Баллада о цветах, деревьях и миллионерах

 

В томленье одиноком

В тени – не на виду —

Под неусыпным оком

Цвела она в саду.

 

Мамá – всегда с друзьями,

Папá от них сбежал,

Зато Каштан ветвями

От взглядов укрывал.

 

Высоко ль или низко

Каштан над головой, —

Но Роза-гимназистка

Увидела – его.

 

Нарцисс – цветок воспетый,

Отец его – магнат,

И многих Роз до этой

Вдыхал он аромат.

 

Он вовсе был не хамом,

Изысканных манер.

Мамá его – гранд-дама,

Папá – миллионер.

 

Он в детстве был опрыскан —

Не запах, а дурман, —

И Роза-гимназистка

Вступила с ним в роман.

 

И вот, исчадье ада,

Нарцисс тот, ловелас,

«Иди ко мне из сада!» —

Сказал ей как-то раз.

 

Когда еще так пелось?!

И Роза, в чем была,

Сказала: «Ах!», зарделась —

И вещи собрала.

 

И всеми лепестками

Вмиг завладел нахал.

Мама была с друзьями,

Каштан уже опал.

 

Искала Роза счастья

И не видала, как

Сох от любви и страсти

Почти что зрелый Мак.

 

Но думала едва ли,

Как душен пошлый цвет, —

Все лепестки опали —

И Розы больше нет.

 

И в черном чреве Мака

Был траурный покой.

Каштан ужасно плакал,

Когда расцвел весной.

 

1968

 

РОМАНС

 

Было так – я любил и страдал.

Было так – я о ней лишь мечтал.

Я ее видел тайно во сне

Амазонкой на белом коне.

 

Что мне была вся мудрость скучных книг,

Когда к следам ее губами мог припасть я!

Что с вами было, королева грез моих?

Что с вами стало, мое призрачное счастье?

 

Наши души купались в весне,

Плыли головы наши в огне.

И печаль, с ней и боль – далеки,

И казалось – не будет тоски.

 

Ну а теперь – хоть саван ей готовь, —

Смеюсь сквозь слезы я и плачу без причины.

Вам вечным холодом и льдом сковало кровь

От страха жить и от предчувствия кончины.

 

Понял я – больше песен не петь,

Понял я – больше снов не смотреть.

Дни тянулись с ней нитями лжи,

С нею были одни миражи.

 

Я жгу остатки праздничных одежд,

Я струны рву, освобождаясь от дурмана, —

Мне не служить рабом у призрачных надежд,

Не поклоняться больше идолам обмана!

 

1968

 

«ОДИН ИЗ НАС»

 

 

* * *

 

Бросьте скуку, как корку арбузную,

Небо ясное, легкие сны.

Парень лошадь имел и судьбу свою —

Интересную – до войны.

 

Да, на войне как на войне,

А до войны как до войны, —

Везде, по всей вселенной.

Он лихо ездил на коне

В конце весны, в конце весны —

Последней, довоенной.

 

Но туманы уже по росе плелись,

Град прошел по полям и мечтам, —

Для того чтобы тучи рассеялись,

Парень нужен был именно там.

 

Там – на войне как на войне,

А до войны как до войны, —

Везде, по всей вселенной.

Он лихо ездил на коне

В конце весны, в конце весны —

Последней, довоенной.

 

1969

 

РОМАНС

 

Она была чиста, как снег зимой.

В грязь – соболя, – иди по ним по праву.

Но вот мне руки жжет ея письмо —

Я узнаю мучительную правду…

 

Не ведал я: смиренье – только маска

И маскарад закончится сейчас, —

Да, в этот раз я потерпел фиаско —

Надеюсь, это был последний раз.

 

Подумал я: дни сочтены мои,

Дурная кровь в мои проникла вены, —

Я сжал письмо как голову змеи —

Сквозь пальцы просочился яд измены.

 

Не ведать мне страданий и агоний, —

Мне встречный ветер слезы оботрет.

Моих коней обида не нагонит,

Моих следов метель не заметет.

 

Итак, я оставляю позади,

Под этим серым неприглядным небом,

Дурман фиалок, наготу гвоздик

И слезы вперемешку с талым снегом.

 

Москва слезам не верит и слезинкам,

И не намерен больше я рыдать, —

Спешу навстречу новым поединкам —

И, как всегда, намерен побеждать!

 

1970

 

ТАНГО

 

Как счастье зыбко!..

Опять ошибка:

Его улыбка,

Потом – бокал на стол.

В нем откровенно

Погасла пена;

А он надменно

Простился и ушел.

 

Хрустальным звоном

Бокалы стонут.

Судьба с поклоном

Проходит стороной.

Грустно вино мерцало,

Пусто на сердце стало,

Скрипки смеялись надо мной…

 

Впервые это со мной:

В игре азартной судьбой,

Казалось, счастье выпало и мне —

На миг пригрезился он,

Проник волшебником в сон, —

И вспыхнул яркий свет в моем окне.

 

Но счастье зыбко —

Опять ошибка!

Его улыбка,

Потом – бокал на стол, —

В бокале, тленна,

Погасла пена;

А он надменно

Простился – и ушел.

 

Хрустальным звоном

Бокалы стонут.

Бесцеремонно он

Прервал мой сон.

Вино мерцало…

А я рыдала.

Скрипки рыдали в унисон.

 

1970

 

«ЖИВОЙ»

 

 

* * *

 

Видно, острая заноза

В душу врезалась ему, —

Только зря ушел с колхоза —

Хуже будет одному.

 

Ведь его не село

До такого довело.

 

 

* * *

Воронкý бы власть – любого

Он бы прятал в «воронки»,

А особенно – Живого, —

Только руки коротки!

 

Черный Ворон, что ты вьешься

Над Живою головой?

Пашка-Ворон, зря смеешься:

Лисапед еще не твой!

 

Как бы через село

Пашку вспять не понесло!

 

 

* * *

Мотяков, твой громкий голос

Не навек, не на года, —

Этот голос – тонкий волос, —

Лопнет враз и навсегда!

 

Уж как наше село

И не то еще снесло!

 

 

* * *

Петя Долгий в сельсовете —

Как Господь на небеси, —

Хорошо бы эти Пети

Долго жили на Руси!

 

Ну а в наше село

Гузенкова занесло.

 

 

* * *

Больно Федька загордился,

Больно требовательный стал:

Ангел с неба появился —

Он и ангела прогнал!

 

Ходит в наше село

Ангел редко, как назло!

 

 

* * *

Эй, кому бока намяли?

Кто там ходит без рогов?

Мотякова обломали, —

Стал комолый Мотяков!

 

Так бежал через село —

Потерял аж два кило!

 

 

* * *

Без людей да без получки

До чего, Фомич, дойдешь?!

Так и знай – дойдешь до ручки,

С горя горькую запьешь!

 

Знает наше село,

Что с такими-то было!

 

 

* * *

Настрадался в одиночку.

Закрутился блудный сын, —

То ль судьбе он влепит точк‹у›

То ль судьба – в лопатки клин.

 

Что ни делал – как назло,

Завертело, замело.

 

 

* * *

Колос вырос из побега

Всем невзгодам супротив.

Он помыкался, побегал —

И вернулся в коллектив.

 

Уж как наше село

Снова члена обрело!

 

 

* * *

Хватит роги ломать, как коровам,

Перевинчивать, перегибать, —

А не то, Гузенков с Мотяковым,

Мы покажем вам кузькину мать!

 

‹1971›

 

«ЧЕРНЫЙ ПРИНЦ»

 

 

* * *

 

Неужели мы заперты в замкнутый круг?

Неужели спасет только чудо?

У меня в этот день все валилось из рук

И не к счастию билась посуда.

 

Ну пожалуйста, не уезжай

Насовсем, – постарайся вернуться!

Осторожно: не резко бокалы сближай, —

Разобьются!

 

Рассвело! Стало ясно: уйдешь по росе, —

Вижу я, что не можешь иначе,

Что всегда лишь в конце длинных рельс и шоссе

Гнезда вьют эти птицы удачи.

 

Но, пожалуйста, не уезжай

Насовсем, – постарайся вернуться!

Осторожно: не резко бокалы сближай, —

Разобьются!

 

Не сожгу кораблей, не гореть и мостам, —

Мне бы только набраться терпенья!

Но… хотелось бы мне, чтобы здесь, а не там

Обитало твое вдохновенье.

 

Ты, пожалуйста, не уезжай

Насовсем, – постарайся вернуться!

Осторожно: не резко бокалы сближай

Разобьются!

 

‹1972›

 

«НЕОБЫЧАЙНЫЕ ПРИКЛЮЧЕНИЯ НА ВОЛЖСКОМ ПАРОХОДЕ»

 

 

ПЕСНЯ О ВОЛГЕ

 

Как по Волге-матушке, по реке-кормилице —

Всё суда с товарами, струги да ладьи, —

И не надорвалася, и не притомилася:

Ноша не тяжелая – корабли свои.

 

Вниз по Волге плавая,

Прохожу пороги я

И гляжу на правые

Берега пологие:

Там камыш шевелится,

Поперек ломается, —

Справа – берег стелется,

Слева подымается.

 

Волга песни слышала хлеще, чем «Дубинушка», —

Вся вода исхлестана пулями врагов, —

И плыла по Матушке наша кровь-кровинушка,

Стыла бурой пеною возле берегов.

 

Долго в воды пресные

Лили слезы строгие

Берега отвесные,

Берега пологие —

Плакали, измызганы

Острыми подковами,

Но теперь зализаны

Злые раны волнами.

 

Что-то с вами сделалось, города старинные,

В коих – стены древние, на холмах кремли, —

Словно пробудилися молодцы былинные

И – числом несметные – встали из земли.

 

Лапами грабастая,

Корабли стараются —

Тянут баржи с Каспия,

Тянут – надрываются,

Тянут – не оглянутся, —

И на версты многие

За крутыми тянутся

Берега пологие.

 

1973

 

ПОСАДКА

 

– Мест не хватит – уж больно вы ловки, —

Ну откудва такие взялись!

Что вы прете!

– Да мы по путевке!

– По путевке? Пожалуйста! Плиз!..

 

Вы ж не туристы и не иностранцы —

Вам не проникнуть на наш пароход!

Что у вас?

– Песни и новые танцы, —

Этим товарам нельзя залежаться —

Столько людей с нетерпеньем их ждет!

 

– Ну куда вы спешите, ей-бога, —

Словно зельем каким опились!

– Мне местечко заказывал Гоголь.

– Сам Максимыч? Пожалуйста! Плиз!..

 

Вы ж не туристы, не иностранцы

И не резиновый наш пароход!

Что у вас?

– Песни и новые танцы, —

Этим товарам нельзя залежаться —

Столько людей с нетерпеньем их ждет!

 

– Мест не будет! Броня остается!

Ожидается важный турист.

– Для рабочего класса найдется?

– Это точно! Пожалуйста! Плиз!..

 

Не работяги вы, не иностранцы —

Вам не проникнуть на наш пароход!

Что у вас?

– Песни и новые танцы, —

Этим товарам нельзя залежаться —

Столько людей с нетерпеньем их ждет!

 

– Нет названья для вашей прослойки, —

Зря вы, барышни, здесь собрались!

– Для крестьянства остались две койки?

– Есть крестьянство!

– Пожалуйста! Плиз!..

 

– Это шутке подобно – без шуток, —

Песни, танцы в пути задержать!

Без еды проживешь – сорок суток,

А без музыки – вряд ли и пять.

 

– Вы ж не туристы и не иностранцы, —

Укомплектованный наш пароход!

Что у вас?

– Песни и новые танцы, —

Этим товарам нельзя залежаться —

Столько людей с нетерпеньем их ждет!

 

– Вот народ упрямый —

Всё с нахрапу!

Ладно, лезьте прямо

Вверх по трапу, —

С вами будет веселее путь

И – лучше с музыкой тонуть!

 

1973

 

КУПЛЕТЫ ГУСЕВА

 

Я на виду – и действием, и взглядом

Я выдаю присутствие свое.

Нат Пинкертон и Шерлок Холмс – старье!

Спокойно спите, люди: Гусев рядом!

 

Мой метод прост: сажусь на хвост и не слезаю.

Преступник – это на здоровом теле прыщик, —

И я мерзавцу о себе напоминаю:

Я здесь, я вот он, – на то я сыщик!

 

Волнуются преступники,

Что сыщик не безлик, —

И оставляют, субчики,

Следочки на приступочке,

Шифровочки на тумбочке, —

Достаточно улик.

 

Работу строю по системе четкой:

Я не скрываюсь, не слежу тайком, —

И пострадавший будет с кошельком,

Ну а преступник – будет за решеткой.

 

Идет преступник на отчаянные трюки,

Ничем не брезгует, на подкуп тратит тыщи, —

Но я ему заламываю руки:

Я здесь, я вот он, – на то я сыщик!

 

Волнуются преступнички,

Что сыщик не безлик, —

И оставляют, субчики,

Следочки на приступочке,

Шифровочки на тумбочке, —

Достаточно улик.

 

Вот я иду уверенной походкой:

Пусть знает враг – я в план его проник!

Конец один – преступник за решеткой:

Его сам Гусев взял за воротник!

 

1973

 

КОЛЫБЕЛЬНАЯ ХОПКИНСОНА

 

Спи, дитя! Май беби, бай!

Много сил скопи!

Ду ю вонт ту слип? Отдыхай.

Улыбнись – и спи!

 

Колыбельной заглушён

Посторонний гул.

Пусть тебе приснится сон,

Что весь мир уснул.

 

Мир внизу, и ты над ним

В сладком сне паришь:

Вот Москва, древний Рим

И ночной Париж.

 

И с тобою в унисон

Голоса поют, —

Правда, это только сон,

А во сне – растут.

 

Может быть, все может быть:

Ты когда-нибудь

Наяву повторить

Сможешь этот путь.

 

Над землею полетишь

Выше крыш и крон, —

А пока ты крепко спи,

Досмотри свой сон!

 

1973

 

ДУЭТ РАЗЛУЧЕННЫХ

 

Дорога сломала степь напополам,

И неясно, где конец пути, —

По дороге мы идем по разным сторонам

И не можем ее перейти.

 

Сколько зим этот путь продлится?

Кто-то должен рискнуть – решиться…

Надо нам поговорить, перекресток недалек, —

Перейди, если мне невдомек!

 

Дорога, дорога поперек земли —

Поперек судьбы глубокий след, —

Многие уже себе попутчиков нашли

Ненадолго, а спутников – нет.

 

Промелькнет как беда ухмылка,

Разведет навсегда развилка…

Где же нужные слова, кто же первый их найдет?

Я опять прозевал переход.

 

Река! – избавленье послано двоим, —

Стоит только руку протянуть…

Но опять, опять на разных палубах стоим, —

Подскажите же нам что-нибудь!

 

Волжский ветер, хмельной и вязкий,

Шепчет в души одной подсказкой:

Время мало – торопись и не жди конца пути, —

Кто же первый рискнет перейти?!

 

1963, ред. 1973

 

ЧЕ-ЧЕТ-КА

 

Все, что тривиально,

И все, что банально,

Что равно и прямо

Пропорционально —

Все это корежит

Чечетка, калечит,

Нам нервы тревожит

Чёт-нечет, чёт-нечет!

В забитые уши

Врывается четко,

В сонливые души —

Лихая чечетка.

В чечеточный спринт

Не берем тех, кто сыт, мы!

Чёт-нечет, чёт-нечет —

Ломаются ритмы!

 

Брэк:

барабан, тамтам, трещотка —

Где

полагается – там чечетка.

Брак

не встречается, темп рвет и мечет

Брэк!..

Чёт-нечет!

Жжет

нам подошвы, потолок трепещет!

Чёт!..

Нечет!

 

Эй, кто там грозит мне!

Эй, кто мне перечит,

В замедленном ритме

О чем-то лепечет?!

Сейчас перестанет —

Его изувечит

Ритмический танец, —

Чёт-нечет, чёт-нечет!

Кровь гонит по жилам

Не крепкая водка —

Всех заворожила

Шальная чечетка.

Замолкни, гитара, —

Мурашки до жути!

На чёт – два удара, —

И чем чёт не шутит!

 

Брэк:

барабан, тамтам, трещотка —

Где

полагается – там чечетка.

Брак

не встречается, темп рвет и мечет

Брэк!..

Чёт-нечет!

Жжет

нам подошвы, потолок трепещет!

Чёт!..

Нечет!

 

Спасайся кто может!

А кто обезножет —

Утешься, – твой час

В ритме правильном прожит!

Под брэк, человече,

Расправятся плечи

И сон обеспечит —

Чёт-нечет, чёт-нечет!

Изменится ваша

Осанка, походка, —

Вам тоже, папаша,

Полезна чечетка!

Не против кадрили

Мы проголосуем —

Но в пику могиле

Чечетку станцуем!

 

Брэк:

барабан, тамтам, трещотка —

Где

полагается – там чечетка.

Брак

не встречается, темп рвет и мечет

Брэк!..

Чёт-нечет!

Жжет

нам подошвы, потолок трепещет!

Чёт!..

Нечет!

 

1973

 

РОМАНС МИССИС РЕБУС

 

Реет

над темно-синей волной

неприметная стайка.

Грустно,

но у меня в этой стае попутчиков нет —

Низко

лечу отдельно от всех,

одинокая чайка, —

И скользит подо мной

Спутник преданный мой —

белый мой силуэт.

 

Но слабеет, слабеет крыло —

Я снижаюсь все ниже и ниже, —

Я уже отраженья не вижу —

Море тиною заволокло.

 

Неужели никто не придет,

Чтобы рядом лететь с белой птицей?

Неужели никто не решится —

Неужели никто не спасет?

 

Силы

оставят тело мое —

и в соленую пыль я

Брошу

свой обессиленный и исстрадавшийся труп.

Крылья

уже над самой водой,

мои бедные крылья!

Ветер ветреный, злой

Лишь играет со мной,

беспощаден и груб.

 

Неужели никто не придет,

Чтобы рядом лететь с белой птицей?

Неужели никто не решится —

Неужели никто не спасет?

 

Бьется сердце под левым плечом,

Я спускаюсь все ниже и ниже,

Но уже я спасителя вижу —

Это ангел с заветным ключом.

 

Ветер!

Скрипач безумный, пропой,

на прощанье сыграй нам!

Скоро

погаснет солнце – и спутник мой станет незрим.

Чайка

влетит в пучину навек —

к неразгаданным тайнам, —

Я в себе растворюсь,

Я навеки сольюсь

с силуэтом своим.

 

Но слабеет, слабеет крыло —

Я снижаюсь все ниже и ниже, —

Я уже отраженья не вижу —

Море тиною заволокло.

Бьется сердце под левым плечом,

Я спускаюсь все ниже и ниже,

Но уже я спасителя вижу —

Это ангел с заветным ключом.

 

1973

 

ДУЭТ ШУРЫ И ЛИВЕРОВСКОГО

 

– Богиня! Афродита!

Или что-то в этом роде!

Ах, жизнь моя разбита

прямо здесь на пароходе!

Склоню от восхищенья я

пред красотой такою

Дрожащие колени я

с дрожащей головою!

 

– Ну что он ходит как тень —

Твердит одну дребедень!

– Возьми себе мое трепещущее сердце!

– Нас не возьмешь на авось —

На кой мне сердце сдалось!

– Тогда – экзотику и страсти де-ля-

Перца!

 

– Какая де-ля-Перца —

да о чем вы говорите?

Богиню надо вам? —

так и идите к Афродите!

Вас тянет на экзотику —

тогда сидите дома…

А кто это – экзотика?

Я с нею незнакома.

 

– Я вас, синьора, зову

В волшебный сон наяву

И предлагаю состояние и сердце, —

Пойдем навстречу мечтам!..

– А кем вы служите там?

– Я – вице-консул Мигуэлла-де-ля-Перца!

 

– Я не бегу от факта,

только вот какое дело:

Я с консулами как-то

раньше дела не имела.

А вдруг не пустят к вам в страну

и вынесут решенье

Послать куда подальше, ну

а консула – в три шеи!

 

– Не сомневайтесь, мадам!

Я всех продам, все отдам —

И распахнется перед нами рая дверца.

Я вас одену, мадам,

Почти как Еву Адам

В стране волшебной Мигуэлла-де-ля-Перца.

 

– Вы милый, но – пройдоха!

А меня принарядите —

И будет просто плохо

этой вашей Афродите!

Но я не верю посулам:

я брошу всё на свете —

А вдруг жена у консула

и даже хуже – дети!

 

– Ах, что вы, милая мисс!..

– Но-но, спокойно, уймись!

– Я напишу для вас симфонию и скерцо.

Удача вас родила!..

– Ах, черт! Была не была!

Валяйте, – едем в Мигуэллу-делу-Перца!

 

1973

 

«БЕГСТВО МИСТЕРА МАК-КИНЛИ»