Мы живем не в реальности, а в своем представлении о ней.

 

 

Если на моей карте обозначено дерево в моей комнате, хотя его и нет, и оно никогда не существовало, я уверенно и сознательно буду обходить это дерево до конца своей жизни.

Но этого дерева не будет на вашей карте, и вы будете спокойно и без опаски проходить через это место.

И когда вы увидите, что я огибаю несуществующий ствол, вашей реакцией будет:

— Что ты делаешь, ты сошел с ума?

За пределами моей карты это поведение может показаться глупым и даже забавным, а на практике оно может быть весьма опасным.

Рассказывают, однажды пьяный человек шел по полю.

Внезапно он увидел, что на него несутся два быка, один был реальный, а другой воображаемый.

Человек бросился бежать от обоих и, наконец, уви­дел два огромных дерева.

Одно также было иллюзорным, второе, к счастью, настоящим.

Человек был настолько пьян, что попытался взо­браться на воображаемое дерево...

Пока он это делал, реальный бык поддел беднягу на рога.

Тут и сказке конец.

Иными словами, то, каким образом начертана эта карта моей жизни, какое место занимает каждый пред­мет на моей схеме, каковы убеждения, определяющие мой маршрут, - от этого зависит то, каким образом я переживу процесс потери. Путь, начинающийся с осо­знания своей потери, заканчивается, когда потеря бу­дет преодолена.

 

ПОЛЕЗНОСТЬ СЛЕЗ

Невозможно вести разговор о горе и потерях, не ощутив небольшого беспокойства, которое наверняка подтолкнет нас к обсуждению этих тем. Я считаю это беспокойство оправданным, так как это неприятное ощущение некоторым образом стоит того, поскольку помогает понять некоторые вещи или пересмотреть некоторые из них, помогает систематизировать то, что, возможно, мы уже знаем. Иными словами, я не считаю, что что-либо из написанного здесь окажется необычным или таинственным для читателей. Тем или иным образом мы все видели, переживали, чувствова­ли или находились рядом с теми, кто испытывал чув­ство боли. Другими словами и в ином стиле все, что вы здесь прочитаете, уже было выражено, написано, ска­зано.

Я, например, понял, что смерть любимого человека по-разному воспринимается тем, кто непосредственно ее пережил, и тем, кто только говорит о ней. Недобрая весть для читателя одновременно может быть утеши­тельной для меня в том смысле, что на данный момент я не потерял никого из своих близких (мои родители, встретившие более восьмидесяти весен, хорошо физи­чески и психически переносят свою старость).

 

Сколько бы я ни читал, какие бы страдания ни на­блюдал, сколько бы ни присутствовал при них, я все равно ощущаю свою несостоятельность, когда говорю о том, чего сам не пережил. Можно сказать, что я прошу прощения за то, что взялся за эту тему. Я знаю, что пе­режитый и прочувствованный опыт говорит о страда­нии гораздо больше, чем все, что можно об этом прочи­тать.

Но в этой книге речь идет не только о смерти близ­ких. На протяжении нашей жизни потери являются до­вольно частым, но универсальным феноменом. Поте­ри — это не только смерть, но и расставания, перемены, движение вперед. К нашим потерям относится также сознательный или бессознательный отказ от наших ро­мантических грез, отказ от неосуществимых планов, наших иллюзий о свободе, силе и уверенности. И уход юности, той мятежной индивидуальности, которая считала, что морщины не имеют с ней ничего общего, а сама она неуязвима и бессмертна.

Потери, по словам Джудит Виорст^[2], сопровождают нас на протяжении всей жизни. Она называет их необ­ходимыми потерями, они возникают не только в ре­зультате смерти близких, не только из-за материальных невзгод, не только, когда исчезает часть нас самих, но тогда, когда мы сталкиваемся с неотвратимыми собы­тиями, и происходит то, что автор описывает как неиз­бежное осознание...

Неизбежно принимать и благотворно знать...

что как сильно ни любила бы нас наша мать, она покинет нас, а мы покинем ее;

что любовь наших родителей никогда не будет пред­назначаться исключительно для нас;

что то, что наносит нам раны, не всегда может быть устранено с помощью поцелуев;

что мы должны принять любовь, смешанную с нена­вистью, и добро со злом;

что твой отец (или мать) вступили в брак не с тобой, и к тому же ты никогда не сможешь стать таким, каким хотела бы тебя видеть твоя семья (бо­лее того, возможно, они даже совершенно не одобрят человека, выбранного тобой, чтобы заменить их в своем сердце);

что некоторые из наших возможностей ограничены нашей анатомией;

что всем человеческим отношениям присущи изъяны и конфликты;

что желания любимых нами людей не всегда совпада­ют, а иногда даже несовместимы с нашими;

что независимо от того, насколько мы ловки и бди­тельны, мы тоже порой проигрываем...

что наше пребывание в этом мире неумолимо прехо­дяще.

А труднее всего признавать (по крайней мере для меня) следующее, хотя оно не становится от этого ме­нее обязательным:

Мы абсолютно неспособны защитить своих любимых так, как нам хотелось бы, от всяческих опасностей, от любой боли, от всех разочарова­ний, потерянного времени, старости и смерти.

 

Эти потери составляют часть нашей жизни, это уни­версальные и неизбежные константы. Мы называем их необходимыми потерями, потому что с их помощью мы растем.

На самом деле мы являемся тем, что мы есть, благо­даря всему утраченному и тому, каким образом вели се­бя перед лицом этих потерь.

Безусловно, составление этой карты создает иную атмосферу, отличающуюся от той, что сопровождала нас на пути самодостаточности или встречи. На тех пу­тях мы познавали самих себя, открывали наслаждение,

открывали, чем являемся мы сами рядом с другими. Но разговор о работе с болью не приведет нас к наслажде­нию и радости, потому что, как мы уже видели, он име­ет грань, которая соединяет нас с болью. Но этот путь, путь слез, учит нас понимать жизненную связь, сущест­вующую между потерями и приобретениями.

Этот путь указывает нам, что мы должны отказать­ся от того, чего уже нет, и таким образом повзрослеть.

Мы должны признать, что потери обычно создают проблемы и приносят боль, но только пройдя через них мы становимся развитыми во всех отношениях людьми.

 

Вначале мы заявили, что конечной целью пути слез является исследование горя, причиненного потерей.

 

Как говорит Зигмунд Фрейд в «Печали и меланхолии», работа со страданием — это труд... это ТРУД. Труд принятия новой реальности.

 

 

 

ЦИКЛ КОНТАКТА

Потери отличаются друг от друга, поэтому нельзя складывать их в одну корзину или анализировать все варианты горя под одним и тем же углом. Тем не ме­нее, с психологической точки зрения разница заклю­чается в том, насколько трудно выполнима эта рабо­та и каковы особенности самого пути. Но этапы и развитие процесса горя более или менее эквивалент­ны при разводе, при материальной потере, не имею­щей большого значения, и в случае смерти кого-то близкого. Любой процесс адаптации к потере может быть описан, независимо от причин, начиная с общей для всех возможных ситуаций нулевой отметки, ко­торую именуют точкой Начала или точкой Отступ­ления.

Для лучшего понимания этого понятия необходимо немного углубиться в теоретическое, или, по крайней мере, в более техническое описание.

Каждый человек реагирует на внешние стимулы, следуя определенной модели поведения. Большую часть наших отношений с окружающим миром мож­но обобщить с помощью модели, описывающей по­стоянную и изменчивую игру Контакта и Отступле­ния.

Нулевая точка (Начало или Отступление) — это ме­сто, где каждый находится в отдалении от того, что еще не произошло. Или за пределами чего-то, что происхо­дит, но о чем нам неизвестно.

Внешний стимул, не имеющий никакой связи с субъектом.

Если я намереваюсь присоединиться к собранию, где есть люди, которые мне неизвестны, ситуация нуле­вой точки имеет место до того, как я туда войду, или да­же скорее до того, как я туда отправлюсь.

Когда я вхожу, то оказываюсь среди скопления лю­дей.

Во мне возникает приятное или неприятное ощуще­ние. Это значит: я что-то чувствую. Мои чувства сооб­щают мне о происходящем. Я вижу людей, слышу зву­ки, кто-то приближается. У меня возникают обоня­тельные, слуховые, визуальные, телесные ощущения, возможно, я немного дрожу и слегка вспотел. После ощущений я отдаю себе отчет, осознаю то, что проис­ходит. А именно, анализируя свое восприятие, я делаю вывод, что это торжественное собрание, что здесь очень много людей, и говорю себе: «Ой, некоторые на меня смотрят». Я отдаю себе отчет в том, что происхо­дит, и в том, что это стимулирует мои чувства.

После того как я отдаю себе отчет или осознаю то, что происходит, активизируются мои эмоции. Я ощу­щаю множество вещей, но уже не с помощью органов чувств. Я начинаю чувствовать, что меня пугает, что мне нравится или тревожит меня. Я испытываю удо­вольствие, беспокойство и возбуждение. Чувствую страх, желание, удовольствие от того, что вижу этих людей, или опасения за результаты встречи.

Эмоции бурлят.

Как только эти эмоции возникают, они начинают стремиться вырваться и трансформироваться в дейст­вия. Я испытываю прилив энергии, которая придает мне силы действовать. Я пугаюсь и ухожу или остаюсь и на­чинаю говорить, разговариваю то с тем, то с другим, ре­шаю рассказать о своих эмоциях, или не рассказывать и скрыть их, или притворяться, или сделать что-либо еще.

 

Это момент контакта, ключевая точка.

Контакт — это возможность установить конкрет­ную связь с внешним стимулом.

Контакт — это не только ощущения, осознание, мо­билизация и действия, одновременно я это переживаю, даю вовлечь себя в ситуацию, в которую погружен. Я нахожусь в контакте.

После пребывания в контакте в течение некоторого времени, в целях защиты, сохранения здоровья, в связи с тем, что цикл исчерпан, или в результате эмоциональ­ного решения, я прощаюсь и произвожу отступление.

Я удаляюсь, чтобы остаться с самим собой и опять начать сначала.

 

 

Рассмотрим классический пример: художник и его картина.

Художник стоит перед полотном, он еще не начал рисовать и чувствует вызов, исходящий от белизны по­лотна. Он понимает, что перед ним пустота, и все яснее осознает, что нужно что-то сделать с тем, что находится перед его глазами. Если можно так сказать; он присутствует при взрыве своих эмоций. Перед этим белым полотном его обуревают чувства и жела­ние писать. И тогда он приступает, к действию, хва­тает кисть и шпатель, приближается к полотну и на­чинает наносить мазки, трансформируя в действие одну из испытываемых им эмоций.

После нанесения четырех или пяти мазков он оста­навливается, делает три шага назад и смотрит.

Это момент, который мы ранее назвали отступле­нием.

Отойдя назад и посмотрев, он отдает себе отчет в сделанном, воспринимает то, что видит, и у него воз­никает впечатление от того, что он оставил на полотне. Только через несколько секунд или минут он понимает, каково его творение, и его вновь охватывает шквал эмоций, он опять осознает то, что видит и что нужно сделать. И опять ощущения трансформируют­ся в действие. Художник возвращается к палитре и кисти. В течение некоторого времени он опять рисует, а затем вновь отступает, чтобы начать новый цикл.

Вся наша жизнь состоит из таких моментов, когда, находясь на расстоянии или в отдалении, человек от­крывает для себя свои чувства и мобилизует эмоции, которые, как мы уже говорили, являются энергетичес­ким потенциалом для последующего действия.

 

 

Когда мне удается преобразовать эти эмоции в действие, оно помогает мне установить контакт с объектом. Я переживаю это действие, оперирую в нем и в большей или меньшей степени изменяю его.

 

Когда ситуация исчерпана или изменена вследствие моего вмешательства (или когда я ощущаю изнеможение от испытанного), я опять отступаю, но не ухожу совсем, а чувствую желание вернуться и начать снова.

 

Эта маленькая схема, как мы уже указывали, немного технического свойства, но она является основой проживания нами своей жизни, и я хотел бы подчеркнуть, что процесс горя является ни более, ни менее, как одной из частных ситуаций «Контакта и Отступления», и что путь слез учит нас тому, как пройти этот цикл без перерывов, без отсрочек, без ограничений и без отклонений.

 

В работе с горем стимул, полученный от ситуации простого отступления, как раз является потерей. Иногда незамедлительно, а порой не сразу я отдаю себе отчет в том, что происходит, понимаю, что я потерял то, чем обладал или считал, что обладаю. И я испытываю сожаление. Мой рассудок в смятении, но это еще не эмоции, а только мои чувства. А затем перед лицом этих негативных или неприятных впечатлений, я окончательно осознаю, что произошло.

 

Тогда я начинаю испытывать множество различных и порой противоречивых эмоций, которые, как всегда, предваряют действие. Эмоция - это то, что подготавливает тело к действию. Эмоция составляет только половину процесса. Вторая половина — действие. Поэтому прежде всего я заряжаюсь энергией, силой, желанием. Преобразовать эмоции в действия мне может помочь настоящее осознание отсутствия того, чего уже нет. Именно это осознание отсутствия, контакт с устрашающим отсутствием, позднее позволит мне принять новую реальность, это окончательное осознание перед возвращением к самому себе.

 

Хочу поделиться с тобой историей, которую я получил несколько лет назад от одного из моих читателей и которую я в свою очередь подарил своему другу Марсело в очень важный момент его жизни.

 

Большую часть своей жизни Мартин прожил интенсивно и в свое удовольствие.

Его интуиция вела его по жизни, когда разум был не в состоянии выбрать лучший путь.

Почти всегда он был счастлив и спокоен; только порой его несколько омрачало ощущение, что он слишком занят самим собой.

Он научился полностью отвечать за себя и любил себя достаточно сильно, чтобы добиваться самого лучшего. Он осознавал, что делал все необходимое, чтобы не причинять вреда другим, в особенности тем, кто был ему дорог. Возможно, поэтому он болезненно реагировал на несправедливые упреки, зависть окружающих или обвинения в эгоизме, которые ему приходилось довольно часто слышать из уст знакомых и незнакомых людей.

Могло ли только стремление к получению собственных удовольствий придавать смысл его жизни?

Устраивал ли его собственный гедонизм и то, что он сделал центром своей жизни удовлетворение личных желаний?

Как согласовать собственное удовольствие с этическими идеями, религиозными убеждениями, со всем тем, что он унаследовал от старших?

Какой смысл имела жизнь, посвященная самому себе?

Такие мысли угнетали его в тот день более, чем когда-либо.

Может, ему нужно уйти? Уехать. Оставить все, что у него есть, другим? Раздать все имущество, Завещать людям, чтобы о нем остались добрые воспоминания.

Начать все сначала в другой стране, в другом городе, с другими людьми? Новую жизнь на пользу окружающим.

Требовалось время, чтобы поразмыслить о настоящем и будущем.

Мартин взял рюкзак, положил туда несколько необходимых вещей и отправился в горы.

Он слышал от других, как умиротворяюще действует на них тишина в горах, как вид плодородной долины помогает привести в порядок мысли.

Добравшись до вершины, он обернулся, чтобы посмотреть на свой город, возможно, в последний раз.

Вечерело, город выглядел чарующе.

— За один песо могу предложить тебе бинокль.

Голос принадлежал старику, который возник словно ниоткуда. В одной руке у него был маленький складной бинокль, а другую он протянул за монетой.

Мартин отыскал в кармане нужную монету, а старик передал ему бинокль. Через несколько мгновений он нашел свой квартал, площадь и даже школу, в которой учился.

Внезапно что-то привлекло его внимание. Яркая золотая точка ослепительно сверкала во дворе старинного здания.

Мартин отвел бинокль, потер глаза и вновь начал смотреть. Сверкающее пятно оставалось на том же месте.

— Как странно! — воскликнул Мартин, не замечая, что говорит вслух.

_ — Что странно? — спросил старик,

Сверкающая точка, ответил Мартин, — там, во дворе школы.— И передал бинокль старику.

— Это следы, — пояснил старик.

— Какие следы? — спросил Мартин.

— Вспомни тот день, тебе было лет семь; твой друг детства Хавьер безутешно плакал во дворе школы. В первый день занятий мать дала ему несколько монет, чтобы он купил себе карандаш, Деньги он потерял и плакал навзрыд, — произнес старик. Помолчав немного, он продолжил: — Помнишь, что сделал ты? У тебя для этого дня был припасен новенький карандаш. Ты подошел к входной двери, зажал карандаш и разломил его на две равные части, затем заточил острие у одной половинки и отдал ее Хавьеру.

— Я уж и забыл, — сказал Мартин, — но как это связано со сверкающей точкой?

— Хавьер не забыл твоего поступка, и это воспоминание было очень важным в его жизни.

— И?

— У каждого из нас бывают поступки, которые оставляют след в жизни других людей, — пояснил старик, — поступки, которые помогают развитию других, запечатлеваются в виде сверкающих точек...

Он снова посмотрел в бинокль и увидел еще одну точку на тропинке, ведущей в колледж.

— В тот день ты бросился на защиту Панчо, помнишь, ты пришел домой с синяком под глазом и порванной курткой.

Мартин смотрел на город.

— Точка в центре города, — продолжал старик, — это работа, которую ты раздобыл для дона Педро, когда его уволили с фабрики, а еще одна, правее, это след того, как ты собирал деньги для операции сына Рамиреса... а следы слева остались, когда ты прервал свою поездку и вернулся в город, чтобы быть рядом со своим другом Хуаном, у которого умерла мать.

Бинокль уже был не нужен, невооруженным глазом было видно, как сверкающие точки загорались по всему городу.

Когда солнце село, оказалось, что благодаря сверкающим точкам весь город светится.

Мартин почувствовал, что спокойно может вернуться домой.

Его жизнь начиналась сначала, с другой точки.

 

ГЛАВА 2. ПОТЕРИ НЕОБХОДИМЫ

Бог, в которого я верю, посылает нам не проблему, а силы, чтобы преодолеть ее

Гарольд С Кушнир ^[3]

Начать сначала, оставить позади, найти новые формы, не зависеть от чужих взглядов, идти по жизни без опоры... эти, а не какие-либо другие принципы сделали нас тем, кто мы есть, - зрелыми людьми, личностями. Мы в значительной степени являемся результатом собственного роста и развития, и оба этих фактора зависят от того, каким образом мы смогли или не смогли преодолеть свои потери, болезненный опыт, определяющий нашу личность в этом мире, конечно же включает и наш собственный способ преодоления страданий.

Никто не может расти, не прочувствовав большую часть перечисленных ниже эмоций:

бессилие отчаяние необратимость угрызения безутешность слезы обида страдание боль одиночество опустошенность страх беспомощность грусть тоска тревога смятение отчужденность ностальгия

Не стоит спорить о том, какое отношение эти слова имеют друг к другу, потому что некоторые из них име­ют отношение только к тому, кто их произносит. Со­вершенно ясно, что большинство этих терминов мы ас­социируем с теми моментами, когда ощущаем вероят­ность столкновения с потерей или оказываемся вынуж­дены с ней столкнуться.

Одного взгляда достаточно, чтобы понять, как нена­вистна любая потеря для нашего сердца, какую угрозу она несет в себе. Думаю, мы все захотели бы поскорее вычеркнуть этот список из нашего словаря, и не только для того, чтобы избежать столкновения с этими эмоци­ями в своей жизни, но прежде всего, чтобы удалить их навсегда с пути тех, кого мы любим.

И, тем не менее, совершенно ясно, что развитие и обучение происходят на основании неудач. Никто не может идти к своей зрелости без боли.

Означает ли это, что рост без страдания невозможен?

Утверждаем ли мы, что необходимо соединиться со своей внутренней пустотой, чтобы почувствовать себя взрослым?

Должен ли человек думать о смерти, чтобы продол­жать свой путь?

Я отвечаю: да, К сожалению, необходимо.пройти через все это, чтобы достичь самореализации В списке перечислены все переживания и эмоции НОРМАЛЬНОГО процесса работы с горем, и, как мы уже говорили ранее, страдания являются необходимым опытом и частью нашего роста. Ни одно из этих слов не обозначает болезни, ни одно из этих чувств не является анормальным, ни одно из них не является угрозой нашей целостности.

Возможно, в какой-то момент кто то будет испытывать менее интенсивную боль, не такую сложную, и процесс не будет сопровождаться столь острым страданием или тоской... может быть. Но также возможно что другой человек или этот же, но в другой момент испытает такую боль, которая будет включать все эти чувства, и не только эти

У того, кто читает об этом, могут возникнуть определенные воспоминания, которые в свою очередь повлияют на его личные дела, на не полностью разрешенные проблемы. Это возникает во мне, потому что я пишу об этом. Но я прошу читателя воспользоваться своим пра­вом не разделять мое мнение, ты можешь заявить о сво­ем несогласии или противоположной точке зрения, можешь подумать, что я идиот, и послать куда подальше.

Никогда не поддавайся общепринятому мнению, гласящему, что раз нечто написано в книге, значит, «так и должно быть» или «не должно быть», ведь мы всегда переживаем горе как что-то сугубо личное, и так будет всегда..

Пригласим несколько тысяч людей и намажем им большой палец руки черной краской. Затем попросим,чтобы они оставили свой отпечаток на стене. Каждый отпечаток будет отличаться от других, двух одинако­вых не будет, потому что в мире нет двух людей с оди­наковыми отпечатками пальцев. Тем не менее... все об­ладают сходными характеристиками, что позволяет; нам изучать их и узнавать новое.

Каждое страдание уникально, и каждый способ противостоять ему неповторим...

И, однако, верно также и то. что каждое горе похо­же на многие другие наши и чужие страдания, у них есть общие характеристики, и это помогает нам понять их. На самом деле каждый, кто испытывает горе, может помочь себе, если он сразу же выразит свои эмоции, ка­кими бы они ни были и так, как он хочет их выразить. Все психотерапевты мира (а мы не согласны друг с дру­гом почти во всем) сходятся в том, что боль можно об­легчить, если идущему по пути слез удается найти наи­более адекватную форму выражения своих внутренних переживаний.

ВЫЗОВ ПОТЕРИ

Чтобы понять, как трудно противостоять потере, важно осознать, что такое потеря. Когда я решил найти в этимологическом словаре происхождение этого слова, то удивился, обнаружив, что слово pérdida, обозначающее понятие потери в испанском языке у состоит из суффикса per означающего высший, превосходная степень, и der, предшественника современного глагола dаг (давать).

Этимология обязывала меня ассоциировать поте­рю отдачей или полной отдачей. Возможно, с ощу­щением передачи всего, чего уже нет, кому-то или чему-то

И тогда я подумал, что здесь кроется ошибка, потому что если ты отдаешь от всего сердца, то тебя нет ощущения потери. В любом случае утерянное это то, что кто-то, жизнь или обстоятельства, забирают у тебя

И я вспомнил Насреддина...

— Я потерял мула, я потерял мула,

Я в отчаянии, я не смогу жить,

Не жить мне, если я не найду мула

Тот, кто найдет моего мула, получит награду моего мула

Люди говорили

—Ты сошел с ума Потерял мула и отдаешь его в награду?

А он отвечал.

— Да, потому что меня не так тревожит отсутствие мула,

как его потеря.

Боль потери связана не с отсутствием чего то, а с не­умением справиться со своими переживаниями, с тем, что осталось вне досягаемости, или с отсутствием того, чего на данный момент я не хотел бы лишиться.

В скорби всегда содержится то, что у меня отнимают, то, от чего я не хотел бы отказываться, то, что я не хотел бы потерять.

Сейчас я думаю, возможно, в ЭТОМ И ЗАКЛЮЧЕНА ЭТИМОЛОГИЧЕСКАЯ ОСНОВА слова.

Слово «потеря» сообщает нам о принуждении, жизнь заставляет нас отдать гораздо больше того, с чем мы готовы расстаться.

Возможно, это означает, что в глубине души я, вы и вообще все люди стремятся никогда полностью ни от чего не отказываться. Возможно, пережитая поте­ря порождает в нас реакцию на слова «больше никог­да» Навязанное мне «больше никогда» не зависит ни от моего решения, ни от моих способностей. Это сво­его рода принудительный отказ от того, чем я хотел бы обладать и дальше. «Но как бы я мог избежать этого?»

Как мы видели, когда эмоции бьют через край и я го­тов к действию, то происходит активное взаимодейст­вие со стимулом. Взаимодействие означает, что я НА­ХОЖУСЬ в согласии с тем, что происходит, иными словами, что была установлена связь между тем, что я делаю, чувствую, воспринимаю, и первоначальным стимулом. Именно по этой причине соединение также может предполагать бегство (хотя такое поведение вы­глядит не очень «связующим»).

Этот ответ (МОЙ ответ) в течение НЕКОТОРОГО ВРЕМЕНИ связывает меня с ситуацией и видоизменя­ет ее, но не более, приближая к моему способу воспри­ятия стимула, а затем по истечении времени (продол­жительность варьируется для различных стимулов, различных людей и в зависимости от различных спосо­бов, которыми один и тот же человек в разное время взаимодействует с идентичным стимулом), по заверше­нии этого момента, связь, в лучшем случае, исчерпыва­ет себя и теряет актуальность; что позволяет мне вер­нуться В состояние ПОКОЯ.

Этот жизненный цикл повторяется в каждой ситуа­ции, минута за минутой, мгновение за мгновением, день за днем нашей жизни. И поскольку по-другому быть не может, это же происходит, когда мы испытыва­ем печаль перед лицом чьей-либо смерти.

То, что происходит со мной и со всеми вами в таком случае, в точности предполагает один и тот же цикл:

1) Я ощущаю ситуацию извне;

2) Я вступаю в контакт с некой эмоцией;

3) Я мобилизую энергию;

4) которая должна преобразоваться в действие,

5) чтобы у меня установился контакт с данной конкретной ситуацией;

6) до тех пор, пока ситуация не иссякнет;

7) и тогда я возвращаюсь в состояние покоя,

Этот путь в случае чьей-либо смерти называется «работа с горем».

Сейчас мы поговорим о том, как такая работа проис­ходит не только перед лицом смерти, физического ис­чезновения, но и во многих других ситуациях. Мы по­говорим отдельно о смерти и о страхе перед другими потерями, о непрекращающейся болезненной связи, о привязанности и отдалении.