Я сравнительно бодр, но сил еще мало.

 

Бедный Качалов отдувается за всех⁸.

Кажется, сообщил все новости. У нас весь дом хворает инфлюэнцей, не выключая и прислуги. Получили несколько милых открыток из Оксфорда. Очень счастливы, что уважаемая Мария Петровна и Михаил Александрович чувствуют себя хорошо.

 

Целую ручки Марии Петровны, Михаилу Александровичу кланяюсь. Обнимаю тебя, и очень хотелось бы поскорее увидеться, при тебе здесь гораздо спокойнее и веселее.

Любящий тебя

К. Алексеев

 

 

255*. В. Я. Брюсову

5 февраля 1907  

 

 

Москва

 

 

Глубокоуважаемый Валерий Яковлевич!

Я обращаюсь к Вам с большой просьбой – письменно, так как по болезни не имею возможности заехать к Вам.

 

Завтра {Во вторник. (Прим. К. С. Станиславского.) } в 12 час. дня в Художественном театре будет генеральная репетиция "Драмы жизни".

Помогите нам Вашим советом и не откажитесь приехать и посмотреть нашу работу, перед тем как показывать ее публике.

 

Прилагаю пропускную карточку и прошу Вас пройти с актерского входа и там спросить меня. Ход со двора.

Я это делаю для того, чтоб избежать недоразумения, так как у другого входа дежурят билетеры, которые постоянно сменяются.

 

Заранее благодарю Вас и извиняюсь за беспокойство, которое причинит Вам мое письмо.

Искренно уважающий Вас

 

 

К. Алексеев (Станиславский)  

 

 

Февр. 907.

Понедельник.

 

256*. А. А. Стаховичу

 

Февраля 1907

Москва  

 

 

Дорогой Алексей Александрович!

 

Пишу два слова о генеральной репетиции "Драмы жизни". Боюсь сглазить, но она имела большой успех. Не следует забывать, что публики было очень и очень мало, притом все свои: актеры и их близкие, народ экспансивный.

Правда и то, что среди этих лиц было немало предубежденных и плохо настроенных к спектаклю. Их мы, кажется, победили.

 

Кажется, победили и Немировича. Он по крайней мере бросил свой легкомысленный тон. Были декаденты – писатели и художники (Балтрушайтис, Поляков¹, Средин).

Эти в большом восторге и уверены, что давно ожидаемое ими открытие – сделано.

 

Смешков не было. Первый акт принят хорошо, второй акт произвел на всех большое впечатление, четвертый акт – тоже и кончился аплодисментом (про него Немирович сказал, что это неизмеримо выше всего предыдущего). Третий акт – мнение раздвоилось. Одни подавлены, другие говорят, что местами скучно.

Хуже всех отнеслась Зинаида ² (которая так заботилась о моем спокойствии). Она ругала все и вся и демонстративно вышла среди акта.

 

Не следует забывать, что именно такой публики будет больше всего на первом спектакле, и потому не удивляйся, если я напишу в скором времени, что спектакль провалился. Думаю, что шума, разговоров и споров он вызовет очень много.

Сейчас подали твое письмо. Благодарю за него и особенно за доброе отношение ко мне Марии Петровны³ и твое. Верь, что это меня искренно трогает и ободряет.

 

Целую ручки Марии Петровны. Тебя обнимаю. Жена, дети кланяются. Скоро напишу еще.

Любящий К. Алексеев

 

 

Здоровье поправляется, но туго. Слабость и повышенная температура, 37,4.

 

По болезни Игоря мои письменные принадлежности в ужасном беспорядке, прости за разношерстность бумаги и конверта.

257*. В. Я. Брюсову

Февраля 1907

 

 

Москва

 

 

Глубокоуважаемый Валерий Яковлевич!

Я был очень тронут Вашим душевным письмом.

 

Согласен с Вами, что овации и свистки – это лучшая награда за наш первый трусливый опыт¹.

Я вполне удовлетворен результатом спектакля, хотя отлично сознаю его недостатки.

 

И нам придется ждать Вашего отзыва о нашей работе целых две недели. Это тоже испытание. Тем искреннее мои пожелания Вам скорого выздоровления.

Я тоже совершенно измучен инфлюэнцей.

 

Приходится играть и репетировать с температурой 37,5 и даже 38.

Это очень тяжело.

 

Мы, конечно, искренно пожалели о Вашем отсутствии на генеральной репетиции.

Жму Вашу руку.

Искренно уважающий Вас

К. Алексеев  

 

 

10/2 907.

 

258*. В. В. Котляревской

 

Февраля 1907

Москва  

 

 

Дорогой друг

 

Вера Васильевна!

Спасибо за память. С 20 января я хвораю. Теперь лучше, но еще не совсем оправился. Была инфлюэнца, 39 1/2; две недели лежал, потом перемогался и, с жаром, выезжал на репетиции – ставить "Драму жизни". Играл в первый раз больным и с жаром. Слабость еще не прошла, но температура стала ниже, 37,3-37.

 

"Драма жизни" имела тот успех, о котором я мечтал. Половина шикает, половина неистовствует от восторга. Я доволен результатом некоторых проб и исканий.

Они открыли нам много интересных принципов.

 

Декаденты довольны,

Реалисты возмущены,

 

буржуи – обижены ¹.