Глава восьмая. Эти волшебные лисы

— Не стоило и надеяться, что обойдётся, — угрюмо хмыкнул Гарри. — Когда это мне удавалось избежать неприятностей, пусть даже показавшихся самым краешком на горизонте? Кто тут у нас крайний в Жертвенные герои и Избранные неудачники? Никого? Так я первый буду… (1)

Озадаченный верфокс, выслушав это, вопросительно тявкнул.

— Ною я, — пояснил дрессировщик, усаживаясь на диван и приглашающе хлопая рукой по сиденью рядом с собой. — Не обращай внимания. Все когда-нибудь жалуются, а что я — не человек?.. Хотя… Скоро этот вопрос перестанет быть таким уж риторическим…

Оборотень без споров пристроился рядом с Гарри и покаянно опустил морду.

— Брось, малыш, — утешающе погладил его тот. Потом потрепал по ушкам… ох, эти ушки! Удивительно трогательные ушки!

— Может, мне ещё и понравится жизнь в лисьей шкуре. Вон как ты вчера лихо мышей ловил! Красота! — восхищённо добавил дрессировщик.

Чернобурка протестующе замотал головой, от возмущения тявкнув басом.

— Ну да… мыши — это негигиенично, конечно, но сама техника! Я аж засмотрелся! Ты был демонски хорош, Северус!

Тот удручённо спрятал нос между передними лапками.

«Какая жалость, что лисы не краснеют от смущения! — развеселился Гарри. — А с другой стороны, он и сдерживаться так, как умел раньше, будучи человеком, не может. Вон, все эмоции сразу видны. Забавно!»

— Ладно, времени у нас мало, а проблем много! Будем над этим работать, — постановил дрессировщик. — Причём в сторону уменьшения проблем, а не как обычно, — строго сообщил он, обращаясь к верфоксу.

Тот издал самый настоящий саркастический фырк, почти такой же, как те, что раньше так замечательно удавались бывшему профессору Снейпу. Мол, не обобщай, Поттер! Я, дескать, всегда действую максимально эффективно.

— Ага, точно! — рассмеялся Гарри. — Я, кстати, не говорил, какой у вас, профессор, очаровательный окрас шубки? Ну просто загляденье!

Тот сердито зарычал и нетерпеливо ткнулся носом в пергаменты.

— Верно, давай почитаем уже, — согласился дрессировщик и развязал ленточку.

Следующие пятнадцать минут они с чернобуркой шутливо боролись за исписанные бисерным почерком листочки. В итоге Северус победил (в основном потому, что обслюнявь он их ещё сильнее, и сражаться было бы уже не за что), но тут же выяснил, что в своей лисьей ипостаси — вот, кто бы мог подумать, да? — не может нормально воспринимать мелкие буковки. Вертлявые чернильные букашки разбегались у него перед глазами, как муравьи… во всяком случае, так показалось дрессировщику, наблюдавшему за процессом чтения верфоксом трофейных пергаментов. Он так потешно крутил головой, морщил нос, смаргивал и косил в текст то правым, то левым глазом, что Гарри под конец просто свалился с дивана от смеха.

Оскорблённо взрыкнув, чернобурка раздосадованно разметал бумаги лапой и куда-то умчался, цокая когтями.

— Ибо нефиг, — поучительно заметил ему вслед дрессировщик, с удовлетворением подгребая ближе к себе разбросанные документы и поудобнее устраиваясь на полу.

Первое, что в министерских документах бросилось ему в глаза, было слово "хейху", чернобурка по-китайски, так белый Лис из сна назвал Северуса.

 

* * *

В целом, полезной информации в долгожданных пергаментах нашлось удручающе мало.

Но даже из имеющихся данных можно было смело сделать неутешительный вывод: вчерашнее Гаррино сновидение про полёты на хвосте являлось, скорее, видением, чем сном.

Как таковых китайских легенд в документах приводилось немного, значительно больше было более поздних — японских, да и термины чаще употреблялись на языке Страны восходящего солнца. Так, верфоксы здесь именовались «кицунэ» и имели согласно островным легендам множество подвидов.

Генко или куроко японцы называли чёрных лис, встреча с которыми считалась у них добрым знаком. В целом складывалось впечатление, что лис-оборотней азиаты не боялись, а скорее… обожествляли. Точнее, японцы верили, что кицунэ являются вестниками богини Инари, покровительницы риса и урожая.

«Разумно, — подумал Гарри. — Если лисы не переловят на полях мышей — каюк урожаю! Минуточку… Рис! Песец! Вот Мордред… Правы были русские на его счёт! Недаром он меня по рисовым полям катал!»

Гарри ещё интенсивнее зашуршал бумагами, разыскивая упоминания… Ну конечно! Вот оно: «Чем старше и мудрее становится кицунэ, тем больше у неё хвостов».

— Ого! Получается, что новый хвост прирастает у них каждые сто… или тысячу лет, тут нет точности… а когда хвостов становится девять, то мех у лисы приобретает серебристую, золотую или белую окраску. Белую! А вот и китайская легенда: «По достижении тысячи лет холи-джинг, китайский девятихвостый лис-оборотень, становится практически всемогущим. Он может жить среди звёзд или остаться на земле, сохраняя способность видеть и слышать всё, что происходит в любой точке мира! Может вызывать бурю, выдыхать огонь (драконы нервно прикуривают!), проникать человеку в душу и являться во снах, создавая настолько реалистичные иллюзии, что их невозможно отличить от реальности».

— Как же тебя угораздило с ним связаться, а, Северус? — удручённо пробормотал себе под нос Гарри, но неожиданно получил ответ. Точнее, сокрушённый тявк.

Блудный верфокс уже успел остыть и вернулся, неслышно пристроившись на пороге гостиной.

— Вечно тебя к каким-то маньякам тянет! Тебе рядом с ними как мёдом намазано… или мне нужно сказать: мышками пахнет? — хмыкнул дрессировщик, глядя на это воплощение раскаяния. — Ну, чего ты там притулился как бедный родственник? Иди сюда, я тебе вслух почитаю. Потрясающие вещи, однако, пишут! Хотя ты, вроде бы, и сам должен это всё знать, раз вплотную занимался изучением азиатских оборотней.

Чернобурка потрусил к дивану и виновато посмотрел на Гарри. Дескать, прости, друг, тут помню, тут не помню. И чаще — второе.

— Беда с тобой, — вздохнул дрессировщик, снова утыкаясь в бумаги. — Тэ-э-экс, что нам тут ещё полезное расскажут? «В зависимости от разновидности, кицунэ бывают добрые и злые». Ч у дно. Я так понимаю, это мне ещё повезло, что встреча с генко, или как там тебя назвали… хейху! Встреча с хейху считается доброй приметой! Хм-хм… о-о-о! Вот это уже интересно, Северус! Ты только послушай: «Превращаясь в человека, лисица принимает облик обольстительной девушки или обаятельного юноши. Ей нравится соблазнять молодых людей, которые не в силах устоять перед мистическим очарованием кицунэ»…

— Так вот что ты задумал, пушистый охальник! — в притворном ужасе схватился за сердце Гарри, с трудом сдерживая хохот. — Когда же ты начнёшь меня совращать? — с неподдельным интересом прибавил он.

Его верфокс выглядел ошарашенным и даже слегка напуганным такой перспективой. Он пятился от провокатора до тех пор, пока не врезался своей пушистой попой в ножку стола. После чего громко тявкнул и гигантским прыжком отскочил в другой конец комнаты. Дрессировщик, всё это время с хищным видом ползший следом, согнулся пополам от смеха.

— Совращение мне не обломится, — печально констатировал он, отдышавшись. И продолжил с театральным надрывом в голосе. — И вот так всегда! Если бы в легендах говорилось, что верфоксы — кровожадные монстры, которые по ночам выгрызают печень у наивных гарри поттеров, вот это было бы стопроцентной правдой! Ты случайно не хочешь мою печень? — с надеждой уточнил он у чернобурки.

Тот отрицательно затряс мордой.

— Вот такие мы с печенью никому не нужные, — подытожил дрессировщик и, как ни в чём не бывало, бодро продолжил чтение. — «В Китае считается, что чаще всего оборотнями бывают черно-бурые лисицы».

— А им не откажешь в наблюдательности, — покосившись на шубку Северуса, заметил Гарри. — «Собираясь превратиться в женщину, лиса берет теменную кость умершей женщины; если же лис желает превратиться в мужчину, он берет такую же кость, но мужскую. Возложив эту кость себе на макушку, они принимаются кланяться луне. Ежели превращению суждено совершиться, кость удержится на голове при всех поклонах. Ну а коли не удержится, значит, не судьба!»

Дрессировщик заржал.

— Вот он, китайский подход к колдовству во всей его красе! Там всегда так: выполни тысячу замысловатых ужимок, прыжков и поклонов, согнись в позу аиста, ковыряющего у себя в заду, выразительно продекламируй забубенно сложную фразу на диалекте настолько древнем, что его уже никто давным-давно не понимает… В общем, сделай это и жди. А если на выходе — пшик, ну упс, видимо, небесам не угодно, чтобы у тебя получилось. Иди, приятель, познавай дзен и приходи снова — через десять лет…

— Нет-нет, не волнуйся, Северус, с тобой такого не будет! — увидев вытянувшуюся морду верфокса, обнадёжил его Гарри. — Мы разберёмся с твоей «проблемой по мохнатой части» (2) раньше, обещаю! И с моей заодно… Хотя, если относиться к этим легендам всерьёз, то получается, что стать кицунэ — скорее привилегия, нежели проклятье. А значит, так просто «озверячиться» у меня и не выйдет. Действительно, «дар богов»… Вот только один из них, подлюка, уже наведался в мой сон!

Верфокс заинтересованно навострил уши.

— Ну пусть только этот дракклов Песец заявится снова! Я его девять хвостов на воротники-то пообрезаю! — воинственно пригрозил дрессировщик, и чернобурка поддержал его согласным тявком.

— На самом деле, у китайцев есть и короткая дорога к дзену, — успокоившись, пояснил Гарри чернобурке, — но они не сообщают её неофитам. Если бы они действительно так колдовали, то весь мир бы над ними смеялся! Просто у них система обучения построена по принципу: если даётся слишком легко, то и ценится низко. Поэтому каждый должен сам постичь дао (которое, кстати, по их же учению постичь невозможно!) и найти «короткий путь во тьме невежества»… В общем, дурят китайские маги своих новичков, как пить дать, дурят! Тем не менее, со временем каждый начинающий волшебник приучается искать в древних описаниях магических обрядов некое видимое только ему зерно истины, а, по сути, каждый раз изобретая свой велосипед. Прелесть в том, что каждая такая конструкция имеет своеобразную форму и даёт отличный от других результат, так что колдуют китайцы очень разнообразно, а ещё они мастера фамильных чар, а точнее, фамильных трактовок древних ритуалов…

— Заболтал я тебя, — остановился дрессировщик. Скучающим, правда, лис не выглядел ни на йоту, скорее уж заинтересованным, но Гарри решил не грузить его лишними подробностями. — Если вкратце: фишка в том, что в этом описании с поклонами и теменной костью определённо есть рациональное зерно. И ты, по всей видимости, его и искал в министерских Хранилищах… И не нашёл, раз решил отправиться на родину легенд о кицунэ. Хотел, наверное, на месте разобраться. Там тебя и… ну, я не знаю, что конкретно с тобой сделали… Сам-то что помнишь?

Чернобурка уныло покачал головой.

— Н-да, таинственная ты личность, Северус, — почесал макушку дрессировщик. — Вот сколько тебя знаю, я вечно или в недоумении, или в ярости, или в шоке… или ищу тебя. Перманентно. Даже зная, казалось бы, всю твою подноготную, я никак не могу тебя раскусить. Ну вот для чего ты в спасители человечества-то полез? Неужели мой пример ничему не научил? Захотелось немеркнущей славы? Ерунда! Смысл было тогда невыразимцем работать? Я же обеспечил тебе оправдание по всем статьям: живи да наслаждайся всеобщим поклонением. А ты сбежал, чтобы через одиннадцать лет вернуться ко мне… таким.

Гарри запнулся, заметив, какими огромными и очень удивлёнными глазами рассматривает его верфокс.

— Ты что, вообще ничего не помнишь?! — шокированно уточнил он.

Оборотень устало прикрыл глаза и слабо кивнул.

— Но ты отозвался на имя! — с надеждой заметил дрессировщик. — И иногда выглядишь так, словно что-то припоминаешь.

Лис закивал уже веселее и даже пару раз вильнул хвостом. Выглядело это до того мило, что Гарри на какое-то время отвлёкся. Но потом встряхнулся и, прочистив горло, предположил:

— Ты вспоминаешь, но урывками, верно? Чаще то, о чём тебе напоминают?

Чернобурка утвердительно тявкнул.

— Песец, — ругнулся дрессировщик, — это он, скотина, точно! Вон в легендах сказано, что они могут морочить людям головы. Вот же тварь хвостатая! Ну, будем надеяться, что память вернётся к тебе после превращения. Хотя теперь понятно, почему ты не мог себя контролировать! Ты же вообще не понимал, что к чему!

Гарри резко выдохнул, стараясь сдержать клокочущую внутри ярость, которая заметно беспокоила нервного питомца. Но счёт дрессировщика к полярному Лису увеличился многократно. Вот только сейчас этого засранца не достать, а значит, пока нужно как следует разобраться, что их ждёт.

Пролистав документы, Гарри вчитался в отрывок с яркими гравюрами и неожиданно захихикал.

— Ну, зато я определился, что мы будем делать, если я тоже обращусь и нас не расколдуют!

Северус заинтересованно подошёл и сунул нос в бумаги. Картинки он, кажется, рассмотреть всё-таки смог, потому что внезапно возмущённо зафыркал. Гарри весело зачитал информацию под иллюстрациями:

— «В храмах Инари везде, где только можно, восседают её посланники, лисы, держащие в зубах различные предметы. Их всячески ублажают, повязывая им красные переднички, бантики и шарфики», — последние слова он дочитывал, уже задыхаясь от смеха.

Чернобурка раздражённо взвыл.

— Да ладно тебе, Северус, — придушенно простонал Гарри, — подумаешь, бантики, зато тебя будут всячески ублажать! Разве ж плохо? И даже передничек стыдливо повяжут, чтобы ты своими срамными местами не смущал застенчивых самураев. А главное, цвет хороший — гриффиндорский! Я заранее согласен на шарфик и фартучек!

Услышав слово «гриффиндорский», верфокс замер рядом с дрессировщиком изящной статуэткой, застывшим взглядом всматриваясь в пустоту (3).

— Да уж, — посочувствовал тот, — Гриффиндор и Слизерин чертовски важные слова в твоей жизни.

Пока чернобурка предавался, скорее всего, не самым приятным воспоминаниям, Гарри внимательно просмотрел оставшуюся информацию.

— В основном легенды повторяются, — резюмировал он, заметив, что Северус вынырнул из своих мыслей. — Но вот тут есть примечательный кусочек… так, где он? А, вот! «Все кицунэ завзятые обманщики и шалопаи, но если злые используют свои способности для того, чтобы напакостить хорошим людям, монахам и фермерам, то положительные лисы-оборотни стараются проучить плохих: скупцов, гордецов и хвастунишек».

— М-м-м, Северус, да ты неоднозначная личность! — снова рассмеялся Гарри. — Ты-то умудрялся пакостить всем! Нет в легендах отсталых азиатов подходящих классификаций для твоей противоречивой натуры!

«Противоречивая натура» встряхнулась и как-то недобро посмотрела на дрессировщика.

— Так, — мгновенно напрягся тот, — я не знаю, что там сейчас тебе вспомнилось, но ты семь лет жизни потратил, оберегая меня и спасая мне жизнь! Глупо будет сейчас всё это похерить, тебе не кажется? Ей-богу, Северус, я не хочу причинять тебе боль!

Тот удивлённо моргнул, после чего ехидно склонил голову набок. Мол, кто тебе сказал, Поттер, что, во-первых, у тебя получится мне навредить, а во-вторых, что я собирался с тобой драться?

— Да кто ж тебя разберёт, — досадливо поморщился Гарри, но потом мстительно прищурился. — Я вот, кстати, не дочитал тебе про лисьи проделки до конца. Где оно? А! «В легендах вычислять проказниц-кицунэ иногда удавалось, просто внимательно к ним присмотревшись. У молодых и неопытных лисиц в человеческом обличье порой возникали проблемы со способностью прятать свой хвост. Поэтому внимательный герой, разглядев его сквозь одежду, может разоблачить пьяную или неосторожную кицунэ» (4).

— Так что ты с этим осторожнее, — с притворным участием продолжил дрессировщик, — а то станешь первым в мире хвостатым невыразимцем! Представляешь, какой когнитивный диссонанс ты будешь вызывать у обывателей? Ведь их мозг из-за этих ваших специальных чар должен фиксировать тебя как самого обыкновенного, ничем не примечательного… человека с хвостом!

Северус зарычал, но на Гарри это уже не произвело такого сильного впечатления.

— Да что ж ты так серьёзно всё воспринимаешь? — вытирая выступившие от смеха слёзы, спросил он у оскорблённого оборотня. — Это же нервный смех. Вот завтра и я, глядишь, проснусь в такой же шубке, как твоя, всё напрочь забуду и поскачу на своих четырёх лапах в поле мышковать. И тогда уже ты посмеёшься вволю!

Тут дрессировщик замер, поражённый внезапной и очень неприятной мыслью.

— Ты же не дашь мне это сделать, правда? — нахмурившись, уточнил он у чернобурки.

Лисья морда выразила максимум доступного ей ехидства.

Гарри понятливо вздохнул и, кряхтя, поднялся с пола, выпрямляя затёкшие от неудобного сидения ноги. К Северусовой совести он относился с большой долей скептицизма. Да ещё и в легендах прямым текстом сказано: те ещё обормоты эти кицунэ!

— Пойду-ка я твой лаз закопаю, — хмуро сообщил дрессировщик, наблюдая, как на физиономии верфокса проявляется весьма злорадное выражение.

«Вот и не верь после этого в сказки!» — раздражённо подумал он.

_____________________________________________________________________________

(1) Да-да, мы знаем, это старая шутка!:))

(2) «Проблемой по мохнатой части» Джеймс Поттер называл ликантропию Ремуса Люпина.

(3) Специалисты утверждают, что в случае амнезии память часто возвращается каскадами. То есть воспоминания появляются то медленно-медленно, то лавинообразно.

(4) Материалы взяты из разных статей. Выбрано наиболее понравившееся из того, что пишут про кицунэ:3

http://myfhology.info/monsters2/kicune.html

http://www.bestiary.us/kicune

http://www.100roads.com/2011/10/13/fushimi-inari/

http://zugunder.com/index.php?topic=59011.0

Глава опубликована: 05.04.2015

Глава девятая. Содержание оборотней в домашних условиях

Как выяснилось, ужиться с верфоксом оказалось не так трудно, как поначалу предполагал Гарри.

Наоборот, дразнить бывшего профессора, когда он хотя бы частично вернул свою личность и память, оказалось гораздо забавнее. И честнее.

Бедный запуганный невыразимцами (да, порой и агрессивный, но в целом дезориентированный и несчастный) лис первых двух дней сменился вредным, каверзным и удивительно ехидным даже в этой ипостаси… волшебником? Всё чаще и чаще дрессировщик за обликом животного видел обратившегося в него человека. Уж очень узнаваемы были мимика и жесты, которые Северус умудрялся изображать даже в пушистом теле чернобурки.

В основном это, конечно, были скептицизм и язвительность, сильно разбавляемые, чем Гарри в тайне гордился, яростью… и веселым уважением?

А вот душа загадочного зельевара по-прежнему скрывала свои тайны за семью печатями. И даже пожив с ним некоторое время под одной крышей, это не считая шести лет в Хогвартсе, дрессировщик не мог бы утверждать, что действительно знает его. Но не унывал и не опускал рук, изо всех сил подшучивая и провоцируя своего «питомца», чтобы, изучив реакцию, лучше его понять.

Первый день с осознавшим себя Северусом был, конечно, довольно трудным, но в основном потому, что Гарри сам переживал из-за своего предположительного превращения в оборотня. После того, как герой МагБритании узнал, что семнадцать лет практически носил в себе чужеродное существо, его самым большим, хоть и немного запоздалым, страхом стало потерять над собой контроль, утратить целостность личности. Теперь-то дрессировщик очень хорошо понимал многочисленные фобии Ремуса Люпина: и его отделение себя от своего волка, и постоянные опасения, что он невольно причинит вред окружающим. И некоторая даже брезгливость по отношению к себе. Тому, кто не испытывал подобного, не передать, как это отвратительно: осознавать, что ты не до конца принадлежишь самому себе.

Когда трудотерапия — закапывание лаза под теплицами — выгнала из Гарри дурное веселье, он стал мрачен, задумчив и постоянно косился на открытую кожу рук, проверяя, не растёт ли на ней незаметно шерсть. Когда он сделал это в десятый раз, а заодно заглянул себе и под майку, Северус подскочил к дивану, на котором дрессировщик валялся, и улёгся на паникёра сверху, не давая не то что шевелиться, но даже ёрзать. Недовольный вид лиса вернул Гарри хорошее настроение, и он чуть не задохнулся, пытаясь хохотать, придавленный немаленьким весом верфокса.

Дрессировщик даже предложил ему сегодня же начать тренировки терпимости к магии. Впрочем, дольше, чем на минуту сидения рядом с засвеченным на палочке Люмосом, чернобурки не хватило. Зато потом пришлось полчаса уговаривать его выйти из низких мангостиновых (1) зарослей в оранжерее, уверяя, что такая реакция — вовсе не трусость, а обыкновенный посттравматический синдром, помноженный на животные реакции нового тела, и абсолютно ничего стыдного в этом нет.

Гарри сомневался, что Северус ему поверил, но, видимо, тот и сам понял, что попытка спрятаться в кустах ещё больше подрывает его реноме. Так что он с невозмутимым видом выбрался перед светлы очи дрессировщика, и тот, в кои-то веки, удержал свои подколки для других случаев. И в качестве поощрения предложил верфоксу пробежку.

В блогах все собачники утверждают, что большим животным нужно активно двигаться, чтобы расходовать энергию, а тут у дрессировщика цельный бывший профессор весом, судя по личным ощущениям, под сто пятьдесят фунтов (2)! Срочно на тренировку, а то скоро он при таком рационе превратится в очаровательный шарик с ушками.

«Откормить — это, да, это конечно, но не закормить!» — строго сказал себе Гарри.

А потом он ещё полчаса уговаривал Северуса, что им действительно необходимо надеть поводок, иначе соседи-магглы пожалуются полицейским, что такое большое животное выгуливается бесконтрольно. И это дрессировщик ещё ничего не сказал про намордник!

На самом деле, Гарри просто не рискнул про него упоминать. Остроту зубов верфокса он ещё не забыл.

В целом прогулка удалась на славу, а бывший профессор титаническим усилием воли (которым откровенно и умилительно гордился, выразительно поглядывая на дрессировщика, дескать, видишь, какой я молодец?) смог удержаться от соблазна половить в поле мышей.

Домой они возвращались уже в сумерках под всё усиливающимся снегопадом. Уже почти возле калитки Гарриного сада им попалась Лиззи, соседская малышка лет восьми. Наверное, допоздна засиделась у подружки — такой же малявки, живущей чуть дальше по улице.

— Здрасте, мистер Поттер! — пропищала она. — Вау, вы завели пёсика? А можно погладить? А что это за порода?

— Э-э-э… лайка? — предположил дрессировщик, он же крупный специалист в области разведения собак, отлавливая шаловливые ручонки девочки в опасной близости от ушей ошалевшей от такой наглости «лайки».

И вообще, его уши — это святое! К ним допускаются только особо просветлённые гарри поттеры и никто другой!

— Ну что вы! — воскликнула она. — Скорее, хаски тогда, или колли… не-э-эт, не похоже… Или японский шпиц, но чёрный, здоровенный и длиннолапый! А вы сами разве не знаете? А откуда он у вас, такой большой уже! Это же мальчик, да? Красивый! Какой пушистый хвостик!

«Руки прочь от его хвоста!» — тихо зверел дрессировщик.

— А чем вы его кормите? — продолжала лепетать девчушка. — Большим пёсикам надо давать специальный корм, а тут неподалёку как раз есть магазин…

— Спасибо, Лиз! — в ужасе перебил Гарри, понимая, что ещё чуть-чуть — и он во всей красе продемонстрирует своё невежество в собаководстве. — Мне друзья всё привезли, я разберусь! В Интернете почитаю, если что. Но спасибо ещё раз, пока!

Национальный герой и победитель Волдеморта шмыгнул в ворота и, спрятавшись от маггловской девочки за забором, облегчённо выдохнул. Северус саркастически фыркнул.

— Можно подумать, ты не испугался… разоблачения! — возмутился дрессировщик и злорадно добавил. — А теперь пошли мыться! Вон как ты весь извазюкался: сначала в оранжерее прямо на земле полежал, а потом бегал по талому снегу с грязью.

Морда лица бывшего профессора отразила гнетущие его подозрения. Мол, ты, Поттер, специально что ли меня гулять затащил, чтобы потом в ванной притопить?

— Очищающие? — коварно предложил тот.

Верфокс посмотрел на него с ненавистью, но Гарри счёл его гримасу неубедительной.

Процесс купания тоже был тем, что дрессировщик никогда не вышучивал.

Он был уверен, что первая же острота по этому поводу станет последней, а мытьё после возвращения Северусовой памяти было едва ли не единственной возможностью погладить строптивого верфокса. В обычное время он старательно избегал любых тактильных контактов, делая исключение лишь для сна. Рассказать, что за странные видения посещают кицунэ в часы забвения, он пока не мог, но, по всей видимости, ничего хорошего в них не было. И, похоже, только присутствие рядом человека отгоняло неприятные сны.

Так что тот привыкал спать в обнимку с плюшевым лисом вместо мишки.

Хотя на следующее утро после памятного укуса чернобурки на охоте, когда Гарри впервые проснулся с ним в одной постели, он, признаться, изрядно струхнул.

Его лицо было погружено в тёплый и душистый после купания мех, и это было приятно до тех пор, пока полусонный мозг не выдал ему сигнал тревоги. Дрессировщик почему-то решил, что шерсть под пальцами его собственная, а он таки превратился в лиса. От ужаса он вскинулся, заорал, перепугал несчастного Северуса, который от неожиданности свалился с кровати, в этот момент дверь в спальню слетела с петель и в комнату ворвались трое незнакомцев, немедленно опутавших Гарри и его питомца связывающими чарами.

— Мать твоя Моргана! — рявкнул спеленатый, как младенец, дрессировщик. — Какого Волдеморта тут происходит, дери вас кентавр?

Верфокс злобно зарычал, судя по звуку, из-под стола, куда его отшвырнуло заклинание.

— С вами всё в порядке, мистер Поттер? — спросил один из налётчиков знакомым голосом «Смита» номер два, и стало наконец понятно, кого благодарить за столь феерическое пробуждение.

— О, да, благодарю, господа, со мной всё просто прекрасно, — великосветски ответил Гарри, но не выдержал и сорвался на рык, после которого уважительно замолчал даже оборотень:

— Какого Мор-р-рдреда вы делаете в моей спальне всей вашей драккловой толпой, а?

— Так проверяем же! — отрапортовал бодрым басом невыразимец слева. — Вы вчера нашего молодого специалиста чуть ли не до мокрых штанишек застращали, требуя прийти и проконтролировать ваше геройское величество в это утро. Ну не одного же его было к двум зверюгам отпускать?

По специфическому способу выражать мысли дрессировщик мигом вычислил в говорившем бывшего аврора.

— Копать от меня до следующего дуба, — насмешливо пробормотал Гарри и спросил, решив всё-таки проверить свою версию: — Аврорат, да? Командир группы… или нет, инструктор в учебке, а? Угадал?

— Так точно! — дружелюбно гаркнул тот. — Двадцать лет гонял таких же, как ты, пустозвонов, пока в Отдел тайн не переманили. Фините Инкантатем!

— Как же вы мне все дороги! — застонал дрессировщик, но тут же резко вскочил и подбежал ко всё ещё связанному Северусу. — Знал бы, что меня будут так настойчиво домогаться в собственном запертом доме, поставил бы под дверью спальни троллий капкан!

Экс-аврор жизнерадостно заржал, а третий неизвестный невыразимец деловито поинтересовался:

— Вы в порядке, мистер Поттер? Как ваше самочувствие?

«Прекрасно! — подумалось тому. — Я чувствую бесконечное счастье от того, что могу ответить вам на этот вопрос, но вы не дождётесь от меня такого признания!»

— Как у человека, к которому трое бугаёв ворвались в… — он посмотрел на часы на прикроватном столике, — … в семь утра и вывихнули запястье неаккуратным Инкарцеро! Одним словом: замечательно! — сардонически сообщил Гарри, заклинанием вправляя и фиксируя руку. Потом он принялся успокоительно поглаживать сжавшегося от напряжения верфокса, как бы невзначай задвигая его себе за спину.

— В общем, шли бы вы, ребята, на работу. Спасибо, что заглянули! — подытожил дрессировщик.

— Мы хотели бы получать от вас сову или Патронуса каждое утро, мистер Поттер. В случае если посланника не будет, не обессудьте, но мы навестим вас снова. Два оборотня совершенно без присмотра, да ещё в маггловском районе — это тянет на Азкабан пожизненно, — хмуро пояснил третий невыразимец. — Так что войдите в наше положение.

Гарри с огромным трудом сдержал уже готовую сорваться с губ непристойную шутку насчёт того, в какой именно позе он будет входить в их положение. Он сердито взъерошил волосы и пообещал:

— Договорились, буду слать Патронусов. Но ещё одна выбитая дверь, и вы удвоите мой гонорар, — пригрозил он.

— Губа не дура! — проворчал себе под нос невыразимец-аврор, а лже-Смит-второй покраснел и без дополнительных напоминаний починил сломанное.

— Мы также будем ждать от вас известий об успехах, — прибавил третий. — Ещё раз спасибо за помощь, и счастливо оставаться, мистер Поттер!

— Смотри-ка, один адекватный персонаж в этом «Отделе психов» всё же наличествует, — негромко сказал тот Северусу, под шумок почёсывая ему уши, пока тот не сообразил, что происходит, и не отодвинулся.

— В твоё отсутствие, конечно, — ласково добавил дрессировщик, тщетно надеясь, что лис разомлеет и позволит подольше его гладить.

Но тот громко тявкнул, встряхнулся и немедленно отскочил с таким независимым видом, будто это не он только что пытался спрятаться от собственных коллег за Гарриной спиной.

Но дрессировщик не смеялся и над этим, поскольку очень хорошо понимал, что такое поведение не трусость, а нормальная реакция животного на выработанный рефлекс. То, что оборотень не взбесился, не напал или, наоборот, не забился, скуля, под кровать — это уже огромное достижение и свидетельство железной силы воли Северуса.

— Ты молодец! — похвалил его Гарри. — Очень хорошо держался.

Верфокс презрительно фыркнул, дескать, вертел я, Поттер, твои похвалы… сам-знаешь-на-чём. Но было заметно, что он польщён.

Дрессировщик незаметно улыбнулся. Похвала — это даже не один из трёх слонов, на которых держится приручение, это черепаха, на которой все трое стоят (3).

 

* * *

К счастью, министерские засланцы им с Северусом больше не докучали, и жизнь перешла в мирное русло, без выбитых дверей и связывающих заклинаний.

В рассветное и закатное время, в соответствии с лисьими биоритмами, дрессировщик и его подопечный отсыпались. Гарри это было нетрудно, он, в принципе, давно привык отдыхать, когда есть возможность и желание, без какой-либо зависимости от положения светил.

В дневное время он тренировал верфокса терпеть магическое воздействие, и тот, естественно, делал огромные успехи. С его-то упрямством! К счастью, окончательно перейти на Очищающие вместо купания у Северуса всё же не получалось, поскольку от чар пересыхал его чувствительный лисий нос, и дрессировщик тихо радовался возможности лишний раз потискать своего питомца.

А по ночам, во избежание очередных расспросов о породе Гарриной «собачки», они с чернобуркой спускали пар: бегали по заснеженным дорожкам маггловского городка, пробирались по лесным сугробам и гуляли по полям.

Дрессировщик, не касаясь болезненных для самолюбия бывшего профессора тем, весело подшучивал, что тот, мол, «мышей не ловит», или ненавязчиво предлагал полакомиться «вкусными сочными червячками», вырытыми в оранжерее.

Северусу там, в теплицах, вообще очень нравилось. Он бы торчал в этом травологическом раю круглые сутки, обнюхивая экзотические растения или лениво наблюдая за волшебными пираньями в аквариуме у стенки, не тормоши его Гарри, всякий раз провоцируя заниматься и другими делами.

«Если ты наблюдаешь за пираньей, это не значит, что она не наблюдает за тобой!» — посмеивался он.

Чернобурка демонстративно рычал на эти глупые, по его мнению, шутки, но уже совсем неагрессивно. Привык к насмешнику-Поттеру, как к неизбежному злу.

Когда Гарри начинало казаться, что Северус грустит или впадает в меланхолическое настроение, он тащил его к компьютеру и показывал картинки.

Порнографические фото произвели на верфокса неизгладимое впечатление, а дрессировщик надорвал живот, наблюдая, как тот с неподдельным интересом наклоняет голову то в одну, то в другую сторону, пытаясь разобраться, что там где.

На порнушку Гарри потянуло после очередной интернет-статьи про лис.

Он по-прежнему периодически изучал, например, заметки об особенностях содержания лисиц в неволе или подробные описания их охотничьих повадок. Самые «вкусные» места он зачитывал Северусу, после чего тот обычно пулей вылетал из кабинета, возмущённо распушив хвост, и бежал успокаивать нервы к аквариуму.

Несомненным хитом стал чей-то пост в блоге, описывающий лисий брачный период, который по замечательной случайности приходился как раз на период с января по март. Гарри хохотал до слёз и несколько дней уговаривал профессора станцевать ему фокстрот, чтобы убедиться, что тот готов охмурить любую, даже самую взыскательную самочку. В статье говорилось, что танец получил своё название от лисьих брачных игр, и дрессировщик теперь мечтал увидеть это своими глазами! И заснять на колдокамеру, разумеется, чтобы пересматривать долгими одинокими ночами!

Но вредный верфокс танцевать отказался наотрез и в самой категорической форме, а Гарри вовсю издевался, что ему, видно, достался единственный в мире бракованный лис с полным отсутствием чувства ритма.

Но он быстро утешился постом с рекламного сайта заводчицы домашних лисичек. Та ответила на вопрос потенциальной покупательницы, что её питомцы ничуть не вонючее хорьков. И что, мол, вот те — да, на редкость пахучи.

— Я всегда знал, что никто не умеет вонять сильнее, чем Хорёк! — восторженно завопил дрессировщик.

Северус на это только раздражённо вздохнул и прикрыл морду распушенным хвостом.

В целом, несмотря на такую, по определению не очень-то располагающую к веселью ситуацию, Гарри почему-то был счастлив как никогда.

В оборотня он не превратился, это раз. Песец к нему во снах больше не приходил — это обнадёживающее два, а радостное три: рядом всё время находился кусачий, зловредный, невыносимый, интересный и почему-то удивительно уютный Северус с этими его невозможно прекрасными ушками! Так что жизнь радовала практически по всем пунктам!

Практически.

Ведь когда-нибудь верфокса всё-таки придётся расколдовать… и о том, что случится после этого, Гарри предпочитал не думать.

_____________________________________________________________________________

(1) Мангостин, цитрусовое дерево:

http://www.pichome.ru/Gbi

http://www.pichome.ru/Gbk

http://www.pichome.ru/Gb1

http://www.pichome.ru/Gbt

(2) Предположим, рост Северуса 180 см, тогда при нормальном телосложении (не хрупком и не крупном) вес худого мужчины такого роста должен быть меньше 70 кг. 150 фунтов это 68 кг. Рассчитано по методу кардиохирурга М.Э. Дэбейки.

(3) Внезапно заметили странность. Говорим: «мир держится на трёх китах», но перед глазами ни разу не киты, а вот такая картинка: http://www.pichome.ru/Gb6

Хотя киты тоже загуглились: http://www.pichome.ru/GbH

Глава опубликована: 09.04.2015