Почетный профессор Коллеж-де-Франс

Древний Китай

УНИВЕРСИТЕТСКАЯ БИБЛИОТЕКА

ЖАК ЖЕРНЕ

Почетный профессор Коллеж-де-Франс

АСТ • Астрель

Москва

2004

 

ЖернеЖ.

Ж60    Древний Китай / Ж. Жерне; Пер. с фр, Н.Н. Зубкова. — М: ООО «Издательство Астрель»: ООО «Издательство АСТ», 2004. - 157, [3] с. - (Соgito, еrgo sum: «Университетская библиотека»).

ISBN 5-17-026252-3 (ООО «Издательство АСТ»)

ISBN 5-271-09672-6 (ООО «Издательство Астрель»)

ISBN 2.130517021(фр.)

История Китая насчитывает по крайней мере семь тысячелетий. Древнекитайская цивилизация, одна из древнейших цивилизаций мира, охватывает примерно треть этого времени. Вопреки широко распространенному мнению об изолированном развитии Древнего Китая, автор утверждает, что его следует рассматривать в связи с дру­гими цивилизациями Азии. Древний Китай с прилегающими терри­ториями образует мир столь же богатый и миообразный, как и мир, где развивались цивилизации Ближнего Востока и Средиземноморья.

УДК 94(315) ББК 63.3(5)

Настоящее издание представляет собой перевод оригинального французского издания «La Chihe Ancienne»

© ООО «Издательство АСТ», 2004

© ООО «Издательство Астрель», 2004

© Рresses Universitaries de France, 1964

ISBN 5-17-026252-3 (ООО «Издательство АСТ»)

ISBN 5-271-09672-6 (ООО «Издательство Астрель»)

ISBN 2 13 051702 1 (фр.)

ВВЕДЕНИЕ

В книге пойдет речь об историческом пери­оде протяженностью в два тысячелетия. Он простирается от истоков китайской цивилиза­ции до основания империи в 221 г. до н. э.

Принято считать, что в Китае цена тысяче­летия невелика. Но надо ясно себе представ­лять, что за время от неолита до образования обширной централизованной империи, срав­нимой по величине с Римской, но гораздо бо­лее густонаселенной и значительно превосхо­дившей ее в развитии техники, не могло посте­пенно не произойти огромных перемен. И хотя Китай от нас далеко, это еще не значит, что его история ни на что не похожа, что она менее бо­гата и сложна, чем европейская. Существует большое количество частных работ по истории Китая. Начиная с 1950 г., в стране сделано мно­жество археологических находок. Но, к сожа­лению, нет обобщающих трудов, охватываю­щих этот исторический период и позволяющих глубоко оценить новейшие раскопки. Это сильно осложняет работу популяризатора. В книге будут отражены самые известные факты и отмечены наиболее значимые переломы истории. Однако из-за отсутствия обобщающих работ автор вынужден высказать собственную точку зрения на историю Китая.

Мы исходим из того, что за всеми перемена­ми, происходившими начиная с неолитических культур Северного Китая начала II тысячеле­тия до н. э. до централизованных империй Цинь и Хань, стоит развитие отношений насе­ления и природной среды. Во всяком случае, постепенное одомашнивание животных, исчез­новение тех или иных видов растений, их се­лекция и особенно распашка и мелиорация зе­мель относятся к числу наиболее значимых фактов в истории страны. Исходя из этого можно выделить несколько этапов в истории Китая: первый — очень медленное преодоле­ние сопротивления природы человеком от нео­лита до бронзового века, другой, начиная при­мерно с 500 г. до н. э., — стремительное и пол­ное изменение китайского ландшафта террито­рий северных степей и бассейна Янцзы в связи с распространением выплавки железа. Именно тогда Китай стал той великой земледельческой империей, которой оставался вплоть до новей­шей эпохи. Следует выделить два события в истории техники, имевшие глубочайшие по­следствия для развития страны: выплавку бронзы, начало которой совпадает по времени с первыми успехами китайской цивилизации, и выплавку железа, позволившую быстро рас­пахать все равнины, что привело к быстрому расцвету Китая. Разумеется, что общество и политический строй изменялись вместе с есте­ственными условиями, плотностью населения, способами производства и производительны­ми силами. Но мы сочли нужным выделить именно эти события.

Наряду с главными фактами истории техни­ки, приводящими к изменениям в обществе (шлифовка камня; появление бронзы и колес­ниц; производство железа из руды и появление регулярной пехоты), наши суждения основаны на данных о местах проживания людей. Взятые в совокупности, эти факторы надежно предо­стерегают от всякого рода упрощений.

Существует точка зрения, что Китай всегда жил в изоляции. Действительно, низменное за­болоченное побережье Северного Китая и от­сутствие близлежащих островов не способст­вовали развитию мореходства. Освоение гори­стого юга было начато поздно и шло очень мед­ленно. Громады почти непреодолимых гор пре­граждали путь к китайцам на западе и юго-за­паде и, наконец, пустыни и степи Монголии и Синьцзяна (Китайского Туркестана) служили преградой для проникновения влияний разви­тых цивилизаций Западной Азии. Но эта изо­ляция никогда не была абсолютной: об этом свидетельствует вся история Китая. Возникно­вение китайской цивилизации, изобретение сплавов и колесницы, появление первых горо­дов-дворцов в среднем течении Хуанхэ невоз­можно объяснить, не учитывая отдаленных влияний (возможно, из областей к югу от Ура­ла) через посредство степных народов. Долг Китая перед кочевыми народами и оседлыми цивилизациями Центральной Азии и Среднего Востока огромен. Гунны, тюрки, монголы, маньчжуры, согдийцы, персы, индийцы и ара­бы не только сыграли подчас первостепенную роль в его истории, но и оказали глубокое вли­яние на искусство, развлечения, технику, мысль и религию китайцев. История Китая не может рассматриваться изолированно от исто­рии других цивилизаций Азии. Связи между ними иногда на время прерывались, но никогда не рвались полностью.

С другой стороны, Китай с прилегающими территориями образует мир столь же богатый и многообразный, как и тот, в котором развива­лись цивилизации Ближнего Востока и Среди­земноморья, если принять во внимание разно­образие географических условий и образа жиз­ни китайцев от Сибири до южных окраин Ки­тая и от Тибетского нагорья до дельты Янцзы.

Районы, благоприятные для земледелия, где первые обработанные поля на Великой Китайской равнине и в лёссовых областях Шэньси и Шаньси (лёсс — неслоистая, однородная, тон­козернистая известковистая осадочная горная порода светло-желтого или палевого цвета) по­явились во время неолита, сильно отличаются от степей Севера, пригодных только для ското­водческой или полускотоводческой жизни. От­ношения между земледельцами-китайцами и китайскими кочевниками-скотоводами стали одним из важнейших факторов политической и культурной истории Китая.

С другой стороны, китайцы, обладавшие развитыми техническими средствами, проти­вопоставляли себя первобытным народам, на­селявшим большую часть территории, по кото­рой впоследствии распространилась китайская цивилизация (собирателям, охотникам, ското­водам, неоседлым земледельцам, рыбакам, на­селявшим современную провинцию Чжэцзян и берега Янцзы). С древнейших времен на протя­жении всей истории Китая эти народы либо постепенно ассимилировались с китайцами, либо вытеснялись ими в горы. Некоторые из этих народов до сих пор живут в горных райо­нах Южного Китая и на Индокитайском полу­острове.

С того момента, как области среднего тече­ния Янцзы и дельты этой великой реки (перво­начально населенные варварами) стали играть историческую роль, становится видно, на­сколько противоположны по образу жизни, темпераменту и традициям жители Северного Китая — земледельцы, питающиеся просом и пшеницей, и Южного Китая — рыбаки и моря­ки, основу рациона которых составляет рис.

Но помимо сразу видных различий между Китаем Хуанхэ и Китаем Янцзы существует большое разнообразие местных культур. Это связано с тем, что Китай отнюдь не был еди­ным целым: он представлял собой совокуп­ность нескольких областей со своей историей и часто не похожим между собой населением. Эти области отделялись друг от друга тянущи­мися, по большей части, с запада на восток гор­ными хребтами. Благодаря этому важную стра­тегическую и торговую роль в истории Китая играли перевалы (проходы между Шэньси и Хэнанью, Шаньси и Хэбэем, Шэньси и Сычуанью, Хэнанью и Хубэем и т. д.). В то время, как воздействие на китайцев народов, живших в отдалении, было довольно слабым и непосто­янным, влияние населения соседних местнос­тей, как единоплеменников, так и непосредст­венных соседей (тибетских скотоводов в Сычу-ани, степных кочевников в Шаньси, рыбаков из низовьев Янцзы) всегда было заметным. На­звания некоторые из этих областей начинают встречаться в истории очень рано, часть из них совпадает с современными провинциями. Ав­тору кажется, что необходимо выделить следу­ющие регионы, где своеобразие проявилось очень ярко:

— Великая Китайская равнина до долины Ху­айхэ, на территории которой расположены современные провинции Хэнань и Хэбэй, западный Шаньдун и северный Аньхой. Там возникла цивилизация бронзового века и появились первые города-дворцы;

— Шаньсийское плато (государство Цзинь);

— Северо-Шэньсийская котловина и продол­жающий ее коридор Ганьсу (в начале I тыся­челетия до н. э. — центр Западного Чжоу, а позднее — царства Цинь);

— полуостров Шаньдун (царство Ци);

— бассейн среднего течения Янцзы (царство Чу);

— равнины низовьев Янцзы (юг провинции Цзянсу — царство У — и северная часть про­винции Чжэцзян — царство Юэ);

— красноземы Сычуани (государство Шу).

Для полноты картины следует добавить приморские и горные районы юго-востока Ки­тая и равнины окрестностей Кантона, но они становятся известны в истории в более позд­ний период.

Глава I

I. — Источники

Долгое время наука черпала сведения о древности Китая лишь из китайской книжной традиции. В XVIII в. в Европе сложился образ Древнего Китая благодаря миссионерам-иезу­итам на основе рационализированных легенд, соединенных в связный исторический рассказ с нравственной подоплекой, согласно которо­му китайская цивилизация восходит к началу III тысячелетия до н. э.

В V в. до н. э., в тот момент, когда сложилась эта ортодоксальная традиция, поведение и менталитет людей архаической эпохи были уже непонятны. Поэтому социальные установ­ления, магические и религиозные ритуалы, о которых к тому времени сохранились лишь устные воспоминания, были произвольно ис­толкованы как исторические события. Их от­несли ко времени правления того или иного го- сударя. То, что китайское предание, относяще­еся к отдаленному прошлому Китая, не имеет никакой исторической ценности, вольные и смелые умы выяснили уже в маньчжурскую эпоху. Но зато благодаря архаическим мифам и отрывкам легенд, с трудом поддающимся дати­ровке и не привязанным к какому-то опреде­ленному месту, уцелевшим вопреки рациона­лизаторским усилиям китайских историков, приоткрывается истина. По ним ученые могут восстановить некоторые древнекитайские обы­чаи и представления о мире. Марсель Гране первым понял и показал остальным, как нужно использовать чудом уцелевшие легенды. Прав­да, он справедливо писал о тщетности истори­ческих реконструкций в те времена, когда ар­хеологических данных недостаточно.

Археологические раскопки в Китае нача­лись сравнительно недавно. До Второй миро­вой войны была немного и очень плохо изуче­на предыстория Восточной Азии. Только с 1928 г. начались научные раскопки города Аньян на северо-востоке Хэнани, крайне важные для изучения цивилизации Шан, или Инь. В 1937 г. из-за японской агрессии они были пре­рваны. Со времени случайного открытия Аньяна в 1899 г. до 1928 г. там велись нелегальные раскопки, а как только ученые и коллекционе­ры проявили интерес к образцам древних надписей и бронзовых изделий из этой древней столицы, в продаже у антикваров появилось множество подделок, подрывавших доверие к этому исключительно ценному открытию.

Однако благодаря раскопкам в Аньяне, про­веденным в 1928—1937 гг. и возобновленным после создания КНР, мы располагаем богатей­шим археологическим материалом о китай­ской цивилизации XIV—XI в. до н. э.: много­численными подлинными надписями, планом дворцов, плавильных и литейных печей, укреп­лений, предметами из больших царских гроб­ниц, оружием, священной и бытовой утварью, колесницами. Научная литература о городе Аньян уже весьма обширна. Но и помимо этого города вследствие больших работ, ведущихся начиная с 1950 г., археологические находки по­являются в таком темпе, что их не успевают научно обрабатывать. В Хэнани обнаружены города бронзового века, более древние, чем Аньян[1]. Многие находки позволили также луч­ше познакомиться с периодом между эпохой Шан и основанием империи. Об открытиях чрезвычайной важности сообщается почти ежегодно. Вслед за железоплавильными печа­ми царства Янь в окрестностях Пекина, целы­ми колесницами, найденными в Хэнани, лаковыми росписями царства Чу из области Чанша в Хунани, явились неисчерпаемые археологи­ческие сокровища из многочисленных гроб­ниц, открытых после 1970 г.: превосходно со­хранившиеся мумии, украшенные нефритовы­ми пластинками, бронзовые предметы, карти­ны, ткани, древние тексты и т.д. За последние несколько лет китайская археология обогати­лась больше, чем за все предшествующее сто­летие. Весьма немногочисленные до войны ар­хеологические находки эпохи палеолита и нео­лита ныне тоже насчитываются сотнями. Об­наружено уже больше 3000 археологических объектов эпохи шлифованного камня. Вероят­но, китайская земля скрывает и другие порази­тельные сокровища, так что можно полагать, что после обработки новых археологических данных наши знания о китайской древности и обстоятельствах возникновения цивилизации бронзового века в бассейне реки Хуанхэ станут более точными.

Как ни важны подлинные свидетельства, предоставляемые нам археологическими от­крытиями, общее направление развития исто­рии, а также сведения о последних пяти веках перед созданием империи по-прежнему опира­ются в основном на многочисленные письмен­ные источники. Часть из них была основой традиционного образования в императорском Китае вплоть до начала XX в: это классические сочинения конфуцианской школы. Тщатель­ный анализ филологов позволил выделить в них позднейшие вставки эпохи Хань или еще более поздние. Многие другие древние сочине­ния также оказались написанными позднее традиционно принятых дат. Тем не менее, в этих текстах достаточно сведений, на которые может опираться история доимператорского Китая. Нередко случается, что только сравни­вая тексты и археологические данные, можно понять суть происшедшего события.

Благодаря раскопкам, в наши дни начинает оформляться новая концепция, по которой Ки­тай древнейшей поры прошел путь развития, подобный развитию древних цивилизаций Ближнего Востока и Средиземноморья. Эта концепция положена в основу данной книги. Автору хотелось бы по мере возможностей спо­собствовать ее дальнейшему распространению.

Глава II

I. — Палеолит

О глубочайшей доисторической древности мы скажем всего несколько слов. Эпоха палеолита уводит нас в такие отдаленные времена, которые относятся к истории не столько Китая, сколько человечества как вида. Тем не менее, следует напомнить, что долина Хуанхэ издавна была населена предками homo sapiens, а также что основные периоды доисторической эпохи здесь приблизительно совпадают с периодизацией, сложившейся в области Африки, Европы и западной части Азии. Синантроп, или пекинский человек — один из древнейших известных гоминид; по оценке жил около 500000 лет тому назад. Вероятно, он умел пользоваться огнем, жил охотой и собирательством. Возможно, был каннибалом. Синантроп был открыт в 1921 г. в пещере Чжоукоудянь близ Пекина и упоминается ныне во всех учебниках по доисторической эпохе. Но после того в Китае были сделаны и другие находки: останки других экземпляров синантропа обнаружены в Шаньси. Один из них считается более ранним, чем пекинский че­ловек (находка 1960 г.), другой более поздним (динцуньский человек, 1954 г.).

Гипотеза, что в Южном Китае существовали гигантские питекантропы, также относившие­ся к нижнему палеолиту, ростом в три—шесть раз превосходившие современного человека, была основана на находке зубов огромного че­ловекообразного у некоего китайского аптека­ря в Гонконге (традиционная китайская фар­макопея всегда высоко ценила кости, считав­шиеся весьма древними и называвшиеся «кос­тями дракона»). Эти догадки были подтверж­дены археологическими находками зубов и фрагментов челюстей в Гуанси (1956 и 1957 г.). «Гигантопитек» из Гуанси близок яванскому мегантропу, их родство доказывает весьма древние связи между Китаем и Юго-Восточ­ной Азией.

Средний и верхний палеолит в Китае пред­ставлены хуже. К среднему палеолиту относятся находки, сделанные в 1922 г. в районе Нинся, в верхнем течении Хуанхэ при начале Ордосской излучины. К нижнему палеолиту, совпадающему с периодом великой засухи, приведшей к образо­ванию лёсса, — находки в Ордосе (1923) и захоронения в верхней Чжоукоудяньской пещере (1921—1937), месте обнаружения первых синан­тропов. Более поздние открытия были сделаны в Сычуани (1951) и Гуанси (1956).

Для мезолита, начавшегося предположи­тельно 25000 лет назад, — переходного периода от палеолита к неолиту — характерно произ­водство мелких каменных орудий. Он известен по раскопкам в Маньчжурии (1926—1928), Гу­анси (1933) и Сычуани (во времена японского нашествия). В этот период проявляется чрез­вычайно важная для истории человека на Дальнем Востоке климатическая дифференци­ация: лесистым долинам собственно Китая уже тогда противопоставляется зона степей в райо­не современной Монголии; иначе говоря, ис­пользуя термины П. Тейяра де Шардена, «лёс­совому Китаю» уже противопоставлен «песча­ный Китай». Климат Китая в течении Хуанхэ, покрытой лесами и болотами, был жарким и влажным, и сохранился таким, вероятно, до на­чала I тысячелетия до н. э.

П. — Неолит

1. Периодизация неолита. — Начиная с се­редины XX века многочисленные археологиче­ские открытия во всех районах Китая и его ок­рестностях чрезвычайно обогатили наши зна- ния о его древнейшей истории, нередко закреп­ленной и в письменных источниках. Они вне­сли глубокие перемены в традиционные пред­ставления об истоках китайской цивилизации, которая предстала продуктом весьма разнооб­разных культур.

Время около 8000 г. до н. э., когда экономи­ка еще только зарождающегося земледелия пришла на смену экономике племен, живших охотой, собирательством и рыбной ловлей, изучено еще плохо. Но для последующих тыся­челетий археологических данных достаточно. Следы стоянок, датирующихся между 6500 и 5000 гг. до н. э., в долинах Вэйхэ (современная Шэньси) и среднем течении Хуанхэ многочис­ленны и свидетельствуют об уже развитом сельском хозяйстве (культура проса Setaria italica и Ра nicum miliaceum, одомашнивание свиньи, собаки и, возможно, кур) с разнообраз­ными каменными и костяными орудиями. Ке­рамика еще довольно груба, но в разных облас­тях довольно сильно отличается по форме и орнаменту. Однако древнейшие керамические черепки, украшенные преимущественно орна­ментом с узорами «плетенки», обнаружены в Южном Китае. Эти находки являются свиде­тельством южной неолитической культуры, су­ществовавшей значительно ранее 5000 г. до н. э., о которой раньше даже не подозревали. Недавние открытия показали, что в более позднее время на обширных территориях су­ществовали несколько крупных самостоятель­ных культур:

1. Культура Яншао, известная по сотням сто­янок (по радиоуглеродной датировке между 5150 и 2960 г.), была распространена от Ганьсу до Великой Китайской равнины, включая юж-ные районы Шаньси и Хэбэя. Это зона лёсса, сформировавшегося в плейстоцене и доныне залегающего толстым слоем на северо-западе Китая. Культура Яншао, далеко не однородная, в целом характеризуется преобладанием зем­ледельческой культуры в сочетании с охотой, рыбной ловлей и собирательством, использо­ванием каменных мотыг, лопат, ножей и жер­новов, разведением свиней и собак, а возмож­но, и крупного рогатого скота. Керамика обна­руживает значительные региональные вариа­ции в технике изготовления и орнаменте, рас­писном или плетеночном. Сосуды украшены геометрическими фигурами, а иногда сильно стилизованными красными или черными изоб­ражениями рыб.

2. Культура Давэнькоу (ок. 4746—3655 до н. э.) охватывает полуостров Шаньдун и часть ог­ромного бассейна притоков Хуанхэ. Ее эконо­мика, как и Яншао, основана на культуре проса. Форма сосудов сложнее, а их орнамент бывает ажурным, выполненным аппликацией или вдавливанием соломинок. Разнообразие оттен­ков и однородность гончарной массы показы­вают, что глина тщательно отбиралась.

3. В долинах среднего и нижнего течения Янцзы выделяются еще четыре культуры при­мерно одного времени и одинакового техниче­ского уровня с Яншао и Давэнькоу. Но здесь примерно с V тысячелетия основным злаком являются два вида риса — О ryza sativa japonica   и О ryza sativa indica. Одомашнивание буйвола засвидетельствовано одновременно с одомаш­ниванием свиньи и собаки. Деревянные и кос­тяные инструменты преобладают над камен­ными, а постройка домов привела к появлению искусного соединения бревен посредством ши­пов и пазов. Именно на нижней Янцзы откры­ты древнейшие ткацкие челноки. К середине IV тысячелетия температура в гончарных пе­чах здесь достигала 950-1000 градусов.

4. Южнее, в приморских провинциях Фуцзянь и Гуандун, а также на Тайване жили пле­мена, вероятно, позднее перешедшие к земле­делию и занимавшиеся примитивными форма­ми садоводства. Они еще мало изучены.

2. Династия Ся. — По мере развития раз­личных культур среднего неолита, между ни­ми увеличивались контакты, происходил обмен, возникали более обширные и однородные территориальные объединения. В IV и III тысячелетиях отмечаются значительные техни­ческие усовершенствования: искусная обработка нефрита, производство изделий из бам­бука, шелковое и конопляное ткачество на нижней Янцзы, усовершенствование орудий из камня, ракушек, кости и дерева, более частое использование гончарного круга, появление ''чрезвычайно элегантной по форме и тонкой по выделке керамики в Северном Китае. Некото­рые черты: форма сосудов, обычай гадания на обожженных костях животных, постройки на уровне земли, а не полуземлянки, жертвоприношения на закланье и погребальные — уже предвосхищают бронзовый век. Начинается обработка меди и сплавов с большим содержа­вшем меди. Хотя до сих пор нет археологических данных, которые можно было бы точно связать с династией Ся (традиционные даты 2207—1766 гг. до н. э.), от которой в истории сохранился только список государей, совокуп­ность черт этой культуры, характерных уже для бронзового века, позволяет считать суще­ствование такой династии весьма вероятным. Именно в контексте развитой неолитической культуры, при сравнительно высокой плотнос­ти населения родился, вероятно, тип города-дворца, который развился позднее, во II тысячелетии, когда власть была основана на обла­дании бронзовым оружием. Общие условия были примерно аналогичны тем, которые по­родили первые цивилизации Месопотамии, долины Инда и Египта, также возникшие в бассейнах крупных рек. Таким образом, право­мерно отнести первые города-дворцы и пер­вые проявления китайской цивилизации к концу III тысячелетия до н. э.

Глава III

АРХАИЧЕСКАЯ ЭПОХА:

ШАН И ЗАПАДНАЯ ЧЖОУ

(ОКОЛО XVIII - VIII вв. до н. э.)

I. — Экономика и общество

1. Основные следствия появления бронзы. — ткрытие выплавки бронзы оказало определяю­щее влияние на формирование китайской циви­лизации. Несомненно, между концом неолита и бронзовым веком существует преемственность. Но китайская цивилизация, обладающая харак­терными чертами, начинается с эпохой бронзы. Ведь именно тогда появляются, с одной сторо­ны, главные технические достижения китайцев (повозка, запряженная лошадьми, письмен­ность, календарь, новые архитектурные формы и т. д.), а с другой стороны, основополагающая ис­торическая дихотомия горожан (знатных вои­нов и охотников) и крестьянства. Новейшие ар­хеологические открытия подтверждают то, что в 1925 г. Марсель Гране чисто интуитивно вывел из тонкого анализа фрагментов преданий и ми­фов. «Если наша индукция правильна, — писал он[7], — то появление военных округов и городов, установление военно-феодального строя, распа­дение сельских общин на группы крестьян и го­рожан можно датировать на основании истории техники. Можно полагать, что кристаллизую­ щим фактором было появление в Китае обра­ботки бронзы и торговли ею».

Сосуществование и взаимодополнитель­ность сельского и городского населения дейст­вительно были одной из древнейших системообразующих черт китайской цивилизации. Пер­вые города бронзового века были основаны в зо­не древних неолитических распашек. С самого начала открытие металлических сплавов приве­ло к разделению труда: сельское население, прежде занимавшееся как охотой, так и растени­еводством (возможно, эти занятия распределя­лись между двумя полами), ныне, оказавшись под опекой знатных горожан, обратилось почти исключительно к земледельческому труду, а го­родские жители стали преимущественно воина­ми и охотниками (впрочем, в архаическом Ки­тае между охотой и войной было много общего).

2. Место земледелия в экономике архаиче­ ского Китая. — Вопрос, какое место занимало земледелие в Китае эпохи Шан, был предметом олгих споров. Долгое время было принято считать, что китайская цивилизация с самого начала приняла законченный вид и уже в древ­нейшую эпоху была почти исключительно зем­ледельческой. На самом деле лишь относитель­но поздно, в течение последних пяти веков до нашей эры, обширные территории Северного Китая и долины Янцзы стали густонаселенны­ми и полностью обработанными. Чтобы до­стичь такого уровня развития, требовалась раз­витая государственная структура, которой еще не было в архаическую эпоху, и широкое рас­пространение новой техники — в частности, выплавки железа. В конце же II тысячелетия до н. э. бассейн Хуанхэ был совсем не таким, как при возникновении империи: по всем име­ющимся свидетельствам, он был занят кустар­никами и обширными болотами с необычайно богатой фауной. Эти места изобиловали пти­цей, рыбой, крупной и мелкой дичью (оленями разных видов, тиграми, дикими быками, медве­дями, кабанами, дикими котами, а также волка­ми, лисами, обезьянами и другими мелкими животными). Самой крупной добычей во вре­мя царской охоты были вепри и олени, они ис­числялись десятками. Сохранилась надпись, говорящая о 348 оленях, убитых на одной охо­те. Но в эпоху Шан в бассейне Хуанхэ водились и такие животные, которых мы не ожидали бы встретить в столь высоких широтах: слоны, но­сороги, буйволы, пантеры, антилопы, леопарды, тапиры. Существование тропической или субтропической фауны в Китае тех времен подтверждается как надписями, обнаруженными при раскопках Аньяна, так и находками скелетов животных.

Равнины Северного Китая IX—VIII в. до н. э., представление о которых можно было соста­вить, читая древние стихотворения «Шицзин», не слишком отличались от равнин эпохи Шан. Большую их часть занимали болота и леса из невысоких деревьев (вяза, дикой сливы и гру­ши, каштана, кипариса); обильны были расте­ния, служившие для собирательства. Природа по-прежнему была чрезвычайно богата дичью, и влияние человека на нее почти не замечалось. Благодаря богатству фауны и флоры можно с уверенностью сказать, что население архаического Китая было редким. Распространение видов животных, характерных для жарких стран, позволяет также с большой увереннос­тью утверждать, что климат Северного Китая конца II — начала I тысячелетия до н. э. был бо­лее теплым и влажным, чем сейчас. Больше зе­мель стали распахивать тогда, когда климат из­менился: стало холоднее и суше. Начиная с V— III вв. до н. э. в Северном Китае растительный и животный мир стал другим.

Шанцы, как и люди конца неолита, широко использовали дерево для построек и изготовле­ния посуды. Множество дошедших до нас брон­зовых ваз — сосудов с угловатыми формами — скопированы с деревянных. С другой стороны, в искусстве Шан были сильны анималистические мотивы не только в орнаменте, но и в формах. Шанцы продемонстрировали поразительную выдумку и изобретательность при изготовлении сосудов в форме баранов, сов, носорогов, слонов и т.п. Таким образом, и в искусстве эпоха Шан проявляет себя как цивилизация охотников и скотоводов, а не земледельцев.

Наконец, несомненно, важным родом дея­тельности населения Шан было разведение крупного и мелкого рогатого скота, а также уп­ряжных лошадей. Сохранились следы архаиче­ских танцев, первоначально, видимо, бывших плясками скотоводческих объединений[8]; в надписях часто упоминаются жертвоприноше­ния десятков баранов и быков.

Все эти соображения заставляют считать роль растениеводства в экономике архаическо­го Китая ограниченной. Изначальное своеоб­разие китайской цивилизации состояло не в земледелии, которое на плодородных землях нижней Хуанхэ было известно и распространено уже с неолита, а в тех нововведениях, кото­рые в жизнь шанцев внесло благородное сосло­вие, жившее в окруженных стенами городах. Эту точку зрения подтверждает достаточно примитивный характер сельскохозяйственно­го инвентаря. Орудия крестьянского труда эпохи Шан примерно такие же, как орудия протокитайцев неолитических культур: камен­ная мотыга, двухлемешная деревянная соха, овальный или серпообразный нож — обычно сланцевый, иногда сделанный из створок рако­вин. Выращивались такие злаки, как сорго, яч­мень, два сорта проса (желтое и черное) и раз­новидность конопли со съедобными семенами. Домашние животные также были те же, кото­рых разводило население поздненеолитических культур: свиньи, собаки, куры. Наконец ес­ли верить литературным свидетельствам вре­мен Западной Чжоу, огромный вклад в питание сельского населения вносили ловля пресно­водной рыбы, охота на мелкую дичь, собирание трав и диких плодов.

Итак, ясно, что культура зерновых в Китае конца II — начала I тысячелетия до н. э. далеко не занимала того господствующего положения, как это было в IV—III вв. до н. э. и позднее. На­оборот, в архаической эпохе поражает огром­ное разнообразие ресурсов и диверсифициро­ванный характер экономики.

3. Разнородность архаического общества. — Из факта, что экономика была столь разнооб­разна, можно было бы а р riori сделать вывод об относительной социальной разнородности ар­хаического населения, и история это под­тверждает. Как благородное городское населе­ние, так и сельские жители, по-видимому, не представляли собой однородных единств.

Китайцы жили в окружении варваров[9]. Но эти племена поддерживали с китайцами столь тесные отношения, что те и другие дополняли друг друга и во всяком случае не могут изу­чаться в отрыве друг от друга. Частые набеги и карательные экспедиции, обмен имуществом и женами постепенно интегрировали варваров в китайский мир. Влияние городов-дворцов па­дало по мере удаления от них, и в представле­ния древних китайцев о мире эта зависимость от расстояния нашла отражение: ближняя к го­роду зона является частью этого мира, далее живут союзные и покоренные варвары, еще дальше — те, с которыми китайцы поддерживали эпизодические контакты, наконец, еще дальше — совсем неизвестные существа, которых древние китайцы представляли себе чудовищами и не отличали от диких зверей.

В этот непрерывный процесс слияния с окружающими племенами постоянно вносили вклад брачные связи, обновлявшие и укреплявшие городскую знать. Военные же экспедиции, безусловно, позволяли увеличивать число подданных. Вероятно, военнопленные составляли в Древнем Китае довольно значительную долю низших классов; таким образом варвары постепенно превращались в китайцев уже на территории самих городов.

Говоря еще более обобщенно, разнообразие  занятий, вероятно, предопределяло и разнооб­разие социальных ролей, отразившееся в языке: пастухи и оседлые животноводы, приставленные к лошадям рабы, городские ремеслен­ники (гончары, тележники, литейщики и др.) составляли особые группы населения, имев­шие разную степень личной свободы. Но и зем­ледельцы, очевидно, не представляли собой од­нородной массы.

4. Крестьянство. — Земледельцы были только частью низших классов, но, вероятно, самой важной и впоследствии наиболее раз­вившейся. Хотя техника земледелия эпохи Шан почти не отличалась от техники их неолитических предков, соседство с городами-дворцами пол­ностью изменило их образ жизни: теперь они находились под культовым и военным покро­вительством защищенного города, а социаль­ное положение крестьян приводило их к узкой специализации на растениеводстве и домаш­нем животноводстве. Продукты деятельности крестьян: злаки, спиртные напитки, свиньи и съедобные собаки — приносились в жертву и городским населением; в частности, жертво­приношения свиней, упоминаемые в храмовых надписях из Аньяна, были весьма обильными. Царская власть обеспечивала будущий урожай и состояние погоды (всегда ненадежное), пре­вратности которой могли иметь серьезные по­следствия для посевов: ведь власть была прямо связана с Небом. Другое же объяснение цар­скому попечению о земледелии — наверное, не то, что благородное сословие потребляло мно­го зерна (оно ело преимущественно мясо), а то, что для религиозных обрядов требовалось много спиртного. Кроме того, уже по крайней мере в эпоху Чжоу деревенские надзиратели подробно регламентировали ход сельских ра­бот. Их главная роль состояла в межевании; бо­лее поздние авторы, может быть, и ошибались, видя в этих должностных лицах настоящих агрономов. Вероятно, в те времена, когда плодородные земли Северного Китая были еще мало населены, распределение земель между посевами разных культур, пастбищами и охотничьими угодьями имело больше значения, чем повышение урожайности.

Впрочем, в архаическую эпоху проблема; собственности на землю практически не стояла. Единственной известной формой землевла­дения был удел, то есть, в первую очередь, сво­его рода военно-религиозное главенство над строго определенной территорией, ограничен­ной земляными насыпями (фэн)[10]. В таком слу­чае передача удельному князю зерна, спиртно­го и домашнего скота была повинностью рели­гиозного характера: продукты, определяющие ценность данной местности, предназначены для жертвоприношений, их потребление тре­бует предварительного освящения. Экономики как таковой существовать еще не могло, а отно­шения между людьми далеко еще не получили ого абстрактного характера, который приоб­ретут с введением в обиход денег и договорных отношений.

В крестьянском мире эпохи Чжоу и, очевид­но, уже во время Шан существовало строжай­шее разделение труда между мужчинами и женщинами, насколько возможно представить это себе по относительно поздним источникам. Ткачество, шелководство, винокурение были уделом женщин. Полевые же работы, собира­тельство, охота на мелкую дичь, рыболовство были мужскими занятиями. Кажется правдо­подобным, что это распределение функций и характер сотрудничества между полами легли в основу некоторых чрезвычайно живучих в китайской мысли представлений. Оппозиция женского и мужского существует в разных вре­менных и пространственных планах: как внут­реннее и внешнее относительно крестьянского жилища, как время полевых работ и время до­машних зимних работ, как солнечное и укры­тое от солнца место и т.д. Все эти противопо­ложные, взаимодополняющие реалии состав­ляют два основных начала: «инь» (женская си­ла и образ жизни) и «ян» (мужская сила и об­раз жизни), — которые впоследствии играли основополагающую роль в китайской мысли.

Крестьяне жили большими семьями с клас­сификационным счетом родства (отец не отличался от дядей по отцу, составляя с ними одну группу, а мать от теток по матери). Самым обыкновенным типом брака был перекр<