло несколько сложнее. С одной стороны, некоторые люди старались связать себя с древними кланам, удзи, и при определенных обстоятельствах использовали его имя как фамилию. С другой стороны, по крайней мере официально, большая часть населения не имела права носить фамилию, мёдзи, теоретически лишь придворная аристократия и воины обладали таким правом.

Такая фамилия чаще всего была наименованием резиденции. Прежде чем стать родоначальником знаменитой фамилии, Токугава носили фамилию Мацудайра, по названию деревни в провинции Ми- кава, из которой они были родом.

Ношение мечей и обладание фамилией было прерогативой самураев. Другими словами, в соответствии с законодательством сёгуната, подавляющая часть населения не имела права носить фамилию. Если ношение мечей было связано с политической властью правящего класса, то фамилия была лишь символом положения в общественной иерархии.

По этой причине власти довольно легко отступали от правил, предоставляя право на ношение фамилии простолюдинам. Таким образом, простые, не имеющие хозяина, квартальные врачи довольно часто имели право носить фамилию, которую могли передать по наследству. Крестьяне и торговцы, в большинстве случаев, получали такое право в форме вознаграждения за важные услуги власти или как признание фактического высокого положения рода на протяжении нескольких поколений в какой-либо крестьянской или торговой общине. В конце эпохи Эдо всего 6% населения носили фамилии.

Помимо этих отступлений от правил, простолюдины пользовались фамилиями самостоятельно, без

официального разрешения, но при том, что власть закрывала на это глаза, подобно игре в наперстки, запрещенной, но на самом деле широко распространенной. Для торгового сословия, теоретически не имеющего права на обладание фамилией, названия торговых домов были сопоставимы с фамилиями представителей воинского сословия. Они широко использовались в официальных документах и были наследственными.

Фамилии или ее эквивалента было недостаточно, чтобы определить человека. Необходимо было назвать и личное имя. Это было не единственное имя. С одной стороны, оно изменялось согласно возрасту. Детское имя сменяется взрослым, а в конце посмертным. С другой стороны, оно может меняться в зависимости от обстоятельств, обычное, официальное, имя ученого, имя артиста. Эти различные наименования до некоторой степени восходят к китайским традициям. В словарях, биографические описания обычно начинаются со списка имен. Таким образом, лектор пятого сёгуна Токугава Иэнобу, Араи Хакусэки (1657-1725), самурай и ученый, имел детское имя, ёмэи, Егоро; личное имя или настоящее имя, на или хонмё, Кинми; прозвище, адзана, Нариёси; обычное имя, цусё. Дэндзо, Кагэю; почетное звание, управляющий провинцией Тикуго, Тикуго-но ками] имя ученого, го, Хакусэки, Тэнсякудо, Сиё. Автор многочисленных сочинений по истории, японскому языку, поэзии и т.д., он почти всегда подписывал свои именем Минамото-но Кинми, используя как свое имя клана Минамото, а порой предварял его именем ученого, Хакусэки. Другой ученый, но из семьи торговцев, Ито Дзинсай, имел детское имя Ко- рэсада; детское прозвище Гэнсити; личное имя Ко- рээда; прозвища в зрелом возрасте: Гэнкити, Гэнсукэ;

Мальва - герб дома Токугава

Сёгунский дом

Дом Овари

Дом Кии

Дом Мито

Мон, гербы ветвей семьи Токугава

имя ученого Дзинсай; посмертное имя, окурина, Когаку сэнсэй (ученый классических знаний). В эпоху Эдо имя ученого, го, употреблялось без упоминания фамилии. Нельзя было сказать Ито Дзинсай или Араи Хакусэ- ки, но Дзинсай, Хакусэки, или Ито Корээда, Араи Кинми. Однако в сегодня в Японии смешивают оба наименования.

Употребление того или другого имени зависело от контекста. Когда сёгун подписывал важный текст, он использовал имя клана, удзи. Таким образом, можно найти подписи Минамото-но Иэясу вместо Токугава Иэясу, поскольку Токугава считались потомками знатного клана Минамото. Огю Сорай, прекрасный ученый китаист, иногда использовал часть своего кланового имени Мононобэ в китайском прочтении Бутсу.

Выбор личного имени был совершенно свободным, но в большинстве семей мальчикам давали личное имя, включающее один из слогов имени отца, это объясняет, например, частоту употребления слога Из в имени сёгунов Токугава. Этот обычай получил