Быстрая реакция населения в области накопления сбережений

Между тем, за эти годы удалось также и не только преодолеть последствия войны, но, учитывая достижения 1956 года, превысить уровень последних предвоенных лет на 45 процентов, а по сравнению с 1949 годом, добиться повы­шения его на 70 процентов. Эти цифры говорят объек­тивному наблюдателю об успехе социального рыночного хо­зяйства больше, чем пространные комментарии.

Среди экономических факторов, создающих высокую конъюнктуру, но которые, в свою очередь, подвержены об­ратному воздействию соответствующей конъюнктуры, сле­дует особо указать эволюцию сбережений. Начало высокой конъюнктуры совпадает с чрезвычайно большим стремлени­ем к накоплению сбережений. Поэтому 1954 год можно с полным основанием назвать не только годом капиталовло­жений, но и годом сбережений. Это совпадение наблюдалось и в следующем - 1955 году. Положение изменилось лишь в 1956 году. Наличная сумма вкладов по сбережениям возрос­ла с начала 1954 года до начала 1955 года с 11,24 млрд. не­мецких марок до 16,72 млрд. немецких марок, а к началу 1956 года увеличилась еще почти на 4 млрд. марок, то есть составила сумму в 20,67 млрд. немецких марок. Вклады в жилищно-строительные сберкассы, естественно, на более низком уровне, показывают такое же благоприятное развитие.

Столь высокая готовность отдавать свои деньги на сбе­режение играла в то время немалую роль в качестве стабили­зирующего фактора, в то время как последующее ослабление интереса к сбережениям дает все же повод к некоторому бес­покойству. Уже упомянутая сумма сбережений в 20,67 млрд. немецких марок повысилась с января 1956 года по ноябрь того же года лишь до 22,495 млрд. марок, что говорит о сравнительно незначительном приросте. Можно отметить с удовлетворением, что в самое последнее время наметился яв­ный поворот к лучшему: к концу 1956 года сумма сбережений достигла 23,374 млн. немецких марок.

Рост добровольных вкладов для накопления сбережений со времени проведения валютной реформы показывает, к каким достижениям приводит вера населения в устойчивость валюты.

Наконец, начальная фаза высокой конъюнктуры была ознаменована еще одним важным событием. С выходом так называемого закона о поощрении рынка капиталов был открыт путь к тому, чтобы снова вернуть этому рынку ту функцию, которую ему надлежит выполнять в рыночном хо­зяйстве. Начиная с этого момента (31 декабря 1954 года) на рынке капиталов размер процентов и рентабельность разного рода процентных бумаг и иных ценностей стали снова взаимно согласовываться по правилам рыночного хозяйства, Вызванная этим одновременно тенденция к снижению про­центов была, правда, временно прервана вследствие прове­дения мероприятий кредитной политики, продиктованных обстоятельствами конъюнктурного развития. Однако, можно тем не менее высказать предположение, что этот добрый почин не исчез навсегда. Улучшение положения на рынке капиталов вместе с накоплением сбережений по вкладам и по страхованию дают возможность удовлетворять во все возрастающей мере высокие запросы на капиталовложения, поскольку такие запросы вообще обращены к рынку капи­талов. Этот обзор создавшегося благоприятного и выгодного положения на рынке капиталов показывает, что имеются ос­нования ожидать в скором будущем возрождения рынка акций.

Особенно явственно отразилась высокая конъюнктура в области нашей внешней торговли. Как 1954, так и 1955 го­ды ознаменовались сильным ростом объема внешней торговли, причем более оживленный импорт в 1955 году вдвое сок­ратил активное сальдо торгового баланса предыдущего года В 1956 году, при неожиданно резком увеличении как импорта, так и экспорта, произошел новый поворот в этом развитии, в том смысле, что в торговом балансе вновь значительно повысилось активное сальдо. Стимулом к увеличению вывоза послужило некоторое послабление в немецком инвести­ционном секторе в связи с чем какая-то доля производствен­ной мощности промышленности высвободилась для работы над заготовлением поставок за границу. Нет сомнения в том, что это развитие пошло бы еще дальше, если бы федеральное министерство народного хозяйства не проводило в то время политику последовательного облегчения ввоза. Положение Германии на мировом рынке значительно укрепилось. По достижениям в области внешней торговли Германия оказа­лась на третьем месте после США и Великобритании.

Эти данные, характеризующие экономические успехи, можно было бы безоговорочно признать удовлетворитель­ным, если одновременно оказалось бы возможным сохранить полностью устойчивость цен. Этот идеал, как показы­вает опыт, как раз на данном конъюнктурном этапе недо­стижим или, во всяком случае, осуществим с большим тру­дом. Правда, надо признать, что бурное развитие экспорта и спроса внутри страны сопровождалось сравнительно незначи­тельным ростом цен. Во всяком случае, не было и нет оснований драматизировать события. Сильного роста цен можно было опасаться с тем большим основанием, что в период этой высокой конъюнктуры заказы постоянно превышали возможности производства. Что же касается экспорта, то это положение не изменилось и до сих пор.

Цены, до второй половины 1954 года, бывшие устойчи­выми, стали впоследствии слегка подниматься. В течение двух предыдущих лет себестоимость промышленной продук­ции еще имела тенденцию к понижению; она снизилась (если принять цены 1950 года за 100) с 121 до 116, и этот наибо­лее низкий уровень сохранился до сентября 1954 г. В февра­ле 1956 года вновь был достигнут уровень 1952 года; он ко­лебался затем до сентября этого года между 120 и 121. Лишь осенью 1956 года произошло новое повышение: так, в ноябре 1956 года уровень цен повысился на 2,9% в сравне­нии с ноябрем 1955 года и на 5,1% в сравнении с ноябрем 1954 года.

Себестоимость сельскохозяйственных продуктов начала повышаться несколько раньше, причем по своим масштабам это повышение было более интенсивным. Индекс 1953-54 хозяйственного года (с июля по июнь) показывает 112% по отношению к 1950 году, а в следующем хозяйственном го­ду - 116%. В 1955-56 году индекс повышается до 123%, а в первом полугодии 1956 года достигает даже 135%. Впослед­ствии он, правда, снова понизился. В декабре 1954, 1955 и 1956 годов индекс соответственно поднялся с 114 до 123, а затем до 126.

Принимая во внимание это колебание цен в течение по­следних двух-трех лет, можно считать, что эволюция индек­са стоимости жизни была сравнительно спокойной. В 1954 году этот индекс оставался в среднем на уровне 1953 года (т. е. 108% по отношению к 1950 году), повысился в 1955 году до 110% и колеблется с января 1956 года между 112 и 114%. Таким образом, в 1955 году, по сравнению с преды­дущим годом произошло повышение стоимости жизни (для средней потребительской группы) на 1.8%. К концу же 1956 года общий индекс, правда, был на 1,7% выше, чем в соот­ветствующее время прошлого года, и превысил уровень кон­ца 1954 года на 3,6%. Картину развития этих важнейших, с народнохозяйственной точки зрения, цен дает таблица №3 приложения.

В этой области федеративная республика может, как это видно из приведенной ниже таблицы, вполне выдержать срав­нение с другими странами. Тем не менее я чувствовал себя обязанным постоянно выступать с предупреждениями и бо­роться с нездоровыми явлениями.

Индекс стоимости жизни в разных странах 1949/1951 = 100

Страны	1953	1954	1955	Три квартала 1056
Западная Германия	103	103	105	108
Бельгия	106	108	107	110
США	109	109	109	111
Франция	126	126	127	129
Дания*)	115	116	121	128*)
Швеция	120	122	125	132
Великобритания	120	122	128	132
Норвегия*)	129	135	136	142*)

•) 1950 = 100

(Источник: Статистика Банка немецких земель и Федерального ста­тистического бюро)

Основное требование: устойчивость цен

Тот факт, что покупательная способность и у нас слег­ка понизилась, относится к теневым сторонам высокой конъ­юнктуры. Поэтому я неоднократно указывал на то. что в перспективном плане никакой экономический прогресс, как бы велик он ни был, не может оправдать даже кажущееся первоначально безобидным ослабление валюты:

«Конъюнктурный вопрос ставится не в порядке альтернативы: должны ли цены оставаться устойчивыми или же в известных случаях допустимо их повышение? Уровень цен должен быть сохранен при всех обстоятельствах. Вопрос заключается лишь в том, какими средствами мы можем это обеспечить». [70]

Я категорически отрицаю также, что усиленное расши­рение производства естественно и закономерно должно быть связано со всеобщим повышением цен. Напротив, в интере­сах всего, получающего доходы и накопляющего сбережения населения, нужно стремиться к возрастающему и все более распространяющемуся благосостоянию, при одновременном сохранении устойчивости цен:

«Пусть многие иначе интерпретируют опыт прошлого. Я, во всяком случае, не вижу повода к отказу от моих усилий создать при помощи ответственной денежной, кредитной и валютной политики и упорядочен­ной хозяйственной и финансовой политики предпосылки для того, чтобы дальнейшее расширение производства могло бы осуществляться на ос­нове устойчивых цен». [64]

Наконец, в течение имевших решающее значение недель и месяцев мне приходилось снова и снова выступать про­тив тех, кто думал и заявлял, что:

«лишь путем постоянного, хотя бы даже только незначительного, ослабления валюты можно вызвать к жизни те импульсы, которые на­долго обеспечивают возможность экспансивного развития хозяйства. По­сле того, как за последние десять лет жизнь опровергла, теоретически и практически, не одну ложную идеологию и не один догмат, наступила, мне кажется, пора, когда надлежит разрушить и эту последнюю и, может быть, даже самую опасную иллюзию». [64]

Если все мои мероприятия исходили из желания задер­жать постольку развитие конъюнктуры, поскольку вызван­ное ею искушение нарушить устойчивость валюты внушало все большие опасения, то не могло быть, однако, и речи о том, что я этим якобы отрекся от принципов и цели стремящегося к расширению хозяйства. Как раз в связи с необхо­димостью найти здесь правильную пропорцию в интересах дальнейшего непрестанного развития подъема, одно из моих высказанных в этом направлении заявлений заслуживает то­го, чтобы быть воспроизведенным здесь:

«Вряд ли можно приписать мне репутацию человека, для которого ограничительная политика является самоцелью. Так же трудно предпо­ложить, что я могу признать стоящим труда делом насильственное сни­жение благоприятной конъюнктуры. Нет, ни в коем случае, ибо секрет успеха нашей экономической политики ведь именно в том и заключается, что мы никогда не отступали перед трудностями, но всегда искали и на­ходили решения в динамическом порыве вперед, в расширении хозяйст­венных возможностей. Мы не намерены изменять этому принципу и в дальнейшем, хотя не следует закрывать глаза на то, - и это стало яс­ным отнюдь не только сегодня, - что некоторые «узкие места» становят­ся все более явными». [63]

Непопулярные истины

Исходя из этой принципиальной установки, были приня­ты разнообразные меры, чтобы обуздать и направить по оп­ределенному руслу высокую конъюнктуру. Эти мероприятия должны были воздействовать как раз на те факторы, которые создавали помехи или вызывали новые опасности. В качестве примера таких мероприятий можно указать на разнообразные воздействия психологического характера, в основу которых было заложено убеждение, что подлинные опасно­сти вытекают не столько из фактов, сколько, главным обра­зом, из несоблюдения экономически допустимых пределов - повышения заработной платы рабочими и служащими и по­вышения цен предпринимателями. Мой исходный тезис, ра­зумеется, гласил всегда: сохранение устойчивости валюты.

В течение этих месяцев я неустанно провозглашал не­популярную истину, что, вопреки всякому отрицанию этого и несмотря на все тактические маневры, заработная плата и цены находятся в неразрывной связи.

«Если заработная плата начнет повышаться хотя бы лишь в одной отрасли народного хозяйства, то это произойдет и в других. Из этого следует, что невозможно, а, следовательно, и недопустимо, чтобы в од­ной отрасли хозяйства зарплата была повышена на некую величину Х, когда в других отраслях имеется возможность повысить зарплату в луч­шем случае лишь на 1/2 X или даже только на 1/4 Х, если не прибегать к повышению цен. Было бы безответственно дать вольный ход повышению той цены какого-либо продукта, по которой оказывается возможным производить этот продукт уже в настоящее время. Столь же безответст­венным является и исходящее из ложно понимаемого предпринимательского духа желание использовать без остатка возможности, предоставляе­мые конъюнктурой. При настоящем положении дел такая политика по­будила бы, естественно, всех следовать плохому примеру. А это означало бы положить начало инфляционной тенденции, пресечение которой в самом ее начале является нашим долгом». [62]

Такого рода соображения побудили меня в эти бурные месяцы к энергичным выступлениям против всякого повыше­ния цен, которого как-то можно было бы избежать, - будь то в промышленности или в сельском хозяйстве, и это не­смотря на разного рода сопротивление и скептическое отно­шение многих. Я старался противодействовать всякому по­вышению заработной платы, если оно не могло найти своего оправдания в увеличении экономической продуктивности. С другой стороны, повышение заработной платы оказалось та­ким образом санкционированным в довольно широких пре­делах, поскольку в деле повышения продуктивности были зарегистрированы значительные успехи.

В течение 1955 года, пожалуй, еще можно было говорить о соответствии между повышением заработной платы и ус­пехами в деле повышения продуктивности. Однако в 1956 году уже нельзя было отрицать возникшего несоответствия между увеличением дохода широких народных масс и повы­шением продуктивности. Заработная плата рабочих и слу­жащих (без вычетов), повысилась в 1956 году, согласно офи­циальным данным, почти на 7%, валовой доход лиц, рабо­тающих не самостоятельно, возрос на 11,9%, в то время как производительность промышленности в 1956 году повыси­лась лишь на 4% (при исчислении продукции за один рабо­чий час) или только на 1,4% (при исчислении продукции на одного работающего). Никто не может ссылаться на то, что, идя на повышение заработной платы, он якобы не предвидел последствий, ибо я буквально изъездил всю страну, чтобы разъяснить эти элементарные истины даже самым просто­душным людям.

Ответственность за цены

Надо сказать, что как раз именно в этой фазе экономи­ческого развития нельзя не заметить взаимосвязи, сущест­вующей между повышением цен и тем фактом, что рост до­хода широких народных масс, превышает достигнутое в об­ласти повышения продуктивности, т. е. превышает то, что вообще может дать народное хозяйство. Неизбежные по­следствия можно предвидеть почти с точностью до одного процента. Нельзя и не следует освободить от ответственно­сти за повышение цен, за это легкое понижение покупатель­ной способности населения, тех, кто соучаствовал в этом развитии. Ответственность лежит как на предпринимателях и рабочих, так и на правительстве и парламентариях, кото­рые устанавливают государством гарантированные цены или определяют размеры доходов. Повторяю еще раз: у меня нет никаких возражений против изменений к лучшему, пока они не выходят из рамок экономических возможностей. Такие улучшения даже желательны, ибо они соответствуют прин­ципам социального рыночного хозяйства.

Начатая мной психологическая кампания должна была быть дополнена и другими планами, которые, однако, уда­лось осуществить лишь частично. Мои предложения были направлены к тому, чтобы смягчить вредное влияние расту­щего положительного баланса внешней торговли и усилить предложение товаров на внутреннем рынке, преимуществен­но путем увеличения ввоза, чтобы с этой стороны оказать давление на цены. После многомесячных дискуссий в прави­тельстве и парламенте было, правда, объявлено о снижении пошлин с 1 апреля 1955 года, хотя и не в том размере, ко­торый я считал желательным и необходимым. Вместе с тем постепенно проводилась дальнейшая либерализация по от­ношению к странам Организации европейского экономиче­ского сотрудничества (ОЕЭС). Одновременно с этим был зна­чительно расширен перечень товаров, которые могли свобод­но поступать к нам из долларовой зоны.

Специальные мероприятия были направлены на то, что­бы способствовать успокоению на тех участках экономики, на которых обнаруживалось наибольшее напряжение. Огра­ничение помощи путем государственного финансирования было сопряжено с сокращением казенных капиталовложений в строительство.

Тот факт, что мне лишь частично и зачастую слишком поздно удавалось проводить в жизнь мои предложения, за­ставил меня в возрастающей мере оказывать поддержку Банку немецких земель и даже поощрять его к отказу от той очень либеральной финансовой и кредитной политики, кото­рую он стал проводить после преодоления «корейского» конъюнктурного подъема.

Между федеральным министерством народного хозяйст­ва и Банком немецких земель в дальнейшем установилось все возрастающее единство взглядов в смысле оценки поли­тико-экономического положения. 4 августа 1955 года низкая учетная ставка в 3%, установленная 20 мая 1954 года впер­вые была повышена до 3 1/2%. За этим повышением последо­вало 8 марта 1956 года следующее - на 1%, а 20 мая ока­залось необходимым новое увеличение учетной ставки до 5 1/2%. К тому же эта последовательная политика сопровож­далась еще и другими дополнительными мероприятиями Банка немецких земель. Так, с 1 сентября 1955 года были повышены минимальные ставки для запасных капиталов и ограничены возможности переучета векселей. Самое примечательное в политико-экономической ситуации этих месяцев заключалось в том, что мое тесное сотрудничество, вернее единство взглядов с эмиссионным банком, вовсе не находи­ло полного признания.

Между тем, все эти усилия оказались небезуспешными. В середине 1956 года удалось повышение продуктивности снова ввести в реалистические рамки и придать ему здоро­вые масштабы. Темпы расширения производства приспосо­бились к реально возможному развитию народного хозяйст­ва. Годичное увеличение производительности, составлявшее в 1955 году 15% и более, понизилось до 8% и менее, но ос­талось все же на столь высоком уровне, что говорить о застое или тем более о кризисе не приходится. Проведенное б сентября 1956 года понижение учетной ставки с 5 1/2 до 5% и дальнейшее понижение на 1/2 %, проведенное 11 января 1957 года, может расцениваться как доказательство внут­ренней консолидации народного хозяйства.