Баллада о маленьком человеке

 

Погода славная,

а это главное,

И мне на ум пришла идейка презабавная, —

Но не о господе

и не о космосе —

Все эти новости уже обрыдли до смерти.

 

Сказку, миф, фантасмагорию

Пропою вам с хором ли, один ли, —

Слушайте забавную историю

Некоего мистера Мак-Кинли —

 

Не супермена, не ковбоя, не хавбека,

А просто маленького, просто человека.

 

Кто он такой – герой ли, сукин сын ли —

Наш симпатичный господин Мак-Кинли, —

Валяйте выводы, составьте мнение

В конце рассказа в меру разумения.

 

Ну что, договорились? Если так —

Привет! Буэнос диас! Гутен таг!

 

Ночуешь в спаленках

в обоях аленьких

И телевиденье глядишь для самых маленьких.

С утра полчасика

займет гимнастика —

Прыжки, гримасы, отжимание от пластика.

 

И трясешься ты в автобусе,

На педали жмешь, гремя костями, —

Сколько вас на нашем тесном глобусе

Весело работает локтями!

 

Как наркоманы – кокаин и как больные,

В заторах нюхаешь ты газы выхлопные.

 

Но строен ты – от суеты худеют,

Бодреют духом, телом здоровеют.

Через собратьев ты переступаешь,

Но успеваешь, все же успеваешь

 

Знакомым огрызнуться на ходу:

«Салют! День добрый! Хау ду ю ду!»

 

Для созидания

в коробки-здания

Ты заползаешь, как в загоны на заклание.

В поту и рвении,

в самозабвении

Ты создаешь, творишь и рушишь в озарении.

 

Люди, власти не имущие!

Кто-то вас со злого перепою,

Маленькие, но и всемогущие,

Окрестил безликою толпою.

 

Будь вы на поле, у станка, в конторе, в классе, —

Но вы причислены к какой-то серой массе.

 

И в перерыв – в час подлинной свободы

Вы наскоро жуете бутерброды, —

Что ж, эти сэндвичи – предметы сбыта.

Итак, приятного вам аппетита!

 

Нелегкий век стоит перед тобой,

И все же – гутен морген, дорогой!

 

Дела семейные,

платки нашейные,

И пояса, и чудеса галантерейные, —

Цена кусается,

жена ласкается, —

Махнуть рукою – да рука не подымается.

 

Цену вежливо и тоненько

Пропищит волшебник-трикотажник, —

Ты с невозмутимостью покойника

Наизнанку вывернешь бумажник.

 

Все ваши будни да и праздники – морозны,

И вы с женою, как на кладбище, серьезны.

 

С холодных стен с огромного плаката

На вас глядят веселые ребята,

И улыбаются во всех витринах

Отцы семейств в штанах и лимузинах.

 

Откормленные люди на щитах

Приветствуют по-братски – гутен таг!

 

Откуда денежка?

Куда ты денешься?

Тебе полвека, друг, а ты еще надеешься?

Не жди от ближнего —

моли всевышнего, —

Уж он всегда тебе пошлет ребенка лишнего!

 

Трое, четверо и шестеро…

Вы, конечно, любите сыночков!

Мировое детское нашествие

Бестий, сорванцов и ангелочков!

 

Ты улыбаешься обложкам и нарядам,

Но твердо веришь: удивительное рядом.

 

Не верь, старик, что мы за все в ответе,

Что где-то дети гибнут – те, не эти:

Чуть-чуть задуматься – хоть вниз с обрыва, —

А жить-то надо, надо жить красиво!

 

Передохни, расслабься – перекур!

Гуд дэй, дружище! Пламенный бонжур!

 

Ах, люди странные,

пустокарманные,

Вы, постоянные клиенты ресторанные, —

Мошны бездонные,

стомиллионные —

Вы наполняете, вы, толпы стадионные!

 

И ничто без вас не крутится —

Армии, правители и судьи.

Но у сильных в горле, словно устрица,

Вы скользите, маленькие люди!

 

И так о маленьком пекутся человеке,

Что забывают лишний ноль вписать на чеке.

 

Ваш кандидат – а в прошлом он лабазник —

Вам иногда устраивает праздник, —

И не безлики вы, и вы – не тени,

Коль надо в урны бросить бюллетени!

 

А «маленький!» – хорошее словцо, —

Кто скажет так – ты плюнь ему в лицо, —

Пусть это слово будет не в ходу!

Привет, Мак-Кинли! Хау ду ю ду!

 

1973

 

БАЛЛАДА О КОКИЛЬОНЕ

 

Жил-был

учитель скромный Кокильон,

Любил

наукой баловаться он.

 

Земной поклон – за то, что он

Был в химию влюблен,

И по ночам

над чем-то там

Химичил Кокильон.

 

Но, мученик науки, гоним и обездолен,

Всегда в глазах толпы он – алхимик-шарлатан, —

И из любимой школы в два счета был уволен,

Верней – в три шеи выгнан, непонятый титан.

 

Титан

лабораторию держал

И там

творил и мыслил, и дерзал.

 

За просто так – не за мильон —

В двухсуточный бульон

Швырнуть сумел

все, что имел,

Великий Кокильон.

 

Да мы бы забросали каменьями Ньютона,

Мы б за такое дело измазали в смоле!

Но случай не позволил плевать на Кокильона:

Однажды в адской смеси заквасилось желе.

 

Бульон

изобретателя потряс, —

Был он —

ничто: не жидкость и не газ.

 

И был смущен и потрясен,

И даже удивлен.

«Эге! Ха-ха!

О эврика!» —

Воскликнул Кокильон.

 

Три дня он развлекался игрой на пианино,

На самом дне в сухом вине он истину искал…

Вдруг произнес он внятно: «Какая чертовщина!..» —

И твердою походкою он к дому зашагал.

 

Он днем

был склонен к мыслям и мечтам,

Но в нем

кипели страсти по ночам.

 

И вот, на поиск устремлен,

Мечтой испепелен,

В один момент

в эксперимент

Включился Кокильон.

 

Душа его просила и плоть его хотела

До истины добраться, до цели и до дна, —

Проверить состоянье таинственного тела —

Узнать, что он такое: оно или она.

 

Но был

и в этом опыте изъян:

Забыл

фанатик намертво про кран.

 

В погоне за открытьем он

Был слишком воспален —

И миг настал,

когда нажал

На крантик Кокильон.

 

И закричал, безумный: «Да это же – коллоид!

Не жидкость это, братцы, – коллоидальный газ!»

Вот так, блеснув в науке, как в небе астероид,

Взорвался – и в шипенье безвременно угас.

 

И вот

так в этом газе и лежит,

Народ

его открытьем дорожит.

 

Но он не мертв – он усыплен, —

Разбужен будет он

Через века.

Дремли пока,

Великий Кокильон.

 

А мы, склонив колени, глядим благоговейно, —

Таких, как он, немного – четыре на мильон:

Возьмем Ньютона, Бора и старика Эйнштейна —

Вот три великих мужа, – четвертый – Кокильон!

 

1973