Мария-антуанетта – королева, Жанна де ла Мотт – женщина

 

Курьер, которого послали в Париж за графиней де ла Мотт, нашел графиню у кардинала.

Жанна отдала визит его высокопреосвященству; у него она отобедала, у него отужинала и разговаривала с ним о злополучном возмещении долга, когда явился курьер и спросил, не у де Роана ли обретается графиня.

Графиня поняла, что нужно срочно ехать. Она потребовала двух хороших лошадей у кардинала – тот самолично усадил ее в карету без гербов, и, пока он пытался истолковать происшедшее, графиня катила так быстро, что через час уже остановилась перед дворцом.

Некто поджидал ее и без промедлений провел к Марии-Антуанетте.

Королева удалилась к себе в комнату. Все приготовления к ночи закончились; ни одной женщины уже не было в апартаментах, не считая г-жи де Мизери, читавшей в Маленьком будуаре.

Мария-Антуанетта вышивала или делала вид, что вышивает, беспокойно прислушиваясь к каждому звуку снаружи, как вдруг к ней вбежала Жанна.

– Ax! Вот и вы! – воскликнула королева. – Прекрасно!.. Есть новость, графиня…

– Хорошая, сударыня?

– Судите сами. Король отказался дать пятьсот тысяч ливров.

– Ах, сударыня, мы пропали! – пролепетала Жанна. – У господина кардинала нет больше денег.

Королева подскочила так, словно ее ранили или оскорбили.

– Нет больше.., денег… – прошептала она.

– Господину кардиналу предъявили расписку, увидеть которую он уже не рассчитывал. Это был долг чести, и он уплатил его.

– Пятьсот тысяч ливров?

– Да, ваше величество.

– Но…

– Это его последние деньги… Больше средств нет! Королева застыла, словно оглушенная этим несчастьем.

– Я ведь не сплю? – спросила она. – Это меня постигли все эти разочарования? А от кого вы знаете, графиня, что у де Роана нет больше денег?

– Он рассказал мне об этой катастрофе полтора часа назад. Катастрофа совершенно непоправима.

– Дорогая графиня! Возьмите этот футляр, который привез.., господин де Роан.., и отвезите его ювелирам Бемеру и Босанжу.

– И отдать его им?

– Вот именно.

– Но ведь вы, ваше величество, дали двести пятьдесят тысяч ливров задатку!

– Это еще двести пятьдесят тысяч, которые я выручаю, графиня, и мы с королем квиты.

– Ваше величество! Ваше величество! – вскричала графиня. – Потерять таким образом четверть миллиона! Ведь может случиться так, что ювелиры будут чинить препятствия, возвращая эти деньги, которыми они, возможно, уже как-то распорядились.

– Я принимаю это во внимание, я оставлю им задаток при условии, что сделка не состоится. С того мгновения, как передо мной забрезжила эта цель, графиня, мне стало легче. С этим ожерельем сюда проникли заботы, горести, опасения и подозрения.

– А кардинал?

– Кардинал хлопотал, желая доставить мне удовольствие. Скажите ему, что теперь я буду довольна, не получив ожерелья, и, если он человек умный, он меня поймет; если же он хороший священник, он меня одобрит и укрепит в этом жертвоприношении.

С этими словами королева протянула Жанне закрытый футляр. Жанна мягко отвела его рукою.

Властным движением королева вручила футляр Жанне – та ощутила его вес не без некоторого волнения.

– Вы не должны терять время, – продолжала королева. – Чем меньше будет беспокойства у ювелиров, тем больше мы будем уверены в соблюдении тайны. Уезжайте поскорее, и чтобы никто не видел футляра! Предосторожности ради поезжайте сперва к себе: визит к Бемеру в такое время может вызвать подозрения у полиции, которая, несомненно, следит за тем, что происходит у меня. Потом, когда ваше возвращение домой собьет шпионов со следа, отправляйтесь к ювелирам и привезите мне от них расписку.

– Хорошо, ваше величество, все будет сделано так, как вам угодно.

Она прижала к себе футляр, позаботившись о том, чтобы под накидкой не проступали очертания коробки, и села в карету со всем рвением, какого требовала в этом деле августейшая соучастница.

Прежде всего, повинуясь приказанию, Жанна велела отвезти ее к себе, затем отослала карету г-ну де Роану, чтобы ничем не выдать тайну кучеру, который привез ее. После этого она велела раздеть себя и надеть костюм, менее элегантный и более подходящий для ночной экскурсии.

Камеристка быстро одела ее и заметила, что она была рассеянна и задумчива, – она, обычно такая падкая на любые знаки внимания любой придворной дамы.

Внезапно она повернулась к камеристке.

– Идите, Роза, – сказала она.

Камеристка вышла, а графиня де ла Мотт продолжала свой внутренний монолог.

«Какая сумма! Какое богатство! Какая прекрасная жизнь, и все это счастье, весь блеск, который доставляет такая сумма, заключены в маленькой змейке из драгоценных камней, сверкающей в футляре!»

Она села на софу; брильянты обвивали ее запястье, голова у нее горела, полная смутных мыслей, которые порой ужасали ее и которые она гнала от себя с лихорадочным упорством.

Прошел час в безмолвном и пристальном созерцании таинственной цели.

Затем она медленно поднялась, бледная, как вдохновенная жрица, и позвонила камеристке.

Было два часа ночи.

– Найдите мне фиакр, – приказала она, – или хоть телегу, если нет других экипажей.

Служанка нашла фиакр, дремавший на старой улице Тампль.

Графиня де ла Мотт села в фиакр одна, отослав камеристку.

Десять минут спустя фиакр остановился у дверей памфлетиста Рето де Вилета.

 

Глава 4.