Глава одиннадцатая Случай с Сыроежкиным

 

В ноябре 2002 года как‑то рано началась зима в Петербурге. Было морозно, ветрено и скользко настолько, что многие граждане, как трезвые так и не очень, теряя равновесие, падали на Купчинской улице, заполняя местный травмпункт своими ушибленными телами. На служебном столе Серомышина лежала пухлая пачка телефонограмм из 78 поликлиники, по которым срочно нужно было проводить проверки об обстоятельствах соприкосновения людских тел с предметами дорожной обстановки. Сезонная асфальтовая болезнь населения прогрессировала. Более того, как следовало из последней телефонограммы в травму обратился даже оперуполномоченный Сыроежкин по поводу ушиба указательного пальца правой руки.

«В носу что – ли он ковырял своим пальцем?» – без всякого сочувствия к болезни друга, мысленно возмущался Серомышин. Накануне они с Сыроежкиным крепко выпили. Серомышин добрался до дома без приключений, и быстро уснул, хотя и был соблазн погонять перед сном соседей которые выгуливали собак без намордников. С утра мучил сушняк, ни работать, ни разбираться кто повредил палец другу не хотелось.

«Неплохо бы пивка для рывка», – решил Серомышин, развертывая рекламную газету «Центр – Плюс», в которой он благоразумно хранил в ящике стола большого вяленого леща. Однако внимание Серомышина неожиданно сосредоточилось не на вкусной соленой рыбе, от вида которой поначалу потекла слюна, а на рекламном объявлении следующего содержания:

 

«Опытный специалист вскроет любую дверь, откроет замок, сейф. Изготовление ключей. Круглосуточно. Качество. Накопительные скидки. 9 лет успешной работы. Савелий».

 

Далее следовал домашний телефон сантехника Семенова.

«Опять этот Сеня! – занервничал Серомышин. – Уже добрался до рекламы своей преступной деятельности. Плевать на Жука, надо с ним кончать».

За два дня до этого они с Жуком поссорились. Жук требовал от Серомышина задержать Вову Загуляева.

– Ты, Серега, Вову от меня прячешь, покрываешь преступника опозорившего мою честь и достоинство – злобно шипел Жук.

– Уж не Сеня ли тебе это шепнул, Вадик. Меня твой Сеня достал. Насылает инвалидов на Соловьеву, переселяет ее в деревню, я ведь им займусь конкретно.

– Правильно переселяет, полезное дело делает. Общественный санитар можно сказать, тебе же меньше будет проблем. А вообще, ты, Серега, Сеню не тронь. Это мой лучший стукач в районе. Вся раскрываемость на этом «барабане» держится. Тронешь Сеню, головой ответишь!

– Да ты я вижу, Вадик, крут. И трону и посажу. Загублю вашу липовую раскрываемость.

– За базаром следи, Сергей.

– Бандитских базаров не приемлю, Вадик. Пальцы веером убери. Выражайся ментовско – полицейскими словами. И не быкуй в моем кабинете, а то Загуляеву скажу и они с бабкой тебя заколдуют.

– Я тебя, Сергей, предупредил, не шути со мной.

Вспоминая этот неприятный разговор, Серомышин, задумался: «Кто же он все таки, Сеня наш загадочный – мафиози «Уролог «или скромный помощник внутренних органов? Если бандюган, то почему сантехник? Хобби что‑ли такое?»

Размышления были прерваны шумно распахнутой дверью кабинета. Это был никто иной, как Сыроежкин собственной персоной потрясавший перевязанным правым указательным пальцем:

– Совсем, Серега, менты обнаглели, житья нет людям.

– Что случилось, Толик, менты за палец укусили?

– Хуже. Придавили мой палец боевой.

– Ну присаживайся, мне уже телефонограмма пришла. Рассказывай свою беду.

– Разошлись мы вчера с тобой. Я стою на Будапештской, автобус жду. Не пьян конечно был, но слегка штормило. Подъезжает машина УВО, выходят два милиционера. Ко мне как – то близко так сержант подвинулся, говорит: – Мужчина, вы себя хорошо чувствуете? Хорошо, – отвечаю, лучше чем утром. Садитесь, мент, говорит, мы вас подвезем. А вы ребята в мою сторону едите? В вашу говорит. Ну, думаю, узнали меня, наверное, подвести хотят. Сел к ним в машину проехали два квартала. Все говорю, ребята, здесь остановите, я выйду. В вытрезвителе, говорят, выйдешь. Шутят что – ли, думаю? Достаю удостоверение. Предъявляю: майор милиции Сыроежкин, остановите машину. Сержант говорит: а что вы раньше – то удостоверение свое не показали? У меня, отвечаю, лицо ментовское, лучше всякого удостоверения. Машину остановили. Вышел, домой пошел. Вдруг меня сержант догоняет: извините, говорит, товарищ майор, я у вас из кармана вещь свою заберу. Какую, удивляюсь, твою вещь из моего кармана? Да вот эту, говорит. Достает у меня из левого кармана куртки фольгированный сверточек, и пошел обратно в машину. Тут до меня дошло: героин мне подложили. Подхожу к их машине, фамилию, говорю, свою сержант назови. Они окно пассажирской двери приоткрыли, говорят: идите, товарищ майор, домой, пока не упали. Я говорю: ах ты, мерзавец, ментеныш молодой, старшему офицеру наркоту пихаешь? И руку к ним в окно машины просунул, чтобы поймать подлеца. Они окно закрыли, палец мне стеклом защемили и рванули. Я от боли так орал что сигнализации у машин на стоянке сработали. Пришлось в травму сходить. И я их даже бортового номера не запомнил. Вот что творят, Серега.

– Попал ты, Толик, на палец. Впредь тебе наука. Зашивай карманы.

– Обидно, что стрелять теперь не смогу. Самый боевой мой палец пострадал.

– Левой рукой стрелять будешь, Толик. Стрелять дело нехитрое, если мишень крупна.

– Это ты про кого?

– Да хотя бы про Сеню сантехника. Он ведь у нас крупный паренек. Ты посмотри, Толик, уже рекламирует себя в газетах.

Серомышин, отложив в сторону вяленого леща, показал объявление об оказываемых Сеней услугах.

– Да, Серега, Сеня парень интересный во всех отношениях. Давай соберем воедино все факты. Что у нас конкретно на него есть?

– Много чего. Во – первых, двери вскрывает виртуозно.

– Сантехникам, Сережа, положено двери, трубы и замки уметь ломать, еще что?

– Предлагает людям сменить жилье. Переехать на свежий воздух.

– Не аргумент. Может он на риэлтера, учится. Сантехнику бросит – специалист по недвижимости будет.

– По информации Вовы Загуляева, Сеня – бандит «Уролог» и держит дома снайперскую винтовку.

– Информация не проверенная. Да и нет у нас в кримучетах никаких «Урологов». Возможно, это все бредни наркомана. Еще что?

– Со слов того же Загуляева, Сеня и Муса Велиев – одна компания.

– Дружба народов законом не запрещена. Что еще есть на Сеню?

– Уговорил инвалида Пшенко напугать Соловьеву Валентину Андреевну.

– Зачем?

– Думаю для того, чтобы она скорее продала квартиру.

– Ну и в чем тут состав преступления?

– Подстрекательство к хулиганству и…

– И все. Неэтичные действия начинающего риэлтера – вот что это. Нет у нас ничего на Сеню. Уверен, что и дома у него нет никакой винтовки, а висят везде на стенах грамоты от начальника ГУВД. Кроме того, что он активный помощник милиции, пытающийся заработать на жизнь нетрадиционными методами, ничего существенного на Сеню у нас нет. А будем его дергать, только вспугнем настоящую рыбу, если он с ней связан. Понаблюдать надо за Сеней, а трогать нельзя.

– Давай, Толик, Сеню все же шуганем. Руки чешутся.

– Потерпи, Сережа. Пока веских оснований нет. Меня больше Муса Велиев интересует. Он ведь уже заявил себя как наследник квартиры Леонтьевой. Вчера я с ним общался. Говорит, что старушке отпускал вполцены арбузы, и она завещала ему жилье в благодарность. А к отравлению Леонтьевой никакого отношения не имеет. При осмотре квартиры Леонтьевой изъяли три стакана. Водку она пила не одна. В стакане с отпечатками пальцев Леонтьевой обнаружен клофелин и еще какая‑то химическая гадость, отчего бабуся и кончилась. С двух других стаканов изъяты пальцы рук неизвестных лиц. Пальцев Велиева в квартире вообще не обнаружено. Чем его прижать не знаю.

Серомышин задумался. Затем открыл ящик стола и достал коробку, в которой лежали два граненых стакана.

– Ты, Толик, отправь на экспертизу эти стаканчики. Сравни отпечатки на них с пальцами обнаруженными в квартире Леонтьевой.

– А чьи здесь пальчики?

– Здесь, Толик, пальчики двух южных братьев – Мамедова Айваза и Алиева Тозика. Соседи моего клиента – Пшенко. Был я у него в гостях. Выслушал обиды на соседей, да и забрал с кухни стаканчики. На всякий случай.

– Ну что мы теперь все стаканы со всех квартир на экспертизу отправлять будем? Пункт приема посуды устроем в ЭКЦ?

– Проверь, Толик. Чем черт не шутит. Подозрительно мне все это. Куда ни сунусь – везде сантехники, унитазы и черные братья в виде черных маклеров.

– Ладно, проверим. Давай леща почисти. Сам не могу – палец болит.

Серомышин достал из сейфа двухлитровую пластиковую бутыль пива «Три толстяка» и принялся отрывать голову вяленому лещу. Весело поднялась в стаканах пивная пена. Служебные проблемы отошли на второй план.