Глава 18. Тургеневская барышня бальзаковского возраста.

Наталью Петровну, пока у меня были с Любочкой шуры-муры, я видел разочек в домашней обстановке, где она меня, надеюсь, не узнала. А всего через год это уже я ее не узнал, когда она загремела к нам… ну, по порядку.

Наталья Петровна уже с самого детства была очень хорошим человеком. Людей с таким диагнозом, конечно, опасаются все окружающие, и она с детства была окружена стеной непонимания. Впрочем, как любой нормальный ребенок, ну, может, чуточку сильнее. И когда настала у нее пора девичества, то диагноз – в смысле, подлежащий ему Морок – запрогрессировал драматически. Наташа стала очень-очень хорошим человеком. (Ученики мои, какой морок наводится таким типажом? А? Обычно: “Вы мне верите, что ваши интересы мне дороже моих. Да у меня своих-то и нет”). Все было просто, возник только перехлест с “молодыми людьми”. Как только Наташа наводила им свой коронный морок, то они считали, что имеют право ее трахнуть. А была она, кстати, очень симпатичной.

И было так: влюбилась Наташа в красавца-ёбаря Славика. И навела она на него свой морок Хорошего Человека, и поверил он, что его интересы ей важнее своих собственных, и возжелал удовлетворить свои интересы, которые, после долгих и сладких обшариваний, постепенно свелись в одно интересное место между Наташиных ножек. Туда Наташа Славика пустила, но ему было мало. У него было еще много интересов: он хотел, чтобы она улетала в секс по полной вместе с ним. Нырнуть в волшебное это царство Наташе было жутко. Основной конфликт между ними вышел, когда Славик попросил Наташу сказать в постели: “Я – Блядь!” Мы-то с вами знаем, какой богини он был поклонником, и чьим ликом пытался освятить лицо своей земной избранницы. Но Наташа не сдалась, не разомкнула губ. Не пошла она на предательство, не сорвалось с ее уст ни одного богохульственного (в ее тургеневской мифологии) слова.

Я читал протокол беседы с нею своего предшественника, участкового ангела сержанта Натаниэля. Ясно, что он был добрее меня на порядок, поскольку являлся к ней по первому зову. В те дни, когда просил ее первый муж произнести в постели волшебные слова, он провел с ней ДЕВЯТЬ бесед. (Люди прошлого были добрее и терпеливее нас в какие-то непредставимые разы.) Каждый раз она плакала, но ничего ни капельки не поменяла. И когда через пару месяцев Наташа случайно узнала о том, что Славик изменяет ей, Наташа уже была готова. И расстались они.

Второй ее муж Толик был близким другом Славика. Знаете, так бывает: друзья всю юность спорят о чем-то, а потом всю взрослость доказывают друг другу свою правоту (передают свой морок) на первом попавшемся примере. Первой попалась Наташа, и на ее, так сказать, пышном примере (она располнела после первого брака и родов) Толик доказывал своему бывшему другу юности Славику, что совесть – это хорошо, что крепкая семья – это круто, а дети – это счастье. Любочка была, собственно, вторым попавшимся примером, потому что родилась от Славика, а растилась Толей.

Окончательно и бесповоротно Толик навел на Славика свой морок только когда Любочке было уже пятнадцать лет. Даже, глядя со стороны, есть такое ощущение, что не просто навел, а прямо таки передал, потому что Славик тогда впервые встретился с дочкой и расчувствовался до того, что вскоре женился, остепенился и быстро завел двух детей; а вот Толик с Натальей Петровной развелся.

И ведь почему, подлец, развелся? Подумаешь, любовник у нее появился! “Все любовники, - записано в Инструкции Разводящимся, - заводятся от недостатка взаимопонимания или взаимопроникновения (секса)”. Вот почему так получается, что как хороший человек – так сексуально зажатый? Это татарское иго виновато? Или христианское? Или коммунистическое? Кто-то ж должен быть виноват в этом мороке, наведенном на мою Родину? В этом жутком заговоре Хороших Людей против Секса? Кому, Блядь, это надо?

Молчит, не дает ответа. “Толик, - говорит Она неохотно, - против меня грешил. И словом, и делом. За что и был наказан, и то совсем чуть-чуть: легкой импотенцией всего на год. Зря он поторопился разводиться: оставался уже всего месяц до конца срока наказания. Смешал он, бедный, один дембель с другим”.

Как бы то ни было, Наталья Петровна осталась и без второго мужа. Любовник не выдержал побочных эффектов развода; а следующий муж достался, как мы знаем, уже дочке Любочке. И где в этой жизни справедливость? Наталья Петровна приуныла. Началось окончательное превращение Очень Хорошей Женщины в стервозную. Это немного разрядило атмосферу вокруг нее, у нее стало больше друзей, но уже без этого… ну, вы понимаете.

Тут ведь как получается: Спящая Красавица держит свою сексуальность в придушенном состоянии, но не для того ведь, чтобы та совсем задохнулась. Она-то про себя верно ждет Принца, и свою полузадушенную сексуальность числит подарком ему, как бы приданым – дескать, другим не досталось, ему будет приятней. Но когда Принц так и не появляется (точнее, никому из претендентов она не дает себя разбудить), к сорока – сорока пяти – пятидесяти, Спящая Красавица наполняется праведным гневом на мужчин. Она-то свою роль в сказке честно играет: спит; а где же он, кто переспит с ней, да так, чтобы по-настоящему? Когда шансы падают – падают – и уже приближаются к нулю, Спящая Красавица имеет хорошие шансы стать ведьмой. Обида ее сильна, нерастраченной энергии много; есть и импульс, и направление. Настройка сбита, скромность отброшена. Она снимает из-под юбки бронежилет и берет в руки… в самом легком и симпатичном случае – рогатку старухи Шапокляк. Она мстит окружающим просто за то, что они ее не любят; и от этого ее не любят сильнее, а она сильнее мстит.

Наталья Петровна попала к нам в Небесную Милицию в результате совершенно идиотской и случайной истории, причем милицию она вызвала сама. Прекрасным летним днем …

(UPD: имена этих Славиков-Толиков, Лёликов-Боликов на место поставил. Мл.с-нт Г.)