Сказ про Врана, сына Тьмы и Света.

Ой ты солнце красное, колесом по миру катишься, спицами, лучами ласковыми о землю матушку опираешься. Ой ты жизни колесо мудрёное, по своей дорожке колесо ты катишься, спицами то короткими, то длинными по стезе бежишь, стараешься. Солнце вечное живому от рождения до смерти светит, нитями своими колесо жизни дальше толкает, да тьму светом побеждает. Сколь ни может жизни колесо без солнышка, столь не может сказ любой быть без присказки.

Как с пира великого, Морк Хранитель, мир в Яви утвердил, так степь привольная вздохнула да добром отозвалась. Стали великаны рода племени Торума да Морки вновь братьями. Стали и люди без боязни в землях новых селиться, да младшими детьми великанам приходиться. Учились люди у великанов всему. Мудрость их впитывали, что земля дождь в засуху, ведание перенимали, да во всём светлое искали. Грады да погосты процветали, скот да урожай богатыми были, рыбы да птицы в изобилии водились, земля матушка щедрыми дарами со всеми делилась. Не было больше в Явь ходу Чернобогу, вся Навь от злобы его сотрясалась, да ходуном ходила, только крепко нить волшебная в узде Зло держала, потому сама жизнь на земле и процветала, хорошела, да изобилием исходила, всякому новому дню радуясь, да о новой ночи не горюя.

Пришло время и понесла Меану, жена Морка хранителя, в срок положенный. Звезды с небес стали падать, воды в морях закипать, ветры в горах завывать, когда срок пришёл матери на свет молодца произвести. Народился сын великан, наследничек.  Как о том да рождении все три мира узнали, да все три мира о своём загадали. В Прави светлой, сыну Морка Макошь жизни нить пряла, Доля нить златую тянула, да Недоля сажей черней ту нить своей вервью обвивала. В Яви мирной, великаны здравицы отцу с матерью возносили, всего доброго сыну желали, да Богов создателей восхваляли. Навь же лютой злобой да хищной тьмой улыбалась, да свои сети на то дитя расставляла. А великаний сын меж тем... В люльке лежал, да на весь огромный мир чистыми очами сверкал. Имя ему дали Вран, ибо был он в отца чёрен весь, что ночь безлунная, да в мать быстр, будто ветра порыв вольного, да в родителей мудрым сын тот появился. Тонкий месяц небо покинув, вновь наполнился, да вновь тонким став, сына Морка Врана опять, уже на ногах увидал. Что скала могучая посреди гор малых, без единой трещинки, так и Вран над другими детьми рода великанов, возвысился. Возвысился да не за кичился, он чадушек да каменных, он людей да от дерев порождённых, не забижал, со всяким был вежественным да пред старыми почтительным, да пред зрелыми отважным, а пред юными равным. Время застыло будто бы, благоденствие да покой Явь сонной сделали, потому и не заметили великаны вовремя, всей беды, что сама шла, да с собой семь сестёр вела. Из-за моря, моря хладного, воды белой да льдом полной, приходила беда да в земли степные, приходила всей орде смертью грозила. То не туча чёрная в небе собирается, то не дождь землю напитать старается, то стая змеев крылатых на земли добрые направляется, вся та стая, будто огонь горит, чешуей гремит, нет от тех крылатых змеев спасения, нет от них избавления, да от силушки темной нет защиты да освобождения. Собирался Морк с вождями своими, совещался Морк да с братом своим названным Лугалем, звали Морки светлых Торумов, да все вместе головушки свои ломали, как от беды неминучей избавиться, да от напасти, свалившейся освободиться. Были речи жаркие, были споры долгие, а промеж тем беда всё ближе приближалась, да никого не щадила, да никого не разбирала, всякому смерть несла, всему разрушение, да над землёй матушкой поругание чинило. Великаны же да в те поры, так дело решали, да по решённому, дружинами малыми на бой лютый с ворогом общим выезжали. Выезжали да в чистом поле бой затевали, там и жизнь свою оставляли. Все, кто посланы были на бой ратание с крылатыми исчадиями, в тех землях покой и пристанище последний находили, да обратно с позором ни один не ворочался, как есть все сгинули. А как поняли великаны, что брань с крылатыми ворогами неподъёмная, стали на помощь призывать Кальмов златокрылых. Правь с Богами светлыми, великанов клич о помощи услышала, послала дружину крылатую, да великим ратанием себя славой покрывшую, тут-то и пришёл конец крылатым захватчикам да татям летающим. Уж крошили их великаны Кальмы, ни одну змею крылатую не пропустили, в небе били их, будто соколы перепелов малых, чешуя да кровь чёрная градом на землю матушку только сыпалась. А уж кто из змеев выживал в небушке, великаны Торумы, да братья их Морки на земле как есть всякого в куски рубил, не щадил тех, кто свет души у братьев прерывал, да нить жизни обрывал. Всяк великан в деле том свою удачу искал. Не стал в стороне и Вран сын Морка хранителя. Собирал он дружинушку великанов чадушек да людей полную, выступал он да на рать бранную, и рубил он змеев крылатых, от могучих великанов не отставая, да секиры не опуская. Только битва не день да ни два продолжалась, притомился Вран, да и дружинушка запросила отдыха, приказал он в лесок отступить, да там остановку и сделали. Как пошёл Вран сын Морка, да в глубину того лесочка тёмного, да возле самой его окраины, увидал он змея крылатого да раненного, уж хотел он его рубить, да кровь чёрную на землю чистую пролить, как взмолился змей крылатый, его не убивать, да воды испить ему дать. Дрогнуло тут сердце великана, хоть и змей, да ворог крылатый, а все же израненный, да в глотке воды в нужде прибывающий. Взвалил Вран змея на спину к себе, да к роднику с ключевой водой потащил губителя небесного. Как возле того родника, да воды холодной, скидывал Вран змея, да давал ему жажду утолить, да себя от крови змеиной отмывать принимался. А кровь не водица, вся как есть в него впиталась, да тем с ним и сроднилась. Не посмел бы он брата кровного жизни лишить, пусть тот брат всему роду племени ворогом был ненавистным. Жадно пил змей крылатый водицу, пил да жажду утолял, по сторонам глядел, да на великана без страха взирал, а потом и говорить таковы слова стал:

-  Чую я в тебе молодец силу чёрную, душу светлую, да сердце горячее. Кровь моя, что с твоей сплелась, даст тебе крылья да чешую, что брони крепче, даст и от ран глубоких исцеление, да тёмной силой наполнение, только вот отрубленную головушку да к тулову не сможет прирастить. Ты не думай, что мы звери лютые, только и нас беда постигла неминучая, потому сюда и ринулись от неё окаянной ища спасение. Давным-давно, когда только создал этот мир сам Род, Бог ваш, создатель всего живого, Карачун с Дыем воевали, да звёзды в друг друга кидали. Силой мерялись, а потом случилось, что звезда со звездой столкнулись, да не рассыпались, жизнью наполнились. Вот от тех звёзд-то, где одна, что калёной была, да друга, что льдистей льда прибывала, первые змеи крылатые и появились. Далеко далече от сих земель, за морями холодными жили мы в дружбе, плодились да размножались, да горя не ведали, мудрости набирались, старших чтили, да младшим за Богов пригождались. Так бы всё и было, да вот только всё в миг время пришлых изменило. Появились в нашей горной стране златокрылые великаны. Мы их приняли, как радушные хозяева гостей привечают. Время шло, как соседи добрые мы жили, друг с другом горести да беды проживая, но пришла пора, стали ворогами. Расплодились златокрылые в нашей земле, теснить стали, гордость змеиную попирать, да за добро, сотворённое худом отвечать. Собрались тогда все змеи крылатые на совет большой, да и стали думать, как от ворогов оборону держать, да их со своих земель изжить, да о них навсегда забыть. Порешили мы идти в бой кровавый, каждый из нас, за землю свою, за гнездо, да за змеенышей рад был чешую свою отдать. Только среди тех златокрылых, дева была красоты небывалой, да разума, что нам и не снился. Обманула она нас, расколола народ змеиный, да прахом все наши гнезда пустила. Мы последние кто из земли своей улетали, да от той девы златокрылой бежали, но и тут её родичей встретили. Видно быть нашему семени забытому, да кровью нашей земле этой быть политою. Схорони ты меня брат кровный, да названный, не хочу воронья стать добычей, не хочу зверья стать забавою.

Так промолвил слова он последние, да умолк навек, в свой змеиный мир дух отправивши. Встал Вран да над туловом змея крылатого, поклонился брату нежданному, да последнюю милость ему воздав, схоронил его в землице матушке. Уходил Вран в лесок бескрылый, а как вернулся, так не признала его дружинушка, крылья мощные, крылья чёрные за спиной у Врана трепетали, да его над землёй кормилицей возвышали. Люди, что промеж них были, сразу смекнули, от кого мог быть такой подарочек, да промолчав, поперёк слова, старшим братьям не сказали, приняли вождя будто прежнего. Отдохнули молодцы из дружины Врановой, да в бой вновь со змеями крылатыми вступили. Только ратание то было в особицу, в пылу битвы, великаны Торумы, да Морки не приметили, что дружина Врана, будто подменная. Также секиры рубят, копья колют, мечи змеям крылатым головы сносят, да вот только после всякого сражённого, в крови того поверженного, молодцы Врановы оказываются, будто в озерце прохладном купаются. День другой прошёл, не кончается битва, а как третий начался, кончился и последний змей крылатый. Оглянулись великаны, да Богов стали славить, что великую беду отвели, да ворогу отворот подали. Токмо не все славу да здравницы светлым Богам кричали, да солнцу радовались. Как по полюшку, да по полюшку змеиной кровью политой, да туловами крылатыми усыпанному, не шли, да над землёй парили, великаны да люди чудные. Вроде и лица все родные, ан нет, за спинами-то у них крылья чёрные развивались, да от тех крыл хладом несло, будто в самый лютый мороз, от того, всяк кто видел их, замирал, да славными деяниями Богов не восхвалял. Кинулся Морк к сыну своему, да не узнал дитятка, чужими стали очи его, власа стали белее снега, крылья что под стать змеям сражённым, за спиной развивались, глас и тот изменился, когда к отцу приблизившись, обратился:

- Радуйся властитель орды, Морк хранитель, змеев крылатых победитель. Славный был бой, только многие не вернутся домой, кто останется здесь навечно спать, а кому и себя пришёл черед испытать. Пришла и моя пора отец. Вырос птенец, как видишь даже крылья и те выросли. Ухожу со своей дружиной, куда не расспрашивай, когда вернусь, тоже не ведаю. Потому, только об одном прошу, матушку обними, павших схорони честь по чести, да меня из похода жди. Твоё имя позор не коснётся, выше облака оно взметнётся. Все три мира про Врана говорить будут, про Врана истинного сына Морка кровавого.

Выслушал великан сына слова, да после последних вздрогнув, ответил:

- Вижу, вырос мой соколик, да на крыло встал. Только вот кровавым отца почто назвал? Почто матери не поклонился, коли в путь опасный надумал пуститься? Разве теплом сердца обделён ты, оказался в орде, разве кругом не друзья твои да братья, разве не твоя земля под ногами, что ты обзавёлся черными крылами? Вижу, да ответа не нахожу, что тут делать в ум не возьму. Оглянись сынок, ворог разбит, беда ушла, кругом друзья, вновь мирно заживём, землю родную потомкам сбережём, Явь прославим, да Роду тем угодным станем.

Рассмеялся молодец, да точно змей прошипел:

- Око видит, да зуб неймёт. Не остановить тебе батюшка степного сокола, не остановить и дружинушку его верную. Все как один за мной пойдут, другой земли добудут, другой народ создадут, нечета другим великанам.

Заворчали тут вокруг великаны, воины бывалые, загудели светлые Торумы, да забухтели темные Морки, зашумели крыльями Кальмы, на такие слова дерзостные. Только Морк руку поднял, все тут и смолкли, да потом он такие слова сказал, убирая секиру златую за пояс:

- Будь, по-твоему, сын мой. Я не знал отца, ни видал ласки матери, потому тьмой вся жизнь мне казалась, лил я кровь, правда твоя, было всякое, только если бы не матушка твоя, так и сгинул бы, в черноте захлебнувшись. К свету она меня привела, да тебя подарила, потому благословляю я тебя. Живи по совести, мудрость вперёд языка пускай, сердце всякому не раскрывай, душой не криви, по конам Прави иди, вот тогда и себя прославишь и моё имя не замараешь.

Рассмеялся Вран на слова отца своего, да дружину на крыло подняв, как есть все за ним устремились тут. Тучкой черной в небесах поплыли, да туда, от куда змеи крылатые прибыли, будто знали куда путь держать, да ведали где судьбу свою искать, силу да удаль свою показать.

Опустело поле бранное, великаны все честь по чести справили, возвели костры небывалые, отпустили птиц огненных, птиц, что душами были великанов, да к своим те устремились создателям, в огне к небу поднявшись, да в Правь лазоревую устремившись. Каждый воин к дому отправился, в душе сына Морка Врана поминая, да про себя о случившимся размышляя. Морк же хранитель в терем пребыв, все как есть Меанушке своей рассказал, да на плече великаньем её горе утешил, слёзы перстами вытер, да править вновь ордой отправился. Меж тем Морки да люди крылатые по небу путь проторяли, да летели без устали, будто единой вервью связанные, без сна да без отдыха, только когда солнце село, да темно стало, вот тогда Вран и решил остановку сделать, да в землю незнакомую приказал спуститься, да воинам своим от пути, проделанного охолонуться. Свалились тут воины Морки славные, крылья, что в небе держали, будто шкуры рваные сложились. Рухнули они на землю кто где стоял, да сном беспробудным каждый из них почивал. Ночь прошла, сошли звёзды частые, день настал, солнца луч уж землю достал, а великаны да люди притомившись спят, да ни о чем не беспокоятся. Только Вран не спит, всё о деве златокрылой думает, да о землях за морем хладным печалится, кровь в нём змеиная бурлит, душу тьмой пьянит, да лететь дальше толкает. Поднимались великаны отдохнувшие, просыпались люди сном насытившиеся, поднималась дружина воинов за вождём своим Враном, поднималась к самому хладному морю та дружина отправлялась. Много раз солнце с месяцем местами менялись, да только Морки да люди не сдавались, потому на берегу да на берегу моря хладного оказались. Дал Вран своей дружине отдохнуть, да потом вновь отправились они в путь. Долго чрез то море они летели, да в прекрасной земле сели. Как ту землю горы высокие окружали, да теплом земля дышала, да трава великанам по пояс была, а людей и совсем скрывала, так такого они и не ожидали. Были там дерева невиданные, да поля возделанные, кругом всё процветало, да Божьей милостью питалось. Хорошо стало великанам да людям прибывшим, порешили они по земле пройти, крыльям, натруженным дать отдохнуть. Выстроились в походные ряды, да и отправились пешком по земле невиданной, да по дорожке ухоженной. Солнце сесть не успело, как дорога незнакомая к граду великому их вывела, да пред стенами оставив, дальше побежала. Открывались тут врата кованные, открывались врата золочёные, выходили к ним Кальмы крылатые, выходили, как братья им радовались. Вран на дружину глядючи, головой мотнув, за собой позвал, да в град стольный стопы свои направил. Уж за ним, да за своим вождём потянулась дружинушка малая. Шли они по дороге на всё любуясь, да великанам встречным кланялись, те пред ними да как пред гостями, тоже вежеством отвечали. Так до самого главного терема и дошагали. А уж там дана резном крыльце да в златом венце сама дева златокрылая их ждала, да гостей улыбкой встречала. Глянул Вран, да в миг обмер, так душа его зашлась, что чуть в миг не помер, сердце его каменное захолонулось, да потом быстрей степного волка помчалось. Понял Вран что пропал. Поняла это и дружина верная, плечом к плечу возле вождя сгрудилась, да тем самым его от зубоскальщиков отгородила. Ножкой резвой шаг девица вперед на крыльце делала, да таковы слова говорила:

- Здравствуйте, гости нежданные, да негаданные. Кто Вы гости, да какой земли сыны верные?

Отвечал ей Вран, отвечал, в пояс поклон отвешивая:

- Здравствуй душа девица. Степь великая наш дом. Может, слышала о роде Морков великанов? Так мы и есть сыны той самой степи, да тех отцов, что Явь своей землёй сделали.

Покачала на те слова златокрылая раскрасавица, головушкой, тряхнула косами шелковистыми, да вновь к пришлым с вопросом обращается:

-Что вас великанов из дома выгнало, да сюда прийти заставило?

Усмехался Вран на вопрос девицы, да крылья свои черные распустив, только и ответил:

- Не пришли мы, прилетели, будто орлы степные быстрей молнии оборотились. В землю нашу беда пришла, змеи крылатые порешили нас извести, да не вышло у них, как не старались. От них-то о земле этой и узнали, пока те ещё дышали. Были они здесь хозяевами, да потом вы пришли, их крылатых и выгнали. По виду вроде Кальмы вы, только те на небесах, землю они не жалуют. Кто же вы-то хозяева ласковые?

Гневно очами дева сверкнула, да на то просто ответила:

- Прав ты пришлый, из рода Кальмов мы, да только изгнанные. Предки наши здесь поселились, да дом себе на земле открыли. Стали, что простые великаны, от земли кормится да на ней трудиться. Только вот о змеях небесных мы ни слыхали и невидали. Обманулись вы пришлые, ворочайтесь, да с других спрашивайте. Мы по конам отцов живём, всякому живому радуемся, а коли кого и обидем, так разве тех, кто на добро злом ответствует.

Заворчала дружина Врана на слова девицы, поднял руку Вран сын Морка хранителя, да примирительно проговорил:

- Ну что же хозяюшка, привечай гостей, коли уж прибыли, на вас посмотрим, себя покажем, может статься, и здесь останемся.

Поддержали воины слова вождя своего, да крыльями черными ветер добрый от того подняли. Улыбнулась на то хозяйка терема, да ручкой белой дверь дубовую приоткрыв, проговорила:

  - Мы гостям конечно рады, да и встретить кон велит великана всякого как брата, да только пора у нас горячая настаёт, не до вежества особливого, а коли, готовы подсобить хозяевам, то мы таким молодцам только рады или вы кроме как железками махать другого дела-то не знаете?

Загудели великаны, люди их поддержали, да все вместе в терем, да по резной лестнице поднялись, да на пиру оказались. Много столов было в зале том, да за каждым великанов трижды больше чем дружина пришлых. Всяк за теми столами ел да пил, сил набирался, да с соседями словами менялся. Поглядел Вран, а девица уже на троне сидит, да на всех гостей с того трона глядит, чему-то своему радуется. А как расселась дружина Врана да за стол выставленный, так и яства да меда тут как тут оказались. Стали Морки по сторонам глядеть, да ко всему прислушиваться, только пир всё сильней гремел, да разгульней от того в зале становилось. А как пир к концу пошёл, так девица да красавица с трона встала, да ко всем таковы слова сказала:

- Ой, вы гости дорогие. Как хозяйка радушная накормила да напоила я вас, наступил черед и вам добром за добро отплачивать. Всяк собравшийся знает, один раз выбираю я хозяина да мужа себе, один раз от вспашки великой, землицы всходов, урожая обильного да до того времени, пока тот хозяин самым ловким да быстрым оставаться будет. Ну, а коли, кто проиграет, тот пускай не пеняет. Головушка с плеч долой, тулово в речку быструю. Так отцом мне было завещано, так и сбудется. Завтра поутру, жду я всякого, кто решит судьбу испытать, да моим мужем стать, земли этой стать хозяином.

 Поняли великаны, что пир закончился, вставали с лавок резных да хозяйке на слова её, кланялись, а потом всей гурьбой, да из терема убирались. Во дворе, да во дворе великом, всякому место было приготовлено. Встал Вран со дружиной, да у самого краешка подворья, собрал подле себя всех да стал с воинами совет держать, как им вызов принять, да с головушками не простится. Всяк своё слово говорил, всех вождь выслушал, да по граду пошёл после погулять, воздухом вольным пошёл подышать. Ноги резвые, ноги молодые занесли Врана да к самому краю града великого, когда уж ночь звездная небеса от солнышка спрятала. Только Вран думу думал и того не замечал, а как с прохожей великаншей столкнулся, так и не подумал пред ней повинится. Остановила его великанша старая, да проговорила:

- Это что же деется. Молодцы старух с ног сшибают, да потом столбами стоят, вины своей не замечая.

Очнулся Вран от мыслей своих, да проговорил:

- Ты прости меня матушка, думу горькую думаю, потому тебя не увидевши, провинился, будто чадо не смышленое. Не держи зла на молодца старая.

Отвечала ему старуха великанша:

- Что же за горе горькое такое, ты уж старухе поведай, глядишь помочь смогу, али что присоветую.

Рассказал Вран сын Морка, о своей печали горести. Зло усмехнулась на слова его великанша, да промолвила:

- Знакома мне печаль твоя. Я сама так сына потеряла. Оказался он всех сильней да быстрей, почитай год был хозяином да мужем царь-девицы, а потом как есть пропал, долю всех прошлых мужей змеищи подколодной повторивши. Заточила его златокрылая в каменную темницу, никто не может тот камень победить, замки оковы разрубить, да всем волю подарить. Помогу я тебе, только обещай ты мне, сына возвернуть, да ту темницу разбить, да царь-девицу хозяйкой более не пустить. То слово мне платой и будет.

Согласился Вран, сердцем отчаявшись, а старуха приговаривает да научает:

-  Как поутру завтра вас в поля поведут, так держись возле лесочка заветного, выкликнет она зверьё волшебное, так ты всех пропусти, дождись вепря. А на него найдёшь управу. Подарю я тебе уздечку волшебную, она-то тебя и выручит, да от беды неминучей вызволит. Да потом, ещё вот что сделаешь…

Стала великанша ему на ухо шептать, тот же стал в ответ на слова мудрые головушкой кивать, да мудрости встречной удивляться. А уж как всё понято им было, так и уздечка к нему в руки сама чудом, вплыла. Поклонился да слово тёплое да от сердца идущее молвил Вран, старухе великанше, за содеянное. Принял вещь златую, да под плащ ее припрятал, да сам в задумчивости великой на двор к сотоварищам вернулся, чрез время немалое. А уж как поутру солнышко лучиками взыграло, так и рогов звонких звук всех созывали. Выходила да из терема прекрасная царь-девица, да в облачении пышном к полям бескрайним, что за градом расстилались, направляла ножки свои резвые. Шли за ней великаны могучие, всякий на них глядючи, понимал, те ступают, кто судьбу испытает, а уж после и решится кому хозяином быть, а кому и главы лишится. Выводила златокрылая девица великанов из града, выводила, к полям подводила, да такие промеж тем слова молвила:

- Ой, вы гости почетные, мужи да все достойные. Как пред вами мужами три полюшка. Не простые те поля, волшебные. Те поля всю землю мою кормят, те поля, всех великанов моих яствами одаряют, да те поля хозяина истинного выявляют, так уж издавна повелось, не нам тому перечить. Перво-наперво, тем кто слыхом о нас не слыхивал, велю поймать одного из диких зверей, да на нём полюшко и вспахать. Остальные же да в другой день смогут себя проявить, да по урожаю их будем судить.

Выступали тут великаны разные, выступали с десяточек, среди них и Вран выступил, как промеж себя пришлые определились, так царь-девица, платочком взмахнула, да и удалилась. Как по самой да по кромочке, поля того необъятного, вырастала дубрава широкая, поднимались дерева да до самого небушка, застилали те дерева само солнышко. Не стал Вран долго ждать, да к тем деревам со всей прыти припустил. Уж за ним-то и прочие великаны припустились. Как поднялся лес, да зашумели дерева, затрещали ветки могучие, стали из той да дубравы волшебной, звери дикие выскакивать. Стали звери дивные появляться, да по полям устремляться. Стали великаны их ловить, да силой смирять, да к пашне вести. Один Вран, чего-то ждал, да на солнышко смотрел. Затрещал тут на последки ещё раз лес, да показался средь могучих дубов вепрь дикий, да огромный. Выше всякого великана он был, сильней сильного сохатого, да быстрей быстрого косолапого, вола лютей, да коня дикого быстрей, о других зверях, Вран и не думал, пока уздечку на того вепря накидывал, да его пред собой смирял. Расхватали великаны диких зверей, лес волшебный будто вздохнув, тут и исчез будто и не было его. Предстали пред ними поля да поля бескрайние. Те великаны что коня да вола запрягли, уж и землю рыхлить стали. Те же кто других зверей взял, так и к земле не смогли приступить, ударились тут звери о землю матушку да камнями стали, что великанов чуть смерти не предали. Так и получилось, что Врану да досталось третье полюшко. Тот великан, что конём поле пахал, да сохой принесённой его взрыхлял, до срединки только и смог его пройти. Упал конь, да не встал. Сам великан впрягся, да соху руками за собой потянул. Хоть и двухжильный он был, да всё же поле не победил. Упал да дух на том поле испустил. Подбежали тут слуги царицы-девицы, да великану головушку снесли, да его кровушкой землицу ту и окропили. Тот же что вола унял, так до самого края поле вспахал, да не углядел, как вол его на рога поддел, тут ему смерть и пришла. И постигла его та же судьба. Покатилась его голова, окропилась кровью земля. А вол как стоял, так и исчез, отправившись восвояси в свой дивный лес. Только Вран да на вепре своём, всю землю на полюшке поднял, всю её взрыхлил, да как заметил, что полюшко кончается, так вепря копьём к землице и приложил. Упал зверь волшебный на полюшко, уздечка-то златая пылью и рассыпалась, духу дорогу перестав заслонять. Вытекала кровь руда из того вепря, и текла та руда да на поля волшебные, тем землица дань и взяла. Развел огонь Вран да вепря на том огне приготовил, всю дружину созвал, да того вепря на всех и поделил. А как съеден он был, так в костре ещё не остывшем, кости его сожгли да по полю тому пеплом пустили. Улыбалась на всё глядючи царица-девица, а как Вран первым среди равных стал, так ему особливо головушкой знак ласковый подала, да спину в поясе согнула. Тем день тот и закончился. Так поля волшебные были вспаханы, так среди великанов равных первый проявился, да с дружиной опять на двор удалился, не став в тереме златом да приветливом праздновать. Звезды частые, да ночка лунная уж в объятья свои землю приняли, а Врану не до сна, ноги резвые сами в дорогу просятся. Потерпел он, когда последний из дружины его уснёт, да вновь бродить по граду отправился. Сам собой вновь чрез время особое у того места оказался, где старуху великаншу встретил. А она тут как тут, его дожидается, да старым ртом улыбается. На поклон его добрым словом отзывается:

- Слышала я, как сегодня ты первым среди равных стал, да как со зверем волшебным управился, да поле взрыхлил, да дух земли усмирил. Всё что велено было, сделал, да себе тем дорогу в день завтрашний открыл.

Отвечал ей Вран, рукой к сердцу тянулся, да спину в поклоне сгибал, будто не сын Морка, а простой великан:

- Исполать тебе матушка, за всё содеянное, тебе от Богов благости желаю. Как есть спасла ты мою буйную головушку от расправы неминучей.

Приняла слова вежественные старуха великанша, да продолжила:

- Будешь слушать меня старую, и завтрашний день живым проводишь. Первому завтра тебе царь-девица даст зёрна выбрать для засева полей возделанных. Будут там и оржаное жито, и ярица и ячмы зёрна. Ты бери жито, да на всю дружину его дели. Как до дела дойдёт, в един ряд становитесь, да на шаг отделитесь, рассыпайте зерно, да к концу поля стремитесь. Как зерно в землю падёт, прутом малым, по земле трижды ударь, да с поля того, все и уходите. Чай успеете, да живыми вернётесь.

Каждое слово Вран старухи великанши ловил, да прут малый, что она ему в руки давала, вновь в плащ дорожный прятал, только потом за совет да подсказку великую благодарил. Отвечала ему старуха, на поклон да слова ласковые:

- Помни, что мне обещал. Не за ради твоих очей ясных помогаю, а за ради воли сына единственного роду своему измену чиню. Да в руки пришлому землю нашу во владения отдаю.

Слово верное Вран старухе давал, да с тем вновь к дружине своей приходил, со спокойным сердцем сну себя отдавал. Утро вновь зажглось, солнце небо вновь порадовало. Собирались вновь великаны, рогов звонких звук заслышавши. Выходила да из терема прекрасная царь-девица, да в облачении пышном к полям бескрайним, что за градом расстилались, направляла ножки свои резвые. Не одна теперь она шла, наперед ей слуги шли, в шкурах зерно разное несли. Как за ней, словно вервью привязанные, великаны могучие шагами к судьбе своей дорогу прокладывали. Выводила златокрылая девица великанов из града, выводила, к полям подводила, да такие промеж тем слова молвила:

- Ой, вы гости почетные, мужы достойные, великаны могучие. Как пред вами великанами три полюшка взрыхленные. Не простые те поля, волшебные, всякий в том уже уверился. Те поля теперь зерном семенем накормить следует. Что бы вся земля да на тех полях, будто мать дитя, урожай выносила. Вновь те поля хозяина истинного выявят, недостойного жизни лишат, да весь род сытым сделают. Так уж издавна повелось, не нам тому перечить. Выходите великаны, да зерно со шкур берите, выходите, молодцы да жребий свой тяните, выходите все, кто в севе зерна чист, да у кого оно жизнью новой из земли народится.

Стали великаны возле шкур собираться, да только Вран с дружиной первым возле тех шкур оказался. Выбирал он оржаное жито, выбирал, да вместе со шкурой его забирал. Шёл он к полю, что вчера возделал, да за собой оставил, на других соперников даже не глядючи. Выводил он дружину малую, ту что только из великанов была, да на шаг её по кромочке вытягивал, зерном щедро руки да шкуры засыпал, словом верным зерно к жизни воскрешал, да за малой дружиной вслед людей посылал, чтобы те зерно новое своим братьям вовремя восполняли, тем других пришлых супротивников за спиной своей оставляли. Ловко да споро пошло дело. Солнышко всех греет, ветерок всех овевает, только великаны по полям волшебным бредут, да зерно в землю кидают, ногами то зерно приминают, да тем жизнь новую нарождают. Долго коротко ли тот сев был. Да только Вран со своей дружиной оржаное жито всё засеял, да на других великанов поглядывал, а там шла буза нешуточная. Те, кто ярицу сеял, промеж себя ругались да за власа друг друга таскали. Те же кто поле ячмой хотел сеять, те и в половину земли не управились, как зерно у них закончилось, да пришлось, всё бросить, да за новым в град посылать, потому сидючи без дела, да посреди поля, над супротивниками насмехались, дразня да подтрунивая. Не стал Вран других ожидать, достал он прут малый, да по земле трижды ударивши, попросил кормилицу семя принять, да урожай великий подарить. С тем быстро и поле покинул и дружину верную с собой забрал. Только поле сын Морка покинул, как над ним собралась туча чёрная, да с каплями дождя чародейского. Росла туча чёрная, да уже всё небо собой заполнила, разродилась та туча да над всеми полями волшебными. Каждое поле нитями связала. Каждой каплей на земле узор выткала. Всякий кто в поле остался, да под тот дождь попался, дух испустил, да пылью мокрой, землю взрыхлённую да семя упавшее, наполнил. Стихли крики великанов в полях волшебных сгинувших, а уж царь-девица к Врану направилась, да ему улыбаясь льстиво да игриво промолвила:

- Ай да добрый молодец, отца сын достойный, да земли новой хозяин добрый. Ты уж попробуй, да завтра урожай первым пожни, меня в жёны возьми, тогда и судьбу нашу в руки свои могучие забери. Присмотрелась я к тебе, сердце моё на тебя глядючи радуется, о тебе душа ночами печалится. Сегодня вновь первый ты, завтра расстарайся да над всеми нами хозяином стать попытайся. Сгинут чары, земля вновь урожай родит, племя великанов будет дальше жить.

Не ответил ей Вран, только на поля волшебные смотрел, а потом поклонившись, с дружиной своей в град удалился, так ни чего и не вымолвив, да мимо пира в тереме вновь пройдя, спать удалился. Вечер да ночь, следом придя, покой той земле принесла, только на сердце у Врана беда, жгут его душу слова девой сказанные. Дожидался он дружины сна, да опять несли его ноги в те края где помощь была. Повстречал он вновь старуху великаншу, поклонился ей, да не скрывая горя печали ликом своим, замер на советчицу глядючи. Та на него взглянула, да вздохнув вымолвила:

- Что ты Вран великан не весел, что буйную головушку повесил? Али не всех супротивников наперёд жито засеял, али кого из дружины потерял ты под дождём тем? Али о словах каких печалишься, да сердцем по ним убиваешься?

Отвечал Вран, горечи не скрывал:

- Коли бы не твои советы толковые, да слова вещие. Не сносить на том поле, нам всем головушек. Богов да тебя за всё должен благодарить, только в толк не возьму ни как, сколько думу не думаю, всё едино не выходит.

Заворчала на те слова великанша, взметнулись её старые космы, клыки жёлтые ощерились, Вран же продолжал, будто ни чего не замечал:

- Душу мне успокой мудрейшая, разуму место укажи, да что делать дальше подскажи. Да открой ты мне матушка, что же за беда такая творится на этой земле, что за чары такие поля те земные охраняют, коли кровью виру да жизнь великанов берут, как случилось, что царь-девица только так мужа обрести может, да потом его на другого сменять?

Как услышала старуха великанша таковы слова, так смехом злым разразилась, да шипеньем змеиным слова из уст её вырвались:

- Говорят, во времена первых великанов земля эта была пустынна, появились да поселились здесь змеи крылатые, что пришли откуда неведомо, расплодились да землю всю заселили. Приняла их земля матушка, своим теплом одарила, да было так во времена оные, пока сюда отступников из рода Кальмов не отправили. Те, то быстро под себя все и заняли. Да вот видишь, только земля не принимает новых хозяев. Не кормит да плодов своих не дарит захватчикам.  Требует земля виру кровавую с пришлых, что на добро злом ответили, да всех как есть, хозяев истребили. Ты вот думаешь поле вспахал, да те, кто рядом с тобой был землю возделал только на том месте заповедном? А не так это всё, как видится. Вся земля во всём царстве в миг была возделана, когда поля волшебного соха коснулась. Ты думаешь житом оржаным поле засеял, как другие великаны землю ярицей или ячмой усыпали? Так-теперь-то уж знаешь, что по всей земле этой в землю жито упало, да ярица, где-то место нашлось и для ячмы. Только, как и ранее земля вновь кровью дань взяла, плодами своими великанам возвращая. Потому-то и муж у царь-девицы должен быть особливый, такой, что всю землю вспашет, да засеет, а потом и урожай соберет, да всех и каждого накормит да пропитания даст на год. Давно так было положено меж великанами да духами мест этих, с той поры ничего не менялось. Знаю только, что три дня и три ночи, будут зреть те поля. А вот потом, нужно будет сжать выросшее. Если в день один не управится, да солнца луч на поле хоть один колосок найдёт, то весь урожай умрёт, всё сгниёт, вновь всё завертится, да вот только головушки к тулову не приставят.

Выслушал Вран великаншу, да призадумался, затем поклонившись промолвил:

- Коли так дело станется, отлучится придётся мне ненадолго. За три дня обернусь, да к урожаю и поспею, а уж потом и слово свою сдержу, что тебе да сыну твоему обещал.

Глянула старуха великанша на него косо, да в тьму околицы града ушла, будто тень среди теремов да стен каменных растворилась. Возвернулся Вран да из сена тулово собрал, на него свой плащ натянул, да человека из дружины разбудил. А как человека поднял, ему наказал, никого к нему три дня да три ночи не пускать, будет он пред жатвой силы набирать. Выслушал его человек, да на караул встал, сон вождя три дня и три ночи охранять, никого к тому не допускать.

 Меж тем да пред самым рассветом, когда тьма сильна, да ночь во всём права, взмыл Вран на крыльях своих да в отчий дом отправился. Уж он крыльев своих волшебных не жалел, уж он в родную землю, что стрела летел. Показалось солнце, да по небу прошлось, зорькой алой вечер раскрасился, а уж как ночь пришла, так и степь вольная показалась. Вот и родная земля, да великая орда в мире пребывающая, вот и град отца сына из странствия ожидающего. На родной порог встал сынок, будто и не было всего с ним прошлого. Защемило сердце Враново, заскрипела дверь дубовая, тихим криком материнским горница тут наполнилась. Слёзы были и расспросы долгие, да только Вран всего не сказал, понял это Морк да за собой его позвал. А как вдвоём оказались, так и обнялись, да правдой как есть обменялись. Выслушал Морк слова Врана, да без затей да уговоров, вынес златую секиру волшебную, что сам Сварог когда-то сковал, да его Морка Кровавого в Хранителя силой любви перековал. Вынес, да сыну вручив, только между делом вымолвил:

- Коли для дела доброго берешь, она тебе во всём будет помощницей, ну а коли зло ей свершишь, она тебе сама судьёй справедливой станет. Отдаю тебе её по добру по здорову, и тем самым новым Хранителем её наре<