Священное Писание о рае и аде

 

В этой главе предметом нашего внимания будет не мысленный и чувственный рай, описанный Ветхим Заветом, но главным образом рай и ад в учении Христа и святых апостолов.

О рае в Новом Завете говорится в трех местах. Первым местом является обещание Христа разбойнику на кресте: Истинно говорю тебе, ныне же будешь со Мною в раю (Лк. 23, 43). Рай, о котором говорит Христос, – это Царство Божие. Весьма характерно, что Царство Божие и рай отождествляются, потому что разбойник просит Христа: Помяни меня, Господи, когда приидешь в Царствие Твое! (Лк. 23, 42), – а Христос обещает ему вход в рай. Примечательно толкование священного Феофилакта на это место: «Ибо разбойник хотя в раю или в царствии, и не только он, но и все исчисленные Павлом, однако же он не наслаждается всецелым обладанием благ»[241].

Второй отрывок, в котором говорится о рае, приводится апостолом Павлом и связан с тем опытом, который был у него: И знаю о таком человеке (только не знаю – в теле, или вне тела: Бог знает), что он был восхищен в рай и слышал неизреченные слова, которых человеку нельзя пересказать (2 Кор. 12, 3–4).

Толкуя это место, преподобный Никодим Святогорец говорит, что «рай – это персидское слово, означающее сад, насажденный различными деревьями…». В то же время он говорит, что восхищение апостола Павла в рай, согласно некоторым толкователям, означает, что «он был посвящен в таинственные и неизреченные словеса о рае, которые до сего дня сокрыты от нас». Тогда, во время созерцания, апостол Павел поднялся до третьего неба, то есть прошел три неба: деятельное любомудрие, естественное созерцание и достиг мистического богословия, которое является третьим небом, и оттуда был восхищен в рай, как говорит преподобный Максим Исповедник. Так он был посвящен в тайну того, чем было древо жизни посреди рая, чем являлось древо познания, кто были Херувимы и огненный меч, охранявший вход в Эдем, чем были два древа: жизни и познания добра и зла, и все остальные великие истины, представленные Ветхим Заветом[242].

Третье место находится в Откровении Иоанна. Епископу Ефеса между прочим говорится: Побеждающему дам вкушать от древа жизни, которое посреди рая Божия (Откр. 2, 7). Согласно преподобному Андрею Кесарийскому, под древом жизни иносказательно говорится о вечной жизни. Бог заповедует «приобщиться благ будущего века»[243]. Также по Арефе Кесарийскому «рай – это блаженная и вечная жизнь»[244].

Следовательно, рай, вечная жизнь и Царство Небесное – это одно и то же. Здесь мы не будем производить большего анализа того, что есть рай в соотношении с терминами «Царство Божие» и «Царство Небесное».

Очевидно, что рай – это вечная жизнь в общении и единстве с Троичным Богом.

Слово «ад» («κολασπ» – «мука») происходит от глагола «κολαζω», который имеет два значения. Первое значение– «обрезать ветви дерева», а второе – «наказывать». Слово это в Священном Писании употребляется в основном во втором значении, в том смысле, что наказывает не Бог, но человек наказывает себя сам, потому что не принимает дара Божия. Во всяком случае, необщение человека с Богом является наказанием, особенно если мы подумаем о том, что человек сотворен по образу и подобию Божию, и это является глубочайшим смыслом его существования.

Два места Священного Писания явно говорят об аде.

Одно из них находится в евангельском зачале, где Христос говорит о будущем Суде. Христос сказал: И пойдут сии в муку вечную, а праведники в жизнь вечную (Мф. 25,46). Если этот стих связать с предыдущим: идите от Меня, проклятые, в огонь вечный, уготованный диаволу и ангелам его (Мф. 25,41), то будет ясно, что ад отождествляется с вечным огнем, приготовленным для диавола и его ангелов, а не для человека.

Второе место Священного Писания, которое содержит слово «ад», находится в Послании евангелиста Иоанна: Совершенная любовь изгоняет страх, потому что в страхе есть мучение. Боящийся несовершен в любви (1 Ин. 4,18). Конечно, он прямо не говорит об аде, то есть об образе жизни неправедных после Второго пришествия Христова, но о наказании, которое связано со страхом и чуждо любви.

Жизнь ада в Священном Писании передается еще другими словами и выражениями, такими как огонь вечный (Мф. 25, 41), тьма внешняя (Мф. 25, 30), генна огненная (Мф. 5, 22) и так далее. Однако их анализ сейчас не является моей целью. Мы их коснемся, когда в другой главе проанализируем те следствия, которые мы можем сделать из учения Церкви и святых отцов о рае и аде.

 

Святые отцы о рае и аде

 

Очень важно рассмотреть учение святых отцов о рае и аде, потому что они являются непогрешительными учителями Церкви, носителями незамутненного предания, и потому Священное Писание не может быть истолковано вне их богодухновенного учения. Ведь Церковь, это Богочеловеческое Тело Христово, сама пишет Священное Писание и толкует его.

Общим местом в учении святых отцов Церкви является то, что рай и ад существуют не с точки зрения Бога, но с точки зрения человека. Конечно, рай и ад существуют, существуют как два образа жизни, но не Бог их сотворил. Из святоотеческого предания ясно видно, что не существует двух мест (рая и ада), но Сам Бог является раем для святых и адом для грешников.

Это неразрывно связано с учением святых отцов о примирении, а также и о вражде человека с Богом. Нигде из Священного Писания не видно, что Бог примиряется с людьми, но что Христос примиряет человека с Богом. Также из всего святоотеческого предания видно, что Бог никогда не является врагом человека, но человек становится врагом Бога, потому что не имеет общения с Ним и участия в Нем. Таким образом, человек становится врагом Бога, а не Бог – врагом человека. Человек через сотворенный им грех видит Бога разгневанным и враждебным[245]. Мы рассмотрим эту тему, представив учение некоторых отцов Церкви.

Полагаю, хорошо начать с преподобного Исаака Сирина, говорящего о том, что есть рай и ад.

Беседуя о рае, он говорит, что рай – это любовь Божия. И, естественно, когда мы говорим о любви, то главным образом имеем в виду и прежде всего нетварную энергию Божию. Он пишет: «Рай есть любовь Божия, в которой наслаждение всеми блаженствами»[246]. Но говоря об аде, он говорит почти то же самое, то есть что ад – это бич любви. Он пишет: «Говорю же, что мучимые в геенне поражаются бичом любви. И как горько и жестоко это мучение любви!»[247]

Таким образом, ад – это мучение любви Божией. Он сам говорит, что печаль от греха против любви Божией «страшнее всякого возможного наказания»[248]. Действительно, мучительно отрицать чью-либо любовь и идти против нее. Это страшная вещь – когда нас любят, вести себя неподобающим образом. Если мы это сопоставим с любовью Божией, то можем понять и муку ада. С этим связано то, что снова говорит преподобный Исаак, что неуместно утверждать, «что грешники в геенне лишаются любви Божией»[249].

Следовательно, и в аде люди получат любовь Божию. Бог будет любить всех людей: и праведников, и грешников, но не все в той же мере и одинаковым образом будут ощущать эту любовь. Во всяком случае, неуместно утверждать, что ад – это отсутствие Бога.

Отсюда делается вывод, что опыт переживания Бога у людей различен. Каждому от Владыки Христа будет дано «по достоинству», «по мере доблестей его». Потому что там будут упразднены чины учащих и учащихся и в каждом будет «острота всяческого устремления». Один будет Тот, Кто будет давать Свою благодать всем, то есть Сам Бог, но люди будут воспринимать ее в соответствии со своей вместительностью. Любовь Божия будет распространяться на всех людей, но действовать будет двояким образом: грешников она будет мучить, а праведников – радовать. Выражая православное предание об этом, преподобный Исаак Сирин пишет: «Любовь своею силою действует двояко: она мучит грешников, как и здесь случается другу терпеть от друга, и веселит собою соблюдших долг свой»[250].

Стало быть, одна и та же любовь Божия, то же действие будет распространяться на всех людей, но действовать будет по-разному. Но каким образом возникнет такое различие?

Бог сказал Моисею: Кого помиловать – помилую, кого пожалеть – пожалею (Исх. 33, 19). Апостол Павел, приводя это место Ветхого Завета, дополняет: Итак, кого хочет, милует; а кого хочет, ожесточает (Рим. 9, 18). Это должно быть истолковано в рамках православного предания. Как это Бог одного хочет помиловать, а другого – ожесточить? Разве у Бога есть лицеприятие?

Согласно толкованию блаженного Феофилакта Болгарского, связано это с естеством человека, а не с естеством и действием Божиим. Священный Феофилакт говорит: «Как солнце воск размягчает, а глину делает твердой, не само от себя, но в силу различия вещества воска и глины, так и Бог, глиняное сердце Фараона, как говорится, ожесточает»[251]. Значит, и благодать Божия, то есть Его любовь, которая будет освящать всех, будет действовать в соответствии с состоянием человека.

С этими мыслями согласен и святитель Василий Великий. Толкуя псаломский стих глас Господа высекает пламя огня (Пс. 28, 7), он говорит, что чудо это произошло с тремя отроками в пылающей печи. Тогда пламя разделилось на две части, и потому с одной стороны «пожигало всех стоящих около», а с другой – «приняло в себя дух и доставило отрокам самое приятное дуновение и прохладу, так что они находились в спокойном состоянии, как бы под древесною тению». И хотя это пламя попаляло тех, кто находился вне печи, в то же самое время оно орошало отроков так, как будто они находились в тени дерева. Ниже он замечает, что огонь, уготованный Богом для диавола и его ангелов, «пресекается гласом Господним». Огонь имеет две силы: силу сожигать и силу освещать, и потому и пожигает, и освещает. Таким образом, достойные огня ощутят его опаляющую силу, а достойные просвещения почувствуют его просвещающую силу. И потому в завершение он говорит замечательные слова: «Посему глас Господень, пресецающаго и разделяющаго пламень огня, нужен для того, чтобы огнем наказания стало несветлое, а светом упокоения осталось несожигающее»[252].

Следовательно, огонь геенны будет несветлым, будет лишен своего свойства просвещать. А Свет праведников будет несожигающим, будет лишен свойства опалять. Это будет результатом различного действия Божия. Во всяком случае, это подразумевает то, что человек в соответствии со своим состоянием будет получать нетварную энергию Божию.

Таково понимание рая и ада не только преподобного Исаака Сирина и святителя Василия Великого, но это общее учение святых отцов Церкви, которые апофатически истолковывают вечный огонь и вечную жизнь. Когда мы говорим об апофатике, то имеем в виду не то, что святые отцы изменяют учение Церкви, говоря слишком отвлеченно и глубокомысленно, но что они пытаются давать свое толкование, не связанное с категориями человеческой мысли и образами чувственных вещей[253]. И в этом видна разница между православными греческими отцами и франко-латинянами, воспринимавшими эту действительность как тварную [254].

Так, святитель Григорий Богослов развивает эту важную истину, которая, как станет ясно, имеет великое значение для церковной и духовной жизни.

Он советует своим слушателям воспринять учение Церкви о воскресении тел, Суде и воздаянии праведникам. И они должны воспринимать это учение в той перспективе, что будущая жизнь – это «Свет для очищенных умом», естественно, «в меру чистоты», и это мы называем Царством Небесным и тьмою «для слепых во владычественном» (т. е. уме), что в действительности и является отчуждением от Бога «в меру здешней близорукости»[255]. Вечная жизнь – это Свет для тех, кто очистил свой ум; она является для них Светом в меру их чистоты. А тьмою она является для тех, кто слеп умом, кто не просветился в этой жизни и не достиг просвещения и обожения.

Эту разницу мы можем увидеть и среди чувственных предметов. Одно и то же солнце «просвещает здравый взор и помрачает больной». Значит, виновно не солнце, а состояние глаза. То же самое произойдет и во Второе пришествие Христово. Один Христос, «но лежит на падение и восстание: на падение неверующим, и на восстание верным»[256]. То же Самое Слово Божие и сейчас, тем более тогда, «и по природе страшно недостойным, и ради человеколюбия вместимо для украсивших себя должным образом»[257]. Потому не все удостаиваются находиться в том же чине и положении, но один достоин одного, а другой – другого, «в меру, полагаю, своего очищения»[258]. В соответствии с чистотой своего сердца и ума человек будет вкушать одну и ту же нетварную энергию Божию.

Следовательно, и по святителю Григорию Богослову, Тот же Самый Бог есть рай и ад для человека, потому что каждый вкушает энергию Божию в соответствии со своим душевным состоянием. Потому в одной своей доксологической фразе он скажет: «О, Троица, её же служителем и проповедником нелицемерным быть я удостоился! О, Троица, Которая некогда всеми будет познана, одними в осиянии, другими – в мучении»[259]. Тот же Самый Троичный Бог для людей является и осиянием, и мучением. Слова святителя прямы и недвусмысленны.

Но я хотел бы еще упомянуть и святителя Григория Паламу, архиепископа Фессалоникийского, настаивавшего на том же учении.

Обращаясь к слову Иоанна Предтечи, сказанному о Христе, Он будет крестить вас Духом Святым и огнем (Мф. 3, И; Лк. 3,16), он говорит, что здесь Предтеча желает явить ту истину, что люди восприимут соответственно либо мучающее, либо просвещающее свойство благодати. Вот его слова: «Он, – говорит, – будет крестить вас Духом Святым и огнем», являя просвещающее и мучающее свойство, когда каждый человек будет получать соответствующее своему расположению»[260].

Конечно, это учение святителя Григория Паламы необходимо рассмотреть в совокупности с учением о нетварной благодати Божией. Святитель учит, чтовсятварь причастна нетварной благодати Божией, но не одинаковым образом и не в равной мере. Так, приобщение благодати Божией святыми отличается от приобщения ей другого творения. Он подчеркивает: «Если одна сущность всем причастна не одинаковым образом, но разнообразно причащается… если и все причастно Богу, то в причастии святых мы видим великое и существенное различие»[261].

Кроме того, из всего учения Церкви мы знаем, что нетварная благодать Божия получает различные наименования в зависимости от того, какое дело она совершает. Если она очищает человека, то называется очистительной, если просвещает его – просвещающей, если обоживает – обоживающей. Также иногда она называется естествотворящей, иногда животворящей, а иногда мудротворящей. Следовательно, вся тварь приобщается нетварной благодати Божией, но приобщается по-разному. Потому мы не должны смешивать обоживающую благодать, которой приобщаются святые, с другими энергиями.

То же самое, конечно, относится и к благодати Божией в вечной жизни. Праведные приобщатся просвещающей и обоживающей энергии, в то время как грешники и нечистые испытают на себе попаляющее и мучающее действие Божие.

Это учение мы встречаем и в подвижнических творениях различных святых. Для примера мы приводим преподобного Иоанна Синаита, говорящего, что тот же самый огонь называется и «огнем потребляющим, и Светом просвещающим». Имеется в виду святой и пренебесный огонь, благодать Божия. Благодать Божия, которую люди получают в этой жизни, одних «опаляет ради недостаточности очищения», других «просвещает в меру совершенства»[262]. Конечно, благодать Божия не будет в той жизни очищать нераскаянных грешников, но то, о чем говорит преподобный Иоанн Синаит, происходит в настоящее время. И подвижнический опыт святых подтверждает, что святые вначале ощущают благодать Божию как огонь, опаляющий страсти, а впоследствии, по мере очищения сердца, они начинают ощущать благодать Божию как Свет. Современные боговидцы подтверждают, что чем более человек кается и по благодати в процессе своего подвига получает опыт ада, тем более эта благодать неожиданно для самого подвижника преобразуется в нетварный Свет. Имеется в виду та же благодать Божия, которая сначала очищает человека, а когда он достигнет великой степени покаяния и очищения, тогда зрится, как Свет. Стало быть, здесь мы имеем дело не с тварными вещами и человеческими ощущениями, но с опытом нетварной благодати Божией.

 

Рай и ад в церковной жизни

 

Писания святых отцов Церкви, проанализированные нами выше при помощи свидетельства некоторых великих отцов, мы воспринимаем лишь в рамках церковной жизни. Ведь святые отцы не являются ни мыслителями, ни философами, размышляющими на вероучительные темы. Они истолковывают церковный опыт и выражают Откровение, живущее в Церкви.

Я приведу лишь два простых примера, чтобы доказать, что изложенное нами выше является убеждением и опытом всей Церкви.

Первый пример – Причащение Тела и Крови Христовых. Божественное Причащение действует в соответствии с состоянием человека. Если человек нечист, оно его опаляет; если он подвизается в своем очищении или уже находится в состоянии обожения, она действует соответствующим образом.

Об этом апостол Павел пишет коринфянам: Кто будет есть хлеб сей или пить чашу Господню недостойно, виновен будет против Тела и Крови Господней (1 Кор. И, 27), – чтобы ниже подтвердить свою мысль – оттого многие из вас немощны и больны и немало умирает (1 Кор. 11, 30). И бывает это потому, что кто ест и пьет недостойно, тот ест и пьет осуждение себе (1 Кор. 11, 29). Причащение Тела и Крови Христовых, становясь жизнью для людей очищенных и обоженных, для нечистых бывает осуждением и смертью, даже телесной смертью. Многие болезни и смерти, как утверждает апостол Павел, причиной своей имеют недостойное Причащение Честных Даров. Поэтому апостол Павел дает такой совет: Да испытывает же себя человек, и таким образом пусть ест от хлеба сего и пьет из чаши сей (1 Кор. 11, 28).

Это да испытывает давайте сопоставим со всем духом апостола Павла, согласно с которым в сердце человека должна быть благодать Божия, и с цитатой ибо хорошо благодатью укреплять сердца (Евр. 13, 9). Так, становится очевидным, что человек, чтобы приступить к божественному Причащению, должен испытать себя, в каком духовном состоянии он находится. Потому что божественное Причащение для очищающихся становится очищением, для просвещающихся – осиянием, для обоживающихся – обожением, а для нечистых и нераскаянных – судом и осуждением, адом.

Поэтому и в литургических молитвах священник умоляет Бога, чтобы божественное Причащение было не в суд и осуждение, но во оставление грехов. Очень показательна молитва священного Златоуста:

 

Сподоби нас причаститися небесных Твоих и страшных Таин,

сея священныя и духовныя трапезы,

с чистою совестию, во оставление грехов,

в прощение согрешений, во общение Духа Святаго,

в наследие Царствия Небеснаго, в дерзновение еже к Тебе,

не в суд или во осуждение[263].

 

Тот же дух мы видим во всех молитвах последования ко Святому Причащению, как до, так и после Причастия.

То, что происходит во время Святого Причащения, произойдет и во Второе пришествие при явлении Бога. Для тех, кто очистился и покаялся, Бог станет раем. Для тех же, кто не очистился, Бог станет адом.

Другой пример – из иконописи, которая, безусловно, является выражением учения Церкви. Смотря на изображение Второго пришествия, как оно представлено в притворах монастырских храмов, мы замечаем следующее: от Престола Божия исходит свет, объемлющий святых, и от Престола Божия исходит и огненная река, опаляющая нераскаянных грешников. Один и тот же источник как света, так и огня. Это является замечательным выражением учения святых отцов Церкви – рассмотренного нами ранее учения о просвещающем и опаляющем свойстве божественной благодати, зависящей, разумеется, от состояния человека.