V . — Развитие ремесел и торговли

Тот момент, когда во всех царствах усилива­ется центральная власть и организуется адми­нистрация, совпадает с тем, когда вследствие роста богатства в китайском мире появляются новые социальные группы, деятельность кото­рых не связана непосредственно ни с земледе­лием, ни с войной. Это явление, сопровождав­шее укрепление государства, было настолько сильным, что напугало правителей и теорети­ков тирании. Именно в это время у некоторых авторов появляется различие, из которого ис­ходили и государственные деятели времен им­перии: различие между основными и неоснов­ными занятиями. Основные занятия (бэнъ) служат производству предметов, необходимых для жизни — зерна и тканей; неосновные или избыточные (мо) — это ремесла, свободная торговля, а также вообще все художественные и умственные занятия.

Существует много доказательств тому, что появились новые группы населения, но са­мым убедительным из них является косвен­ное свидетельство, а именно быстрое разви­тие городских агломераций в V—III вв. до н. э. Город-дворец архаической эпохи и эпохи го­сударств-гегемонов был военным, политичес­ким и религиозным центром, где жили лишь благородное сословие со слугами и ремеслен­ники, работавшие для дворца. Укрепления, как правило, не превосходили 400—600 м в ок­ружности. Города IV—III вв. до н. э., на местах которых в последнее время проводятся рас­копки, были окружены стенами, доходившими до 3 км длины, а тексты, также сообщаю­щие о таких размерах китайских городов, поз­воляют оценить число жителей крупнейших из них в несколько десятков тысяч. Нередко города защищались и вторым кольцом укреп­лений, где в случае войны укрывалось сель­ское население. Самым крупным городом IV— III вв. до н. э. была, вероятно, столица царства Ци в Шаньдуне, разбогатевшая благодаря торговле бронзой, тканями, солью и рыбой. По некоторым источникам, в ней жило 70000 семей, то есть более 300 тысяч жителей. Воз­можно, впрочем, что эта цифра преувеличена. Во всяком случае, именно этот город является ярким свидетельством существования чисто городских классов: свободных ремесленни­ков, мелких торговцев и художников всякого рода. В каждом квартале жили люди одной профессии. Большое место в жизни горожан занимали игры и развлечения; город просла­вился академией, в которой вели дискуссии моралисты и теоретики политики.

Таким образом, благодаря эксплуатации бывших лесов и болот, а также крупным госу­дарственным предприятиям (рудники, желе­зоплавильные заводы, гончарные мастерские, солеварни и т.д.) можно наблюдать развитие частного ремесла и торговли, имевших целью удовлетворять стремление к роскоши расту- щего городского населения, параллельно с обогащением государств. В большинстве реме­сел эпохи Борющихся царств отмечается тех­нический прогресс: в металлургии (появление бронзовых сплавов, пайки, инкрустаций), тка­честве, деревообработке, лаковом производст­ве, керамике и др. Фискальная деятельность государств и развитие свободной торговли в эпоху Борющихся царств объясняют распро­странение монеты.

По данным китайских археологов, первые металлические монеты из бронзы появляются около 500 г. до н. э. Это были довольно тяже­лые слитки в форме мотыжных лезвий или но­жей. Возможно, эти металлические предметы первоначально служили для обмена в дерев­нях. В конце IV в. до н. э. Мэнцзы свидетельст­вует о практике обмена железных вещей на зерно, причем следует отметить, что по китай­ским понятиям металлическая монета тесно связана с зерном и тканями. Уже при империи в течение долгого времени основной пробле­мой денежного обращения было равновесие между производством зерна и денежной мас­сой. Хотя монета появилась в V в. до н. э.» во всеобщее употребление она вошла лишь начи­ная с IV в. до н. э.: монеты стали легче и удоб­нее, получили определенное денежное досто­инство. На них стали обозначать место чеканки (столица царства или иной крупный город) и номинальную стоимость. Благодаря послед­ним открытиям смогли составить список 96 различных мест, где производилась чеканка. Четыре типа монет имели хождение в Китае в IV—III вв. до н. э. Ареалы их распространения обозначены довольно четко и совпадают с зо­нами, весьма различными и в других отноше­ниях — своего рода культурными областями. Это «территории трех Цзинь» — Хань, Вэй и Чжао (область Шаньси и граничащих с ней районов Хэнани и Хэбэя), где ходили мотыго-образные монеты; северо-восточные царства (Янь в Хэбэе и Ци в Шаньдуне), где монеты были ножевидными; царство Цинь (долина Вэйхэ в Шаньси), где имели хождение круг­лые монеты с квадратным отверстием посере­дине; наконец, царство Чу (область среднего течения Янцзы и долины Ханьшуй), где в упо­треблении были золотые деньги в форме пря­моугольников, разделенных на шестнадцать квадратиков, а также бронзовые деньги, вос­производившие форму каури — ракушек, ко­торые высоко ценились в архаическую эпоху. Наделенные магической силой, они являлись символом плодородия и служили предметами украшения.

Наряду с монетой оживлению коммерческой деятельности способствовало и другое нововведение: письменные торговые контракты, скорее всего вошедшие в употребление именно в эту эпоху. Подобные документы, носившие разные названия, оформлялись так же, как и распоря­жения государственной администрации: у каж­дой из сторон сделки хранилась половина раз­ломанной деревянной или бамбуковой таблич­ки; возможность сложить две таблички была достаточным основанием для установления подлинности документа.

Таким образом, в IV и III вв. сложились благо­приятные условия для возникновения купечес­кой психологии, основанной на расчете, прозор­ливости и хитрости. Глав государств нередко свя­зывали тесные отношения с крупными купцами, за которыми закреплялось руководство больши­ми государственными предприятиями (рудника­ми, солеварнями, плавильнями и т.п.), вследст­вие чего правители стали прислушиваться к их советам и воспринимать их точку зрения. И дей­ствительно в политических теориях, направлен­ных на укрепление центральной власти, заметно влияние социальной группы богатых купцов. Ес­ли при господстве знатных фамилий властвова­ли обычай и ритуал, создававшие бесчисленные препоны для деятельности этой группы общест­ва, то политическая централизация, единообра­зие законов и социальное нивелирование чрез­вычайно благоприятствовали ее развитию.

VI. — Исторические события

Военная история периода Борющихся царств была прямым продолжением истории VI в. до н. э.: все та же череда битв, союзов и не­прочных коалиций. Традиция насчитывает в это время семь сильнейших царств, конфлик­товавших между собой: «три Цзинь» (Хань, Вэй и Чжао) в Шаньси, Ци в Шандуне, Цинь в Шэньси, Чу в Хубэе и Янь в Хэбэе. Но два са­мых северных царства — Янь со столицей близ нынешнего Пекина и Чжао — играли довольно скромную роль и уж во всяком случае не более важную, чем Юэ, которое традиция не включа­ет в список великих царств, вероятно, потому, что оно было полуварварским. Захватив в 473 г. до н. э. царство У, Юэ заняло всю область низо­вьев Янцзы, но в 306 г. до н. э. оно было унич­тожено царством Чу.

На протяжении V—III вв. до н. э. мы наблю­даем, как исчезали древние княжества Хэнани и районов, прилегавших к этой провинции. Не­которое время они играли роль в политике рав­новесия великих держав, пытаясь столкнуть их друг с другом или склонить к перемирию, но постепенно были поглощены окружавшими их царствами: Хань, Вэй, Чжао, Ци и Чу. Из этих пяти соперников, которых превратности войн иногда заставляли ради выгоды или из-за об­щей опасности вступать между собой в союзы, в V в. до н. э. самым сильным и активным было Вэй. Его временное превосходство объясняет­ся благоприятным расположением царства в долине Фэньхэ и политическими реформами, к которым оно приступило одним из первых. Но в середине IV в. до н. э. все более и более опас­ными для других китайских государств стано­вятся замыслы небольшого, изолированного и дотоле отсталого царства Цинь. Оно было за­щищено горами между долиной Вэйхэ и равни­нами Хэнани и казалось неприступной крепос­тью, а великие реформы середины IV в. вдруг придали ему нежданную мощь. В 328 г. до н. э. Цинь завладело севером нынешней провинции Шэньси, отогнав степных кочевников далеко от своего жизненного центра — долины Вэйхэ. В 316 г. до н. э. войска царства вошли в долину Чэнду, а в 312 г. до н. э. заняли весь юг Шэньси, выйдя, таким образом, к верховьям реки Хань-шуй и угрожая древнему царству Чу. Но реша­ющим моментом, несомненно, был 308 г. до н. э., когда Цинь открыло себе дорогу в Хэнань, за­воевав западную часть этой провинции. С это­го времени Цинь, продолжая сражаться с Вэй и Хань, направило свой натиск также на юг и на восток. Чтобы противостоять этому натиску, северные и южные царства, к которым иногда присоединялось и Ци, заключали между собой то более, то менее продолжительные союзы. Но к концу III в. до н. э. угроза со стороны Цинь для независимости других китайских госу­дарств стала неотвратимой. В 230—221 гг. до н. э. серией молниеносных походов, напоминаю­щих блестящие наполеоновские кампании, Цинь овладело всем Китаем от монгольских степей и равнин Маньчжурии до горных райо­нов к югу от Янцзы.

Глава VI

ИДЕЙНЫЕ ТЕЧЕНИЯ В ЭПОХУ ОБРАЗОВАНИЯ ВОИНСКИХ ГОСУДАРСТВ

Перемены в китайском обществе с начала V в. до н. э. стали причиной чрезвычайного умствен­ного брожения. Философские и политические школы важны для понимания истории, посколь­ку на свой лад выражают конфликты эпохи и, в свою очередь, своей рефлексией и глубиной, сво­ими формулировками влияют на ход историчес­кого развития. Не будет преувеличением видеть в империи Цинь сознательную и систематичес­кую реализацию одной из теорий государства, сложившихся в эпоху Борющихся царств, а мо­ральный конформизм, установившийся при Хань, в новых условиях имперского этатизма воспроизводил традиции, оставленные главами некоторых школ последних веков перед объеди­нением империи.

Развитие философских идей подтверждает представление об историческом развитии: у каждой эпохи свои, только ей свойственные проблемы. С другой стороны, суждения ученых бы­ли бы весьма однобокими, если бы не были под­креплены историческими фактами. Пытаясь представить образ трех столетий, в течение кото­рых завершилось крушение архаических струк­тур, возникали аристократические клиентелы, рождалось и укреплялось государство, появи­лись воины-крестьяне, купцы-предприниматели и чиновники на жалованье — значит неизбежно путаться и в направлениях мысли, имеющих смысл лишь в историческом контексте.

Первые китайские философские школы по­явились во время господства в обществе клиентел, которые зародились в VI в. до н. э. во время упадка архаического общества. С V в. до н. э. и до основания империи развитию клиентел во всех китайских царствах благоприятст­вовало обогащение населения. Могуществен­ные аристократы, министры и правители царств содержали дворы: не только вооружен­ную стражу, шутов, музыкантов, фехтовальщи­ков, но и умельцев во всякого рода искусствах и ремеслах, а среди них — мастеров диспута, дипломатов и мудрецов. Эти люди подчас слу­жили им советниками, делали замечания на их указы. Если эти учителя нравственности и по­литики становились прославленными, при них, в свою очередь, возникала группа клиен­тов обычно из десятков учеников, повсюду следовавших за ними. Иногда число учеников до­стигало нескольких сотен, и тогда относитель­но организованная школа приобретала черты секты. Главы школ и сект ходили из царства в царство, предлагали свои услуги при дворах царей и вельмож, жили на содержании тех, кто искал для себя особой мудрости. Из этого обы­чая родилось даже некое учреждение: в Линьцзы, столице царства Ци, во второй поло­вине IV в. до н. э. была основана академия, где на государственный счет жили учителя раз­личных направлений. Возможно, некоторые черты, заимствованные учениями одних школ у других, их влияние друг на друга идут от дис­куссий в академии Линьцзы.

I. — Учителя V века до н. э.: Конфуций и Моцзы [36]