Сказ о том, как мир добытый заселялся великанами первыми

Зачин

Ой, ты чернота беспроглядная, ой ты тишина всебезмолвная, ты и пустота тьмою полная, а и просторна ты чернота да безвременьем. Было так да до тех пор, пока не явилась точка малая. Точка малая да злат сияющая, как из той да из точки малой, выходил, вылетал, луч сверкающий, луч светящий да жизнью полный, черноту да тьму рассекающий. Уж тот луч, пронзив да тишину расколов, стал тот луч заворачивать, ай не в круг простой, вся та ниточка потянулась, да в движенье все встрепенулось. Ай да посолонь, луч тот плыл, плыл да в злато яичко оборачивался. То не скорлупа драгоценная, не кора крепкая, да не кожа тягучая, то не кость мёртвая, жизни светоч мерцающий. Нить да лучшая всё крутилась, да от лучей, сияющих сплеталась, тем и вскоре в самом безвременье, колыбелью Бога оказалась. Вышел срок лучу проявится, вышла пора жизни зародится. А уж с той порой появилось и времячко. А уж как времячко без утаечки закрутилось, так злат яичко и засветилось. Стало время старым, стало уж уставать, а и жизни луч в том яйце начал угасать. То-то чернота возликовала, то-то тьма возрадовалась. Уж и чернота, то яичко ломила, уж и пустота тьмою полная, то яичко ударяла, всё же чудо случилось, да из колыбели невредимое чадо поднималось. То не просто чадушко лучом выпестованное, Всевеликий бог Род поднимался, от сна могутного просыпался, да за сотворение мира всеединого принимался. Было создано да Родом основано, все четыре мира, что с тех пор живут. По тем конам, что им Род даровал, по тем тропкам перехлестываются, да к единому все ведут. К тому древу, что столпом стало Родовым. Стало древо то миры скреплять, стало древо то, троном Вышнего. Много времени Род миры творил, много сроков да чудес было явлено, разрослись миры, обустроились. Потекла в мирах тех жизнь водой быстрою, речкой буйною, берегами неудержимою. Сотворил себе Род и помощников, народил племя Божье, сыновьями да дочерями своими миры наполнил, повелел во всём меру знать, да на том миры чадам и оставил, сам же отошёл от дел. На трон не простой воспарил, взлетел на древо мировое, на древо, что миры Прави, Яви, да Нави в этом мире сплетало, да в себе жизни лучи растворяло. Влетел Род праотец соколом могучим да сияющим. Как взлетел, так на верхушку того древа сел, там он стал думу думать, да за сотворённым приглядывать. Наступила пора сыновьям да дочерям родовым себя показать, да в мир любовь принести, добро посеять, честь взрастить, да потомков для миров в жизнь пустить. Токмо оно было, есть и будет, токмо оно и останется.

Сказ о том, как великанов род-племя народилось да в мирах проявилось  

Ой, вы гой еси, дни бывалые, дни старинные, да стародавние. Вы неслись те дни реками буйными, ручейками неслись скорыми, птицами легкими, пичугами малыми, струнками звонкими мир весь красили, звуками дивными да громкими от края до края миры сплетали, да нитями жемчужными соединяли. Да те дни, что бессчётными, что те дни Богом младым данные, Богом Родом детям своим даренные, да не праздно даренные, но для дум светлых да для дел добрых, были явлены. Как те дни зачинались, помнят Боги, что дети Родовы. Жар великий, что всё небо да землю в единое спекая, да на две половиночки при этом дробя. Твердь небесную, от земной отделяя, да тем самым первых своих помощников в мир проявляя. Как в те дни Боги, дети Родовы, с землицей матушкой управлялись, каждый старался помощников сотворить да народить, не простых помощников - великанов, обликом себе подобных. Великанов, что были каменными.

Как Бог Дый да с братом своим Сварогом, первых сорок сороков создавал, да в них дух свой вкладывали братья, так на камень мертвый, на землю матушку, нерожавшую, вышли молодцы.  Дивия, что супругой Дыя была, их духом наполняла, место в мире им показывала. Разошлись первые. Локтями их не перемерять, силой их не победить, красой не удивить. Молодцы да девицы, порождённые божьими промыслами, стали первыми, стали первыми, да не последними. Стали те великаны зваться первоименем, первоименем своего рода племени. Что не молодец того стали звать мужем, что не девица, ту женой, а промеж Богов было имя им Торумы.

Как Бог ветра, да повелитель воздуха Стрибог, да с Вышнем Родом проявленным, сотворил по себе род племя великанье. Племя Богами сотворенное из камня мертвого, Землицы Матушки нерожавшей, да духом братьев Богов оживлённым. Хоть и каменными были те сорок сороков, да промеж других всё же отличие да не простое имели. То не руки крепкие, не ноги резвые, не кучерявые да златые головушки, то были крылья лёгкие, крылья быстрые, да крылья сильномогучие. Что мужей да дев, от землицы мертвой не рождающей, оторвать могли, да в мир горний да в Правь вышнюю отправить. Стали тут молодцы да девицы великаньего рода племени, имя себе искать, да за тем обратились к прародителям. Те подумали, да призвав Макошь богородицу, испросили у неё благословления. Та же, осмотрев народ небесный, да о своём помышляя, прозвала его родом племенем первым, первым не последним. Родом племенем Кальмой наречённые.

Но не только Боги Прави да Яви, о помощниках подумали. Пришло время для Навьих Богов себя проявить, да себе помощников сотворить. Тут уж Карачун Бог да Чернобог, стужа лютая да пламень живой, всё на своём пути разрушающие Боги, таких же помощников себе и сотворили. Сорок сороков, жаром пламенем пыщащих да сорок сороков хладом дышащих, из рук Богов Карачуна да Чернобога вышли. Мара мать им стала духом темным тела детей омывши. Не спросясь у Рода да матушки землицы, род племя злое народили, да имена им нарекли, что хладом обжигали, да воздух в пыль мерзлую обращали, тех стали Карами навеличивать, тех же, что пламенем пекельным порождён был, тех Ойками, прозывать с той поры стали.

Как с того дерева да с велик древа Род сотворитель на помощников Богами рождённых глянул, да токмо крыльями лазоревыми повёл. Отлетало тут от великих и могучих крыльев пёрышко, лёгкое, да невесомое. Пёрышко, что жемчугами поигрывало, каждым волоском, к себе взор манило. Как пёрышко то с дуба древа Рода падало, да с каждого волоска жемчужина скатывалась. То не жемчужина, но капля живительна. Собирались капли на землице матушке. На землице матушке вечно мёртво каменной. Не принимала тут землица каменная капли живительные. Покатилась капля за каплей в ручейки, что реками да в окиян-море в скором времени наполнились. Не осталось на землице мертвой в Яви мире лоскутика, не осталось в ней ни холмика. Всё водица живительная залила. Всё водица заполнила. Была мертвой землица нерожавшая, была она камнем лепленным, Богом Родом пирогом сварганенным, стала вся она жизнью полниться. Боги да с помощниками отца за свершённое благими словами поминали, словами добрыми одаривали, да делом важным занимались. Как сыны да дочери Карачуновы, увидали, что жива вода землицу полнит, да свой бег всё усиливает, стали они воздух смрадом хладным заполнять, да водицу ту морозить. А уж с того, что вышло из забот их, из огромных да острых скал стали они возводить себе крепости на самом краю, позабыв позабросив всех помощников с ними рождённых на благо да на гордость Богов покровителей. Те же чьё имя ойки стало, увидав силушку той живы воды, пламенем великим жечь её стали. Сошлись на землице матушке впервые вечный огонь и вода, родился с той схватки воздух прочный да кучерявый, паром столбом в небеса устремился он, да так всю землю и накрыл в миг единый. Отделив тем столбом Явь от Прави, стали дети Чернобога, землицу рвать руками дивными, да дланями крепкими. Как копнули первый раз они матушку, выросли у них велик когти на руках, когти прочней камней драгоценных, стали с жадностью, рвать кусками тело матери. Да те куски в разнобой скидывать. Рвали они тело матушки, рвали пока столб стоял, а как всё растворилось, так не великанов огненных детей Чернобога отступника, ни самого его с Карачуном братом по злу кровным, не оказалось. Царство своё Пекельное стали они в Нави творить. Принялись в Нави городища возводить, да что не град, то камнепад, поняли, что не хочет землица их принимать, да в себе будто гостей держать. Начали они тогда норы длинные рыть, стали они те норы меж собой вязать, да те норы, так вытянулись, что достали они и края земли, где уже великаны дети Карачуновы, свои грады да посады ледяные возвели, да от всех глыбами отгородились. Возвели они те грады, да вот как в них жить ни сказал никто. Скоро, скоро помощники, да скоро духом злобным наполненные, Карачуновой волей рождённые, стали сами себе страшны. Обернули на себя зло те, кто раньше братьями да сестрами был, полилась меж тех градов кровь васильковая. Полилась кровь великанья, льды могучие растапливая. Как на ту беду, Чернобог прознал, о великанах, что во льдах друг дружку резали, повернул он своих слуг великанов огненных. Повернул он великанов, что давно из помощников в слуг неразумных превратились, что жили не душой, не сердцем, но страхом пред Чернобогом. Отказался от творений своих Карачун, не смог видеть, как помощники, им созданные, в жестокости да злости, превзошедшие создателя, друг у друга нити жизни обрывают без зазрения. Без малейшего разумения великаны в лёд обращались, обращались, когда с жизнью своей непутевой прощались. Чернобог усмирил их нрав, на расплод оставив немножечко, под себя великанов подмял, да над ними тринадцать колдунов сильномогучих да в злобе тёмной прибывающих поставил, обратив против прочих Богов помощничков, стал настраивать. А меж тем землица всё в воде была, не видать было землицы раны страшные, вода всё скрывала, да потаённым делала, делала да до поры до времени. Пришло время и ей отступить да расти прекратить. Прекратить весь мир наполняючи. Стала вода жива отступать. Токмо рваные раны земли, да горы кусками страшными понакиданными остались. Не смогла землица матушка их сравнять заровнять, затянуть да пригладить ласково. Принялись тут за дело, дети да помощники Свароговы, первого сына Бога Рода великого. Не утерпел того Дый Бог грозный, да стал над ними потешаться, стал их словами дерзкими смущать, да труд их ратный останавливать. Как среди да сорока сороков дева была, что Богам равной по силушке приходилась, да в родстве с ними прибывала. Уж та дева, да из камня лодочку себе сделала, уж как та лодочка, да была легче пёрышка, легче пёрышка лебединого. Уж она на той лодочке, да под смех Бога Дыя садилась, уж она под смех Бога грозного, на той лодочке отправлялась. Отправлялась искать счастья. Отправлялась в путь далёкий, да для братьев сестёр искать землицу ожившую, да из вод волшебных вольную. Уж несла её лодочка, не один день, не седмицу, много с тех пор воды выплескалось, многое дева насмотрелась, да так землицы для жизни пригодной для братьев и сестёр не нашла. Уж взмолилась она от края до края землицу в лодчонке каменной изъездив, уж просила она своего создателя, грозного Бога Сварога о милости. Повинилась она пред ним, за гордыню, что богом Дыем была к жизни вызвана, уж и слово верное молвила, о пути назад по братьям да сёстрам затосковавши душой. Небеса что от земли отделены были, не ответили. Ведь не было ещё ни солнышка, ни луны на них, не было ни звёздочки, ни землицы вышедшей да из вод волшебных. Только не покинул Сварог свою помощницу, он её и в пустоте услышал, да и в темноте увидел. Слетел он к ней яркой звёздочкой, он сошел к ней в ту лодочку каменную, он вошел, да под сердце девичье. Уж как было то предначертано, да по воле Бога Рода положено, чрез время долгое, да чрез срок неотмеренный, разрешилась дева от бремени. Разрешилась яйцом золотым, скорлупой пылью то яйцо проявившись, рассыпалось. Как явилось в небесах солнце красное, солнце, красное да младой месяц, со звёздами частыми, так освободился от плена каменного, сам Бог Сварог, что положенное в заточение, да веление Бога Рода исполнил. Улыбнулась меж тем дева юная, улыбнулась творцу своему Сварогу батюшке, уж она легла в лодку каменную, да так заснувши, первой душой в небеса вознеслась. Тело же её да в пыль обратившись, меж тем всю лодочку и заполнило, уж как лодка вся переполнилась, так пошли ко дну те останочки, те останочки, что для мира были колыбелькою. Вырастала гора великая, да из лодки той каменной, вырастала гора сильномогучая, рассветало на той горе чудо дерево. Рассветало древо, плодоносило. Уж то древо во все века после было, после было, да для всех живущих в Ирии небесном уроком служило. Но не мог Сварог долго без дела сидючи, уж он и Брата Дыя простил, да к своим творениям отправился, уж он и верил в них, а всё же без дозора да присмотра отеческого оставлять душа его не решалась. Как освободилось солнце красное, да весь божий миг осветился тут, молнией сверкнув сын Рода великого, молнией сверкнув к сыновьям да дочерям тут отправился. Дети же его великаны сильномогучие, без забот меж тем не сидели, всё как велено отцом да завещано Богом, правили, уж и то они и это делали, не могли сиднем сидеть без заботушки. Прибыл тут Сварог, да небесным молотом, что надо поправил, что разрушил без всякой жалости, да на что следовало указал, да повелел великанам на землице из каменьев собранных во едину поляночку, первые грады ставить, да погосты складывать, ибо сердце его вещун на перёд видело, чем предательство одного рода племени обернулось, да с какой бедой наперёд предстоит ещё встретится.. Стали тут великаны мостить да из кусков рваных землюшки да матушки, ручищами своими куски где надо отбивали, где треба была притирали да так, что вставали будто все едиными были. Так рождены были на земле первые грады да поселения великанов добрых, одних без Дыя Бога отступника оказавшихся, да под благословлением и помощью Бога Сварога, очутившиеся.

 Пришла череда и Стрибоговым помощникам показать себя. Нет красивей тех великанов с крыльями, а и промеж них двое всех краше были. Двое, что, всех Кальмов на главу лучше, да на утешение Роду да Стрибогу выпестованы. Вызвался тут один из двоих молодцов рода Кальмов. К Богам слово вежественное вознёс, да в воду ту живительную прыгнул. Со дна моря окияна захотел он кусок землицы, потопленной, подобрать да в небеса с ним взлететь, первым и камень в Прави заложить, да Ирий великий град Божеский всем на удивление заложить. Не стерпел тут второй молодец, вслед за первым в водицу кинулся. А вода промеж тем всё прибывала и прибывала. И никто не мог сказать, много её было или мало. Да только землицу матушку совсем глубоко она скрывала. Сколько не нырял первый молодец, ничего не принёс, на верх выплыл, а дна не достиг, да комка земли не достал. Нырял, нырял, другой молодец, наконец и он на верх поднялся, тоже ничего не смог достать, да до земли дойти, до землицы, что под водицей живой скрылась, да в ней ожила, ей и напиталась. Глянули молодцы друг на друга, да разом и решили попробовать вместе нырнуть. Вот один из них и говорит:

- Давай брат обнимемся, да вдвоём камушком то на дно и пойдём.

- Давай.

 На том порешивши обнялись, да вновь в воду и нырнули. Плыли они. Вниз, плыли. Чуют, больше не выдержат их тела каменные, разорвёт живая водица их будто пушинок малых. Вновь вернулись к братьям да сёстрам, что на горах рукотворных стояли, да с победой их ожидали. Выплыли они, отдышались, да с тем вновь вглубь волшебную ринулись. Долго спускались молодцы, уж и руки расцепили, а всяко выходило, что не отступятся, да до донышка землицы доберётся хоть один. Тут-то чудо и случилось, коснулись их ножки резвые землицы матушки водой покрытой. Схватил тут каждый по кусочку да в обратный путь пустились. Вот уж воля вольная, вот и братья с сёстрами радуются, а им всё тяжелей. Тяжелей становится чудным молодца, великанам крылатым, будто держит их кто в той воде, не пускает. Из последних сил, тот кто первый шел, вытянул руку, да к ногам братьев землицу кинув, прошептал:

- Вы во благо её тратьте. Сказал так, да только перья златые на воде той и остались. Всяк кто к земле молодцом добытой прикоснулся, обернулся светом белым, всяк по кусочку взяв, в небеса стал подниматься. А землица не кончается, а землица то прибывает и прибывает. Вроде мал клочек, а уже великанов скрыл, не успели оглядеться, а уж и мостом кручей до самого неба дотянулась та землица, что жизнью оплачена стала.

Тот же молодец, что вторым шёл, да свою землю нёс, всё за нёё держался, да никому к ней не разрешил прикасаться. Только всё же кровь пролилась и в этом случае. Пролилась кровь, пусть и каменная, да в пурпур ту землицу и окрасила. Выкрасила кровь не землицу одну, крылья тех, кто ждал молодца, тоже выкрасила. Поднимали они ту землицу кровью насытившуюся, поднимали, да над водами возносили все в едином порыве. Стала землица под водой добытая - сестрицей красной, что в небесах теперь улыбается, да с тех пор о родстве всякий раз и Богам, и помощникам, напоминает.

Так свершались те дела стародавние, да по воле и повелению Бога Великого Рода.

 

Зачин

Ой, ты чернота беспроглядная, ой ты тишина всебезмолвная, ты и пустота тьмою полная, а и просторна ты чернота да безвременьем. Было так да до тех пор, пока не явилась точка малая. Точка малая да злат сияющая, как из той да из точки малой, выходил, вылетал, луч сверкающий, луч светящий да жизнью полный, черноту да тьму рассекающий. Уж тот луч, пронзив да тишину расколов, стал тот луч заворачивать, ай не в круг простой, вся та ниточка потянулась, да в движенье все встрепенулось. Ай да посолонь, луч тот плыл, плыл да в злато яичко оборачивался. То не скорлупа драгоценная, не кора крепкая, да не кожа тягучая, то не кость мёртвая, жизни светоч мерцающий. Нить да лучшая всё крутилась, да от лучей, сияющих сплеталась, тем и вскоре в самом безвременье, колыбелью Бога оказалась. Вышел срок лучу проявится, вышла пора жизни зародится. А уж с той порой появилось и времячко. А уж как времячко без утаечки закрутилось, так злат яичко и засветилось. Стало время старым, стало уж уставать, а и жизни луч в том яйце начал угасать. То-то чернота возликовала, то-то тьма возрадовалась. Уж и чернота, то яичко ломила, уж и пустота тьмою полная, то яичко ударяла, всё же чудо случилось, да из колыбели невредимое чадо поднималось. То не просто чадушко лучом выпестованное, Всевеликий бог Род поднимался, от сна могутного просыпался, да за сотворение мира всеединого принимался. Было создано да Родом основано, все четыре мира, что с тех пор живут. По тем конам, что им Род даровал, по тем тропкам перехлестываются, да к единому все ведут. К тому древу, что столпом стало Родовым. Стало древо то миры скреплять, стало древо то, троном Вышнего. Много времени Род миры творил, много сроков да чудес было явлено, разрослись миры, обустроились. Потекла в мирах тех жизнь водой быстрою, речкой буйною, берегами неудержимою. Сотворил себе Род и помощников, народил племя Божье, сыновьями да дочерями своими миры наполнил, повелел во всём меру знать, да на том миры чадам и оставил, сам же отошёл от дел. На трон не простой воспарил, взлетел на древо мировое, на древо, что миры Прави, Яви, да Нави в этом мире сплетало, да в себе жизни лучи растворяло. Влетел Род праотец соколом могучим да сияющим. Как взлетел, так на верхушку того древа сел, там он стал думу думать, да за сотворённым приглядывать. Наступила пора сыновьям да дочерям родовым себя показать, да в мир любовь принести, добро посеять, честь взрастить, да потомков для миров в жизнь пустить. Токмо оно было, есть и будет, токмо оно и останется.

Сказ о том, как великанов род-племя народилось да в мирах проявилось  

Ой, вы гой еси, дни бывалые, дни старинные, да стародавние. Вы неслись те дни реками буйными, ручейками неслись скорыми, птицами легкими, пичугами малыми, струнками звонкими мир весь красили, звуками дивными да громкими от края до края миры сплетали, да нитями жемчужными соединяли. Да те дни, что бессчётными, что те дни Богом младым данные, Богом Родом детям своим даренные, да не праздно даренные, но для дум светлых да для дел добрых, были явлены. Как те дни зачинались, помнят Боги, что дети Родовы. Жар великий, что всё небо да землю в единое спекая, да на две половиночки при этом дробя. Твердь небесную, от земной отделяя, да тем самым первых своих помощников в мир проявляя. Как в те дни Боги, дети Родовы, с землицей матушкой управлялись, каждый старался помощников сотворить да народить, не простых помощников - великанов, обликом себе подобных. Великанов, что были каменными.

Как Бог Дый да с братом своим Сварогом, первых сорок сороков создавал, да в них дух свой вкладывали братья, так на камень мертвый, на землю матушку, нерожавшую, вышли молодцы.  Дивия, что супругой Дыя была, их духом наполняла, место в мире им показывала. Разошлись первые. Локтями их не перемерять, силой их не победить, красой не удивить. Молодцы да девицы, порождённые божьими промыслами, стали первыми, стали первыми, да не последними. Стали те великаны зваться первоименем, первоименем своего рода племени. Что не молодец того стали звать мужем, что не девица, ту женой, а промеж Богов было имя им Торумы.

Как Бог ветра, да повелитель воздуха Стрибог, да с Вышнем Родом проявленным, сотворил по себе род племя великанье. Племя Богами сотворенное из камня мертвого, Землицы Матушки нерожавшей, да духом братьев Богов оживлённым. Хоть и каменными были те сорок сороков, да промеж других всё же отличие да не простое имели. То не руки крепкие, не ноги резвые, не кучерявые да златые головушки, то были крылья лёгкие, крылья быстрые, да крылья сильномогучие. Что мужей да дев, от землицы мертвой не рождающей, оторвать могли, да в мир горний да в Правь вышнюю отправить. Стали тут молодцы да девицы великаньего рода племени, имя себе искать, да за тем обратились к прародителям. Те подумали, да призвав Макошь богородицу, испросили у неё благословления. Та же, осмотрев народ небесный, да о своём помышляя, прозвала его родом племенем первым, первым не последним. Родом племенем Кальмой наречённые.

Но не только Боги Прави да Яви, о помощниках подумали. Пришло время для Навьих Богов себя проявить, да себе помощников сотворить. Тут уж Карачун Бог да Чернобог, стужа лютая да пламень живой, всё на своём пути разрушающие Боги, таких же помощников себе и сотворили. Сорок сороков, жаром пламенем пыщащих да сорок сороков хладом дышащих, из рук Богов Карачуна да Чернобога вышли. Мара мать им стала духом темным тела детей омывши. Не спросясь у Рода да матушки землицы, род племя злое народили, да имена им нарекли, что хладом обжигали, да воздух в пыль мерзлую обращали, тех стали Карами навеличивать, тех же, что пламенем пекельным порождён был, тех Ойками, прозывать с той поры стали.

Как с того дерева да с велик древа Род сотворитель на помощников Богами рождённых глянул, да токмо крыльями лазоревыми повёл. Отлетало тут от великих и могучих крыльев пёрышко, лёгкое, да невесомое. Пёрышко, что жемчугами поигрывало, каждым волоском, к себе взор манило. Как пёрышко то с дуба древа Рода падало, да с каждого волоска жемчужина скатывалась. То не жемчужина, но капля живительна. Собирались капли на землице матушке. На землице матушке вечно мёртво каменной. Не принимала тут землица каменная капли живительные. Покатилась капля за каплей в ручейки, что реками да в окиян-море в скором времени наполнились. Не осталось на землице мертвой в Яви мире лоскутика, не осталось в ней ни холмика. Всё водица живительная залила. Всё водица заполнила. Была мертвой землица нерожавшая, была она камнем лепленным, Богом Родом пирогом сварганенным, стала вся она жизнью полниться. Боги да с помощниками отца за свершённое благими словами поминали, словами добрыми одаривали, да делом важным занимались. Как сыны да дочери Карачуновы, увидали, что жива вода землицу полнит, да свой бег всё усиливает, стали они воздух смрадом хладным заполнять, да водицу ту морозить. А уж с того, что вышло из забот их, из огромных да острых скал стали они возводить себе крепости на самом краю, позабыв позабросив всех помощников с ними рождённых на благо да на гордость Богов покровителей. Те же чьё имя ойки стало, увидав силушку той живы воды, пламенем великим жечь её стали. Сошлись на землице матушке впервые вечный огонь и вода, родился с той схватки воздух прочный да кучерявый, паром столбом в небеса устремился он, да так всю землю и накрыл в миг единый. Отделив тем столбом Явь от Прави, стали дети Чернобога, землицу рвать руками дивными, да дланями крепкими. Как копнули первый раз они матушку, выросли у них велик когти на руках, когти прочней камней драгоценных, стали с жадностью, рвать кусками тело матери. Да те куски в разнобой скидывать. Рвали они тело матушки, рвали пока столб стоял, а как всё растворилось, так не великанов огненных детей Чернобога отступника, ни самого его с Карачуном братом по злу кровным, не оказалось. Царство своё Пекельное стали они в Нави творить. Принялись в Нави городища возводить, да что не град, то камнепад, поняли, что не хочет землица их принимать, да в себе будто гостей держать. Начали они тогда норы длинные рыть, стали они те норы меж собой вязать, да те норы, так вытянулись, что достали они и края земли, где уже великаны дети Карачуновы, свои грады да посады ледяные возвели, да от всех глыбами отгородились. Возвели они те грады, да вот как в них жить ни сказал никто. Скоро, скоро помощники, да скоро духом злобным наполненные, Карачуновой волей рождённые, стали сами себе страшны. Обернули на себя зло те, кто раньше братьями да сестрами был, полилась меж тех градов кровь васильковая. Полилась кровь великанья, льды могучие растапливая. Как на ту беду, Чернобог прознал, о великанах, что во льдах друг дружку резали, повернул он своих слуг великанов огненных. Повернул он великанов, что давно из помощников в слуг неразумных превратились, что жили не душой, не сердцем, но страхом пред Чернобогом. Отказался от творений своих Карачун, не смог видеть, как помощники, им созданные, в жестокости да злости, превзошедшие создателя, друг у друга нити жизни обрывают без зазрения. Без малейшего разумения великаны в лёд обращались, обращались, когда с жизнью своей непутевой прощались. Чернобог усмирил их нрав, на расплод оставив немножечко, под себя великанов подмял, да над ними тринадцать колдунов сильномогучих да в злобе тёмной прибывающих поставил, обратив против прочих Богов помощничков, стал настраивать. А меж тем землица всё в воде была, не видать было землицы раны страшные, вода всё скрывала, да потаённым делала, делала да до поры до времени. Пришло время и ей отступить да расти прекратить. Прекратить весь мир наполняючи. Стала вода жива отступать. Токмо рваные раны земли, да горы кусками страшными понакиданными остались. Не смогла землица матушка их сравнять заровнять, затянуть да пригладить ласково. Принялись тут за дело, дети да помощники Свароговы, первого сына Бога Рода великого. Не утерпел того Дый Бог грозный, да стал над ними потешаться, стал их словами дерзкими смущать, да труд их ратный останавливать. Как среди да сорока сороков дева была, что Богам равной по силушке приходилась, да в родстве с ними прибывала. Уж та дева, да из камня лодочку себе сделала, уж как та лодочка, да была легче пёрышка, легче пёрышка лебединого. Уж она на той лодочке, да под смех Бога Дыя садилась, уж она под смех Бога грозного, на той лодочке отправлялась. Отправлялась искать счастья. Отправлялась в путь далёкий, да для братьев сестёр искать землицу ожившую, да из вод волшебных вольную. Уж несла её лодочка, не один день, не седмицу, много с тех пор воды выплескалось, многое дева насмотрелась, да так землицы для жизни пригодной для братьев и сестёр не нашла. Уж взмолилась она от края до края землицу в лодчонке каменной изъездив, уж просила она своего создателя, грозного Бога Сварога о милости. Повинилась она пред ним, за гордыню, что богом Дыем была к жизни вызвана, уж и слово верное молвила, о пути назад по братьям да сёстрам затосковавши душой. Небеса что от земли отделены были, не ответили. Ведь не было ещё ни солнышка, ни луны на них, не было ни звёздочки, ни землицы вышедшей да из вод волшебных. Только не покинул Сварог свою помощницу, он её и в пустоте услышал, да и в темноте увидел. Слетел он к ней яркой звёздочкой, он сошел к ней в ту лодочку каменную, он вошел, да под сердце девичье. Уж как было то предначертано, да по воле Бога Рода положено, чрез время долгое, да чрез срок неотмеренный, разрешилась дева от бремени. Разрешилась яйцом золотым, скорлупой пылью то яйцо проявившись, рассыпалось. Как явилось в небесах солнце красное, солнце, красное да младой месяц, со звёздами частыми, так освободился от плена каменного, сам Бог Сварог, что положенное в заточение, да веление Бога Рода исполнил. Улыбнулась меж тем дева юная, улыбнулась творцу своему Сварогу батюшке, уж она легла в лодку каменную, да так заснувши, первой душой в небеса вознеслась. Тело же её да в пыль обратившись, меж тем всю лодочку и заполнило, уж как лодка вся переполнилась, так пошли ко дну те останочки, те останочки, что для мира были колыбелькою. Вырастала гора великая, да из лодки той каменной, вырастала гора сильномогучая, рассветало на той горе чудо дерево. Рассветало древо, плодоносило. Уж то древо во все века после было, после было, да для всех живущих в Ирии небесном уроком служило. Но не мог Сварог долго без дела сидючи, уж он и Брата Дыя простил, да к своим творениям отправился, уж он и верил в них, а всё же без дозора да присмотра отеческого оставлять душа его не решалась. Как освободилось солнце красное, да весь божий миг осветился тут, молнией сверкнув сын Рода великого, молнией сверкнув к сыновьям да дочерям тут отправился. Дети же его великаны сильномогучие, без забот меж тем не сидели, всё как велено отцом да завещано Богом, правили, уж и то они и это делали, не могли сиднем сидеть без заботушки. Прибыл тут Сварог, да небесным молотом, что надо поправил, что разрушил без всякой жалости, да на что следовало указал, да повелел великанам на землице из каменьев собранных во едину поляночку, первые грады ставить, да погосты складывать, ибо сердце его вещун на перёд видело, чем предательство одного рода племени обернулось, да с какой бедой наперёд предстоит ещё встретится.. Стали тут великаны мостить да из кусков рваных землюшки да матушки, ручищами своими куски где надо отбивали, где треба была притирали да так, что вставали будто все едиными были. Так рождены были на земле первые грады да поселения великанов добрых, одних без Дыя Бога отступника оказавшихся, да под благословлением и помощью Бога Сварога, очутившиеся.

 Пришла череда и Стрибоговым помощникам показать себя. Нет красивей тех великанов с крыльями, а и промеж них двое всех краше были. Двое, что, всех Кальмов на главу лучше, да на утешение Роду да Стрибогу выпестованы. Вызвался тут один из двоих молодцов рода Кальмов. К Богам слово вежественное вознёс, да в воду ту живительную прыгнул. Со дна моря окияна захотел он кусок землицы, потопленной, подобрать да в небеса с ним взлететь, первым и камень в Прави заложить, да Ирий великий град Божеский всем на удивление заложить. Не стерпел тут второй молодец, вслед за первым в водицу кинулся. А вода промеж тем всё прибывала и прибывала. И никто не мог сказать, много её было или мало. Да только землицу матушку совсем глубоко она скрывала. Сколько не нырял первый молодец, ничего не принёс, на верх выплыл, а дна не достиг, да комка земли не достал. Нырял, нырял, другой молодец, наконец и он на верх поднялся, тоже ничего не смог достать, да до земли дойти, до землицы, что под водицей живой скрылась, да в ней ожила, ей и напиталась. Глянули молодцы друг на друга, да разом и решили попробовать вместе нырнуть. Вот один из них и говорит:

- Давай брат обнимемся, да вдвоём камушком то на дно и пойдём.

- Давай.

 На том порешивши обнялись, да вновь в воду и нырнули. Плыли они. Вниз, плыли. Чуют, больше не выдержат их тела каменные, разорвёт живая водица их будто пушинок малых. Вновь вернулись к братьям да сёстрам, что на горах рукотворных стояли, да с победой их ожидали. Выплыли они, отдышались, да с тем вновь вглубь волшебную ринулись. Долго спускались молодцы, уж и руки расцепили, а всяко выходило, что не отступятся, да до донышка землицы доберётся хоть один. Тут-то чудо и случилось, коснулись их ножки резвые землицы матушки водой покрытой. Схватил тут каждый по кусочку да в обратный путь пустились. Вот уж воля вольная, вот и братья с сёстрами радуются, а им всё тяжелей. Тяжелей становится чудным молодца, великанам крылатым, будто держит их кто в той воде, не пускает. Из последних сил, тот кто первый шел, вытянул руку, да к ногам братьев землицу кинув, прошептал:

- Вы во благо её тратьте. Сказал так, да только перья златые на воде той и остались. Всяк кто к земле молодцом добытой прикоснулся, обернулся светом белым, всяк по кусочку взяв, в небеса стал подниматься. А землица не кончается, а землица то прибывает и прибывает. Вроде мал клочек, а уже великанов скрыл, не успели оглядеться, а уж и мостом кручей до самого неба дотянулась та землица, что жизнью оплачена стала.

Тот же молодец, что вторым шёл, да свою землю нёс, всё за нёё держался, да никому к ней не разрешил прикасаться. Только всё же кровь пролилась и в этом случае. Пролилась кровь, пусть и каменная, да в пурпур ту землицу и окрасила. Выкрасила кровь не землицу одну, крылья тех, кто ждал молодца, тоже выкрасила. Поднимали они ту землицу кровью насытившуюся, поднимали, да над водами возносили все в едином порыве. Стала землица под водой добытая - сестрицей красной, что в небесах теперь улыбается, да с тех пор о родстве всякий раз и Богам, и помощникам, напоминает.

Так свершались те дела стародавние, да по воле и повелению Бога Великого Рода.

 

Сказ о том, как мир добытый заселялся великанами первыми

Заблистало солнце красное, поразнежилась землица матушка, трава мурава кучерявая в косы заплетаться стала. День да ночь местами меняется, а я ли жизнь в Яви продолжается, Правь да Навь не отстают, тоже жить стараются. Как решили Боги, да принять от Рода прародителя землюшку. Приняли, да стали зверями рыскучими да птицами летучими, рыбами морскими да речными, да и остальной живностью чудесной без счёту да в вольности заселять её, да стал им в том помощником великим Велес, что тайной жизни владел да промеж детей Родовых самым ведающим в той тайне был. Всего от этого стало в избытке. Только Чернобог с тем не согласился, только он гневом налился, да порешил вместо живой души, гадов хладных напустить, гадов ползучих да огнём плюющих вырастить, да ими мир и заполнить. По велению его, да по слову Чернобогову великаны изготовили Чудо-Юдо ужасное. А глава его, змея лютого, о четырёх рогах, а броня на нём ледяной узор, а и жар в его пасти клыкастой, словно костёр горит неугасающий. Глянул Чернобог на свершённое, да на землю ползти приказал, приказал, уничтожить всё живое, да землю для его творений приготовить. Взвился Чудо-Юдо змей о четырёх рогах, бронёй сверкнул, пламенем плюнул, да сквозь проложенные дороги Царства пекельного на белый свет устремился.

Как по ту пору в горних землях, да в небесных садах душа девица хаживала. Уж как хаживала она средь листвы да травы лазоревой, уж как любовалась она градами Ирийскими, уж и слушала она слова песен чудесных, да средь песен дивных птичьих, услыхала она слова страшные, слова, что беду несли. Замерла она, да внимать словам тем стала. Резвы ножки её и бежать хотели от страха дикого, да всё же скрепила она себя волей да до конца весть страшную выслушала. Как узнала она, что Чернобог собрался чудищем всю землю выжечь, да своими слугами её заполнить, дабы не было больше Яви, одно царство, чтобы было кругом Пекло тёмное. Как услышала она песнь вещую, да в садах Ирийских, так опрометью к братьям кинулась. Уж она слезами горючими умывалась, уж она слово в слово страшную весть передавала, уж она в путь дорогу братьев собирала да провожала, провожала да словами ласковыми напутствовала:

- Вы летите, братья, мои яснокрылые, вы несите весть недобрую, весть и страшную, и горючую. Собрался Чернобог Явь светлую обратить тучей чёрною. Вознамерился поганый землю великанов своей сделать, гадами да слугами своими землю населить. Вы летите мои братья остроглазые, по благославлению отца нашего Стрибога, братьев выручайте, пусть не будет для них всё в утаечке, не оставят нас всех пусть родители. Сам великий Род, да за нас пусть заступится, коли мы просить будем вместе о том.

Поклонились душе деве братья крылатые, великаны каменные, да быстрей луча солнечного в Явь отправились. Уж они золотыми каплями с неба падали, с неба падали быстрей зв