Сказ о том, как великаны состарились да решили себе создать помощников

Уходила вода живая с землицы матушки, выступали овраги с горочками, выползали низинки да опушечки. Разродилась земля кормилица, расстаралась, всякому на ней благодать. Пригревает солнышко ласковое, ночкой темной месяц со звездочками частыми её покой охраняют, от того она старается, от того красой наливается, жизнь дарует всякому, не скупясь дождём изобильным проливается. Деревца то чудесные в рост встают, а зверьё заповедное размножается, хорошо великанам живётся-можется, сердца их на земле кормилице радуются. Испокон веков то деялось, но однажды и этому конец пришёл. Как во племени каменном, в роду Торума, великан жил один одинёшенек, он подругу верную не искал, жить ему хотелось в вольности, ни о чём да ни о ком не думая. Тьму лет прожил тот великан каменный, и захотелось ему от рода племени уйти, да другие земли посмотреть, да на них осесть. Шёл он споро, от родной земли, шёл не горевал, вдаль прозрачную вглядываясь. Долго ли коротко ли, а дорожка лентой пёстрой, всё зовёт, да манит, да за новым леском, новую опушку, а за новой горой, новую низинку, так от солнца красного до месяца ясного, шел великан. А уж как притомился, возле горушки великой приопустился, да сном малым забылся. Тело великана каменного, что втора гора, дышит, да во сне колышется, так вокруг того места земля мелкой дрожью подрагивает. Спит великан каменный из рода племени Торумов, спит да во сне видит, чудо не знакомое. То не зверь, не птица, а диво дивное. По всему тулову той невидали, очи будто звезды на ночном небосводе, цвета та невидаль то как огонь священный, а то мрачней самой тёмной тучки. Погнался за невидалью великан, а она вперед не бежит не плывет, не летит, а всё едино впереди, путь будто для него, торит. Так и бежит великан, да будто горы пред ним, а потом перевал, только их миновал, а вглубь глядь, будто чаша мраком наполненная. Чаша не простая, горное озеро. Как к тому озеру подходит великан да в озере лик омыть восхотел, от погони устаток смыть, так на том и замер. На него да из того озера лик самого Чернобога смотрит, да душу у него изымает. Света жизни лишает. Очнулся от сна страшного великан, пот с чела утёр, да на солнышко поглядев, улыбнулся, понял он, что привиделось ему. Только взор на дорожку перевел, как дышать позабыл. Вдалеке да возле новой гряды стоит чудо чудное, будто только из сна виденного. Перевёл великан чуток дух, да за зверем невиданным не спеша отправился. Долго ли коротко ли, но и горы он миновал, и с перевалом справился, только вот возле озера волшебного остановился, решил дальше не идти, судьбу не испытывать. Солнце ясное закатилось, на землю матушку ночь опустилась, загорелись звездочки вышла сестрица солнышка, луна красна, стало великану каменному не до сна. Меж тем озеро волшебное всколыхалось, меж тем озеро волшебное ожило да задышало. Выходили из озера девы дивные, выплывали красивые. Уж они хороводы водили, уж они из грязи озёрной образа лепили, всё то с песнями, да приговорками, да с озорными улыбками, с оговорками. Присмотрелся великан каменный, дрогнула душа его от увиденного. Из грязи да из озёрной, чудо девы туловы лепили, махонькие, да во всём на них великанов похожие, и мужи тут были, и девы, только без движения, без души, да без света в очах. Увидали девы великана, не замешкались, не испуг да страх их взял, рассмеялись, к великану они кинулись, радостно его встретили, да во глубь того озера повели. Не хотел идти пришлый, а ноги сами несут, супротив разума, в душе волна подымается. Волна та черна да густа, что в том озере черней, чем вода. Не заметил он сам, как вошёл под весёлый смех, да озорной приговор, да девичий уговор. Посмотрел очами своими ясными да в ту темень озера, не увидел он Чернобога ужасного, он свой облик заметить успел, пока рябь волной то озеро не накрыла, да его взволновала. Выплывала тут из глубин озера жар-рыба. Говорила та рыба с великаном. Говорила, наперед ему многое рассказывала. Уж поведала она, что остался великанам век не долгий, что пустить должны да земли после себя наследников. Тех, кто землю эту от бед защищать будет, кто хозяином ее станется, когда род великанов состарится. Это путь один для них, потому как долей положено, да Богинями в клубок смотано, что погибнет земля кормилица, что погибнет и вновь родится, воспарит она словно дивная птица, вновь жизнью заполнится, только каменных великанов век не вспомнится, а кому это восхочется? Но уж коль он здесь, значит может путник всё изменить, да свой путь проторить. Тем и племя великанское спасти, да его за собой повести. А всего то и надобно, от светлых отвернуть, да Чернобогу служить, тот подскажет да надоумит, как дальше жить, да век великанов продлить. Отговорила чудо рыба, хвостом махнула да в глубь озёрную ушла, воды не расплескав. Вышел из той воды великан каменный. Заново рождённый вышел. С душою тёмной, да с мыслями недобрыми. Дождался рассвета да в обратный путь отправился. Долго ли коротко ли добирался, да всё же возле своих братьев оказался. Собрался с духом да призвав всех в круг поведал и о своих похождениях, да об увиденном, да о сказанном. Взволновалось тут великанье племя, рассыпалось, было единым, да стали каждый сам по себе. Те, кто старый кон чтил, те особняком встали, те кто за новое, да незнакомое, стали свой круг топтать. Выходил среди них пришлый, да так говорил:                                                        - Нет нужды нам братья ссорится, нужно думать, как Чернобога услышать, да нашу жизнь продлить. Не нужны нам помощники сотворённые, мы четырьмя Богами созданные, сами уже Богами себя звать можем.

Выходил к нему молодец, что когда-то броню принимал, да секирой зверя пекельного поражал, выходил да говорил:

- Не для того нас Боги ставили защитниками, не для того делали хранителями, чтобы, как вышел наш срок, мы роптали на них да их решение. Сколько нам не жить, да всё же земля должна другой жизнью полнится. Мы уйдём, после нас должны остаться наследнички, да земли защитники. Нет нам чести к Чернобогу идти за советом. Мы своих Богов позовём, да у них совета и спросим. Коли положат нам такой урок, значит быть такому и впредь. Значит Роду Великому, да Богам создателям хорошо послужили, теперь же и впредь пусть другие живущие коны Божьи чтят, да по ним живут, мы же в горы уйдём, да там и заснём, когда надобно Боги нас и добудятся, а как время придем земле вновь ожить, мы на помощь придём, да всему выжившему, да окрепшему. Тем, кто землю возьмёт во владение, тем, кто будет её веки вечные защитником.

Загудели тут великаны, сотряслась землица матушка от того спора великого, от того спора великого небеса содрогнулись. Каждый круг к своему Богу воззвал, да от него ответ услыхал.

Солнца луч Сварог послал, дабы все сыны его к судьбе, уготованной готовились. Он пронзил небеса, обещая судьбу славную, он излился на них, каждого обращая в светло облако. Только те, кто решению племени воспротивились, те от света луча того потемнели на веки, тёмными сделавшись. Разделилось род племя великанов каменных. Те, кто против богов пошёл, были изгнаны. Были изгнаны, но не прокляты. Не забыты были братья великаны, с одного корня вышедшие. Изгоями стали зваться они с тех пор. Те, кто принял свою судьбу, начал делать тулова, да из глины, да из грязи, да из дерева. Те, что были из глины, быстро лопались, солнце их сушило, вода их мочила, не живые они получались. Не хотели они великанов слушаться, убегали, как только ноги их резвыми становились. Те, что из грязи получались, так в грязь и стремились, не хотели из жижи болотной выходить. Оставались в этих лужах жить, не участь, не строя, не говоря, ни живя, прозябая просто. Пробовали великаны из камней себе помощников творить, а не получалось. Крошился камень, будто не родной был. Поняли тогда каменные, что только они и могли быть такими. Стали тогда искать богам угодное. И пришло тут одному видение, будто дуб, на котором Род батюшка сидел, разрастаясь, ветвями всю землю покрыл. Рассказал он о том чудном видении. То-то радости было у каменных великанов, что Богам сыновьями были. Стали делать они тулова из дерева. Закипела работа по-новому. Быстро она варганилась. Те, кто высечен был из деревьев, стали легкими для земли, для воды пригодными, для воздуха достойными. Долго трудились великаны над созданием себе помощников, а когда пришло время, вызвались они просить Бога Сварога, искру души волшебную в грудь созданьям вложить, да их оживить. Как по сказанному, да было сделано, не отказал Сварог, своим детям, не отказал кузнец, искры высечь. Много времени прошло, много людей было сотворено, только нет нет, да случалось, то в глину человеческое тулово уронить, а то в грязь, выходили от того люди немного иные, выходили будто нужны кому были такие. Старались великаны каменные, день и ночь работая, да пришло время им с другими великанами встретится. Те, что за слугой Чернобога пошли, в племя вновь пришли, стали хулить да ругать сделанное, стали готовые да не ожившее ломать, выходил им на встречу молодец, выходил с золотой секирою. Он с секирой выходил, таковы слова говорил:

- Путь вы свой избрали, но от этих братьев быть нам не перестали. Вы не трогайте, что руками вашими не сделано, вы не рушьте то, что Богам оживлять ещё только станется. Говорите, зачем пришли, да и идите своей дорогой.

Выходил тут смутьян черней чёрного, да приговаривал:

- Нам не много ни мало надобно, ты броню волшебную отдал Кальмам крылатым, они нить границу порубежную с нее вытянули. Нет теперь нашему Богу хозяину хода. Ты отдай нам без боя ратания, злат секиру, мы той секирой волшебной нить границу и срубим. Тем хозяина Чернобога из Царства пекельного вызволим, да свой век на земле умножим.

Им ответствовал молодец, говорил с горечью, победитель зверя пекельного:

- Ай вы скверну удумали. Не по божьему велению, а по злому научению, пришли сюда. Пусть же Боги нас и рассудят.

Тут ответил ему свару затеявший, тут подал голос Богов светлых предавший, лучом Свароговым меченный:

- Боги нас рассудят, это верно, да только честью ли будет, коли выйдешь ты с злат секирою, я же выйду против тебя безоружным?

- Не бывать тому, в дни начальные, супротив зверя пекельного выходил я с оружием. Не поднимется рука моя, на брата, пусть отступника, не прольется кровь заблудшего, от волшебной секиры Свароговой.

Так сказал молодец, да секиру в сторону от круга выложил. Сам же в круг вошел, себя Богам на суд праведный отдав, волю их приняв.

Вошел в круг и отступник да изгой племени Торума.

Засверкали в небесах молнии, гром раздался охранительный. Каждый знак Богов для себя принял по-своему. Улыбнулся воле Богов молодец, понял он, что Долей отмечено, то свершится должно было. Он не стал нападать на брата своего каменного, он стоял и ему улыбался. Обнялись они пред сражением, обнялись перед битвою, братьями они были, пусть и светлый встал против тёмного. Обнялись, да по разным сторонам разошлись. Тот, что темен был, нанёс первым удар, уклонился от него великан, не ответивши. Только в ярость пришлого тем привёл, да злобу тому дал выплеснуть. Захватил тогда горсть земли второй, да в очи брата швырнул ту пригоршню. В миг один очи застились у светлого, тут и враг подоспел, да нанёс удар роковой, что с ног сбил великана каменного. Раздался тут крик, поднялся тут вой, не по чести было сражение, но ответили те, кто с пришлым был, те, кто с пришлым был, все ощерились. Ощетинились да готовы были и вне круга напасть, да кровь братскую что простую воду по земле расплескать. Тут поднялся на ноги резвые тот поверженный, руку вверх поднял, призывая к бою сражению. Тот, что честь забыл, да на брата глядючи, ухватил кусок, да кусок горы, что в ногах валялся случайно, да в висок брата светлого и ударивши. Пролилась тут кровь, пролилась рекой, рухнул в круг молодец. Проиграл свой бой, подлость вверх взяла, подлость чёрная великанья.

Умирая брат, лишь одно сказал, лишь промолвил на прощание:

- Проигравши бой, дал свершится доле нам отмерянной.  Пусть секирушка волшебная возвернётся туда где сотворённой была, пусть она несёт волю божескую. Не пролейте крови братской, за меня с них спроса нет. Как должно было, так и исполнилось.

Уж сказал он так да дух его в Ирий светлый ушёл. Ушел к братьям праздновать. Мать Земля тут растворилась да приняла его тело каменное, приняла сына в лоно материнское. Да только прошло с того времени чуточку, как раскрылась мать сыра земля. Будто древо из него возвысилось, стало древо всем напоминанием да о молодце, честью и славой то заслуживший.

Не посмели спорить великаны с волей павшего, уж они не стали к золотой секире Свароговой прикасаться, уж они отдали ворогу то сделать. Отвернулись они от круга того и всё как есть оставили. Тот же великан, кто честь забыл, да по пути Чернобога отринутого пошёл, тот схватил секиру волшебную. Только взял он ту секиру волшебную, только принял её от земли матери, поразила его молния, поразила с небес, сверкнув быстрей мгновения. Возле праха каменного легла секирушка Сварогова. Возле праха легла она золотая. Поглотила тот прах мать сыра земля. Поглотила останочки сына беспутного, сына, род предавшего, сына заблудшего. Вырастало рядом с белым древом чёрное, черно дерево да каменное. С тех пор вместе они братья держатся, с тех пор вместе рядышком и простивший и прощённый в камушке. Как под теми да двумя деревами нашла покой себе секирушка волшебная, нашла она покой до поры до времени.

Великаны же каменные, что за секирой пришли по повелению Чернобогову да колдунами своими посланные, возвернулись восвояси. Возвернулись к Чернобогу, возвернулись к его радости да к миру погибели. А уж как колдуны всё как есть самому Чернобогу обсказали да поведали, так слова его злобные из Нави услышали, да промеж себя сохранили:

- Придёт время оное и возьмёт в руки свои сын мой посланный ту секиру, возьмёт и разрубит нить златую, Нави дорогу проложит указанную.

 Меж тем люди что из деревьев случились да живой искрой Сварога были оживлены, были разные. Да и древа, что для их творения были выбраны не сходились, только взяли люди, ожившие за кон, во всех великанов слушаться. Град ли строить, рыбы ловить, на зверя ходить, руду добывать, секиры лить, мечи ковать, нет первых учеников лучше, чем люди у великанов. Да мелки, но ловки, потому и не страшен им мира конец, что приближался. Понимали люди, что всему не научатся, срока на то не хватит. Не даст грозный да отринутый Чернобог обжиться да всему у каменных великанов научится. Каждый из них помнил виденное да Богами для них переданное. Лопалась от удара секиры нить золотая, ломалась граница, что землю кормилицу от Нави защитой держала. Растрескивалась мать земля, взвивались когти из царства Пекельного, каждый не забывал как те когти землицу мира Яви стали рвать, стали те когти миру Прави угрожать, да как стали от всего того великаны падать да сном мёртвым спать. Где заставал их сон там валились, только люди и смогли тот сон да морок пережить да в градах выстроенных выжить, да первый удар мира Навьего  от Яви отвести. Стали те виденья люди чрез поколения передавать, слово в слово учить заставлять, да потом виденья стали песнью, а уж потом только немногие ту песню слушали да внимали, да слова те важные понимали. Так оно до времени и осталось.