Как Дефо встретился с Робинзоном Крузо

 

Сенсация

 

В небольшом старинном кресле сидит человек в парике. На его утомленном, осунувшемся лице выделяются крючковатый нос и острый подбородок. В руках у него книга. Серые глаза внимательно смотрят на ее страницы.

Это журналист, памфлетист и писатель Даниель Дефо. Он сидит у окна своего дома в лондонском предместье Сток‑Ньюингтон и просматривает только что купленное у букиниста второе издание книги – путевой дневник капитана Вудза Роджерса о его кругосветном плавании в 1708–1711 годах.

Ему по душе рассказ морехода о приключениях и походах, о флибустьерах – «свободных мореплавателях», об опасностях, смелости и мужестве. Ведь и сам он когда‑то, подобно мореходу, отважно бросился в водоворот жизни. Сын бакалейщика и торговца свечами, он стремился стать промышленником – не получилось. Искал счастья в политике – ничего не добился. Пытался торговать – обанкротился. Был журналистом, издавая газету, подвергался преследованиям за свое острое перо, сидел в тюрьме. Если бы не его энергия, не его вера в жизнь, не одолеть ему все превратности и повороты судьбы.

Теперь ему пятьдесят восемь. Он утомлен и измучен интригами врагов, которых у него предостаточно. Друзей же нет. К концу жизни он оказался в одиночестве, подобно Селькирку – моряку, о котором пишет в своем дневнике капитан Вудз Роджерс. Кстати, эта глава, где рассказано о том, как Александр Селькирк прожил один несколько лет на необитаемом острове, представляет несомненный интерес. Дефо припоминает, что и ему самому пришлось однажды беседовать с этим боцманом, лет семь назад, когда тот только что вернулся на родину. Весь Лондон жил тогда сенсацией – человек с необитаемого острова!..

Чем дальше читает Дефо о приключениях Селькирка, тем больше они его захватывают, тем сильнее разгорается его воображение…

 

Отшельник поневоле

 

Доподлинные записи церковных книг, сохранившиеся до наших дней, неопровержимо свидетельствуют о том, что в 1676 году в местечке Ларго, расположенном в одном из уютных приморских уголков Шотландии на берегу Северного моря, в семье башмачника Джона Селькирка родился седьмой сын Александр.

Появление на свет седьмым по счету ребенком, по местным поверьям, сулило младенцу исключительную судьбу. Но чего мог добиться сын башмачника, которому предстояло продолжать дело отца? В мастерской, где с ранних лет приходилось помогать старшим, Александру было скучно. Зато его неудержимо влекло в харчевню «Красный лев», расположенную неподалеку от их дома. Здесь собирался бывалый народ, «морские волки», повидавшие сказочные страны и наглядевшиеся там разных диковин.

Спрятавшись за бочкой или забившись в темный угол, мальчик слушал рассказы о стране золота Эльдорадо, об отважных моряках и жестоких штормах, о «Летучем голландце» – паруснике с командой из мертвецов. Не раз приходилось ему слышать о дерзких набегах корсаров, поединках кораблей и награбленных богатствах.

Напрасно Джон Селькирк надеялся, что седьмой сын станет достойным продолжателем его дела. Александр избрал иной путь. Восемнадцати лет он покинул дом и отправился в море навстречу своей удивительной судьбе, сделавшей его героем бессмертной книги.

Первое плавание закончилось для него плачевно: судно подверглось нападению французских пиратов. Молодого матроса взяли в плен и продали в рабство. Но ему удается освободиться и наняться на пиратский корабль. С этого момента для Селькирка начинается полоса злоключений и неудач, из которых он, однако, удивительным образом всегда выходил целым и невредимым.

Видимо, опасный промысел он избрал не напрасно – домой Селькирк вернулся в роскошной одежде, с золотыми серьгами в ушах, кольцами на пальцах и туго набитым кошельком.

Но дома ему не сиделось. Тихая, спокойная жизнь казалась скучной и однообразной. Он решает снова при первом удобном случае отправиться в плавание. Случай не заставил себя долго ждать. В начале 1703 года в «Лондон газетт» Селькирк прочитал о том, что знаменитый капитан Уильям Дампьер на двух судах готовится предпринять новое плавание в Вест‑Индию за золотом. Такая перспектива вполне устраивала молодого, но уже «заболевшего» морем, плаваниями и приключениями шотландца. Вот почему среди первых моряков, записавшихся в члены экипажа флотилии Дампьера, был 27‑летний Александр Селькирк. Ему предстояло служить боцманом на 16‑пушечной галере «Сэнк пор». Кроме нее, во флотилию Дампьера входил 26‑пушечный бриг «Сент Джордж».

Уильям Дампьер – авантюрист и ученый‑натуралист, корсар и мореход – успешно продолжал дело знаменитых королевских пиратов Френсиса Дрейка и Уолтора Рели, положивших в XVI веке начало морскому владычеству Британии. Совсем недавно он вернулся из продолжительного и трудного плавания, во время которого им было сделано немало научных открытий. Этот пират, помимо морского разбоя, был одержим страстью исследования морей и их обитателей, течений и ветров, народностей и обычаев тех стран, где он бывал. Из каждого плавания он привозил массу наблюдений, записей, рисунков. Его произведения, издаваемые отдельными книгами, пользовались большим успехом у современников. Неудивительно, что знакомства с ним искали многие современники, в том числе писатели Свифт и Дефо.

Это было время, когда пиратство стало почти узаконенным и морской разбой поощрялся королевскими особами, когда легенды, привезенные еще Христофором Колумбом о заморских сокровищах, продолжали разжигать воображение любителей легкой наживы, сорвиголов и авантюристов, когда лихорадка открытий и приключений, сотрясая Старый Свет, рождала новые мифы, в которых сама правда часто казалась неправдоподобной.

Цель нового похода флотилии Дампьера – нападение на испанские суда в море, захват и ограбление городов на суше – была не нова. Корабли держали курс на южные моря, страны Латинской Америки. По существу это была обычная для того времени грабительская экспедиция, лишь прикрывавшаяся лозунгом борьбы с враждебной Англии Испанией.

Дампьер вышел в море на «Сент‑Джордже» – подарке короля. Вслед за ним, чуть позднее, в мае 1703 года, покинула берега Альбиона и быстроходная галера «Сэнк пор». У берегов Ирландии корабли соединились. Плавание, поначалу протекавшее спокойно, было омрачено смертью капитана судна, на котором служил Селькирк.

На место умершего моряка Дампьер назначил нового командира – Томаса Стредлинга, сыгравшего позже неблаговидную роль в судьбе своего боцмана Александра Селькирка.

С этого момента началось трудное плавание. И не только потому, что характер у нового капитана был крутой и жестокий, но и из‑за того, что теперь плыли по почти неисследованным морям, в то время как мореходный инструмент был весьма еще не совершенен, а карты часто вообще отсутствовали. Полтора года галера «Сэнк пор» скиталась по морям, вступала в абордажные схватки, совершала дерзкие набеги на портовые города, захватывала корабли испанцев. Следуя путем Магеллана, флотилия вышла из Атлантического в Тихий океан. Совершив несколько налетов на города, расположенные по чилийскому побережью, корабли разошлись в разные стороны. «Сэнк пор» поднялась до широты г. Вальпараисо и взяла курс на пустынные острова архипелага Хуан Фернандес, где команда рассчитывала запастись пресной водой и дровами. В XVI веке, когда каравеллы испанцев только начинали бороздить воды вдоль западных берегов Южной Америки, районы эти были еще плохо изучены. Немало встречалось по пути мореходов непонятного и загадочного. Почему, например, из Вальпараисо на север в сторону Перу приходилось плыть всего месяц, а обратно тем же путем – целых три? Считали, что дело здесь не обходилось без вмешательства злых сил, видели в этом деяние дьявола. Чем, как не колдовством, можно объяснить такое наваждение. Все, однако, обстояло гораздо проще: на пути мореплавателей, плывущих вдоль западных берегов Южной Америки, вставало неизвестное тогда течение Гумбольта. Раскрыть загадку необычного явления довелось капитану Хуану Фернандесу. В 1574 году он прошел из Перу в Вальпараисо за месяц, изменив несколько обычный маршрут и взяв чуть южнее. По дороге ему встретился небольшой архипелаг из трех островов. В честь капитана этот архипелаг и получил название «Хуан Фернандес».

Здесь‑то и разыгрались те события, благодаря которым имя Селькирка не было забыто.

Во время плавания между капитаном галеры «Сэнк пор» Томасом Стредлингом и его боцманом Селькирком не раз бывали пререкания, порой даже ссоры. Упрямый шотландец пришелся не ко двору властолюбивому капитану. Дошло до того, что Селькирк решил покинуть корабль, кстати говоря, к тому времени изрядно потрепанный и давший течь. В судовом журнале появилась запись: Александр Селькирк списан с судна «по собственному желанию». В шлюпку погрузили платье и белье, кремневое ружье, фунт пороху, пули и огниво, несколько фунтов табака, топор, нож, котел, не забыли даже Библию. Селькирка ждала вполне «комфортабельная» жизнь на необитаемом острове Мас а Тьерра, входящем в архипелаг Хуан Фернандес и расположенном в шестистах километрах к западу от Чили.

Селькирк предпочитал ввериться своей судьбе, оставшись в одиночестве на одном из пустынных островов этого архипелага, чем оставаться на ветхом корабле под началом враждебного ему командира. В душе боцман надеялся, что долго пробыть на острове в положении добровольного узника ему не придется. Ведь корабли довольно часто заходят сюда за пресной водой.

А пока, чтобы не умереть с голоду, нужно было заботиться о еде – съестных припасов ему оставили лишь на один день. К счастью, на острове оказалось множество диких коз. Это означало, что при наличии пороха и пуль питание ему обеспечено. Обследовав свои «владения», Селькирк установил, что остров покрыт густой растительностью и имеет около двадцати километров в длину и пять в ширину. На берегу можно было охотиться на черепах и собирать в песке их яйца. Во множестве на острове водились птицы, у берегов встречались лангусты и тюлени.

Время шло, а скорое избавление, на которое Александр так надеялся, не приходило. Волей‑неволей ему пришлось не только заботиться о настоящем, но думать и о будущей жизни на клочке земли, затерянной в океане.

Первые месяцы ему было нелегко. И не столько от того, что приходилось ежечасно вести борьбу за существование, сколько из‑за полного одиночества. Все меньше оставалось надежды на скорое избавление, и все чаще сердце Селькирка сжималось от страха при мысли о том, что ему суждено много лет пробыть в этой добровольной ссылке. Он проклинал землю, которая его приютила, и тот час, когда решился на свой необдуманный поступок. Знай он тогда, что вскоре после того, как он покинул корабль, «Сэнк пор» потерпел крушение и почти вся команда погибла, благодарил бы свою судьбу.

Как он сам потом рассказывал, восемнадцать месяцев потребовалось ему для того, чтобы привыкнуть к одиночеству и примириться со своей участью. Но надежда не оставляла его. Каждый день Селькирк взбирался на самую высокую гору острова и часами всматривался в горизонт…

Немало труда, выдумки и изобретательности потребовалось ему для того, чтобы наладить «нормальную» жизнь на необитаемом острове. Селькирк построил две хижины из бревен и листьев, оборудовал их. Одна служила ему «кабинетом» и «спальней», в другой он готовил еду. Когда платье его изветшало, он при помощи простого гвоздя, служившего ему иголкой, сшил одежду из козьих шкур. Селькирк плотничал, мастерил, сделал, например, сундучок и разукрасил его искусной резьбой, кокосовый орех превратил в чашу для питья. Подобно первобытным людям он научился добывать огонь трением, а когда у него кончился порох – стал ловить руками диких коз. Быстрота и ловкость, необходимые для этого, дались ему нелегко. Однажды во время такой охоты «вручную, пытаясь поймать козу, он сорвался вместе с нею в пропасть и трое суток пролежал там без сознания. После этого Селькирк на тот случай, если заболеет или почему‑либо еще не сможет больше преследовать животных, подрезал у молодых козлят сухожилия ног, отчего те утрачивали резвость.

Настоящим бедствием для него стали крысы, во множестве водившиеся на острове. Они бесстрашно сновали по хижине, грызли все, что могли, несколько раз по ночам принимались даже за ноги хозяина. Чтобы избавиться от них, Селькирку пришлось приручить одичавших кошек, как и крысы, завезенных на остров кораблями.

Здоровый климат и каждодневный труд укрепили силы и здоровье бывшего боцмана. Он уже не испытывал те муки одиночества, которые одолевали его в начале пребывания на острове. Подобная жизнь, по словам тех, кому довелось слышать рассказы Селькирка после его спасения, стала казаться ему не столь уж неприятной. Он свыкся с мыслью о том, что надолго отлучен от людского общества.

Прошло более четырех лет. Тысяча пятьсот восемьдесят дней и ночей один на один с природой, проведенных в напряжении всех физических и моральных сил, дабы не впасть в уныние, не поддаться настроению тоски, не дать отчаянию одержать верх.

Работа – лучшее лекарство от болезни одиночества, трудолюбие, предприимчивость, упорство и целеустремленность – все эти качества были присущи Селькирку.

В начале 1709 года отшельничеству Селькирка пришел конец. Днем избавления для него стало тридцать первое января. В полдень со своего наблюдательного поста, откуда он каждодневно с тоской вглядывался в даль, Селькирк заметил точку. Парус! Первый раз за столько лет на горизонте появился корабль. Неужели он пройдет мимо?! Скорее подать сигнал, привлечь внимание мореплавателей. Но и без того было видно, что судно держит курс к берегу острова Мас а Тьерра.

Когда корабль подошел достаточно близко и бросил якорь, от него отчалила шлюпка с матросами. Это были первые люда, оказавшиеся к тому же соотечественниками Селькирка, которых он видел после стольких лет.

Можно представить, как были удивлены матросы, встретив на берегу «дикого человека» в звериных шкурах, обросшего, не умевшего поначалу произнести ни единого слова. Только оказавшись на борту «Дьюка» – так называлось судно, избавившее боцмана от «неволи», он обрел дар речи и рассказал о том, что с ним произошло.

«Дьюком» командовал Вудз Роджерс – один из сподвижников знакомого Селькирку «морского разбойника» Уильяма Дампьера. В числе прочих кораблей его флотилии «Дьюк» совершал длительный и опасных рейд по семи морям. Поэтому сразу попасть домой Селькирку не удалось. После того как 14 февраля судно снялось с якоря у острова Мас а Тьерра, ему пришлось объехать на нем вокруг света. И только спустя тридцать три месяца, 14 октября 1711 года, он вернулся в Англию, став к этому времени капитаном захваченного во время похода парусника «Инкриз».

Когда лондонцы узнали о похождениях Селькирка, он стал самой популярной личностью английской столицы.

С ним искали встреч, его приглашали в богатые дома, где демонстрировали аристократам. Газетчики не давали ему прохода. В печати появились статьи, рассказывающие о его приключении. Один из таких очерков, опубликованный в журнале «Инглишмен», принадлежал перу английского писателя Ричарда Стиля. «Человек, о котором я собираюсь рассказать, зовется Александром Селькирком, – писал Р. Стиль. – Имя его знакомо людям любопытствующим… Я имел удовольствие часто беседовать с ним тотчас по его приезде в Англию…» В своем очерке Ричард Стиль вкратце излагал историю Селькирка.

Существует предание о том, что и Дефо встретился с боцманом в портовом кабачке с тем, чтобы взять у него интервью. По другой версии они увиделись в доме некоей миссис Даниель, где Селькирк будто бы передал будущему автору «Робинзона Крузо». свои записки. Нам неизвестно, как протекала беседа между моряком и писателем и было ли вообще после этого написано Д. Дефо интервью. Что касается записок, якобы полученных писателем от Селькирка, о чем миссис Даниель поведала перед смертью своему сыну, то спор вокруг этого не затихал более двух столетий. Некоторые особенно упорные исследователи до сих пор считают, что факт этот имел место. Как бы то ни было, но история Селькирка оставила след в памяти писателя.

Нежиться в лучах всеобщего внимания Селькирку пришлось недолго. Немногословный, не умевший красочно и ярко рассказывать о пережитом, он быстро наскучил публике, перестал быть для нее забавой. Тогда он уехал в свой родной Ларго. Встретили его здесь поначалу радушно. Однако постепенно отношение земляков к нему изменилось. Пребывание на острове не прошло для Александра бесследно. Мрачный вид и угрюмый взгляд Селькирка отпугивал людей, его молчаливость и замкнутость раздражали.

Спустя несколько лет он вернулся на флот, стал лейтенантом на службе его величества короля Великобритании. Ему поручили командовать кораблем «Уэймаус». Во время очередного плавания к берегам Западной Африки в 1720 году Селькирк умер от тропической лихорадки и был похоронен с воинскими почестями.

 

Mac а Тьерра или Тобаго

 

…Дефо закрывает последнюю страницу истории Селькирка, рассказанную капитаном Вудзом Роджерсом. Некоторое время сидит задумавшись. Человек на необитаемом острове! Пират‑литератор подал ему великолепную мысль. В голове, пока еще смутно и нечетко, зарождается литературный замысел, намечаются контуры будущего повествования.

В этот раз он возьмется за перо не для того, чтобы написать очередной острый политический памфлет или статью. Нет, он переплавит в своей творческой лаборатории одиссею Селькирка, использует его историю как основу сюжета для романа, в котором расскажет о приключениях человека, оказавшегося на необитаемом острове. Героя своего он назовет Крузо, по имени старого школьного товарища.

Его цель – заставить читателей поверить в реальность своего героя, в подлинность того, что с ним произошло. А для этого он пойдет на небольшую хитрость и издаст книгу анонимно, выдав повествование за рассказ самого героя.

Успех романа был небывалый. Не успела 25 апреля 1719 года книга выйти в свет, как одно за другим в том же году последовали новые четыре издания.

Издатель Тейлор положил в карман тысячу фунтов – сумму немалую по тому времени. Неизвестно только, нашлись ли у самого Селькирка, который был тогда в Лондоне, пять шиллингов, чтобы купить книгу, написанную «про него». Мастерство писателя победило – люди, читая книгу Дефо, искренне верили в «удивительные приключения Робинзона Крузо, моряка из Йорка, прожившего двадцать восемь лет в полном одиночестве у берегов Америки, близ устьев реки Ориноко, куда он был выброшен кораблекрушением, во время которого весь экипаж корабля, кроме него, погиб».

В этом заглавии, необычайно длинном, как было тогда принято, обращает на себя внимание следующее. Во‑первых, то, что герой Дефо оказался на острове близ устья реки Ориноко. Что же касается лет, проведенных героем книги на острове, то Дефо просто‑напросто увеличил их число, желая, видимо, поставить своего Робинзона в наитяжелейшие условия.

Иначе обстоит дело с причинами, побудившими автора перенести место действия романа.

Писатель переместил своего героя с острова Mac а Тьерра в Тихом океане в Атлантический, в устье реки Ориноко. Но какой именно остров имел в виду автор книги? Ведь в ней ни разу не упоминается его название. Тем не менее Дефо подразумевал вполне реальную землю. Помните начало романа: Робинзон Крузо отплывает из Бразилии. Едва корабль пересек экватор, как разразилась буря, ветер относит его все дальше на север. Экипаж пытается держать курс на остров Барбадос в Карибском море. Но ураган бросает судно на мель около необитаемого острова. Что же это за земля? Ее географические координаты, которые сообщает Дефо, почти совпадают с координатами острова Тобаго.

Дефо избрал этот район местом действия своего романа потому, что он был довольно подробно описан в тогдашней литературе. И хотя сам писатель никогда, здесь не бывал, он мог найти нужные ему сведения в таких книгах, как «Открытие Гвианы» Уолтера Рели, «Путешествия вокруг света», «Дневник» Уильяма Дампьера и других. Они‑то и помогли Дефо вести достоверный рассказ.

Из трехсот произведений, написанных Даниелем Дефо, лишь «Робинзон Крузо» принес автору подлинную славу, правда, как это часто бывает, уже после его смерти. Эта книга – зеркало эпохи, а Робинзонов образе которого писатель воспел мужество человека, его энергию и трудолюбие, – герой великой эпопеи и труда.

 

* * *

 

Три точки на земном шаре связаны с именем Робинзона Крузо. Для того чтобы посетить их, надо совершить долгое путешествие – объехать почти полсвета. В шотландском городке Ларго в нише старинного дома, в котором жил Селькирк, вы увидите памятник ему, сооруженный в 1885 году одним из потомков моряка, послужившего прототипом знаменитого литературного героя. На Мас а Тьерра – «Острове Робинзона Крузо» вам предложат подняться на вершину Эль‑Юнке, где находился наблюдательный пост Селькирка, и укажут на бронзовую мемориальную доску, установленную английскими моряками в 1868 году в память об их земляке. На острове Тобаго покажут отель «Робинзон Крузо», «Пещеру Робинзона» и другие достопримечательности. Впрочем, за право называться «Островом Робинзона Крузо» – Мас а Тьерра и Тобаго – с равным успехом боролись долго и упорно. Дискуссия эта не столь отвлеченна, как может показаться. В причинах, породивших ее, нетрудно разглядеть вполне материальную основу. Речь идет о туризме и приносимых им доходах. О том, какую, скажем, роль он играет на Тобаго, можно себе представить, если учесть, что на 36 тысяч жителей этого острова в год приходится 30 тысяч туристов.

Не так давно спор между островами получил юридическое завершение. Чилийское правительство официально переименовало Мас а Тьерра в остров Робинзона Крузо, а соседний с ним – в честь шотландского моряка – назван островом Александра Селькирка.

 

 

Сокровища аббата Фариа и месть графа Монте‑Кристо

 

Его Величество Случай

 

Образы, вызванные и возвеличенные Дюма, живут сотни лет и передаются миллионам читателей. Их можно назвать вечными спутниками человечества.

А. Куприн

 

– Господин Дюма, где вы берете сюжеты для своих многочисленных произведений? – нередко спрашивали писателя.

– Отовсюду, где только могу, – отвечал прославленный автор.

И это действительно было так. Под его пером оживали исторические хроники, он мог вдохнуть жизнь в старинные легенды, воскрешал забытые мемуары, написанные в разные эпохи. Дюма добывал драгоценные крупицы фактов в шахте истории и заявлял: «Моя руда – это моя левая рука, которая держит открытую книгу, в то время как правая работает по двенадцать часов в сутки». Неутомимый рудокоп увлекательных сюжетов, он поклонялся его величеству Случаю, считал его «величайшим романистом мира». Пути изыскателя сюжетов привели его к чтению Ридерера – компилятора повествования о политических и галантных интригах при дворе французских королей от Карла IX до Людовика XV; мемуаров мадам де Моттевиль, камеристки Анны Австрийской, и записок Пьера де Дапорта – ее лакея; Тальмана де Рео – автора «Анекдотов» о нравах XVII века; «Истории Людовика XIII» Мишеля Ле Вассора; трудов историков Луи Блана и Жюля Мишле.

И действительно, Александр Дюма был великим расточителем литературного дара. Засучив рукава, словно лесоруб, отмахивая главу за главой, он оставался Геркулесом плодовитости. Писал А. Дюма не только много, но и невероятно быстро. «Я неиссякаемый романист», – говорил он сам про себя.

Большинство его романов на исторические темы. Как никто, он умел использовать «богатство интриги», которое История щедро предлагает писательскому воображению. На страницах его книг оживали персонажи далекого прошлого, времен таинственных заговоров, кипения страстей, жестокого насилия, религиозного фанатизма и любовных безумств. Его перо создавало романтический мир, который, однако, состоял из точно описанных характеров и нравов. «Дюма – народен, – отмечал его современник литератор Жюль Валлес. – Он заставил Историю сойти с величественно‑строгого пьедестала, заставил принцев и принцесс, маршалов и епископов участвовать в скромных и по‑человечески интересных приключениях, а маленьких людей вершить судьбами царств. Шуты и пешки, вышедшие из низов, ставили шах королям на доске его книг – веселых, как дубок, и пространных, как фрески Ватикана».

Значит ли это, что А. Дюма создавал произведения только о прошлом? И у него нет сочинения, которое относилось бы к эпохе, когда оно писалось? Такая книга есть и называется она «Граф Монте‑Кристо». Это рассказ о современной писателю Франции, о событиях, разворачивающихся на фоне эпохи Реставрации.

 

Алмаз возмездия

 

Еще недавно у него не было даже чистого воротничка – приходилось выкраивать его из картона. Он хорошо помнил и то недоброе время, когда из всего тиража разошлись лишь четыре, жалких экземпляра его книги. Это тогда. А теперь? Теперь на нем фрак и манишка с модным воротником, светлый жилет с отворотами. Он носит лорнет, хотя у него великолепное зрение. Знаменитый скульптор Давид д'Анжер запечатлевает его на медальоне, другой художник – Ахилл Девериа создает литографию, на которой изображает его триумфатором. Перед ним заискивают, с ним ищут знакомства. Издатели наперебой засыпают его заказами. Часто, не успевая уложиться в сроки договора, он вынужден сдавать недовершенные рукописи, печатать одновременно в разных газетах свои романы‑фельетоны. Затем составлять их в тома и публиковать книгу целиком. Доходы его растут со сказочной быстротой.

Однако рядом с ним, в Париже, жил и трудился литератор, который превосходил его если не по популярности, то по суммам получаемых гонораров, безусловно. Сочинения Эжена Сю – главного соперника Александра Дюма – читала вся страна. Особенно зачитывались «Парижскими тайнами» – книгой о тогдашней жизни французской столицы. За нее автор получил баснословный по тем временам гонорар – сто тысяч франков. Имена принца Герольштейна, Родольфа и других персонажей романа Эжена Сю были у всех на устах.

Издатель Бетюн предложил А. Дюма вступить в соревнование с Эженом Сю. Для этого требовалось написать роман на современный сюжет. Соперничать с Эженом Сю по части изобретательности сюжетов мог далеко не каждый. Автор «Парижских тайн», «Агасфера», «Мартина Найденыша» нещадно эксплуатировал свое воображение, сочиняя неимоверно запутанные ситуации и напряженные конфликты.

Дюма принял предложение Бетюна. Работу над романом он начал, как всегда, с поисков подлинной истории, достойной послужить основой сюжета. Нужна была интрига, случай, который под пером мастера превратился бы в литературный шедевр.

И тут на помощь писателю пришла услужливая память. Дюма вспомнил, что два‑три года назад ему в руки попала книжонка «Полиция без масок», изданная неким Бурмансе в 1838 году. Это был один из шести томов, извлеченных из полицейских архивов Жаком Пеше и обработанных журналистом Эмилем Бушери и бароном Ламотт‑Лангоном.

Перелистывая записки бывшего полицейского хрониста, он наткнулся на главу под интригующим названием «Алмаз и возмездие».

О чем же рассказывал в своих записках безвестный полицейский чиновник?

История, вдохновившая Дюма, началась в 1807 году. В ту пору жил в Париже молодой сапожник по имени Франсуа Пико. У него была невеста, столь же красивая, как и богатая. Звали ее Маргарет Фижеру. За ней было приданого целых сто тысяч франков золотом – сумма, что и говорить, немалая.

Однажды во время карнавала разодетый Пико заглянул в кабачок к своему приятелю Матье Лупиану. Здесь, подвыпив, он рассказал о своей удаче. Кабатчик оказался человеком завистливым, да к тому же тайно влюбленным в красавицу Маргарет. Он решил помешать женитьбе своего друга. И когда тот ушел, коварный кабатчик предложил свидетелям рассказа Пико (а их было трое, в том числе и Антуан Аллю, – имя, которое следует запомнить) подшутить над счастливым женихом. Как это сделать? Очень просто: написать полицейскому комиссару, что Франсуа Пико – английский агент и состоит в заговоре, цель которого вернуть на престол Бурбонов.

Шутка, рожденная разгоряченным воображением карнавальных гуляк, обернулась настоящей трагедией. За три дня до свадьбы Пико арестовали. Причем усердный комиссар, не произведя следствия, поспешил дать делу ход и сообщил о заговорщике министру полиции Савори. Надо ли удивляться, что участь бедного Пико была решена. Вместо свадьбы его запрятали в крепость Фенестрель в Пьемонте.

Родители исчезнувшего Пико, его невеста были в отчаянии. Но все их попытки узнать, что стало с юношей, не дали никаких результатов. Пико бесследно исчез.

Минуло семь долгих лет. За это время Наполеон был низложен. На троне вновь восседают Бурбоны. Для Пико это означает свободу. Измученного годами заключения, его выпускают на волю. Трудно было узнать в этом состарившемся человеке некогда красивого парня. Темница наложила неизгладимый отпечаток на его внешний вид, сделала его мрачным, суровым, но одновременно и богатым.

В крепости один итальянский священник, такой же арестант, как и Пико, завещал ему перед смертью все свое состояние: восемь миллионов франков, вложенных в движимое имущество, два миллиона в драгоценностях и на три миллиона золота. Сокровища эти были спрятаны в потайном месте, которое аббат открыл Пико.

Первым делом, выйдя из тюрьмы, Пико завладевает богатством. А затем посвящает себя целиком выполнению задуманного плана: найти Маргарет и отомстить всем тем, кто был виновен в его аресте и помешал свадьбе.

Под именем Жозефа Люше он объявляется в квартале, где некогда жил. Шаг за шагом ведет свои расследования. Узнает, что прекрасная Маргарет «после того, как оплакивала его целых два года», вышла замуж за кабатчика Лупиана – главного, как ему сообщают, виновника несчастья Франсуа Пико. За это время его бывшая невеста стала матерью двоих детей, а ее муж превратился в богатого владельца одного из самых шикарных парижских ресторанов. Кто же остальные виновники карнавальной шутки? Ему советуют обратиться к Антуану Аллю, проживающему в Ниме.

Переодевшись монахом, Пико появляется в Ниме и предстает перед владельцем жалкого трактира Аллю. Выдав себя за аббата Балдини – священника из крепости Фенестрель, он заявляет, что явился, чтобы выполнить последнюю волю несчастного Франсуа Пико – выяснить, кто же был повинен в аресте сапожника. При этих словах лжеаббат извлек на свет чудесный бриллиант. «Согласно воле Пико, – заявил он изумленному Аллю, – этот алмаз будет принадлежать вам, если назовете имена злодеев». Не раздумывая, трактирщик отвечает: «Донес на него Лупиан. Ему помогали бакалейщик Шобро и шляпочник Соляри».

Пико получил подтверждение виновности Лупиана и имена остальных врагов, а Аллю – желанный алмаз, который тут же продал. На полученные деньги купил роскошную виллу. Однако скоро ему стало известно, что ювелир надул его: перепродал камень за 107 тысяч франков, в то время как Аллю получил лишь 65. Пытаясь вернуть недостачу, он убил ювелира и скрылся.

Тем временем Пико вернулся в Париж и под именем Просперо нанялся официантом в ресторан Лупиана. Вскоре здесь он увидел не только бывшую невесту, но и обоих сообщников – Шобро и Соляри.

Однажды вечером Шобро не появился, как обычно, на партии домино, которую, по обыкновению, играл с Лупианом. Труп бакалейщика с кинжалом в груди нашли на мосту Искусств. На рукоятке было вырезано: «номер первый».

С этих пор несчастья так и посыпались на голову Лупиана. Его дочь от первого брака, шестнадцатилетнюю красавицу Терезу, совратил некий маркиз Корлано, обладатель солидного состояния. Чтобы предотвратить скандал, решили устроить немедленную свадьбу. Сделать это было тем более легко, что соблазнитель не возражал. Напротив, с радостью готов был сочетаться законным браком с той, которая скоро должна была стать матерью его ребенка. Скандал разразился во время свадебного ужина. Новобрачный не явился к столу. Более того, он вообще исчез. А вскоре из Испании пришло письмо, из которого явствовало, что Корлано никакой не маркиз, а беглый каторжник.

Родители покинутой молодой жены пребывали в ужасе. Супругу Лупиана пришлось отправить в деревню – нервы ее оказались совсем расстроенными.

К старым бедам прибавляются новые. Дотла сгорают дом и ресторан Лупиана. Что это, несчастный случай или загадочный поджог? Лупиан разорен. Но он и опозорен. Его шалопай сын втянут в компанию бездельников и попадается на краже: двадцать лет каторги – таков приговор суда.

Неожиданно в мучениях умирает Соляри. К его гробу кто‑то прикрепляет записку со словами: «номер второй».

Катастрофа следует за катастрофой. В начале 1820 года от отчаяния умирает «прекрасная Маргарет». В этот самый момент официант Просперо нагло предлагает купить у Лупиана его дочь Терезу. Гордая красавица становится любовницей слуги.

Лупиану начинает казаться, что он сходит с ума. Однажды вечером в саду перед ним вырастает фигура в черной маске. Таинственный незнакомец произносит: «Я Франсуа Пико, которого ты, Лупиан, засадил в 1807 году за решетку и у которого похитил невесту. Я убил Шобро и Соляри, обесчестил твою дочь и опозорил сына, поджег твой дом и довел тем самым до могилы твою жену. Теперь настал твой черед – ты «номер третий». Лупиан падает, пронзенный насмерть кинжалом.

Месть свершилась. Пико остается бежать. Но кто‑то хватает его, связывает и уносит. Придя в себя, он видит перед собой Антуана Аллю.

Нимский трактирщик давно догадался, что под личиной монаха к нему являлся Пико. Тогда он тайно приехал в Париж и все это время был как бы молчаливым соучастником мести сапожника. Теперь за свое молчание он потребовал половину состояния Пико. К удивлению Аллю, тот наотрез отказался. Ни побои, ни угрозы – ничто не могло сломить упорства бывшего узника Фенестреля. В припадке бешенства Аллю закалывает его. После чего бежит в Англию, а еще через несколько лет Аллю, чувствуя приближение смерти, призывает католического священника. Он признается ему в совершенных злодеяниях и просит свою исповедь сделать достоянием французской полиции.

 

Библиотечный червь

 

Всего двадцать страниц занимала история сапожника Пико. Но зоркий глаз Дюма сразу увидел в ней великолепную, пока еще бесформенную, необработанную жемчужину. Ему и раньше приходилось иметь дело с подобным материалом. Однако на сей раз в руках у него оказалась не историческая хроника, а драма из современной жизни. Интрига, которую он искал, лежала перед ним на столе. Мастер принялся за шлифовку жемчужины.

По существу, ему надлежало сделать из уголовной хроники художественное произведение. Не он первый обращался к сюжетам, в изобилии поставляемым миром преступности. Разве до него такие писатели, как Прево и Дефо, Шиллер и Вальтер Скотт, Бальзак и Диккенс, и многие другие, не черпали образы и коллизии в полицейских актах, судебных отчетах и тюремных записках?

С помощью уникального инструмента – воображения – Дюма предстояло превратить живших когда‑то реальных людей в художественные образы, обретя право автора вершить судьбы своих героев.

И возмездие сапожника Пико станет не только местью за себя и свои несчастья, но и за всех обиженных, оклеветанных и преследуемых. А что такое клевета и преследования, Дюма хорошо знал сам. Он очень хотел хотя бы на бумажных страницах свести счеты со всеми выскочками и карьеристами, с жуликами, ставшими банкирами, бродягами, превратившимися в сановников, мошенниками, разбогатевшими в колониальных экспедициях и вернувшимися генералами. Несмотря на преступления, совершенные ими, они процветали, добившись завидного положения в обществе. Столица кишела этими «героями» эпохи Реставрации. Пройдоха, авантюрист и преступник стали активно действующей фигурой французского общества. Вспомните хотя бы персонажей Бальзака: Рост<