Кауфман, кашгарский эмир Якуб-бек

И присоединение к России Илийского края

В июне 1871 г. Илийский край с центром в Кульдже, к этому времени уже более столетия находившийся в составе империи Цин, попал под власть Российской империи, которая сохранялась в тече- ние десятилетия. Эти события, получившие в историографии назва- ние «Илийский кризис» (1871–1881), неоднократно исследовались специалистами13. Уделялось внимание и вопросам российских по- литических, административных, экономических преобразований в крае (см., в частности: [Сутеева, 1987; Тумайкина, 2009]). Однако, на- сколько нам известно, не предпринималось попыток рассмотреть эти действия российских властей в контексте правовой политикой Рос- сийской империи в Центральной Азии в целом и в контексте взаимо- отношений туркестанского генерал-губернатора К.П. фон Кауфмана с кашгарским эмиром Якуб-беком в частности.

Сразу стоит отметить, что особые традиции административного устройства в Илийском крае (как, впрочем, и во всем регионе, из- вестном под названием Восточный Туркестан, или Синьцзян) начали складываться еще в раннем Средневековье. Как минимум с X–XI вв. в регионе получило закрепление деление на родовые (среди кочевого населения) или территориальные (среди оседлого населения) адми-

13 Новейший подробный обзор литературы по данной проблематике см.: [Горшенина, 2014].

300

Глава VI. «Завоевание и устроение» Средней Азии: эпоха Кауфмана

нистративные единицы со значительной степенью самоуправления, причем в разное время главы соответствующих единиц признавали власть верховных правителей либо фактически, либо номинально (см., напр.: [Тихонов, 1966, с. 53]). Эта ситуация, возникшая в эпоху уйгурского господства, в дальнейшем сохранялась и в эпоху Монголь- ской империи, и в период нахождения региона в составе Чагатайского улуса, правители которого довольствовались признанием своей вла- сти со стороны населения региона и уплатой налогов, не претендуя на вмешательство в вопросы местного самоуправления.

По-видимому, окончательно система самоуправления горо- дов-полисов Восточного Туркестана сложилась в период существова- ния Кашгарского (Могульского) ханства, представители правящего рода которого разделили между собой города Восточного Туркеста- на — Кашгар, Яркенд, Аксу, Хотан, Турфан и др., — закрепив их за своим потомством, и порой даже формально отказывались призна- вать власть верховных правителей-ханов14. Не изменилась эта ситуа- ция даже после того, как династию потомков Чингис-хана сменили в конце XVII в. новые правители — Белогорские и Черногорские ход- жи, претендовавшие на родство с пророком Мухаммадом. Несмотря на свои попытки установить в Восточном Туркестане теократиче- скую монархию, они не смогли трансформировать систему местно- го управления и самоуправления, в результате чего, подобно своим предшественникам, разделили власть над основными областями ре- гиона между членами династии (подробнее см.: [Валиханов, 1985 д, с. 127–131]).

В первой половине XVIII в. Восточный Туркестан стал сферой интересов империи Цин. Любопытно, что вплоть до завоевания ре- гиона на рубеже 1750–1760-х годов китайские власти не слишком четко представляли себе особенности местного административного устройства. Поскольку прежде они взаимодействовали (в формате как дипломатических переговоров, так и прямого военного противосто- яния) преимущественно с кочевыми народами, также старавшимися взять под контроль Восточный Туркестан (джунгарами и казахами), то предполагали, что и сам регион является преимущественно коче- вым. В связи с этим на начальном этапе установления своей власти в Синьцзяне цинские сановники намеревались установить здесь си- стему управления, аналогичную монгольской — по принципу «Вось-

14 Этот период подробно описан в позднесредневековых туркестанских исто- рических хрониках [Тарих-и Кашгар, 2001; Шах-Махмуд, 1976].

301

Почекаев Р.Ю. Губернаторы и ханы

ми знамен» (см., напр.: [Elliott, 2001, р. 73–74]). Однако очень скоро к своему удивлению они обнаружили, что значительная часть насе- ления региона является оседлой, и имеет давние и прочные тради- ции самоуправления, в корне отличающиеся от кочевых. В результате цинские власти сочли целесообразным сохранить местную систему самоуправления, постаравшись лишь превратить родоплеменных предводителей и руководителей территориальных единиц (беков) в низовое звено имперской чиновной иерархии [Matsuzato, 2012, р. 90]. В частности, на территории Илийского края, оказавшего достаточно упорное сопротивление цинским властям в конце 1750-х годов, было образовано генерал-губернаторство во главе с маньчжурским цзяньц- зюнем, которому был придан и китайский гарнизон. Впрочем, несмо- тря на довольно крупный штат китайских чиновников (более 450 че- ловек), он осуществлял только общий военный и административный контроль над территорией и обеспечивал лояльность местного насе- ления империи Цин (см., напр.: [Ходжаев, 1979, с. 20–21]). Вместе с тем уже в 1760 г. новые власти утвердили в качестве градоначальников (хаким-беков) и руководителей мелких административных единиц края (беков) выходцев из местного населения, которые были вызваны к императору и официально включены им в состав чиновного аппа- рата империи: им были пожалованы форменные головные уборы и одежда, а также выданы соответствующие документы [Китайские до- кументы, 1994, № 32–33, с. 117–118].

Несмотря на сохранение определенной автономии, население

Восточного Туркестана неоднократно поднимало восстания против

«неверных» в течение 1820–1850-х годов, о чем уже упоминалось выше. Возглавляли эти восстания, как правило, потомки ходжей, свергну- тых империей Цин в 1760 г., стремившиеся восстановить государство своих предков. Но эти восстания быстро и жестоко подавлялись.

В 1864–1878 гг. во время очередного (и самого мощного) анти- цинского восстания в Восточном Туркестане Илийский край стал од- ним из его центров, и на его территории был провозглашен Илийский (иначе — Кульджинский, или Таранчинский) султанат во главе с мест- ными уроженцами Мазамзат-беком, Муллой Шавкат-ахуном и, нако- нец, Алиханом-торе Абиль-оглы. Естественно, сбросив власть импе- рии Цин, они не стали изменять административное устройство своего вновь созданного султаната, тем более что сохранение традиций мест- ного самоуправления являлось одним из символов национальной са- мобытности нового государства. Алихан-торе успешно противосто- ял китайским властям, поддерживал довольно независимые (хотя и

302

Глава VI. «Завоевание и устроение» Средней Азии: эпоха Кауфмана

дружественные) отношения с кашгарским правителем Якуб-беком, а также неоднократно демонстрировал враждебность по отношению к пограничным регионам Российской империи. Такая политика сви- детельствует о поддержке султана главами местных администраций (беками и ахунами) и населением в целом и также дает основание считать, что он выступал как ревнитель сохранения политических и правовых традиций региона (см.: [Моисеев В.А., 2000, с. 93].

Но именно последнее обстоятельство, т.е. постоянные проявле- ния враждебности со стороны Илийского султана по отношению к России, а также вероятность захвата султаната Якуб-беком, послужи- ли причиной вторжения в него российских войск из Туркестанского края. 12 июня 1871 г. военный губернатор Семиреченской области Г.А. Колпаковский занял Кульджу. Несмотря на то что разговоры об оккупации Илийского велись уже во второй половине 1860-х годов (см.: [Моисеев, 2003, с. 98–99])15, и что на целесообразности этого шага настаивал и сам Колпаковский [Тумайкина, 2009, с. 171] (см. также: [Hsü, 1965, р. 31]), последнее слово оставалось за туркестан- ским генерал-губернатором К.П. фон Кауфманом. Он счел необхо- димым лично побывать в Илийском крае и оценить ситуацию, в ре- зультате чего в сентябре 1871 г. принял решение установить контроль над Кульджей «ожидать китайцев и ведать ею до их прихода» (цит. по: [Милютин, 2006, с. 434]). Таким образом, сам Кауфман изначально подчеркивал временный характер власти Российской империи над Илийским краем и продолжал придерживаться этого мнения и в по- следующие годы16.

Тем не менее, приняв решение об оккупации края, он немед-

ленно инициировал преобразование системы управления в регионе. Илийский край был преобразован в Кульджинский район (в иссле- довательской литературе также именуется Илийским округом) под непосредственным руководством военного губернатора Семиречен- ской области, в аппарате которого появилась специальная канце- лярия по кульджинским делам. Территория края была разделена на четыре участка во главе с начальниками из числа офицеров россий-

15 Не считая «кашгарского проекта» Г.Х. Гасфорта, о котором говорилось в предыдущей главе.

16 Так, когда рассматривался вопрос о сохранении за Россией части Илий- ского края по возвращении Китаю основной его территории, К.П. фон Кауфман выступил против такого решения, предложив, чтобы Китай вместо уступки тер- ритории выплатил денежную компенсацию (см.: [Милютин, 2010 а, с. 70–71]; см. также: [Нарышкин, 1999, с. 206]).

303

Почекаев Р.Ю. Губернаторы и ханы

ской армии, осуществлявшими общий административный контроль и судебные разбирательства по делам между местными жителями и русскими подданными [Пантусов, 1881, с. 2–4]. Однако местное са- моуправление было сохранено и, как отмечал сам К.П. фон Кауфман,

«соображено с временным характером занятия края». В частности, у оседлых жителей (таранчей, китайцев и дунган) сохранялись должно- сти старшин и судей кентов (мелких поселений) и городов, которые выбирались местным населением и затем утверждались российской администрацией. Представители же казахского населения Илийского края должны были управляться волостными управителями — биями, которые также избирались местным населением. Правоохранитель- ные функции среди оседлого населения выполняли юзбаши (сотен- ные), а среди кочевников — «зянг». Они действовали на основании местных правовых обычаев и только в случаях, не предусмотренных обычным правом, обращаться к российскому законодательству [Про- ект, 1885, с. 71–72].

Достаточно радикальным нововведением для некоторых групп населения Илийского края стало введение российской администра- цией налогов и сборов в денежной форме. Один из местных жителей так описывал это в своих воспоминаниях:

Потом в 10-й луне уездный («уяс») начальник произвел перепись всем сибинцам17. А так как сибинцы исстари не несли денежных по- винностей, то они без утайки написали число своих людей и сообщи- ли (русскому начальству). Вслед за тем русские обложили каждого си- бинца, большого и малого, податью в 2 монеты серебром (40 копеек). Все сибинцы очень испугались, потому что они, будучи, подобно не имеющим хозяев собакам, притесняемы таранчами, дошли до край- ней степени бедности… После прихода русских в Или в течение не- скольких месяцев, русские деньги еще не распространились повсюду; откуда же поэтому сибинцы могли достать русское серебро? …Когда сибинские чиновники, собирая с бедных сибинцев подать серебром, стали их сильно прижимать, то было много случаев, когда сибинцы, бросив своих жен и детей, бежали из своих домов. Да и все вообще сибинцы в то время находились в затруднительном положении из- за платежа подати… Но потом сибинцы мало-помалу оправились и (более) не тяготились внесением подати. Солоны в течение 3-х лет со времени прихода русских в Или не были обложены податью [Воспо- минания, 1908, с. 280–281] (см. также: [Noda, 2010, р. 174–175]).

17 Одна из народностей края наряду с таранчами, солонами и т.д.

304

Глава VI. «Завоевание и устроение» Средней Азии: эпоха Кауфмана

В дальнейшем подать с населения (кибиточная с кочевого или посе- мейная с оседлого) составляла от 1 руб. 50 коп. до 3 руб. с различных категорий населения, кроме того, 20% от нее составлял и так назы- ваемый земский сбор. При этом власти учитывали, что и в период китайского господства существовала «разнородность в назначении податей», о чем свидетельствовали налоговые ведомости — окладные листы [Пантусов, 1881, с. 35–37].

Таким образом, российские власти в своей административ- но-правовой политике, по крайней мере в отношении оседлого насе- ления Илийского края, выступали в какой-то степени продолжателя- ми административной политики империи Цин. С одной стороны, это можно трактовать как стремление продемонстрировать Китаю, что власть России в регионе имела исключительно временный характер. Именно так уже вскоре после оккупации Кульджи расценивали это и представители китайских властей в Илийском крае. Например, со- гласно докладной записке чиновника Лю-цунь-ханя пекинским вла- стям,

иностранное владеньице (имеется в виду Россия. — Р. П.) спасло народ от огня и воды; утвердило все четыре страны без малейшего вреда, так что дети не пугаются, а народ не без радости и восторга покорился [Васильев, 1872, с. 191],

т.е. представитель цинской администрации даже не допускает мысли о том, что Россия отторгла часть китайских владений.

С другой стороны, не следует рассматривать созданный россий- скими властями порядок управления и самоуправления в Илийском крае (Кульджинском районе) как нечто совершенно особенное и не имеющее аналогов. Напротив, проводимые имперской пограничной администрацией меры полностью укладывались в общую концепцию правового развития российских владений в Центральной Азии.

Присоединение Илийского края к Российской империи состо- ялось вскоре после двух значимых событий — образования Турке- станского края и реформы в «степных областях», т.е. на территории Казахстана. Эти преобразования нашли закрепления, соответствен- но, в «Проекте Положения об управлении Семиреченской и Сыр- Дарьинской областей» от 11 июля 1867 г. [Материалы, 1960, № 117, с. 282–316] и «Временном положении об управлении в Уральской, Тургайской, Акмолинской и Семипалатинской областях» от 21 октяб- ря 1868 г. [Там же, № 120, с. 323–340]. Собственно, первый из этих до- кументов (с учетом последующих его изменений) стал правовой осно-

305

Почекаев Р.Ю. Губернаторы и ханы

вой и для административной политики в Илийском крае. В результате практически все административно-правовые институты, сформиро- ванные во вновь созданном Кульджинском районе, прежде находили применение на территории Туркестанского края — как в оседлых, так и в кочевых областях.

Так, разделение уездов Семиреченской области (к которым по статусу был приравнен Кульджинский район, также включенный в состав этой области) на участки во главе с русскими офицерами практиковалось с 1868 г. [Проект, 1885, с. 86], т.е. нововведением, сделанным именно в связи с присоединением Кульджи это не стало. Параграфы 80 и 84 «Проекта положения…» предусматривали распре- деление кочевников по волостям с выборными волостными началь- никами во главе, тогда как, согласно § 116, в оседлых селениях главами самоуправления с административными и судебными полномочиями являлись избираемые аксакалы, которые в Илийском крае всего лишь назывались старшинами. Судьи в Илийском крае приравнивались к казиям, статус которых в Туркестане регламентировался §  214–220

«Проекта положения…». Аналогичным образом, сотенные-юзбаши и

«зянг» приравнивались по статусу к пятидесятникам в Семиреченской и Сырдарьинской областях (см.: [Там же, с. 72]). Еще больше свиде- тельствуют о соотнесении российской политики в Илийском крае с ее политикой в остальных центрально-азиатских владениях прямые отсылки для кульджинских властей к нормам «Проекта положения…» по вопросам подсудности: местным судам были подведомственны все дела, кроме предусмотренных § 130–131 «Проекта положения…» (об измене, сопротивлении властям, разбоях, грабежах, побегах за грани- цу, фальшивомонетничестве и проч.), а также об убийствах — такие дела разбирались по уголовным законам Российской империи пред- ставителями имперской администрации (см.: [Пантусов, 1881, с. 8]).

Взимаемые властями Илийского края налоги — посемейный и кибиточный — также регламентировались законодательством Тур- кестанского края. Кибиточный сбор с кочевников предусматривался

§ 255 «Проекта положения…», а посемейный сбор, по сути, являлся аналогом фиксированного земельного сбора, именовавшегося в пер- воначальном проекте «Проекта положения…» танапным (§ 282)18.

Итак, как видим, российские власти в Илийском крае проводи- ли административные преобразования вполне в русле своей право-

18 В отличие от другого земельного налога — хараджа, составлявшего опреде- ленный процент от урожая.

306

Глава VI. «Завоевание и устроение» Средней Азии: эпоха Кауфмана

вой политики на территории центрально-азиатских владений. Эта политика стала результатом многолетнего опыта, административной деятельности в других азиатских владениях — сначала на Кавказе, за- тем в Казахстане и, наконец, в Туркестанском крае. Но и тот факт, что многие действия российской администрации были схожи с де- ятельностью цинских властей в Илийском крае, в частности, меха- низм трансформации местных родоплеменных предводителей-бе- ков в представителей низового звена имперской администрации [Matsuzato, 2012, р. 90], несомненно, не является случайным совпа- дением. Вероятно, именно подобный подход (сохранение традиций местного самоуправления при осуществлении общего администра- тивного и судебного контроля представителями имперских властей) являлся единственно возможным на «национальных окраинах» лю- бой империи несмотря на то, что Россия и Китай, естественно, име- ли значительные расхождения в системе организации власти и управ- ления.

Сохранение российской имперской администрацией местных традиций управления, таким образом, наводит на мысль, что русские власти своей политикой в Илийском крае бросали вызов не столько Китаю, сколько кашгарскому владетелю Якуб-беку, вынашивавше- му грандиозные планы по созданию в Центральной Азии мощного мусульманского государства, да еще и явно стремившегося к союзу с Великобританией — главным соперником России в Центральной Азии (см., напр.: [Hsü, 1965, р. 29–30]). Исследователи отмечают, что Якуб-бек фактически внес очень мало изменений в прежнюю систе- му управления в Восточном Туркестане, существовавшую при Цинах [Исиев, 1981, с. 20–21]. Тем не менее его действия (передача фактиче- ской власти в присоединенных областях своим сыновьям, другим род- ственникам и приближенным) (см., напр.: [Веселовский, 1899, с. 101; Kim, 2004, р. 102–108]), по всей видимости, вызвали обеспокоенность кульджинских властей, углядевших в централизаторской политике правителя Иэттишара покушение на их традиционные полномочия. В этом контексте действия российских властей вызывали куда менее негативную реакцию со стороны властной элиты Илийского края. Неудивительно, что и переговоры с Китаем о возвращении Кульджи в состав империи Цинн начались лишь в самом конце 1870-х годов, т.е. после смерти Якуб-бека19.

19 Речь идет, в частности, о Левадийском договоре 1879 г. (подробнее см.: [Воскресенский, 1994]).

307

Почекаев Р.Ю. Губернаторы и ханы

Наконец, нельзя сбрасывать со счетов и тот факт, что россий- ские власти, проводя административные преобразования по образу и подобию Туркестанского края и Казахстана, где проживали наро- ды, близкие по происхождению к жителям Кульджинского района, делали ставку на то, что более выгодное политическое, социальное и экономическое положение населения этих регионов послужит приме- ром и будет способствовать формированию прорусских настроений в Илийском крае — даже после планируемой передачи его Китаю. В самом деле, как известно, Петербургский договор 1881 г. о передаче Илийского края Цинской империи предусмотрел, что часть террито- рии края остается в составе России, а представители как оседлого, так и кочевого населения могут сохранить (или принять) российское под- данство — как переселившись на российские территории, так и оста- ваясь проживать на территории Китая (ст. I–VII) [Русско-китайские, 1958, № 17, с. 54–56]. И действительно, после восстановления кон- троля империи Цин над Илийским краем многие жители сочли целе- сообразным принять российское подданство (см., напр.: [Абдуллаев, 2009, с. 86–87; Анисимова, 2008, с. 211–212; Атантаева, 2007; Потулов,

1917, с. 49; Селицкий, 1904, с. 243–244; Сутеева, 1987, с. 22–23]).

Таким образом, можно сделать вывод, что особенности админи- стративного развития Илийского края в период нахождения его под властью Российской империи объяснялись различными факторами. Во-первых, имперская администрация демонстрировала, что уважает и сохраняет местные традиции самоуправления, тем самым обеспе- чивая лояльность населения вновь присоединенного края. Во-вторых, отсутствие радикальных преобразований в крае должно было убедить власти империи Цин в том, что Россия не претендует на сохранение региона под своей властью в течение длительного времени. Но вместе с тем, в-третьих, аналогичная политика реализовывалась российскими пограничными властями и в других пограничных регионах Централь- ной Азии, в частности, в Казахстане и Русском Туркестане и, следо- вательно, говорить о какой-то совершенно уникальной ситуации ад- министративного управления в Илийском крае не приходится. Таким образом, имперские пограничные власти, действуя в соответствии как со спецификой региона, так и с учетом международной ситуации, оставляли центральным властям Российской империи возможность принять окончательное решение о судьбе края, создавая условия и для его сохранения в составе России, и для возвращения Китаю, и для

«промежуточного варианта» — разделения спорной территории между

двумя империями, который в конечном счете и был принят.

308

 

Глава VII