Многое зависит от желания накапливать сбережения

От желания накапливать сбережения в значительной степени будет зависеть, вызовут ли какие-либо нарушения нормального течения хозяйственной жизни тенденции к расширению народнохозяйственного потенциала, могущие проявиться в результате такого увеличения дохода народных масс. В третьем квартале 1956 года прирост вкладов по сбе­режениям достиг только суммы в 90,7 млн. немецких марок, т. е. одну восьмую прироста в соответствующий период 1955 года. Можно с удовлетворением отметить наличие кое-каких признаков того, что недавние мероприятия федерального правительства вновь оживят стремление к накапливанию сбережений. Можно также надеяться, что намечающаяся стабилизация политического положения вызовет и социаль­ное успокоение, которое в свою очередь укрепит желание на­капливать сбережения.

Эта эволюция показывает, как резко реагирует население на действительные или даже только мнимые изменения курса валюты. Простое указание на то, что едва ли можно говорить об обесценении нашей валюты и что, следовательно, нет причин для беспокойства, навряд ли сможет вызвать удовлетворительный психологический эффект. Для поясне­ния вышесказанного мне хотелось бы привести историю од­ного стомаркового кредитного билета, который был внесен на следующий день после валютной реформы. Развитие ин­декса стоимости жизни в тот же отрезок времени явственно указывает на то, что сложнопроцентный рост этой суммы, внесенной в сберегательную кассу, был лишь в незначитель­ной части аннулирован повышением цен:

Внесено 21.6.1948 года - 100 НМ Индекс стоимо­сти жизни.

1-ое полугодие 1948 г. = 100

имеется в наличии на 31.12.1948 года - 101.22 НМ -

имеется в наличии на 31.12.1949 года - 103.75 НМ 1949 99

имеется в наличии на 31. 12. 1950 года -106.39 НМ 1950 92

имеется в наличии на 31.12.1951 года - 109.39 НМ 1951 100

имеется в наличии на 31. 12. 1952 года - 112.87 НМ 1952 102

имеется в наличии на 31. 12. 1953 года - 116.26 НМ 1953 100

имеется в наличии на 31. 12. 1954 года - 119.75 НМ 1954 100

имеется в наличии на 31. 12. 1955 года - 123.34 НМ 1955 102

имеется в наличии на 31.12. 1956 года - 127.45 НМ 1956 105

Чтобы с самого начала предупредить все возможные недоразумения, я хочу подчеркнуть, что это противопоставле­ние накопляемого по сбережениям капитала и индекса стои­мости жизни ни в коем случае не следует понимать как по­пытку выступить в защиту гарантированного индекса для денежных сбережений.

Немалое значение будет иметь и дальнейшее развитие в области нашей внешней торговли. Те тенденции к экспансии, которые, возможно, обнаружатся при этом, могут приобре­сти в дальнейшем еще большее значение, ибо нейтрализую­щее влияние излишков государственных доходов будет дале­ко не таким сильным, как в предыдущие годы.

В последней фазе развития высокой конъюнктуры выя­вилось, несмотря на некоторое замедление темпов роста про­изводства, повышение на несколько процентов уровня из­держек по производству, заработков и цен. Можно было бы даже указать на целый ряд факторов, которые благоприятст­вуют усилению тенденции к повышению цен как раз в тех секторах хозяйства, которые более всего интересуют потре­бителя. Это и случится, если не будут услышаны мои повторные призывы повышать заработную плату лишь соответст­венно росту производительности.

Центральная проблема экономической политики сво­дится поэтому к устранению инфляционных тенденций в дальнейшем экономическом подъеме. Сохранение устойчи­вости валюты является непременной предпосылкой для гармонического экономического роста и подлинного и обес­печенного социального прогресса. Экономическая политика федерального правительства должна поэтому впредь в еще большей мере быть направленной на создание необходимых условий для сохранения финансовой устойчивости.

Разрешение вопроса о том, потребуется ли в будущем прибегнуть в отдельных случаях к ограничительным мерам, будет зависеть решающим образом от того, смогут ли, нако­нец, все слои нашего народа отказаться от пагубной попытки вырвать для себя побольше выгод в ущерб всему обществу.

 

 

Людвиг Эрхард. "Благосостояние для всех" - Глава V. Рыночное хозяйство преодолевает плановое хозяйство

 

«Экономическая политика началась под лозунгом «свободного ры­ночного хозяйства» и «либерализации». Весной она закончилась введением импортных ограничений, олицетворяющих собой провал всей по­литики правительства, особенно в области внешней торговли... За что время... почти что все положения и теории, которые повторно нам преподносил федеральный министр народного хозяйства, а также и его догма, окончательно потерпели крах... Вы должны согласиться со мной, что господин федеральный министр народного хозяйства, который взялся было за устранение принудительно-направляемого хозяйства, теперь... вот-вот готов снова ввести систему прямого хозяйственного регулирования, к тому же отвратительно функционирующую, и целиком увяз в этой за­боте... после того, как вся хозяйственная политика кончилась прова­лом...»

Еще лишь недавно - это было 11 октября 1951 года, по время корейских событий - лидер самой крупной оппози­ционной партии в германском Бундестаге произнес эти, се­годня кажущиеся невозможными, слова. Тем временем воз­можность свободно выбирать необходимые ему предметы потребления стала для западногерманского гражданина ре­альностью, каковой стала и возможность свободного ценооб­разования почти во всех секторах промышленности. Каждый предприниматель может и должен свободно производить и продавать то, что требуется рынку. Сверх того, он свободен в организации своего предприятия, в его рационализации и в решении вопроса капиталовложений, как это и должно быть в условиях конкуренции и свободы предприниматель­ского хозяйствования.

Вышеприведенная вводная цитата напоминает нам о том, сколь яростно оспаривались принципы рыночного хо­зяйства всего лишь несколько лет тому назад. Отвержение рыночного хозяйства было в рядах оппозиции более или ме­нее единодушным. Правда, при этом отдельные критики несомнение исходили из разных соображений. Одни были склонны отрицать правильность самих принципов, другие считали, что в послевоенной Германии с ее разрушенными промышленными установками и миллионами беженцев осу­ществление этих принципов невозможно.

Эта борьба уже принадлежит прошлому, она стала историей. Отчеты тогдашних прений читаются в наши дни, как страницы из чрезвычайно увлекательного романа. Все-таки стоит рыться в страницах этого недавнего прошлого германской истории. Первый германский послевоенный пар­ламент - Хозяйственный совет во Франкфурте, а позже и Бундестаг (парламент в Бонне) первого созыва были ареной яростных парламентских прений. В дальнейшем мы будем придерживаться официальных отчетов.

Крупнейшая партия оппозиции - СДПГ - дала ясно по­нять в дни валютной реформы, что она не стремится к осво­бождению германского народа от государственного вмеша­тельства, к освобождению, которое я намерен был постепен­но осуществить в отношении всех, в порядке проведения ва­лютной реформы, производств, всех отраслей торговли и ре­месел, но, прежде всего, в отношении потребителя. В отчете памятного XVIII пленарного заседания Хозяйственного совета, имевшего место 17 и 18 июня 1948 года непосредственно пе­ред проведением валютной реформы (стр. 628 и след. офи­циального протокола), мы можем прочесть запись заявлений докладчика СДПГ (Социал-демократической партии Герма­нии) по вопросам хозяйственной политики д-ра Крейссига (являющегося членом Бундестага первого созыва, а также и в настоящее время; ныне его деятельность протекает преиму­щественно в рамках европейских парламентских органов):

«Во всех обоснованиях, приведенных профессором Эрхардом в под­тверждение своих положений, отсутствует, однако, одна главная предпо­сылка: на протяжении многих долгих лет у нас не было нормального народного хозяйства; мы увидим, что валютная реформа не принесет никакого чуда и что лишь после проведения валютной реформы будет создана почва для подлинно здорового восстановления народного хозяй­ства. Мы не ожидаем также чудес от влияния валютной реформы на нормальный ход первоначального развития народного хозяйства, в част­ности производства... Они (речь идет об обездоленных и бесправных) спросят, почему не проводится правильная хозяйственная политика, по­литика направляемого распределения и образования цен, чтобы люди в ближайшие месяцы и годы получили свою долю продукции? Ведь начи­ная с 1945 года они работали неизвестно ради чего, и почти ничего или вообще ничего от результатов своего труда не видели.

«Направляемое распределение» мы понимаем, как планомерное на­правление всех наиболее необходимых предметов и товаров в места и к людям, более всего в них нуждающимся. Иначе говоря, мы за направле­ние распределения имеющихся налицо товаров широкого потребления. Моя партия вполне согласна с той точкой зрения, что следует допустить свободные цены при наличии здорового хозяйства; но это недопустимо в народном хозяйстве, в котором недостаток во всем столь безгранично велик... То, что здесь намечается, уже было однажды весьма ясно и метко охарактеризовано, как «стальной душ свободных цен» ("Stahlbad der freien Preise"), - через этот душ германские предприниматели хотят заставить пройти немецкий народ...

Все это не имеет никакого смысла. К катастрофе приведет стрем­ление заниматься «политикой цен», ни разу не отдав себе отчета в том, как должно было бы протекать предстоящее повышение цен. Это недопустимо! Все, что вы до сих пор видели, ведет к тому, что немец­кими предпринимателями будет проводиться политика в духе Моргентау, которая окажется еще опустошительнее того, чего в свое время хотел добиться Моргентау...

Любой из нас хотел бы, чтобы система принудительно-направляе­мого хозяйства была устранена. Однако, нельзя в силу этого выдвигать положение, будто этим и покончено, наконец, с этой системой... Мы по-прежнему стоим на точке зрения, что народное хозяйство могло бы быть пущено в ход лишь путем систематического планирования и при помощи столь же систематического распределения всех необходимых то­варов широкого потребления в Германии».

Таково было содержание речи оратора оппозиции! Крейссиг этим внес ясность в то, что оппозицией уже было заявлено на 14 пленуме Хозяйственного совета (21 и 22 ап­реля 1948 года). На этом заседании при оповещении о пред­стоящей валютной реформе я установил следующее (стр. 441 официального протокола):

«При изложении всех моих соображений, я исхожу, разумеется, из желания не только количественно выправить диспропорцию между пред­ложением товаров и спросом на них, но и побороть зло в самом корне. Всякая регламентация, которая заставила бы нас, из-за все еще существующих, хотя и более слабых разногласий, сохранить теперешнюю форму принудительного распределения, включая твердые цены, в качестве хо­зяйственной системы для будущего, всякая регламентация, которая не покончит решительным образом с призраком инфляции при твердых ценах, но наоборот, снова станет поощрять процесс нарастания излишней покупательной способности, либо потребует проведения новых мероприя­тий валютного характера, либо сможет даже способствовать продлению беды на вечные времена...

Решительно отрицая этот экономический принцип, я, однако, ни в коем случае не проповедую необходимость возврата к либеральным фор­мам экономики прежних времен и к безответственному предпринимательству прошлых лет.

Сегодняшняя система... должна либо принять форму более сво­бодного рыночного хозяйства, либо повернуться в сторону абсолютного тоталитаризма. Это должен признать каждый, кто отдает себе отчет в принудительном характере нашего народнохозяйственного положения, вызванного хаосом в области валютной политики...»

Совершенно различные мнения

Докладчик СДПГ, д-р Крейссиг, подчеркнул достаточно ясно, что он придерживается принципиально другого мне­ния. Однако, справедливость требует отметить, что многие, не будучи сторонниками СДПГ, думали так же. Это было неудивительно при наличии промышленного производства, достигавшего всего 50% уровня 1936 года, при возросшей на миллионы численности населения. Д-р Крейссиг продолжал (стр. 446):

«... Создается неприемлемое положение, когда приходят к выводу, что Германию можно поставить на ноги и привести в порядок ее народ­ное хозяйство, независимо от размера помощи, которую Германия может получить, без планомерного вмешательства государства и хорошо проду­манного планирования, и тогда, вместо того, чтобы вскрыть подлежащие выяснению проблемы, их затушевывают лишь потому, что этого требуют какие-то соображения или тенденции, которые хотели бы покончить с недавним прошлым и снова пойти по пути свободного предприниматель­ства».

Другой оратор СДПГ - Шеттле, сегодня председатель бюджетной комиссии парламента, поддержал Крейссига (стр. 452):

«Я думаю, что если мы не сумеем соединить мысль об экономиче­ском оздоровлении Германии с мыслью о направляемой реорганизации, о перемещении отдельных секторов промышленности и определенной инициативы в другие, более важные области хозяйства, - если мы не проведем все это путем принципиальных политических решений и вытекающих из них мер, дающих направление экономике, то нам вообще ни­чего не удастся, ибо в порядке свободной инициативы все это, конечно, не может осуществиться... Мы хотим хозяйственную свободу в другом смысле, чем вы этого хотите (то есть правительство). Мы имеем опыт, что так называемое свободное хозяйство означает свободу лишь для не­многих, а для других - как раз противоположное».

Вернемся к памятному XVIII пленуму Хозяйственного совета за несколько часов до проведения валютной реформы. В ответ на пессимизм Крейссига я сказал (стр. 623):

«Я думаю, что существует полное единодушие в том, что необходи­мо сделать выводы из опыта системы государственного принудительного хозяйства, которое явилось результатом хаотической, более того, - про­сто преступной финансовой, хозяйственной и валютной политики. Надо отдать себе отчет в том, что крушение этого порядка или кажущегося порядка, на самом деле беспорядка, - означает не только крушение дан­ной системы, но и крушение идеи всех форм государственного принуди­тельного хозяйствования...

Во всех слоях нашего народа существует только одно единственное стремление освободиться от этой смирительной рубашки... Следователь­но, может быть только один путь - вернуться к форме более свободного рыночного хозяйства, снова упразднить принуждение, которому был под­вержен каждый в отдельности и которое мучило буквально каждый день всех - от потребителей до производителей».

При наличии многочисленных требований относительно государственного влияния на ценообразование я посчитал нужным высказать в Хозяйственном совете, еще до прове­дения валютной реформы, мое убеждение, что принудитель­ное распределение и отсутствие свободы в ценообразовании нельзя отделить одно от другого. Тот, кто требует одно, дол­жен отдавать себе отчет в том, что ему придется принять и другое (стр. 623):

«... Не будем сами себя обманывать - весь германский народ это знает, - что принудительное распределение, с одной стороны, и твердые цены, с другой, были признаком бесхозяйственности, под которой народ стонал 15 лет. Если мы не решили бы взяться за ликвидацию этих клас­сических симптомов нашей бесхозяйственности, то никто в народе не поверит, что валютная реформа действительно приведет к оздоровлению экономики...

Невозможно одновременно направлять экономику с двух сторон. Нельзя совместить административное регулирование потока товаров (все равно, по каким распределительным признакам), с другим распределением, определяемым естественным спросом. Этот спрос образуется в ре­зультате свободного выбора продуктов потребления каждым отдельным гражданином... Однако я лично самым категорическим образом отри­цаю принцип планирования там, где это принудительное влияние госу­дарства должно привести к мучению с утра до вечера каждого отдельного гражданина, как потребителя, так и производителя».

Прыжок в холодную воду

На только что приведенные аргументы ответил опять Крейссиг (стр. 638):

«Аргументы, которые были нам только что представлены, как раз затрагивают вопрос, на который я хотел бы обратить внимание, когда говорил о «стальном душе свободных цен» для предпринимателей. Мне кажется, что это весьма сомнительный способ - бросить в холодную воду смертельно больного человека, а ведь германское хозяйство является этим смертельно больным человеком уже в течение трех лет. На­стоящий размер болезни и слабость пульса этого больного хозяйства мы четко сможем установить в день валютной реформы.

Я заявляю, что моя фракция в этом не намерена участвовать...

То «немножечко» в повышении заработной платы, которое отвоюют себе рабочие после валютной реформы, ограничится для каждого в отдельности, примерно, размерам лишней пары чулок или лишней ру­башки...»

Подтвердила ли практическая жизнь этот пессимизм, который ожидал лишь этого «немножечко» в повышении за­работной платы?

Федеральное статистическое бюро сообщает следующее: