Сказ о том, как среди изгоев племени Торума, черный колдун, силу получил.

Ой, же ты, Явь, мир великий, всяк тебя видит по-своему, всяк говорит о тебе по понятому, всяк живёт да по конам в мире ставленом. Кто хлеб сеет, кто рыбу берёт, кто зверя стережёт, всяк понимает, как Явь живёт, да что в Яви Добром слывёт, да на чём Явь стоит, да чем держится. Не поймёт лишь тот, кто во бездне да мраке пребывает, в злобе да страхе утопает, кому лютость покоя в душе не даёт, да кто свет солнечный в себе не несёт. Добро в Явь, уходя, память сердечную оставляет, зло же черным пеплом на землице матушке оседает, да дождём тот пепел завсегда смывает, от того Явь завсегда светлая была во поры оные, да эдакой пребудет и далее во времени.

Поднималась да посередь неба звёздного луна кровавая, в Яви Родом свершенной. Поднималась луна рдяная, затряслась землица матушка горами великими, заходили волны на море-окияне, до самого звёздного небушка, пеной белой исходя. Закричали звери большие да малые, встрепенулись птицы да с мест да с гнездовищ сорвавшись полетели в тьму ночную беспросветную, не разбирая верха да низа. Всё живое в Яви попряталось. Как в пещерке малой, да среди народа Торума, что изгоями за сердца черные стали, нарождалось дитятко. Не простое то дитятко было рода великанов. Нарождался страшный да чёрный колдун Морк, изгой посередь изгнанных из рода великанов. Выходил тот Морк под луной рдяной, появившись, мать свою жизни лишал, кровь руду за жизнь свою Чернобогу в подарочек проливал, той, что выносила чудище злое. Часа не прошло с той поры кровавой, а уж Морк на ноги встал, да задумал зловредное. Был он вида обычного, вида великаньего, да вот только силы в нём дремали тьмой пестованные, да мраком вскормленные. Не было в Яви отца у него, не кому было имя ему наречь, да в род племя изгоев ввести, да великанам как наследника своего указать. Потому отправился он к вождю племени, да на ночку лютую указав, да на луну кровавую дланью махнув, попросил собрать да в три дня всех сильномогучих колдунов да в Нави видящих, дабы имя своё узнать, да среди великанов изгоев долю свою обрести, как положено. Выслушал его вождь, грязной костью в патлах почесав, порешил с таким не спорить да исполнить, как тот повелел. Разослал в другие племена изгоев вестников, да повелел всем объявить, что в его племени появился сильномогучий колдун, который братьев своих зовёт, да ждёт имени наречения, дабы смог он Чернобогу служить, да промеж своих братьев равным быть. Отправились вестники во сем племена отверженных Торумов, да послание вождя передали. Меж тем дитятко, нашёл проход в Навь великую, да пользуясь росточком малым, проник туда до времени. Силушкой да лихостью захватил он змеев лютых, что огнём-жаром жгли всё живое, да льдом-холодом жизнь отнимали, и на верх их подняв в пещерке каждого отдельно путами связав оставил до поры удуманной. Пролетели три денёчка, будто тучка легкая скользнула по небу. В рост поднялось дитятко. От других великанов и не отличить его. Только очи его тьмой сверкали, да мрак изнутри рвавшись, каждого встречного поперечного заставлял ему путь дорогу уступать, да второй раз не попадаться. Вождь изгоев уж совсем извёлся, волю свою великанам и не сказывал, всем теперь в племени безымянный заправлял, да возле себя всех изгоев собрав, им жизнь другую пообещал. Те ему и поверили. А как три ночки промелькнули, так к тем пещеркам да к землице неухоженной стали собираться колдуны окрестные да в Навь смотрящие дальние. Всех их вождь приветил, каждого словом добрым встретил, у каждой защиты испросил да каждому место шкурой богатой да большой устелил. Собрались колдуны, да смотрящие в Навь, дары Чернобогу принесли, принесли жертвы кровавые, да в пламя, вглядевшись вождю поведали. Появился в его роде изгоев не собрат их, не колдун простой, да не в Навь смотрящий, народился тот, кто Чернобогу меньшим сыном будет, в ком тьма плескается, да мрак в тулове великаньем растекается. Имя тому безвестному отныне и до века дальнего будет Морк кровавый. Токмо имечко дитяти было сказано да в Яви проявлено, всколыхнулась тут землица каменьями украшенная, задрожали солнце да небосвод хрустальный. Развалились тут пещерки, что змеев пекельных держали, да на солнышко исчадия Навьино выползли. Выходил великан Морком наречённый, да змеев обуздывал, он дланью каждой змеев сковывал, да заставлял себе тех ноги лизать, да жаром холодом каждую обдавать.  Уж как языки змеев ноги хозяйские лижут, так и колдуны, собравшиеся в страхе великом, оказываются. Много их было, да собрались немногие, захотели дитятко, наречённое присмирить да уму разуму научить. Собрали они чары все в един клубок да в Морка тот клубок кинули. Не посмели кудеса, великана волшебного коснутся, клочками пеплом к ногам легли, змеев разозливши. Отпускал наречённый Морк слуг пекельных да на тех, кто ради него в племя прибыл. Отпускал, приговаривал:- Больше не будет у изгоев колдунов разных, под моей рукой все ходить будут, коли жизнь им дорога. Служить теперь мне будут, чрез меня и Чернобогу великому, змею Навьему. Кинулись тут змеи жаром да льдом покрывая неугодных хозяину, круг весь колдунов выкосили, те, кто на колени пал да земли коснулся власть колдуна черного признавая, токмо и выжил. Остальным была участь жуткая да незавидная. Пепел ветром разнёсся по месту, где стояли великие великанов поводыри. Уж как Морк да змеев пекельных по головам бил, да в узду брал, больше не было ему супротивничка да поединщика, все в нём великого колдуна признали да клятвой себя чёрной связали, служить ему да Чернобогу родителю. На том всё в день тот и кончилось. А уж как утро дня другого настало, собрал он выживших колдунов, да как вестников к вождям племён изгоев отправил, со словами такими:

- Коли жить хотите, как звери пещерные, то ко мне не идите. Я сам к вам приду, и волю Чернобогову принесу. Но коли, под руку мою встанете, единым народом на Явь пойдём. Торумов племя нас породившее да предавшее, огню пекельному предадим, да Правь и небеса хладом Навьим завоюем. Морком зовущийся говорит вам, каждому из изгоев жить да в тереме, не в пещере полагается, слуг иметь да в медах купаться, дабы, взяв всё силой, стать на земле этой хозяевами. С тем чтобы во времена скорые все иные стали изгоями, кроме тех, кто в поход с Морком отправится.

Поспешили колдуны в племена изгоев, весть страшную неся, да всё вождям как есть обсказав, да от себя украсив красочно. Зашевелились племена изгоев, кто под руку колдуну стекаясь, а кто и затаившись, хозяину новому служить отказавшись, да открыто о том не сказывая. Долго ли мало ли времени с тех дел окаянных прошло, да только где племя изгоев было, совет вождей уже собрался, совет, что Морку единому подчинялся. Слово его, будто слово да воля Чернобогова, всех силой да страхом великим сковало, поперек никто не выступил. Ордой дикой да ужасной вперед выступил. Полилась кровь великанская, покидать стала жизнь землю матушку. Кто когда-то смеялся да над вождём колдуном новоявленном во прахе лежали, грады разметаны да сожжённые стояли. Многих светлых Торумов пошли в услужение к изгоям, рабами их став, жизнь детей да жён спасая, да век родителей продлевая. Обложил Морк данью все земли покорившиеся, растянулась его власть от восхода да до заката солнечного. Пришло время и великанам племени Торума изгоям ответ давать. Ответ давать да небесным железом кровь чёрную, будто речки буйные пускать. Полегло в тех сечах великих не мало. Поделили землю матушку да на два осколочка. Земли светлые да земли Морка кровавого. Стало Морку скучно от жизни походной. Не смог он с единого наскока всю Явь под себя подмять, как не норовил, да что при том не делая. Порешил он хитростью да коварством всю Явь Чернобоговой сделать, да над ней единым хозяином стать. Собрал он дружину малую, лучших взял под руку свою. Ловких, да сильных, метких да верных, что клятву ему жизнью дали. Да другим изгоям заповедовал, чрез луну круглую, к светлым идти, коли они не вернутся, да всякого великана и большого и малого до смерти извести, грады выжечь, да землю сиротой оставить. Поклялась вся орда его воле подчиниться, с тем и отбыл он к к племени Торумов, да ко граду светлых великанов, что на границы меж землями стоял, да ему зло дальше сеять не давал.

Как роса на травушку падала, так поутру дружина малая, пред стенами града стояла, да над стражниками потешалась. Хоть и кипели великаны светлые гневом праведным да всё же сдержались, да старейшин града порубежного позвали, да всё как есть поведали. Те стражников выслушали, да промеж себя совет подержав, к вратам стены каменной вышли, да пред собой просили их распахнуть да дружину малую впустить. Покачали великаны воины главами, да не ослушались, всё исполнили, как велено было, сила завсегда мудрости уступает. Въехал в град Морк, въехал на животных дивных да сильных, всем видом своим ужас внушая да кровь в жилах завораживая. Встретили его старые великаны, по уму, по чести, да по совести, сединами своими ему вежество явив, да тем ещё больше в гнев введя да во злобу темную дух его толкнув. Распахнулся град пограничный пред путниками пришлыми всеми своими красотами узорчатыми, да теремами резными да маковками небеса подпирающими. Подвели их к терему где мудрые великаны совет держали.  В терем узорчатый Морк вошёл, не один вошёл со всей дружиной малой, и то даже горницу не смог заполнить. Да пред сводами терема мал малым стоял, да зубами от злобы скрипел, когда всю красу светлых видал, да на своих слуг только яро смотрел да на них гнев свой сбывал. Усмехались в бороды мудрые старики светлых великанов, видя пред собой не воителя, а дитя малое, что умом разумом не блещет, да от силушки своей трепещет, от силы, что его переполняет, да только разума не прибавляет. Усадили гостей незваных за столы белодубовые, подали яства всякие да меды креплёные. Стала дружина Морка пировать, да обо всём плохом забывать. Токмо Морку яства горше полыни, а меда дурнее воды болотной. Он хозяев не хвалит, слов добрых не говорит, о своём всё думает. А как пир почётен закончен был, так ему и время пришло с чем пожаловал слово молвить. Тут уж он весь яд тьмы собрал, тут уж он весь мрак сердца призвал, да с улыбкой злой хозяевам и поведал:

- Я всех изгоев объединил, я полмира себе подчинил. Моя орда течёт, что река от восхода да до заката - моя земля. Светлыми вы были когда-то, были великанами воинами, да все вышли. Град за градом мне в ноги падает, Торумы светлые наперебой мне служат, терема строят, да по воле моей смерть принимают. Мир что меж нами стоит мне не по сердцу. Было время, когда сам я границу эту меж нами провёл, было это давно, потому за давностью и прошло. Хочу всей Явью владеть, да быть ей хозяином, как отец мой Чернобог всей Навью владеет да по его слову да по его воле, всяк там живёт. Потому и сюда пришёл. Вы идите ко мне под руку, не прольётся великаньей кровушки. Одного мы корня, хоть и изгнали вы народ мой из своего рода племени в дни забытые, помня о родстве дальнем сам пришёл. Сильных да ловких, с собой привёл. Не хочу потоков крови руды великанов лить, хочу поединка честного. Сам я да со своей дружиной малою, против ваших светлых воинов выйду. Чей верх возьмёт, тому земля эта и отойдёт. Думайте да решайте, а поутру отвечайте, нам же негоже тут доле сидеть, да яства да меды ворогов пить да есть. Ну а коли подлое затеете, знамо за вами светлыми хитрости всякие, так от гибели дружины моей вам проку мало будет. Коли со мной, что здесь станется, так орда всех изгоев за мной идёт, смерть вашу на копьях да стрелах с собой несёт.

Уж он слово своё сказал, уж он стол белодубовый от себя метал, уж он так дружину пировавшую, к себе подзывал, с тем и мудрецов оставлял, в думах оставлял горьких, да в думах тяжелых да нерадостных.  Ночка темная на град тот опустилась, принеся прохладу да небо звёздное. Ночь мудрецы думали да как солнце встало, вышли за стены града великого, да стали там темную дружинушку поджидать, да Богов светлых славить, да в победу великую над ворогом верить. Морк с великанами темными поспешил к ним, веруя, что падение, ему сыну Чернобога, на доле не писано.

Как выходила дружина темная, да пред светлыми великанами становилась, да стали они силами меряться. Не пересилила сила силушку, землюшку взрыли, пыль до солнышка подняли, не смогла сторона сторонушку перебороть. Разошлись они к разным кострам горючим, водой хладной пыл сбить, да дух перевести. Поднималось солнышко красное да в зенит становилось ясное, вынимали копья ратные великаны светлые да тёмные, закрывались щитами Торумы, закрывались дети, рождённые землёй матушкой.  Соходились ряды молодцев, вся долина пред градом порубежным дрожала. То не окиян-море о земную твердь бился, то не звёзды с небес падали, бились, ратились брат с братом, не на жизнь насмерть, падали друг на дружку колоски одного семени.  Долго битва была, да и ей край пришёл. Копья сломаны, щиты в прах повержены, чуть стоят на ногах молодцы, друг дружке ни в чём меж тем не уступая. Вновь настал роздых малый, да потом вновь сошлись дети божьи, в меткости силы пробуя. Как летела на тот случай стая птиц поднебесных, стадо гусей-лебедей горделивых. Взвились стрелы острые в небеса вечерние, не одна стрелочка мимо не прошла, всяк стрелочка жизнь птичью, за собой к земле повлекла. То не снег в долинушке, не град небесный выпал, пух перо в той долинушке развивается, было стадо гусей-лебедей перелётным, стали добычей стрел метких да спора решением. Всяк, что там был признал, не смогли великаны Морка кровавого светлых братьев в ратании побороть, не смогли славу колдуну коварному принести, как не старались. Гнев обуял тут Морка, тьма в душе шевельнулась. Выходил он пред великанами да камень в длани брал. Камень тот да пред их очами в пыль стирал. Как на его да вызов выходил старейший града великого славный сын, выходил да слова мудрые говорил:

- Что из камня пыль сделал, не велика тебе честь в этом. Ты из камня воду выдави, тем силушку свою докажешь пред племенем да пред Богами.

Уж совсем закатилось солнце красное, скоро заря-заряница в багрян цвет небеса окрасить должна была. Морк кровавый, камень за камнем давил, да от ярости да злобы задыхаясь, только ртом своим жадным пыль ловил. Как не старался с испытанием не справился. Смотрел на то мудрый, да улыбался, солнышка последним лучикам радуясь, а потом как время пришло, к великанам вновь со словами обратился:

- Нет той силы в тебе Морк, что из камня воду выдавит, нет колдовского умения, дабы камень слезами брызнул, нет в тебе и мудрости, от твоих деяний только пыль и останется, и не вспомнят о тебе сквозь время великаны рода Торума. Что же, чтобы всякий знал, что слова мои верные, я из камня вмиг влагу выдавлю, я из камня влагу сделаю, да без всякой власти колдовской, Морку принесу поражение.

Так сказал, да нож острый вынимал, нож небесного металла кованный, всяк великан в тот миг замер, всяк воин в слух обратился, всяк молодец, к сердцу своему прислушался. А меж тем мудрый старец, ножом махнул, да сердце себе из груди вынул. Каменное сердце в руке его жило, да в миг един рукой раздавлено оказалось. Пали капли в землю, что многое за день видела, рухнул мудрый великан, её обнимаючи, как из раны его кровь руда билась, так из земли сырой, да под каменным туловом ручеёк малый проклюнулся. Он был мал, да последние лучи солнышка его согревали, он журчал, да ему ветер подпевал, он брал силу из тела великаньего, он брал светлых мощь, становясь реченькой. Он потёк той реченькой малой да разлившись в мгновение, себе торил путь из долины той, неся весь о светлой победе.

Залился тут хохотом злобным, что клекотом зловонным Морк, на жертву старого глядючи, он хватал тут нож, да металла небесного, он тут сердце вынимал из великана темного, да то сердце в руках сжимал, ожидая что пойдёт из того кровь руда, да всё выйдет как у светлого. Раздавил сердце каменное, да только вновь пыль пустил. Тем признав поражение.                                     Подхватил ту пыль ветер буйный, из долины унёс, в родных землях ту пыль опустил, дав сердцу великана черного успокоение.   

Всяк, кто там был, в тишине в град возвращался, всяк кто чудо видел, в сердце своем его сохранил, светлые великаны братьям обо всём в граде поведали, темные великаны в душе затаили, от Морка светлое пряча. Ночка темная на град тот опустилась, принеся прохладу да небо звёздное. Ночь мудрецы по старому великану горевали, да его жертву ради светлых Торумов приняли. А уж как солнце встало, вышли за стены града великого, да стали там темную дружинушку поджидать, да Богов светлых славить, да в победу великую над ворогом верить. Морк с великанами темными поспешил вновь к ним, веруя, что потеря победы, ему сыну Чернобога, на доле сегодня не писана.

Как выходила дружина темная, да пред светлыми великанами становилась, да стали они ловкостью меряться. Вынимали они секирушки великанские да в древа, приготовленные стали метать будто, не секиры то были, а прутики коими детки малые забавляются. Не пересилила сила силушку, уж секирушками в шепы древы все оказались порублены, ни один великан ловкости не потерял, ни один ворогу победу не даровал. Пыль труху до солнышка подняли, не смогла сторона сторонушку перебороть. Разошлись они к разным кострам горючим, водой хладной пыл сбить, да дух перевести. Поднималось солнышко красное да в зенит становилось ясное, выходили великаны жилы могучие испытывать. Уж как поднимали они темный со светлым каждый по себе камушек, да не простой камушек в половину великаньего роста, да вдаль кидали будто клубочек ниток катанный. Уж как камушки по долине той летали, а всё едино волос в волос в землю падали. Ни на зёрнышко Торумы светлые, темным изгоям не уступали. Долго камни в долинушке той летали, да и от той забавы великаны устали. Вновь настал роздых малый, да потом вновь сошлись дети божьи, в быстроте силы пробуя.

Разошлись сыны земли матери в разные стороны судей честных в конце долины выставив. Каждый быстрый великан, себе на плечи другого взвалив, по знаку старших в долину бежал. Так бы горы чрез долину шли, да ветер от их ног о живых говорил да о скорой победе предвещал. Вновь темные великаны не смогли Морку кровавому светлых братьев в ратании побороть, не смогли победу славную колдуну коварному принести, как не старались. Ярость дикая обуяла тут Морка, бездна Навья в душе шевельнулась. Выходил он пред великанами да из длани пускал быстрей ветра стрелу черную. Стрелу что дымом чадя, сквозь долину будто птица быстрокрылая прошла. Расхохотавшись Морк вызов светлым послал, да в бока руки упёр. Как на его да вызов выходил другой старейший града великого славный сын, выходил да слова мудрые говорил:

- Колдовством чёрным верх над великанами взять проворство небольшое. Это ты с тьмой в душе да в сердце своём, а мы с солнышком ясным да с Родом батюшкой живём, вот и глянем, кто ловчей станет, да чью сторону истина в битве этой примет да пред небом ту правду признает.

Отошёл он к великанам светлым из рода Торума, да быстро им прошептал слова заветные, как услышали они его, так всё как было велено, сделали. Выходили да два великана с щитами блестящими, выносили из небесного металла кованые щиты, да в разные стороны долины становились при том. А как место заняли так рукой могучей махнули старейшему. Тот не торопясь да с усилием, дабы горечь сдержать, что сыны Богов супротив друг друга ратаются, подходил да к тому Морку колдуну чёрному, подходил, говорил таковы слова:

- Что же вызов бросил ты светлым великанам, вновь давай в проворстве теперь поборемся. Коли солнышко ясное да вперед тебя да силы твоей тёмной на другой стороне долины окажется, так и будет наш верх. А тебе вновь, позор да поругание особое за то, что предал братьев великанов Яви, тьме поклонившись да о своих корнях позабывши. Коли стрела твоя темная да проворней да быстрей света божьего окажется, твоя взяла, сдадимся без боя да без ратания кровного.

Возликовала тьма в душе колдуна черного, только вида не стал показывать. Усмехнулся победно Морк, на слова правильные, да оттолкнув старейшего, длань в сторону другую долины выставил. Мелькнула из длани его стрела чёрная, быстрей птицы помчалась в другую сторону, своему хозяину победу дымом чадным неся. Только тут великан, что с первым щитом стоял не сплоховал, как на щит ловил он луч солнца ясного, луч солнца красного тот щит отражал, да на тот щит дальний, да в долине по другу сторону, его передавал. Мига не прошло, а уж солнца луч на щите играл, всякому победу света вещал. Не успела стрела мрака до конца долины дойти, тут уж всякий понял, что сегодня вновь великанов светлых верх. Ведь как не крути, а луч солнышка завсегда быстрей любой тьмы, с мыслями такими да с горечью, уходили великаны тёмные, уходили великаны побеждённые, вместе с ними Морк шёл да ядом плевал, зло душевное на ближних своих изливал. С криками радостными возвращались в град светлые. Возвращались к празднику, всякий в граде их встречал, всякий их и победу светила чествовал. Только мудрецы старейшины грустны были, понимали, что всей беды ещё не избыли, понимая, что тьма беспросветная на уловки завсегда готова бесчестные. Ночка темная на град тот опустилась, принеся прохладу да небо звёздное. Ночь мудрецы вновь не спали, да всё думали, как на коварство Навьего сына ответить достойно, да землю свою от его орды избавить. А уж как солнце встало, вышли вновь за стены града великого, да стали там темную дружинушку поджидать, да Богов ясных прославлять, да при том не унывать, на мудрость светлую во всём надеяться. Морк с великанами темными поспешил вновь к ним, полный коварства лютого, веря в Чернобога отца своего, да долю свою лучшую.

Как выходила дружина темная, да пред светлыми великанами становилась, да остановившись, замерла, слово пред всеми своему хозяину Морку кровавому, дав при этом, в тишине долины замершей. Поднял он руку, да к старейшим великанам обращаясь, говорил таковы слова:

- Силой да ловкостью, меткостью да быстротой равны великаны земли Яви. Только духом светлые так же крепки как великаны мои? Великаны что в крови врагов купались, грады в пепел превращали, да на костях поверженных, спали. Устоят ли воины града вольного, не испугаются ли страха лютого, жути беспросветной, боязни смертной? Коли ваш верх и здесь будет, уйдёт дружина малая с вашей земли, не придёт к вашим границам орда великая, слово Морка великого, сына Чернобога повелителя Нави.

Слово было сказано, по рядам оно воинов прошлось, да в них и затерялось. Выходили старые великаны многомудрые, выходили да промеж себя решали, как им быть, да как поступить, понимая, что коварство Морк черный задумал презлейшее. Только один из них, мудростью да сединами выше всех бывший слова важные произнёс, тем самым всё и определив:

- Братья, знали мы, что мрак злобой и коварством, лихостью и жутью постарается нас взять, коли силой да мощью не смог сломать. Разве не дети Богов мы? Дух их в нас испокон веков живёт. Да пред Морком кровавым дадим слабину, да не выстоим, дух свой страхами запятнаем? Как смотреть в глаза детям да братьям, женам, отцам своим будем?

Загудели старики мудрецы, их гул воины подхватили да в единый рёв великаньих глоток Морку колдуну, ответ дан был:

- Принимаем вызов.

Заблестели тут очи радостно Морка хозяина земель чёрных, господина орды, что из великанов изгоев сплавилась. Взметнул он длани вверх и померк свет в небе лазоревом. Да пред каждым великаном, что супротив друг друга стояли, тьма врата распахнула ликующе. И хоть были дружинники Морка предупреждены о коварном хозяйском замысле, но и они от тьмы хлынувшей отступили, сердца их  захолонулись, да лица белыми вмиг стали. Напустился на великанов великий морок, колдуном чёрным созданный. Полетели в них иглы льда ледяного, навалились кудеса мира Навьего, зашипели змеи, чешуёй сверкая, да клыками в каждого стоящего метя. Дрогнули ряды воинов колдуна чёрного, шаг сделавши взад, пропадая да с очей дружины своей исчезая. Понял Морк, что его воины и здесь проигрывают, тогда страх мира навьего сменил на жар пекельный. Среди жара да червей огнедышащих, светлые выстояли, ни один на шаг не отступил, ни один страхом сердце не пронзил. Спали путы наложенные, стали великаны оглядываться. Наперёд светлые великаны строй свой проверили, да на кучи пепла у изгоев в рядах подивились. А как пепел увидали, да всё как есть поняли, да для себя уяснили, что среди супротивников вражеских есть утраты в рядах молодецких, так и подавно возликовали. Вскрикнув в бешенстве тут Морк кровавый, словами слуг своих собирая:

- Это ещё только страх был лютый, посмотрим, кто в строю стоять останется, да воздухом вольным награждён будет. Мои воины великаны, что с молоком матерей силу, впитали, опасность всякую презирали, да духом небесному железу не уступали, это выдержат. А вы-то пересилите жуть беспросветную?

Гордым был ответ великанов светлых, ответ единый да уверенный:

- Выдюжим.

Только вскинул колдун чёрный длани для нового морока, как в едином порыве подали друг другу великаны руки, в вервь единую став, в цепь общую да нерушимую сплавившись. Бушевала тьма в душе у Морка колдуна чёрного, да уняв её, начал он кудесы творить, насылая морок жути беспросветной. Были вервью единой великаны из племени Торума, были цепью молодцы светлые, растекаться стала под ними земля, стали погружаться они в песочек зыбкий, уходить стал каждый из них, кто по щиколотки, кто по грудь, а кто по коленочки. Токмо рук не разорвали, рядом не разомкнули, жуть беспросветную победили. Летело времечко, а они стояли, бежали мгновения, а они не сдавались. Яростью ко всему живому пылая, стал Морк, новые чары вить, да на великанов без оглядки их напускать. Каждому кто там был, вдруг увиделось окиян-море разлившиеся, да чудища неведомые, что ордой несметной к ним подступают, да с ними расправу учинить желают. Вновь раздались крики ужаса со стороны черных великанов, да крики ободрения молодцов светлых им были в догоночку. Вновь убрал чары Морк кровавый, на свою дружинушку поредевшую глянул, да на светлые безумные очи возрил, да от бездны, клокочущей в его груди, только крикнул:

- Не будет больше испытаний для воинов, теперь я сам определю, кто супротив боязни смертной выстоит, да чрез неё шагнув силой духа победу в Явь принесёт.

После слов его, вынесли камень жертвенный да пред великанов очами, его выставили. Выносили секиру из булата небесного кованную, сам Морк шел среди светлых, да каждому в душу смотрел, чрез очи, понять пытаясь, кто с его задачкой не справится. Среди воинов таких не нашёл, стал смотреть среди старейших да мудрых великанов. А как в одних очах огонёк страха предательский заприметил, на него рукой и указал, повелев слугам того к камню вывести, затем вновь к воинам возвернувшись самого молодого великана за собой к тому же камню повёл. Приказал он слугам своим опустить великана воина на камень тот, головушкой кудрявой, да помахивая секирушкой, обратился к старому да седому великану со словами:

- Сейчас ты можешь его спасти, да свою голову вместо него на камне оставить. Можешь иного из рядов воинов вывести. Решай быстрей, очень уж хочется кровь вашу светлую на землю пролить, да единым ударом всё и окончить.

Смех тут раздался старческий, со словами дерзкими:

- Ничего-то ты, колдун Морк, о племени Торума, о великанах светлых не знаешь. Мысль мне пришла, что не заберешь жизнь мою, а за то, что возьмешь чью-то жизнь достойную. Огонёк того страха ты и увидел, да вот истины так и не понял. Проиграл ты Морк кровавый, наш верх вновь настал.

Со словами этими лёг старейший великан на камень, под секиру главу свою непокорную подставив.

Разлетелась секира от удара по камушку, отлетела седая головушка. Победил дух светлый, тьму кромешную. Возроптали тут воины светлые, что не почести только их великанов дух на крепость испытывать. Выступали тут старейшие, да говорили Морку таковы слова:

- Ой ты Морк кровавый, коли признаешь наш верх, то и мы твоих великанов испытывать не будем. Коли в бесчестии уйдёшь да без испытания духа, так тому и быть, только слова свои обещанные не забудь.

Всклокотала тут ярость звериная в глазах Морка кровавого. Выкрикнул он слова горячие, да не прошенные:

- В моих воинов как в себя верю, нет сильней их духом, я хозяин их, мне ли того не знать. Проверяйте светлые.

Не долго после слов тех рядили старейшие, да самого Морка к камню подвели, да его головушку на тот камень опустили. Выносили тут новую секирушку, выносили с почестью, подходили к тому камушку, да над главой колдуна кровавого заносили. Тут бы и войне конец настал, да мудрые старики, на черных великанов изгоев глядючи, разрешили одному из них слова обдуманные сказать, тем земле Яви и светлым свободу принести:

- Великаны племени Торума, хоть и изгои вы, но воины доблести полные. Кто за хозяина вашего, за повелителя орды великой голову сложит? Всё вы видели своими очами. Мы не станем за вас решать, кого жизни лишать, всякая жизнь великанов в руках Богов, ваших да наших отцов создателей. Решайте быстрей, очень уж не хочется кровь вашу великанью на землю проливать, да вот хочется вашему хозяину урок навсегда преподать.

Миг пролетел, тишина среди воинов повисла. Ни один не шевельнулся, ни один слова не смог промолвить. Поднимался с камушка того Морк колдун чёрный, поднимался да к светлым обращался:

- Будь, по-вашему, слово своё сдержу, орду не приведу, а за урок посчитаемся. Придёт время Чернобогово, тогда с вами светлыми да с Богами вашими ясными за всё сочтёмся.

Собирал он дружину свою малую, да с позором град великанов светлых покидал. Покидал, главой понурой в шерсть зверя дивного кивал, будто что-то для себя решал.

В светлом граде великанов рода племени Торума пир на весь мир, всяк тому пиру да миру радуется, старые да мудрые горячие головы великаньи толковыми советами успокаивают, да всё для них поясняют, от того мудрость в том граде завсегда выше силы. Молодые великаны солнцу радуются да жизни, степенные великаны миру, выигранному ценой малой, да границам не порушенным, крови рекам не пролитой. Каждому было тогда от чего радоваться.

А Морк с дружиной малой в орду поспешал. Весь путь до изгоев поселений он молчал, да велений своих не сказывал, всё яд свой глотал, да расправу скверную удумывал, а уж как в орду прибыли они понурые, так Морка будто подменили, вновь хозяином да повелителем изгоев стал. Чёрный колдун Морк, как вошёл в шатёр походный, так повеленье гнусное отдал. Всю дружину малую, всю без единого великана, кто с ним к светлым ходил, лютой смерти придать, приказал, дабы не сеяли они истину про родичей, да про поражение тьмой полученное. Так у изгоев племени Торума, черный колдун силу получил, кровью да страхом их в орду объединил, уроком от светлых великанов научен был.

 

Сказ про то, как Морк в Навь ходил, да как там встречен  был.  

Сколько на небе радуге после дождя подыматься, звёздам подле месяца радоваться, солнечным лучам к землице опускаться, столько огню живому, в царстве Пекельном, души тёмные радовать. Вода огненная да в источнике вечном не переводится, бьёт, клокочет, воли требует, на землю матушку выйти просится. Да земля крепкая, не пускает ту воду огненную, да земля дюжая, той воде ходу не даёт, да земля Явью сотканная, ту воду огненную, в Нави на веки вечные заперла.                

Как в орде да в орде изгоев племени Торумов собирал Морк всех вождей великанов на великий совет. Собирал да привечал, многих ласками награждал да над провинившимися суд вершил. Сорок дней и ночей тот совет был, да опосля возвернулись вожди в семьи свои да к родным очагам. Не было больше изгоев из племени Торумов, были теперь великаны Морками. Так решили они все, так постановили, да по всему миру Яви о том объявили. Был доволен Морк, колдун черный, его теперь народ единым стал, имя получил, да долю новую. Только думы Морка кровавого черней тучи чёрной были, не могла тьма в сердце его светлыми великанами урок полученный отпустить. Гнев его раздирал, жгла ненависть, только слово, данное над ним, скалой висело, да орде путь в светлые земли закрывало. Долго мучился от лютой ярости, всех возле себя казнил, кровь великанскую потоком бурным лил, мрак тем потоком заливал, да ещё крепче от того серчал. Стали Морки хозяина бояться, стали его взора огненного страшиться, да словом ему не перечили, да и не искали с ним встречи. Вскорости один он остался в тереме своём, одинёшенек в буйной тоске да зависти, что мимо жизнь идёт, а он будто изгой средь изгоев разгула её в своих жилах не видит. Порешил он тогда уйти из орды в степи великие. Поручил все дела орды колдунам, что ему в верности клялись, да одинокой ночной тенью из града выскользнул. Как пошёл он средь своих земель да в степь привольную, как остался под солнцем никем не узнанный, стала лютая да жгучая боль его отпускать, стал взор его ясен, да дух безоблачен. Долго брёл в степи Морк, пока нога его великанская на поляну одну не ступила, да в корнях трав не запуталась. Уж он её выпростал, уж он ту траву да корни выдергал, глядь, а под той да травой земля бугрится, да лопается. Как земля матушка да очистилась, так родник струйкой малой потёк среди трав, среди трав побежал, зажурчал, всю вокруг траву вмиг собой накрыл, да вглубь пустил. Как бежали от тех струй из земли выбившихся всякая живность малая. Букашки да муравьишки малые, кто как мог спасался, да от потока того хладного избавлялся. Словно моланьей стоял Морк поражённый виденным. Только не ручей в очах его злобных тёк, тек огонь жаркий да из Нави пущенный, а уж по тому да по огненному потоку шли Ойки дикие, его отца создания буйные. Коли он сможет их на землю пустить, то и слово данное не нарушит и Явью один сможет править, потому как не будет спасения светлым великанам от огня жгучего, самим источником рождённого. Вот и ответ, что так долго искался, да в самом глупом месте сыскался. Пнул Морк траву промокшую, да к себе в городище отправился. Был он радостен, да всякому встречному улыбался, только в страхе от него всяк отворачивался, только всякий, его завидев, в трепете восвояси пускался. Ещё больше гордыни в его душе пробудилось, понял он, что задуманное сладится. Ночку тёмную да на кровати белодубовой провёл, а уж как солнышко встало, повелел зверей дивных седлать, да к пещерам, где рождён был, путь держать. Поднимал он орду малую Морков, пробуждал воинов от безделья, громы да молнии на замешкавшихся метал, с тем и в путь убывал. Долго ли коротко ли да предстали пред ним старые пещеры, где рождён он был, выросли пред ним и остатки великанов-изгоев, что когда-то его мать привечали, да дитю на свет появится дали. Как увидели грозного повелителя Морков, так все ниц пред ним упали, да главы от земли побоялись поднять, свои жизни отдавая на волю пришлого повелителя. Ни на миг Морк возле павших не остановился, погнал своего зверя дивного да ужасного, к той пещере, где лаз в Навь им когда-то угадан был. Возле неё велел остановиться, да на камни, что её скрывали, перстом указал. Кинулись воины, вмиг все каменья разворошили, пещеру разворочали, да по камушку её разнесли, лаз тёмный в Навь ведущий мигом пред очами орды морковской и предстал. Ночь возле того лаза Морк провёл, да всё думы свои черные в русло зла направлял, душу тьмой объятую кровью невинно пролитой радовал, с тем и рассвет его в месте том застал. А уж как лучи солнышка да на пещеры старые упали, повелел великий хозяин Морков, всей орде, с ним пришедшей, за работу приниматься, да лаз разваливая, в Навь погружаться. День и ночь орда трудилась, Только Морк всё гневался, да их подгонял, наконец луна на небе в месяц тонкий превратилась, да дорога в Навь проявилась. Вот тогда-то и вздохнул Морк кровавый, да отобрав лучших великанов, остальным ждать себя наказывал.

По тропе да прорубленной, по стёжке каменной шли они долгое время, да столько, что и забыли, когда в путь пустились с повелителем. А тропа каменная всё в низ вела, да вниз манила, да уж хладом кровь великанов наполняла, когда оглянуться первые не смогли, как пред ледяными холмами да во врата колючие уткнулись, шага больше сделать не смогшие. Приказал Морк всем идущим остановится, да выйдя вперед, стал кудеса дланями выписывать, да с тёмной силой в един поток сливаться. Разлетелись в крошки малые, врата колючие, в миг единый звоном орду оглушив. Как за вратами да за порушенными войско ледяных Каров стояло, войско стояло да на ворога вторгшегося копья наставляло. Ощетинилась орда Морков да в бой уже вступить п