О значении личности учителя и его нравственных качеств в учебно-воспитательном деле

 

 

Мы говорили доселе об умственных по преимуществ у качествах учителя, сказали и то, что учительство не есть просто лишь мастерство, которое можно изучить теоретически и практически. Учитель имеет дело с душой детей. А чтобы воздействовать на душу, нужно учителю самому иметь такие качества, какие он желает воспитать в детях. Поэтому громадное значение имеет 

в учебно-воспитательном деле личность учителя. Если взрослые подвергаются сильному влиянию со стороны других людей, если, внимательно всмотревшись в собственные слова и дела, мы нередко заметили бы, что наши мысли, которые мы называем

самостоятельными, суть в действительности слышанные или вычитанные нами из книг мысли других, а многие действия наши суть подражание действиям людей, которых особенно мы

уважаем, то тем более все это имеет место в детском возрасте при свойственной детям подражательности. Дети не привыкли еще к самостоятельному образу действий и потому заимствуют 

у взрослых сначала слова и действия, а потом вместе с тем и самое настроение последних. Будучи естественным и 

необходимым в детстве, подражание значительно облегчает

доброе  воздействие на детей. «Длинен и мало полезен путь наставлений, краток и действителен путь примера», — говорит философ Сенека. Итак, мы должны указать, кроме умственных, еще и

нравственные качества учителя, необходимые для успешного ведения учебно-воспитательного дела, начертав нравственный идеал личности учителя.

 

 

О призвании учителя

 

 

Учительство, как и всякое другое дело, требует прежде всего призвания к нему. Едва ли успешно может вести это дело тот, кто принимается за него по каким-либо сторонним побуждениям, например потому только, что, как говорят обыкновенно, иначе некуда деваться. Призвание обнаруживается обыкновенно еще до вступления в должность учителя в том расположении и интересе, какой находит будущий учитель в обращении с детьми, 

в наблюдении за их склонностями, играми и вообще за всеми проявлениями детской природы, в охоте, с какою он читает или слушает все, касающееся воспитания и обучения детей, или,

наконец, в умении, с каким он сам обучает своих братьев и других детей. Впрочем, иногда призвание бывает нелегко определить. Юношеские планы нередко впоследствии

расстраиваются и изменяются, так как под влиянием товарищей или каких-либо обстоятельств жизни юноша долго не может определить действительного своего призвания.

Но если некоторые ошибаются в своем действительном призвании, то некоторые люди, каких, может быть, большинство, как будто совсем не чувствуют в себе призвания ни к какой

общественной деятельности. Большею частью в этом виновны они сами. Призвание к чему-либо есть и у них, но у них нет решимости отдаться своему призванию, так как призвание

необходимо требует известного самоотвержения. Ибо «много званных, но мало избранных». Такие люди могут с пользою заниматься учительством лишь в том случае, если постараются

приобрести к этому делу интерес и готовы будут ради него

к самопожертвованию.

 

 

О добросовестности учителя

 

 

Первое качество, отличающее учителя по призванию, это есть его добросовестность. Учитель добросовестный не только ревностно исполняет свои обязанности, но, не считая себя

совершенным, постоянно старается совершенствоваться в деле учительства, при этом старается не потому лишь, что учительство есть его обязанность, которую нести он должен по внешней необходимости, но и потому, что учительство для него долг, к исполнению которого побуждает сама совесть. Добросовестно относящийся к делу учитель считает нужным 

тщательно готовиться к каждому уроку. Конечно, чтобы учить детей, не необхо димо иметь огромный запас всякого рода знаний по разным наукам; подготовка учителя состоит не

в приобретении каких-либо все новых научных сведений, а в том, чтобы как можно более обдумать предстоящий урок, обдумать 

за тем, как сделать его более понятным ученикам и доступным для их усвоения. Добросовестный учитель никогда не будет требовать от ученика ответа, если не даст сначала сам надлежащего разъяснения. Тем более он не допустит того, чтобы спрашивать у ученика знания таких предметов, какими не овладел достаточно сам; не будет (что, однако, допускают

некоторые учителя) заставлять ученика говорить наизусть или рассказывать урок, сам пользуясь при спрашивании учебником. 

За тем, учитель добросовестный постоянно помнит, что он имеет

дело с детьми, которые от природы живы и от напряженного внимания скоро утомляются, и потому старается, чтобы его уроки не были однообразными, скучным из года в год повторением

за ученных мыслей, но представляли бы нечто новое, 

завлекательное и интересное. Уже то самое, что он сам обдумывает урок, прежде чем дать его, делает преподавание более оживленным. Тем более он найдет способ сделать урок интересным, если постоянно будет, так сказать, входить в душу детей и применяться к их пониманию и интересам. Учитель,

относящийся к делу просто по обязанности (формально) конечно, не будет заботиться об этом.

 

Но учитель добросовестный и притом любящий детей будет считать всегда главным то, чтобы урок занял и заинтересовал детей, не допуская лишь забивать голов у их сведениями, 

которые совсем не могут дать пищи живому их чувству и самостоятельному размышлению.

 

 

О любви к детям

 

 

Но главное качество учителя по призванию — это есть любовь к детям. С самого же начала своей деятельности он заботится не

о том только, чтобы объяснить детям урок и сообщить более

сведений, но и о том, чтобы возможно более сблизиться 

с детьми. Он постоянно наблюдает за ними, хорошо узнает каждого из детей, старается сделаться для детей не чужим лицом, а близким человеком, с которым бы дети могли охотно и искренно говорить. Он не только не тяготится быть с детьми, но это для него составляет такое же счастье, как и быть среди наиболее

любимых людей. Приведем здесь слова одного педагога по призванию- Песталоцци, из которых видно, какими чувствами он был исполнен в отношении к детям. «Я был о дин с ними,

и хотя, с одной стороны, такое беспомощное положение 

обходилось мне очень дорого, но с другой - оно было полезно для моей цели. С утра до ночи дети встречали меня одного 

в своей среде. Все доброе и для их тела, и для души исходило от меня одного. Я помогал им, я учил их, я говорил с ними; их глаза смотрели в мои, их руки хватались за мою, когда встречалась какая бы то ни было надобность в поддержке. Мои слезы сливались с их слезами, когда они плакали; моя улыбка встречала их смех, 

когда им было весело. Они были отрешены от мира, даже 

от Станца. Они были только со мною, и я был с ними. У меня не было ничего - ни хозяйства, ни слуг, ни друзей, — у меня были только они. Были они здоровы — я находился в их среде; заболевал кто-нибудь - я сидел у кровати. Я спал также с ними; ложился, когда последний из них засыпал, и вставал, когда еще никто не просыпался. 

 

 

Мы молились вместе, а пока они засыпали, мои

рассказы или развлекали, или учили их: это было их собственное желание. Я ухаживал за ними, стараясь устранить последствия неопрятности, столь понятной при нищете, и дети скоро приучились ценить все, что я для них делал. Лучшими защитниками, когда меня бранили, были именно эти бедные, заброшенные дети. Они чувствовали как будто всю несправедливость, с которой относились ко мне, и привязывались еще более. Я не знал системы, метода, приемов,

кроме тех, которые основывались на любви детей ко мне, и не хотел знать. Я верил в то, что убеждение в моей искренней сердечной любви к ним изменит к лучшему моих детей так же

скоро, как изменяет весеннее солнце поверхность почвы, застывшей в холодную, неприветливую зиму». Действительно, любовь - великая побеждающая сила. «Всякая власть,

всякая сила в любви», — говорит Белинский (журн. «Учитель»

за 1861 г, с. 201).