Роб Рой – атаман разбойников

 

Дом в баронском стиле

 

На фоне сегодняшней Шотландии – страны бурно развивающейся индустрии, колоссов судостроения, огромных мостов и ультрасовременных жилых домов и общественных зданий поместье Эбботсфорд смотрится как видение из другого мира, из другой эпохи. Собственно, так этот дом и был задуман Вальтером Скоттом в 1811 году, когда писатель приступил к строительству своего прибежища. Некий символ Шотландии, ее исторического прошлого – кровавых распрей между кланами горцев, приключений разбойников, подвигов бесстрашных рыцарей – всего того, что было так дорого и мило сердцу «шотландского чародея».

Участок для здания писатель присмотрел на южном берегу реки Твид. Здесь, на развалинах старой фермы «Грязное логово», был возведен замок – воплощение мечты писателя о доме в «баронском», старошотландском, стиле. Вальтер Скотт сам составил проект дома, сам руководил строительством, расчищал дорожки, сажал деревья. В одном из писем, написанных в то время, он признавался, что нигде не был бы так счастлив, как здесь, в Эбботсфорде. Позже известный литературный критик Георг Брандес заметит, что пристрастие Вальтера Скотта к своему поместью основывалось «на его исторических инстинктах».

Из окон открывался вид на долину реки Твид, темный Эттрикский лес и знаменитые Эйлдонские холмы. В тихие дни можно было слышать звонкое журчание воды и всплески резвящейся семги. Ниже по течению находилось место, где когда‑то монахи, направляясь в аббатство Мелроз, переходили реку вброд. Отсюда и название Эбботсфорд – брод аббатов.

Но, пожалуй, еще больше любил писатель дорогу над долиной, и редкий день его коляску не видели здесь. Доехав до места, откуда вид был особенно прекрасен, Вальтер Скотт останавливал лошадей и долго любовался рекой, лесами и грядой холмов. «Вид Вальтера Скотта» – так называют теперь это место приезжающие сюда многочисленные туристы, поклонники таланта писателя.

Есть нечто волшебное в этом крае – земле сэра Вальтера Скотта, овеянной древними легендами, старинными преданиями, героическими песнями и грустными балладами.

И хотя Эбботсфорд находится в низинной части страны, называемой Равнинной Шотландией, расположенной на границе с Англией, и далек от места, где родился писатель – Эдинбурга, считается, что именно здесь сердце Шотландии. Потому что тут жил и творил великий ее сын.

Переступим порог этой Мекки любителей литературы и погрузимся в мир видений прошлого. За стенами дома остались шум и суета, приносимые сюда туристами, звон их гитар и хрип транзисторов, заглушающих птичье пение. Мы в благоговейной тишине прохладных комнат. Здесь все, как было при жизни писателя: его кабинет, рабочий стол. Трудоспособность Вальтера Скотта была поистине непревзойденной. Как сказал один из его современников, казалось, что «рука над листом бумаги двигалась безостановочно с утра до вечера». И сегодня, глядя на лежащую на столе недописанную страницу, возникает ощущение, что хозяин недавно был здесь и его терпеливо дожидаются перья, очки, футляр для них и записная книжка. Даже старый газовый рожок в замке тот же, что и при жизни писателя. Кстати, замечу, что В. Скотт был первым в Англии, кто ввел газовое освещение в своем жилище. И сто сорок лет, вплоть до 1962 года, дом освещался газом. На камине в гостиной красуется великолепная бронзовая чернильница, выполненная по образцу чернильницы Петрарки и подаренная Вальтеру Скотту ирландской писательницей Мэри Эджворт.

На стене большой портрет В. Скотта кисти известного художника Ребрена. Другое его изображение – мраморный бюст работы не менее известного скульптора Фрэнсиса Чентри – стоит в библиотеке, в нише, где при жизни писателя находился бюст Шекспира.

В холле стены обшиты дубовыми панелями, а в гостиной оклеены настоящими китайскими обоями. Тут же – стол из эбенового дерева, подаренный хозяину Георгом IV. Но главное – реликвии. Дом буквально забит антикварными вещами – Вальтер Скотт был страстным коллекционером. С гордостью показывал он экспонаты своего собрания: личные вещи самого Наполеона: его записную книжку в зеленом бархатном переплете и походный пенал. Повсюду в доме можно увидеть рыцарские доспехи, кольчуги, мечи и алебарды – они будоражат воображение, уносят посетителей в седые времена рыцарства.

Особым почитанием пользовались у хозяина подлинные вещи и оружие, принадлежавшие известным персонажам отечественной истории: охотничьи ножи и деревянный двуручный ковш принца Чарльза, именуемого в просторечье Претендентом за тщетные попытки вернуть себе корону; шпага герцога Монтроза, который был повешен за то, что вознамерился с помощью иностранных наемников восстановить на шотландском престоле династию Стюартов; старинные, в серебряной оправе, пистолеты полковника Клеверхауза, прозванного в народе Кровавым, и портрет этого предводителя роялистского войска; ружье испанского образца с именною меткой, а также кинжал и кошелек Роб Роя – знаменитого разбойника из клана Мак‑Грегоров.

Предметы эти не были безучастным украшением замкового интерьера. Они создавали особую атмосферу, возбуждали воображение писателя. Не случайно в романах Вальтера Скотта немало места отводится предметам быта и вооружения – они помогают раскрывать характер героев.

Достаточно было В. Скопу увидеть какой‑нибудь старинный двуручный меч или ружье горца, какие‑либо древние черенки, как он моментально приходил в «рабочее состояние» – начиналось воскрешение старины, вживание в эпоху.

Точно так же на него действовало созерцание ландшафта. Природа родной Шотландии, полная неповторимого очарования и неожиданных контрастов, завораживала, пробуждала в памяти исторические картины. Мягкие волнистые очертания холмов и суровые крутые скалы, темные, почти мрачные массивы сосен и изумрудная зелень долин, зеркально‑прозрачные воды фиордов и розово‑лиловые потоки вереска, стекающие с горных склонов, навевали воспоминания о прошлом страны, о междоусобицах и заговорах. Но особенно способствовал этому вид грозных, неприступных замков, древних руин и крепостей.

Конечно, писатель обращался к археологическим находкам, изучал документы, исторические свидетельства, народные предания и рассказы очевидцев. В. Скотт считал, что старинные песни и баллады помогают наполнить историю мыслями и чувствами тех людей, которых они воспевают. И что из этих немудреных стихотворных повестей подчас можно гораздо больше узнать о быте, языке и характере предков в темные, воинственные и романтические времена, чем из трудов историков, изучавших скупые, лаконичные монастырские летописи. Однако писатель говорил, что нужно «читать эти вымыслы вместе с сочинениями профессиональных историков». Оба источника необходимо изучать историческому романисту: «из повести мы узнаем, какие это были люди; из истории – что они делали».

Большое значение В. Скотт придавал изучению топографии мест, где действовали его герои, и не раз отправлялся в путешествия по стране. Бывало, правда, и наоборот. Посетив то или иное место, «развалины седой старины», о которых рассказывали в балладах и в устных преданиях, связывая их с именем какого‑нибудь исторического героя или с событием, В. Скотт загорался мыслью написать о делах давно минувших дней».

Словом, географические и исторические прототипы всегда были у писателя под рукой, и чтобы найти подходящий сюжет, Вальтеру Скотту, как говорится, далеко ходить было не нужно: всего в трех милях к востоку от Эбботсфорда располагались овеянные легендами развалины аббатства Мелроз, запечатленные на многочисленных картинах и старинных гравюрах, в том числе на полотне известного художника Джозефа Тэрнера. Именно в этих местах, как отмечала Мэри Эджворт, В. Скотт приобрел вкус к готической архитектуре и отсюда позаимствовал немало идей для облика своего поместья.

Чуть дальше, на северо‑западе, но тоже в относительной близости, находились такие воспетые в устной и письменной истории места, как Тросакс и Пертшир, край высокогорных озер Лох‑Ломонд, Лох‑Кэтрин и Лох‑Ард. В Горной Шотландии разворачиваются события многих баллад и романов Вальтера Скотта. И топографические ориентиры в его сочинениях как бы свидетельствуют о неопровержимой исторической достоверности происходящих событий. Но чтобы историческая топография в повествовании не основывалась только на книжных источниках, писателю были нужны личные впечатления.

Впервые Вальтер Скотт совершил путешествие в те годы, когда он, двадцатиоднолетний юрист, только что закончивший Эдинбургский университет и удостоенный звания адвоката, отправился в Горную Шотландию, чтобы на месте проследить за исполнением судебного решения о выселении нескольких строптивых арендаторов. Поэтому в пути его сопровождали солдаты во главе с сержантом. Этот сержант оказался чрезвычайно полезным спутником. Вальтер Скотт услышал от него множество историй, связанных с теми местами, которые они проезжали. Главным образом, это были рассказы о знаменитом Роб Рое.

Конечно, ему и раньше доводилось слышать об этом шотландском Робин Гуде и его подвигах. С детских лет в его воображении жил этот благородный разбойник из клана Мак‑Грегоров, приключения, смелость и мужество которого приводили в восторг юного Вальтера. Здесь, в Горной Шотландии, где, как сказал Байрон, «священны вершин каледонских громады», каждая лощина, озеро или брод на реке, даже каждый камень был освещен именем Роб Роя. И казалось, что вот‑вот он возникнет на фоне романтических картин дикой природы с длинным ружьем в руке, в шляпе с пером и в гэльском красно‑клетчатом пледе – опознавательном знаке его клана.

Сегодня многочисленным туристам, посещающим «Страну Роб Роя», посоветуют непременно остановиться в гостинице «Роб Рой», побывать в «Пещере Роб‑Роя», на деревенском кладбище в Блакуиддере, где он похоронен, а на «Острове старух» им покажут могилы рода Мак‑Грегоров, к которому принадлежал шотландский герой.

А когда‑то про эти места говорили, что «пуститься в страну Роб Роя значит ехать на верную гибель». Указателем дороги сюда служила вершина Бен‑Ломонда, возвышающаяся над окрестными горами. Через ущелье попадали к озеру Лох‑Ломонд – одному из живописнейших в стране. Но эта красота таила в себе опасность – за каждым кустом мог прятаться один из молодцов Роб Роя. Недаром другое озеро Лох‑Кэтрин, расположенное неподалеку, называли не иначе как «разбойничье». Здесь было царство отважных удальцов, контрабандистов и угонщиков скота.

Повсюду жили воспоминания об их подвигах. В одном ущелье крестьяне показали В. Скотту камень, на котором сидела жена разбойника Кокберна, оплакивая своего мужа, повешенного на воротах замка. В Хардене он услышал историю о другом разбойнике, оказавшемся к тому же его предком – о некоем Уильяме Скотте, – и воспел его в балладе «Женитьба разбойника».

Когда В. Скотт задумал поэму «Рокби», он посетил замок, где действует его герой, своего рода благородный разбойник Бертрам Райзингем. Его воображение привлекали образы таких удальцов, как Уильям Ратклиф из клана Мак‑Грегоров, который, по словам Генриха Гейне, «по‑рыцарски не брезговал разбоем»; Макферсон, увековеченный Робертом Бернсом; пират Кливленд, историю которого он услышал «от одной старой сивиллы». Ему нравились народные баллады, прославляющие Гиля Морриса и Меррея, живущего в лесу с товарищами и отказавшегося признавать власть короля. В. Скотт считал, что песни, предания и поверья о благородных народных мстителях никогда не померкнут, «они принадлежат к родным горам и рекам, которые любят, и к истории предков, которыми гордятся».

Изгой, человек, живущий вне закона, становится любимым героем В. Скотта. «Я одарен незавидным дарованием, – шутил он, – изображать с любовью браконьеров, удалых молодцов вроде Роб Роя и Робин Гуда». В его романах это и Доналд Бин‑Лин, и Донаха, скрывающийся в недоступных горах и пещерах, и конечно же это Роб Рой – мститель и заступник за бедных. Как сказал о нем друг В. Скотта английский поэт Э. Вордсворт:

 

Жил знаменитый Робин Гуд.

В балладах был прославлен он.

В Шотландии есть свой герой,

Разбойник с смелою душой,

Любимый наш Роб Рой.

 

Впоследствии Вальтер Скотт еще раз посетит эти места, «Страну Роб Роя», пополняя память рассказами о подвигах своего будущего героя.

 

Не там ли в сосновом бору на рассвете

Вверялся преданьям о давних вождях?

 

Истории о Роб Рое жили в памяти горцев, и при одном только упоминании его имени их глаза загорались воинственным огнем.

Озеро Лох‑Кэтрин В. Скотт опишет в поэме «Дева озера». Еще при жизни писателя сотни любителей старины, прочитав ее, устремлялись сюда, чтобы самим увидеть окаймленное лесами озеро. «Есть ли среди наших озер и было ли когда‑нибудь еще на всем свете такое озеро, которое столь же сладостно и сильно воздействовало на воображение?!» – восклицала Мэри Эджворт, посетив озеро, о котором она знала по поэме Вальтера Скотта и которое мечтала увидеть воочию.

Приток посетителей в этот край возрос еще больше, когда в 1818 году был опубликован роман «Роб Рой».

В наши дни пароходик «Сэр Вальтер Скотт», курсирующий по озеру, доставляет туристов на остров Элен, получивший название в честь героини поэмы Элен Дуглас, и гиды охотно рассказывают им историю жизни и подвигов Роб Роя.

 

Воинственный клан Мак‑Грегоров

 

…Когда небольшой отряд во главе с сержантом миновал заросшую лесом долину и выбрался наконец из чащи, взору В. Скотта открылась прекрасная гладь озера Лох‑Ломонд. Позади остались лесная область Гленфинлас (ущелье зеленых женщин), изрезанная глухими ущельями и речками, пробивающимися сквозь густые заросли, долина Эберфойл, где, по народному поверью, обитали эльфы, холмы в лиловых мантиях вереска и одинокие хижины у их подножия. Это и был тот самый край, «Страна Роб Роя», где издавна жили горцы из воинственного клана Мак‑Грегоров.

Во время поездки Вальтер Скотт расспрашивал стариков горцев, участников борьбы за независимость Шотландии. Рассказы очевидцев о восстаниях и битвах, подвигах бунтаря Роб Роя тщательно записывал, собирал он и «туманной Каледонии преданья», песни и баллады о жизни этого мятежника. «В дни юности, – писал он потом, – я нередко встречал людей, знавших Роб Роя лично».

Так постепенно из воспоминаний стариков, хорошо знавших Роб Роя, легенд и документов у писателя сложился романтический образ непокорного горца, честного гуртовщика, ставшего разбойником, грозой богатых и другом бедных.

Конечно, Вальтер Скотт мог бы воспользоваться биографией Роб Роя, изданной еще при его жизни под названием «Шотландский лиходей». Но писатель предпочитал личные впечатления и больше доверял своим ушам и глазам, чем брошюре, на обложке которой был изображен великан людоед с бородой чуть ли не по пояс. В соответствующем этому изображению преувеличенном виде говорилось о похождениях Роб Роя, большая часть которых представляла собою сплошной вымысел. Вальтер Скотт посетовал на то, что «за эту превосходную тему не взялся в свое время Дефо», который занимался подобными сюжетами: с присущим ему блеском и верностью правде жизни писал о похождениях разбойников и пиратов.

По пути к озерам Лох‑Ломонд и Лох‑Кэтрин Вальтер Скотт и его спутники решили заехать в Инверснейд – бывшее владение Роб Роя. От форта, неоднократно разрушаемого, остались одни развалины, но здесь все еще стоял «гарнизон», состоящий из одного‑единственного ветерана. «Почтенный страж мирно и безмятежно жал ячмень на своем участке, – вспоминал писатель, – и когда мы попросились переночевать, он сказал, что ключ от форта мы найдем под дверью».

Вечером за кружкой эля старый воин, разговорившись, предался воспоминаниям.

– Вы хотите услышать историю Рыжего Робина? Но прежде следует рассмотреть его родословную. Это важно, когда знакомишься с жизнью шотландского горца.

Рыжий Робин, или сокращенно Роб Рой, как уже говорилось, был родом из клана Мак‑Грегоров, знаменитого неукротимостью духа и упорством, с которым его представители даже в самых крайних обстоятельствах сохраняли самостоятельность и единство.

По преданию, Мак‑Грегоры вели свой род от Грегора, или Григория – якобы одного из сыновей короля Скоттов, правившего около 787 года. Клан этот считался древнейшим в Верхней Шотландии и, несомненно, был кельтского происхождения. Одно время ему принадлежали земли в Пертшире и Аргайшире, удерживаемые им по праву меча. Однако соседям удалось включить занятые Мак‑Грегорами земли в дарственные грамоты, полученные от короля. Это было несправедливо. Тем не менее каждый раз, как представлялся случай, они под видом королевского дара прирезали к своим владениям земли Мак‑Грегоров.

С этого и начались все несчастья клана. Его члены восставали против несправедливости и силой отстаивали свои права, часто не разбираясь в средствах, так что нередко победы доставались ценой бесчеловечности и жестокости.

В ответ слышались призывы обрубить корни и ветви неукротимого племени. Не раз составлялись акты (в частности, в 1563 году), дававшие право «самым могущественным лордам и предводителям кланов преследовать Мак‑Грегоров огнем и мечом». Запрещалось также «принимать под свой кров кого бы то ни было из этого клана, помогать им или давать под каким бы то ни было предлогом еду, питье и одежду».

Когда в 1589 году Мак‑Грегоры убили королевского лесничего, был издан новый акт с призывом покончить с «дурным кланом Грегор, издавна погрязшим в крови, убийствах, воровстве и грабеже».

И так бывало неоднократно: Мак‑Грегоры выказывали презрение к закону, а тот неотступно преследовал их за это. Постепенно они лишились своих владений и, чтобы не умереть с голода, занялись грабежом на большой дороге.

Они свыклись с кровопролитием. Нередко их использовали и как своего рода наемников, когда кому‑то надо было расправиться с недругами. Словом, диким горцам ничего не стоило решиться на любое беззаконие, их легко было вовлечь в ссору или распрю.

Долгую кровавую вражду вели Мак‑Грегоры с лордом Луссом, вождем могущественного рода, обитавшего на южном берегу озера Лох‑Ломонд. Кончилась эта вражда жестокой битвой в Ложбине Печали, во время которой войско Лусса было наголову разбито. Причем, как гласит предание, победители в ярости обрушились на толпу студентов‑богословов, со стороны наблюдавших за битвой. И хотя это всего лишь предание, скала, где разыгралась эта кровавая бойня, так и называется – Могильный Камень Священников. В народе говорится, что кровь невинных жертв вовек не может быть смыта с камня и поступок этот навлечет гибель на убийц и на весь клан. Одним из тех, кто принимал участие в убиении безоружных юношей, был Киар‑Мор, то есть Великан Мышиной Масти. К нему восходит та ветвь Макгрегоров, от которой происходил Роб Рой. Киар‑Мор похоронен в Фортингале, где о его великой силе и отваге ходит немало легенд. Вальтер Скотт видел его гробницу, покрытую тяжелой плитой.

Неподалеку от поля битвы в Ложбине Печали существует еще одно памятное место, отмеченное нетесаным камнем, именуемым Серый Камень Мак‑Грегора. Под ним похоронен брат вождя клана, павший в битве.

Что касается побежденных, то они потеряли более двухсот человек. Так, по крайней мере, гласит предание. Оно рассказывает также о том, что вдовы погибших явились к королю в глубоком трауре, верхом на белых конях. Каждая несла на копье окровавленную рубашку мужа.

Король Иаков VI был чувствителен к подобным зрелищам скорби и повелел наказать виновных. В апреле 1603 года был издан акт Тайного совета, по которому имя Мак‑Грегоров объявлялось уничтоженным и тем, кто до сих пор его носил, под угрозой смертной казни повелевалось изменить его на другое.

В последующие годы власти продолжали преследовать клан за различные нарушения. Его членам запрещалось собираться вместе в количестве свыше четырех человек.

«Мак‑Грегоры, – читаем в авторском предисловии к роману «Роб Рой», – оказывали сопротивление с неустрашимой отвагой, – и многие долины на западе и севере Горной Страны хранят память о жестоких битвах, в которых воины гонимого клана нередко одерживали временную победу и всегда дорого продавали свою жизнь». Следовательно, Мак‑Грегоры лишь формально подчинились закону и приняли имена соседних родов. На деле же они сплотились воедино. И невзирая на приказы о предании их «огню и мечу» и карательные экспедиции, не примирились с тем, что их вычеркивают из списка шотландских кланов.

Во время гражданской войны Мак‑Грегоры, все как один, встали под знамена изгнанного короля. Отныне можно было надеяться, что в случае победы его величества клан получит возмещение за все обиды. Тем более что в 1651 году Мак‑Грегоры бок о бок с соотечественниками участвовали в борьбе с республиканской армией Кромвеля, когда тот попытался покорить Шотландию.

Однако только после падения Кромвеля король Карл вернул клану Мак‑Грегоров право открыто носить родовое имя и пользоваться другими привилегиями верноподданных. Несомненно, монаршья милость была наградой за проявленную во время гражданской войны преданность. Тем самым Мак‑Грегоры, говорилось в постановлении парламента, смыли память об их прежних провинностях и сняли с себя всякую вину за прошлое. Постановление это не сразу возымело силу, и прошло еще несколько лет, прежде чем Мак‑Грегоры обрели исконное родовое имя и положение, равное с другими кланами.

Ко времени появления на свет Роб Роя Мак‑Грегора Кэмбела (последнее имя он носил из‑за запрета пользоваться настоящим) клан его все еще подвергался гонению. Впрочем, когда родился будущий герой Вальтера Скотта, точно неизвестно. Судя по преданию, говорит писатель, он участвовал в военных столкновениях и разбоях вскоре после падения Кромвеля и в 1691 году уже был вожаком во время одного грабительского набега. Затем наступили спокойные времена, и Роб Рой «переквалифицировался» в гуртовщика – торговца скотом.

В этой роли он и предстает перед нами на страницах романа «Роб Рой».

Вместе с другими горцами Роб Рой пригонял на ярмарки скот, чтобы сбывать его. Дела шли успешно, он даже приобрел поместье на берегу Лох‑Ломонда. Однако вскоре честное торговое счастье изменило ему. Из‑за падения цен на скот и вероломства компаньона он оказался несостоятельным должником.

Тогда‑то и сменил он торговые сделки на операции совсем иного рода. Роб Рой перебрался подальше в горы и начал вести тот образ жизни, который издавна вели его предки – стал благородным разбойником. Закон преследовал его: земельные владения были отняты, а стада и имущество распроданы с молотка. Непокорному горцу ничего не оставалось, как строить дерзкие планы мести. Впрочем, от планов он скоро перешел к действиям. Его грабительские набеги на Южную Шотландию держали в страхе жителей равнин, и они с охотой откупались от непрошеного гостя. Число приверженцев мятежника, укрывшегося в горах, росло, и все вместе они возымели немалую силу.

Однако, подобно английскому Робин Гуду, писал В. Скотт, Роб Рой был добрым и благородным грабителем и, отбирая у богатых, щедро оделял бедняка. «С кем я ни беседовал, – продолжал писатель, – все отзывались о нем, как о человеке «на свой лад» милосердном и гуманном». Это не означает, что поставленный вне закона горец не был коварен и лицемерен. Когда ему приходилось испытать горечь поражения, он, подобно зайцу, петляя, бежал в недоступные горные углы, чтобы спустя некоторое время, собрав силы, вновь обрушиться набегом на Равнинную Шотландию.

В историческом введении к роману Вальтер Скотт приводит характеристику современника, видимо испытавшего на себе «удовольствие» встречи с Роб Роем. «Этот человек был достаточно умен и отличался в военном деле как хитростью, так и ловкостью; всецело предавшись распущенности, он стал во главе всех бездельников и бродяг своего клана… и разорял страну грабежами, набегами и разбоем. Мало кто из живших в пределах досягаемости (то есть на расстоянии ночного перехода) мог считать в безопасности свою жизнь и свое имущество, если не соглашался платить ему тяжелый и постыдный налог – «черную дань». В конце концов он дошел до такой дерзости, что среди бела дня на глазах у правительства грабил, собирал контрибуцию и завязывал драки во главе довольно большого отряда вооруженных людей».

Таким своеобразным способом Роб Рой мстил виновникам своего разорения и извечным преследователям его клана. Естественно, что в глазах бедняков, также страдавших от притеснений и злоупотреблений со стороны знатных и богатых, Роб Рой и его молодцы были не разбойниками, а справедливыми мстителями.

Но вот наступила пора восстания 1715 года. Горцы поддержали якобитов – сторонников возвращения «шотландских королей» Стюартов в их борьбе против правящей в Англии Ганноверской династии. По существу, реакционные феодалы ловко использовали недовольство горных кланов и вовлекли их в мятеж. Горцы же, выступив на стороне якобитов, надеялись, в случае успеха, на возврат к старым добрым патриархальным временам, когда горные кланы были сильны и независимы.

Во время мятежа Роб Рой вел себя двусмысленно и часто в самый ответственный момент проявлял нерешительность. Видимо, полагают историки, хотя сам он и его приверженцы состояли в армии мятежных горцев, сердцем он не был расположен к восстанию, занимая, скорее, относительный нейтралитет. Тем не менее избежать наказания ему не удалось. Его обвинили в государственной измене, сожгли дом, вновь загнали глубоко в горы. Однако вскоре он предстал перед властями с пятьюдесятью своими приверженцами. Якобы подчинившись приказу, они сдали оружие. За это мнимое смирение Роб Рой и его люди были помилованы. После этого он обосновался около Лох‑Ломонда, среди своих сородичей. Теперь его главной целью стала борьба со своим давним врагом герцогом Монтрозом.

Роб Рою удалось собрать изрядное число хорошо вооруженных воинов, окружить себя отборными телохранителями – он готовился свести старые счеты. Но герцог опередил его. Три отряда солдат двинулись к лагерю Роб Роя. Вел войска надежный проводник, хорошо знавший местность, но на помощь горцам пришла непогода, да и разведка их не дремала. Одним словом, когда солдаты подошли к пристанищу Роб Роя, того и след простыл. В отместку они сожгли его дом, хотя и поплатились за это: горцы, укрывшиеся среди кустов и скал, открыли по ним огонь. Этим Роб Рой не ограничился. Спустя некоторое время ему удалось взять в плен приказчика герцога, прибывшего получать с арендаторов очередной взнос. Захватив изрядную сумму, он увел приказчика с собой в качестве заложника. Пленника поместили на одном из островов озера Лох‑Кэтрин, который с тех пор стали называть «Тюрьмой Роб Роя». Прождав несколько дней выкупа, но не получив его, Роб Рой милостиво отпустил заложника. Свою неудачу Роб Рой компенсировал тем, что то и дело наведывался в места, где скапливалось зерно, собранное для герцога арендаторами. Причем иногда раздавал его населению, за что снискал еще большую славу защитника, бедняков.

Один из рассказов о Роб Рое, услышанный от очевидца, произвел на В. Скотта, по его словам, особое впечатление. Некий старик поведал о своей встрече со знаменитым горцем, которая произошла у него в годы юности, когда ему было лет пятнадцать и он работал подпаском. Однажды он и его отец обнаружили, что ночью их посетили горцы‑грабители и угнали несколько голов скота. Послали за Роб Роем, и тот явился с отрядом – семь или восемь вооруженных удальцов. Выслушав пострадавших, он заверил их, что постарается догнать воров. Но чтобы было кому пригнать скот обратно, попросил послать с ним двух человек. Подрядили подпаска и его отца.

Путь через горы был нелегок, но Роб Рой легко находил дорогу по знакам и отметкам на вереске. Переночевав в какой‑то лачуге, на другой день они вновь двинулись по следам скотоугонщиков.

В полдень Роб Рой скомандовал своим ребятам залечь в зарослях вереска. «А вы оба с сыном смело идите на вершину холма, – обратился он к старшему из пастухов, – и там увидите, что в долине за перевалом пасется скот вашего хозяина – может быть, вместе с другим скотом; отберите свой скот (только постарайтесь не забрать чужого) и гоните его сюда. Если кто‑нибудь заговорит или станет грозить вам, скажите, что я здесь и что со мной отряд в двадцать человек». «А что, если они набросятся на нас или убьют?» – спросил пастух. «Если они нанесут вам какой‑нибудь вред, – сказал Роб, – я не прощу им до конца моих дней». Хотя такая гарантия была не очень надежной, пастух с сыном отправились в долину, где, как и предполагал Роб Рой, паслось большое стадо. Отогнав своих животных, они направились в сторону, где ждал Роб Рой. В этот момент за спиной у них поднялись крики и вопли. Когда преследователи приблизились, пастухи передали им слова Роб Роя, – те моментально угомонились и исчезли.

Такова была власть и сила этого разбойника: мало кто смел ему перечить и ослушаться его воли.

Только герцог Монтроз мог решиться на это. В конце концов ему удалось захватить Роб Роя врасплох и взять в плен. Дальше В. Скотт приводит рассказ, услышанный от одного человека, который во времена писателя содержал трактир неподалеку от Лох‑Кэтрина. Так вот, дед этого трактирщика хорошо знал Роб Роя и однажды оказал ему большую услугу.

Когда Роб Роя пленили, его посадили в седло за спиной Джеймса Стюарта (это и был тот самый дед, родственник трактирщика) и связали обоих одной подпругой. Был вечер, и герцог спешил перевезти пленника; за которым так долго и безуспешно охотился, куда‑нибудь в надежное место. Они подъехали к переправе через реку. Улучив минуту, Роб Рой стал заклинать Стюарта во имя старой дружбы и добрососедских отношений дать ему возможность спастись от верной гибели. То ли из жалости, а может быть, из‑за страха, тот расстегнул подпругу, и Роб Рой, соскользнув с крупа лошади, нырнул, поплыл и скрылся почти так, как это описано в романе.

Избежав неминуемой смерти и скрывшись в родных горах, Роб Рой вернулся к прежнему образу жизни: вражде с герцогом Монтрозом, сражениям, набегам и другим удалым подвигам.

Казалось, главарю разбойников трудно было умереть своей смертью. Тем не менее этот необыкновенный человек, говорит В. Скотт, скончался в постели, в своем доме, в приходе Блакуиддер. Случилось это, видимо, после 1738 года, когда Роб Рой был уже в преклонном возрасте.

Его похоронили «в мирной и живописной зеленой долине», и серая плита с грубо высеченным на ней изображением палаша прикрыла прах шотландского благородного разбойника. Последний раз В. Скотт побывал здесь, в верховьях озера Лох‑Ломонд, летом 1817 года, незадолго до того, как завершил работу над «Робом Роем».

Заключая исторический очерк о своем герое, писатель вновь воздает ему должное. Он говорит, что, хотя ремеслом Роб Роя был грабеж и сам он являлся предводителем или, лучше сказать, атаманом разбойников, над памятью его не тяготеют обвинения в жестокости. Если же он и проливал кровь, то не иначе как в сражениях. Этот свободолюбивый человек был другом бедных, помогал, чем мог, сиротам и вдовам, всегда держал данное слово и умер, оплакиваемый дикой своей страной, где было немало людей, чьи сердца были преисполнены благодарностью к нему.

Сообщая читателю, что им отобраны рассказы о Роб Рое, бытовавшие в прошлом и живущие еще ныне в горах, в которых прославлено его имя, Вальтер Скотт признает, что далек от абсолютно точного воспроизведения этих рассказов. Тем же, кто пожелает сравнить подлинную историю Роб Роя с ее поэтической обработкой в романе В. Скотта, стоит вновь перечитать это сочинение знаменитого писателя и убедиться, что «средствами романа он писал историю и воображением историка создавал роман». Благодаря такому мастерству В. Скотта, как справедливо заметила Мэри Эджворт, память о Роб Рое останется жить в веках.

 

По местам былых сражений

 

Как‑то Вальтер Скотт пошутил, заявив, что некоторым писателям гораздо лучше удаются изображения того, чего они не видели, чем то, что довелось лицезреть своими глазами. Не желая оказаться в положении подобных литераторов‑фантазеров, он всегда предпочитал получить непосредственное впечатление, хотя отразить его на бумаге было труднее. Стремясь к большей достоверности, в том числе и исторической, Вальтер Скотт не уставал посещать места былых сражений, громоздящиеся на скалах замки. Ему постоянно требовалось совершать путешествия по стране, чтобы оживить воспоминания о пейзаже в той или иной местности.

«Ничто не может заменить этих живых впечатлений, – заметил А. Моруа, – когда романист своими глазами видит место действия, его герои ведут себя более естественно».

История Шотландии в романах Вальтера Скотта органично связана с картинами родной писателю природы. Его герои, как я уже говорил, живут и действуют на фоне суровых гор и холодных вод; их образы нарисованы в соответствии с исторической правдой, подвергшейся, однако, обработке с помощью писательского воображения. Это воины и разбойники, короли и рыцари, монахи и чародеи, менестрели и странники. И среди них герои национальной истории Роберт Брюс и Уильям Уоллес – борцы за свободу и независимость родины.

Задумав поэму о Роберте Брюсе «Властитель островов», писатель совершил «приятнейшую и поучительную поездку». Он посетил Северную Шотландию, туманный остров Скай и суровый Арран, расположенный у юго‑западного побережья, где Роберт Брюс собирал силы для борьбы с англичанами и где, возможно, прозвучали его призывные слова к шотландцам, пять веков спустя повторенные Робертом Бернсом:

 

Наша честь велит смести

Угнетателей с пути

И в сраженье обрести

Смерть или Свободу!

 

Во время той же поездки В. Скотт посетил окрестности Стерлинга, города, расположенного между Эдинбургом и «Страной Роб Роя», где в начале XIV века произошла битва при Бэннокберне, принесшая Шотландии независимость. Отсюда писатель направился на берег Северного моря в Эрбротское аббатство, где в шестнадцати милях севернее города Данди в 1320 году король Роберт (Брюс) огласил Декларацию независимости, вписанную, по словам В. Скотта, золотыми буквами в историю страны.

А в наши дни здесь каждый год, 6 апреля, местные актеры разыгрывают представление, которое уносит зрителей в те далекие времена. На троне, установленном на помосте среди руин аббатства, восседает король в окружении епископа, настоятеля аббатства, монахов и воинов, рыцарей, закованных в латы и кольчуги, поверх которых надеты красочные плащи. Ветер, дующий с моря, колышет королевские штандарты и развевает флаги. Под аплодисменты зрителей оглашается текст Декларации. И перед мысленным взором присутствующих возникает многолетняя история борьбы шотландцев за свободу, битвы и восстания, договоры и измены, распри феодалов… На память приходит англо‑шотландская уния 1707 года, казалось положившая предел нескончаемым войнам и объединившая два королевства – Англию и Шотландию. Вспоминаются и многие представители шотландской династии Стюартов, претендовавших на английский престол – от Марии Стюарт до Чарльза Эдуарда Стюарта, тщетно пытавшегося воцариться на троне во время восстания 1745 года.

Обе эти исторические личности привлекали внимание Вальтера Скотта, в особенности принц Чарльз.

Потерпев жестокое поражение в битве при Куллодене в 1746 году и потеряв более двух тысяч солдат убитыми, принц бросил остатки войска и бежал. Он прятался в горах на севере Шотландии, жил в пещерах, терпел голод и холод. Спасаясь от преследователей, иной раз переодевался в женское платье.

Вальтер Скотт прошел по маршруту его скитаний. Побывал на острове Скай, где в свое время укрылся от англичан гонимый принц. Переодевшись слугой, Чарльз на лодке переправился на остров. Здесь его спрятала дочь фермера Флора Мак‑Дональд. Тронутая ст