А сорадуется истине; все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит . Любовь никогда не перестает»

(1 К ор. 13:4—8).  

 

Итак, любовь христианская, прежде всего, не есть какое-либо минутное влечение сердца, но постоянное настроение. Она

проявляется более всего в постоянной благожелательности, 

в терпении, отсутствии всяк ого эгоизма, доходящем до полного самоотвержения. Она долготерпит, не смущается детским

непостоянством и слабостью воли, она милосердствует, т.е. во всем снисходит и все переносит, чем, наконец, смягчает самые огрубелые сердца. Она не ищет своего, т.е. заботится только о

благе других, не прекращается в учителе даже в тех случаях, 

когда ученики за расположение и любовь учителя отплачивают неблагодарностью, нисколько не ценят и даже злоупотребляют

любовью учителя. Она не раздражается, потому что слово, произносимое спокойно, без тени гнева и раздражения, всегда действует успешнее. Она не превозносится, не гордится и не

мыслит зла, проникнутая истинным смирением, охотнее винит не ученика, а себя — отыскивает причину недостатков ученика в себе самой: в недостаточно кротком обращении с учеником, 

в неумении высказать ему вину так, чтобы подействовать на его сердце, в собственной непредусмотрительности, по которой ученик не был предупрежден. Она всему верит, всего надеется, т.е. не теряет надежды на исправление детей, которых считают даже неисправимыми, потому что верит, что и в них сохранилась какая-либо искра добра, которая может

воспламениться. Будучи необходимым в деле воспитания, такое терпение и самоотвержение не менее важное значение имеет и 

в деле обучения. Нетерпеливый учитель спешит, например,

подсказывать ученикам и через то нередко  не дает надлежащего места их само деятельности. Ему постоянно придется сдерживать резвость детей, возбуждать их внимание и выводить их из

рассеянности, придется часто повторять одно и то же, пока ученики поймут и запомнят. Если он будет постоянно выходить из себя и гневаться на свойственную всем детям резвость или на

непонятливость и забывчивость учеников, то не только ничего не достигнет, но всегда будет лишь вредить себе: гнев свидетельствует не о силе его, а о слабости. Гневом он наведет на учеников страх, и через это некоторые из них растеряются, станут в тупик и не будут ничего говорить или же будут говорить невпопад, еще более раздражая учителя. 

 

Другое дело,  если они видят, что учитель терпеливо ожидает, пока они сообразят; тог да, видя терпеливое спокойствие

и любовь к ним учителя, они сами усиленно стараются постигнуть непонятный урок. Вообще, всегда пусть лучше вместо гнева учитель поразмыслит, не сам ли он был виноват, что ученики его не понимают, - например, неясно высказал свою мысль, не сумел примениться к способности детского

понимания и т.п.

 

 

О справедливости

 

 

Другое качество учителя, неотделимое от любви, - это справедливость. Без справедливости любовь не может быть истинною и превратится в потворство слабостям детей.

Некоторые от природы обладают добрым сердцем, но они не имеют в себе мужества сделать ученикам строгое замечание или при случае наказать их каким-либо образом. Но ведь если бы

дурным склонностям дать свободу возрастать, то они легко мог ли бы препятствовать развитию и добрых задатков в душе. Нужно только с великою  осторожностью искоренять их, более

стараться побеждать зло любовью, чем гневом. Истинно христианская любовь небезразлично ко всему относится - она сорадуется только истине и не мирится с неправдою, хотя и долго снисходит. 

Еще труднее,  руководясь одной природной склонностью, соблюсти равномерность в отношении к детям, так чтобы не было у учителя любимых детей, к которым он был бы очень

снисходителен, и нелюбимых, к которым он был бы очень строг. Если сам учитель иногда совсем не замечает за собою подобной неравномерности в отношении к детям, то дети

обыкновенно скоро замечают и если замечают, то ставят в укор учителю, авторитет его в глазах их падает.

 

 

О последовательности характера,

Об авторитете учителя

 

 

Терпение и полная справедливость во всем уже сами собою сообщают характеру учителя твердость и последовательность - 

качества, которые тоже весьма необходимы для учителя.

Учителю, твердому характером, не приходится тратить время на убеждение учеников в том, что они должны слушаться, или повторять своих приказаний. Но если ученики видят, что учитель

не настаивает строго на выполнении приказаний или изменяет их без особенной нужды, то они не стараются и выполнять их.

Твердость характера учителя, впрочем, не то же, что упорство или

желание поставить непременно на своем, хотя бы требования его были и мелочны (так называемый педантизм). Учитель должен иметь мужество и признать свою ошибку; он должен

добиваться от детей послушания, когда видит, что это полезно, и всегда должен быть готов изменить приказание, когда видит, что оно несообразно с обстоятельствами ученика. Он не должен закрывать глаза на те причины, по которым ученик ослушивается или тяготится исполнением приказания, и ни в каком случае не должен переставать быть снисходительным к провинившимся. 

Твердость характера имеет значение только в том учителе, 

который обладает добрым и любящим сердцем, а не в формалисте. Учитель, обладающий твердостью и                    последовательностью характера в соединении с любовью и справедливостью к  детям, приобретает в глазах детей уважение и авторитет, которому они невольно покоряются.

Впрочем, пользуясь авторитетом, учитель не должен зло употреблять им. Авторитет должен основываться на свободном доверии и уважении к учителю, а не на по давлении личности

ученика. Поэтому учитель не должен на каждом шагу проявлять свою власть над учеником и давать ему чувствовать свое превосходство. Он нередко должен предоставлять 

ученику свободу действовать по собственному

рассуждению и избранию.

 

 

О приветливости в обращении

 

 

За тем в обращении с детьми учитель должен быть приветливым. Угрюмый вид учителя может оттолкнуть детей не только от учителя, но и от занятий; напротив, приветливый и ласковый вид обыкновенно их ободряет, и занятия идут  гораздо успешнее. Конечно, приветливость не в том только состоит, чтобы чаще 

улыбаться и говорить с детьми постоянно с видимою ласковостью. Улыбки должны быть следствием действительной сердечной доброты учителя, а не происходить из желания 

только казаться добрым и снисходительным, - как это

часто бывает в светском обществе. Приветливость и свобода 

в обращении с детьми, впрочем, не должны переходить в так называемую фамильярность, когда дети видят в учителе равного себе. Учитель при всей простоте своего обращения с детьми должен быть всегда образцом для детей, вызывающим полное их уважение и недоступным, по возможности, критике; с другой стороны, он должен быть всегда твердым и последовательным, не допускать потворства детским капризам и прихотям; и если он будет таким, то никогда дети не дойдут до фамильярности в

обращении с ним, как бы он ни был прост и добр.

 

 

О религиозной вере учителя

 

 

Все перечисленные качества, венцом которых служит любовь, этот, по выражению апостола, «союз совершенства», истинное, последнее свое основание и как бы корень находят 

в вере. Вера эта, впрочем, не в том только состоит, чтобы знать Символ веры и принимать умом христианское учение. 

 

 

Не состоит она также только в том, чтобы ходить в церковь по

праздникам и исполнять установленные святой Церковью христианские обычаи. Конечно, всем этим может возбуждаться вера в Бога, но не в этом только она состоит. Истинная, живая вера свидетельствуется живым общением с Богом, - она более всего проявляется, питается и поддерживается молитвою. Учитель верующий уже самое  призвание свое поставляет в зависимости не от одного природного расположения или влечения к этому делу, но и от призвания Божия. Такая мысль служит для него лучшим утешением в те минуты, когда различные печальные события в школьной жизни, например грубые поступки 

учеников, повторяющиеся после неоднократных его увещаний, наводят на него мысль о том, что напрасно он трудился, что его труды остаются бесплодными, или к ог да он видит в себе многие недостатки, препятствующие успеху учительства. 

Мысль, что он принял учительство не сам по себе, но что оно есть то дело, к которому он призван Самим Богом, делает его более ревностным, одушевляет даже в тех случаях, когда он видит, что различные неудачи не от него зависели. Потому учитель никогда не должен оставлять случая в вере и молитве искать утешения и поддержания для своего духа. Учительство то же, что посев. Как земледелец с молитвою бросает семя 

в землю, потому что не знает, что с ним будет, вырастет ли оно или погибнет от холода, от червя и т.д., так и учитель, бросая семя учения в душу детей, не знает, что будет с ним: быть может, ему не даст возрасти дурное товарищество, или какие-либо укоренившиеся в дитяти привычки, или несчастные обстоятельства жизни в семье и т.п. Он должен помнить, что он только насаждает и напояет, возрастить же  доброе семя может Один лишь Бог. Самая любовь к детям наиболее легко укрепляется благо даря именно вере и без нее никогда не может быть прочною, вполне чистою и самоотверженною, потому что нет более действительного средства приобрести любовь к людям, как искренняя молитва за них. Молитва легко могла бы научить даже любви к врагам или вообще к людям, почему-либо неприятным, потому что искренно желающий в молитве блага своему врагу чрез  это самое уже перестает быть врагом его.