Описание возможной классификации уровней организации личности

Уровень А. Будем понимать под таким шифром уровень социального обоснования поведения человека. Отличается высокой ролью рационально-понятийного «тракта» (психологическое социальное планирование, знаково-семантическая подсистема, выработанные предубеждения, непосредственная шифровка имиджей, транскоммуникационные феномены и т.д.).

Уровень В. Уровень бытия личностно-деятельной ориентации (или, пользуясь термином польских социологов, «стиля жизни»).

В нем как бы обобщаются, системно связываются процессы, идущие на предыдущих уровнях. Своеобразным нормативно-ценностным «центром» такого уровня должна являться картина целей, ради которой человек готов действовать реально. Как уже отмечалось, возможны несколько ориентации (или «стилей жизни») — прагматическая, гедонистическая, дионисийская, ригористическая и т.д.

Уровни А и В можно объединить в известном термине «социальная Я-система».

Уровень С. Назовем его уровнем выбора предубеждений. На таком уровне происходит сложнейшее согласование неуправляемых, автоматизированных, стремящихся к гомеостазе психических процессов с социальным «Я». Центром такого уровня являются движения воли, о чем речь пойдет ниже. Будем называть такой уровень «витальным Я» человека.

Уровень Д. Описание такого уровня наиболее затруднительно, поскольку именно тут формируются фобии, комплексы, востребуемые лишь интуитивно цепи ассоциативного разгона, и т.д. Другими словами, здесь хранится и самоорганизуется доволевая экзистенциональная информация. Она выражает сам исходный принцип жизни высших уровней— боязнь и необходимость самопознания одновременно, фундаментальность страха себя как скрытую и формализуемую, на других уровнях в десятках форм основу бытия личности.

Коммуникации и структурирование комплексов, страхов и фобий экзистенционального уровня чаще всего неосознанны и даны в мире самосознания личности лишь в несоциальных формах — в сновидениях, страстях и т.д.[23].

Уровень Е. Назовем его условно — рефлекторным уровнем личности, где происходит отождествление, идентификация собственно физиологических и психических реакций, например, посредством упоминавшейся иррадиации.

Разумеется, такое описание гипотетических уровней организации личности[24] очень фрагментарно и функционально, что определяется целями работы. Качество и законы взаимосвязи «сквозных» и «уровневых» процессов жизни психики интересуют нас лишь со стороны формирования имиджа.

Подведем потому первые итоги относительно причин формирования имиджа в психике, хотя, разумеется, выделить чисто психические детерминанты имиджа, отвлекаясь от социально-групповых его аспектов, весьма непросто.

Кроме того, в системе таких методологических операций приходится отвлекаться и от процессов формирования имиджа на отдельных уровнях, что уменьшает достоверность обобщений.

Выделим, тем не менее, общепсихические основы бытия имиджа:

1. Имидж не является только «выходной» или чисто «уровневой» характеристикой личности. Его бытие выражает необходимость психологической защиты человека в группе, а также несводимость упоминавшегося «социального Я» к витальному и экзистенциональному «Я»;

2. Имидж есть феномен личности, а не внеличностных структур психики, которые оказывают лишь общедетерминирующие воздействия, причем разные элементы и уровни организации личности в разной степени влияют на формирование имиджа;

3. На уровнях «Д» и «Е» (см. сх.5) в структуре личности оформляются лишь общие, достаточно безличные условия возникновения имиджа. Наиболее важными из них являются:

— ассоциативная связь первичного экзистенционального страха с социально опасными символами. Другими словами, символы социального поведения оформляются как «правильные», приятные статистически чаще. Движение от одного такого символа к другому как один из моментов выбора поведенческого решения энергетически выгодно, создает чувство психологической защищенности;

— оформление образа социального успеха как важного ориентира в критически большом числе случаев осознанного целеполагания;

— выделение функционально-деятельностной психической ориентации, причем целого ряда процессов. Иначе говоря, многие процессы восприятия, воли, понимания, логического обоснования решений и др. показывают как бы скрытый учет будущих корреляций при поведении в социальной группе, где даже явно ошибочное решение может быть скорректировано групповым опытом (принцип: в психике факт любого быстрого обоснования действия важнее долгого, но правильного его обоснования).

4. Необходимость имиджа растет от «нижних» уровней личности к «верхним» (от «Е» к «А» по схеме 5), причем на каждом уровне приведенные ниже зависимости опредмечиваются в конкретных «уровневых» процессах (например, учет необходимости социальной защиты в работе воли). Ситуации, когда роль имиджа падает (состояние страстей, одиночество) провоцируются редкой сменой энергетических потенциалов уровней.

5. Окончательное оформление конкретного имиджа идет на уровне социального обоснования модели поведения. В таком случае миметические, игровые, подражательные потребности человека реализуются с учетом образа желаемого социального успеха и давления глубинных комплексов и фобий.

Логически рассуждая о конкретной точке старта имиджа в жизни психики, надо учитывать и то, что в психологии называется «эффектом сшибки», борьбу противоположных влечений в человеческой душе. Такой механизм психики должен как бы ограничивать те ее подсистемы, которые лишь провоцируют, делают возможным возникновение имиджа от тех, которые конструируют уже собственно структуру, «ромашку» имиджа. По представлениям автора, таким рубежным механизмом является воля.

В) Имидж как воля и предубеждение

Выбор именно воли объясняется рядом соображений:

• анализ воли как подсистемы процессов осуществления поведенческого выбора позволяет прикоснуться к диалектике фундаментального по значимости перехода «неосознанное — осознанное» в возникновении самого мотива строительства имиджа;

• изучение сложных и масштабных психических механизмов воли позволяет в случае удачи выработать представления о личностном начале имиджа вообще;

• относительно воли автор придерживается довольно специфических взглядов, прокомментировать которые было бы целесообразно для дальнейшего исследования.

Существует достаточно много фундаментальных подходов к природе воли. Согласно эмоциональной трактовке Рибо, воля возникает как стремление продлить удовольствие, по мнению Меймана, воля есть сторона интеллекта, выражающая необходимость рациональной взаимосвязи «мотив-действие», что вызывает у автора бихевиористские ассоциации, в волюнтаристской теории Вундта воля вообще есть фундаментальная характеристика личности вообще; напомним, что в философии Шопенгауэра воля, напротив, полностью внеличностна и сознание лишь «оформляет» доличностный выбор; существуют и чисто физиологические трактовки, сводящие волю к сложным условным рефлексам и полумистической топологии мозга, и т.д.[25]

Не вдаваясь в детали старой, но не потерявшей актуальности дискуссии о природе человеческой воли, будем считать функционально достаточным определение воли как метасистемы психических процессов осуществления поведенческого выбора в сложных ситуациях.

Краткий комментарий авторской позиции относительно осуществления человеком поведенческого выбора, который приводится ниже, посвящен обоснованию главного в этом разделе тезиса, который можно сформулировать так: все основные конкретные механизмы человеческой воли ориентированы на провоцирование ощущения психологической защиты, причем такое ощущение шифруется в психике социальными образами будущего общения, что показывает высокую вероятность осознанного строительства имиджа как огромного числа поведенческих выборов.

Другими словами, по определениям автора, воля работает так, чтобы в результате возник мотив: «То, что я хочу, может быть выражено социально, думать по такому поводу не стоит, потому что тревожно. Чтобы достичь цели и получить удовольствие в процессе достижения, вполне допустимо и необходимо нравиться другим людям».

Рассмотрим чуть более подробно возможную аргументацию в пользу приведенного тезиса. Оговорим сразу один важный аспект проблемы. Дело в том, что сама необходимость поведенческого выбора не абсолютна. В некоторых простейших случаях мы вообще обходимся без осознанного выбора, переходя на уровень сложных условных рефлексов.

Переход к такому варианту поведения зависит от объема единичных ощущений и их целостных блоков («гештальтов»), оцененных психикой как новые, причем такая «оценка» осуществляется автоматизированно, выражаясь в уровне тревожности и непроизвольного внимания. Физиологически, по современным данным, за такую «оценку» отвечает так называемая ретикулярная формация на стыке головного и спинного мозга, механизм действия которой изучен явно недостаточно.

Кроме того, работа воли опосредована чисто физиологической готовностью человека к нагрузкам, его тонусом, что прямо учитывается в поведенческом выборе. Наконец, лишь упомянем о том, что автор называет феноменом экзистенциального давления в работе воли. Подробное описание его уводит от основной линии исследования, укажем лишь, что такое давление проявляется:

• в редких ситуациях мгновенного, сжатого по времени, «точечного» влечения к выбору опасного варианта поведения против обычной логики воли. З.Фрейд отмечал по этому поводу: «Громкое положение, гласящее: всякий страх есть в сущности страх смерти, едва ли имеет какой-нибудь смысл и во всяком случае не может быть доказано. Мне кажется, что мы поступим правильно, если будем проводить различия между страхом смерти и боязнью объектов (реальности), а также невротической боязнью либидо»[26];

• в тенденции таких ситуаций провоцировать друг друга при некоторых эмоциональных состояниях (аффект, тоска, несчастная любовь и др.);

• при вынужденном переборе необычных вариантов поведения в неординарных ситуациях — в бурном, вспышечном росте тревожности при ассоциациях на фундаментальные детские комплексы, в силу чего такие варианты «бракуются», несмотря на отсутствие рациональных противопоказаний, и т.д.

В приводимой ниже теоретической схеме рассматривается, по понятным причинам, простейший вариант включенности воли при нормальном тонусе и отсутствии сильных эмоциональных состояний (страстей).

Некоторые проблемы зависимости имиджа от таких состояний анализируются в других разделах работы, чтобы не разрывать описание технических аспектов конструирования имиджа.

Подчеркнем также, что воля, видимо, действительно представляет собой качественный рубеж, отделяющий феномен «Я-системы» от автоматизированных психических процессов памяти, восприятия и др., и потому в анализе рассматриваются лишь основные группы факторов, как бы «взвешиваемые» волей при выборе поведенческого решения. Остальные аспекты, в том числе проблемы формирования каждой группы таких факторов, остаются за пределами комментария.