Международные аспекты сессии ВАСХНИЛ 1948 года

Сессия ВАСХНИЛ в августе 1948 года и последовавшие за ней оргмеры произвели очейь плохое впечатление за рубежом, сильно повредив престижу советской науки. Почти все иностранные почетные члены и члены‑корреспонденты Академии наук заявили о своем выходе из состава академии и опубликовали соответствующие заявления. Одно из заявлений было опубликовано, в частности, Г. Г. Дейлом в форме открытого письма Президенту АН СССР в выходившей в СССР на русском языке газете «Британский союзник» (1948, 12 дек.). Мы приведем текст этого письма, очень выпукло отражающего, как иностранные ученые, ранее дружественно настроенные к нашей стране, восприняли события, последовавшие за сессией ВАСХНИЛ. Президентом АН СССР был в тот период известный физик академик С. И. Вавилов, родной брат погибшего Николая Ивановича.

ПИСЬМО ПРЕЗИДЕНТУ АКАДЕМИИ НАУК СССР

Г‑н Президент!

Я пришел к решению, вынудившему меня к отказу от звания почетного члена Академии Наук СССР, каковым я был избран в мае 1942 года.

Когда Ваш выдающийся предшественник академик В Л. Комаров письменно уведомил меня об оказанной мне чести, в своем письме он сослался на тот факт, что я в то время состоял председателем Лондонского Королевского общества. Я верю, что многие британские ученые расценили и приветствовали мое избрание в то время как символ общности целей ученых наших двух стран, которые уже около года совместно вели войну против гитлеровской Германии, защищая, как мы верили, свободу науки, как и свободу всех других достойных видов человеческой деятельности, от угрозы агрессивной тирании.

В том же 1942 году Лондонское Королевское общество избрало Николая Ивановича Вавилова в число своих 50 иностранных членов. При поддержке и поощрении Ленина он имел возможность, будучи первым директором Института генетики имени Ленина, положить начало и способствовать дальнейшему быстрому росту участия исследователей СССР во всемирном прогрессе генетики, который последовал за признанием открытий Менделя. Его использование этих возможностей рассматривалось как приносящее большую пользу сельскому хозяйству Советского Союза. Мы хотели почтить эти заслуги как большой вклад в мировую науку. Однако в Британии стало известно уже в 1942 году, что Н. И. Вавилов каким‑то образом впал в немилость тех, кто пришел после Ленина, хотя причина этому оставалась неизвестной. Мы могли лишь предположить, что она имела политический характер и не имела отношения к его научным достижениям. Только в 1945 году Королевскому обществу стало известно, что он был смещен со своего поста, исчез вместе с некоторыми из своих сотрудников по генетике и умер неизвестно когда между 1941 и 1943 годами. Повторные запросы об указании лишь даты и места его смерти, адресованные Вашей Академии Королевским обществом через все открытые для этого возможности, остались без всякого ответа. Насколько мне известно, Королевское общество еще до сих пор не было официально уведомлено о том, был ли жив этот выдающийся русский ученый во время избрания его в число иностранных членов Королевского общества.

Недавние события, о которых теперь получены полные сведения, осветили то, что случилось. Покойный Н. ИБавилов был заменен Т. Д. Лысенко, проповедником доктрины эволюции, которая, по сути дела, отрицает все успехи, достигнутые исследователями в этой области со времен, когда в начале XIX столетия были опубликованы рассуждения Ламарка. Хотя труды Дарвина все еще формально признаются в Советском Союзе, его основное открытие будет теперь отвергаться. Все великое построение точного знания, которое продолжает расти усилиями последователей Менделя, Бейтсон и Моргана, подлежит отрицанию и поношению; и последние немногие, которые еще содействовали его созданию в СССР, теперь лишены своих положений и возможностей.

Это– не результат честного и открытого конфликта научных мнений. Из предъявлений и заявлений самого Лысенко ясно, что его догмат установлен и насильно введен Центральным Комитетом коммунистической партии как отвечающий политической философии Маркса и Ленина. Многие из нас, г‑н Президент, с гордостью считали, что в науке, общей для всего мира, нет политических границ или национальных разновидностей. Однако теперь эта наука должна быть отделена от «советской науки» и порицаема как «буржуазная» и «капиталистическая».

Постановления, изданные Президиумом Вашей Академии 27 августа текущего года, являются ясным выражением этой политической тирании. Мой старый уважаемый друг академик Орбели, выдающийся физиолог, последователь школы вашего великого Павлова, снят с поста секретаря Отделения биологических наук Вашей Академии за то, что он не сумел предвидеть Ваши постановления, ограничивающие всю исследовательскую и преподавательскую работу в области генетики в СССР, подчиняя ее этой политически навязанной ортодоксии. Время покажет, потребуется ли такое подчинение догме и в других отраслях науки. Пока нам известно только то, что генетика, которую поощрял Ленин, теперь запрещается как чуждая его политической философии.

С тех шр как Галилей угрозами был принужден к своему историческому отречению, было много попыток подавить или исказить научную истину в интересах той или иной чуждой науке веры, но ни одна из этих попыток не имела длительного успеха. Последним потерпел в этом неудачу Гитлер. Считая, г‑н Президент, что Вы и Ваши коллеги действуете под аналогичным принуждением, я могу лишь выразить Вам свое сочувствие. Что касается меня самого, пользующегося свободой выбора, я верю, что я оказал бы дурную услугу даже моим коллегам по науке в СССР, если бы я продолжал связь, которая, казалось бы, в согласии с действиями, согласно которым Ваша Академия теперь ответственна за тот ужасный вред, нанесенный свободе и целостности науки, под каким бы давлением это ни было бы сделано.

С глубоким сожалением я должен просить Вас исключить меня из числа почетных членов Вашей Академии.

Уважающий Вас Генри Г. Дейл

Насколько я помню, этот номер «Британского союзнака» оказался последним. Газета‑еженедельник была признана антисоветской и закрыта по требованию соответствующих инстанций.

Возобновление биолого‑агрономической дискуссии в 1952–1958 годах. Моральная победа «Ботанического журнала»

Однако период абсолютного господства лысенкоизма в советской биологии и агрономии продолжался сравнительно недолго. Неумеренные восхваления Лысенко и полное подавление любой критики в его адрес были типичны лишь в течение четырех лет. В декабре 1952 года «Ботанический журнал», редактируемый академиком В. Н. Сукачевым, поместил две статьи, в которых Т. Д. Лысенко обвинялся в отходе от дарвинизма и от самого мичуринского учения. Первая статья была написана Н. В. Трубиным – до этого одним из наиболее горячих сторонников Т. Д. Лысенко. Вторая принадлежала НД. Иванову, также ученому, стоявшему на одних позициях с Т. Д. Лысенко во вопросам генетики. Оба автора критиковали только учение Т. Д. Лысенко о видообразовании путем скачкообразного перехода от одного вида к другому (пшеницы в рожь и ячмень, овса в овсюг и т. д.), учение, которое даже на фоне невысокого теоретического и экспериментального уровня других построений Т. Д. Лысенко отличалось своей нелепостью и недостоверностью.

Обе статьи и сам факт дискуссии были встречены советскими учеными с огромным энтузиазмом. В редакцию «Ботанического журнала» посыпались десятки статей от многих ученых. Они отличались во многих случаях большой яркостью и полемическим талантом. Долго сдерживавшийся напор мыслей и идей, казалось, нашел выход, и, несмотря на ответные, резко демагогические статьи, помещавшиеся в журналах «Агробиология», «Журнал общей биологии», «Успехи современной биологии», симпатии ученых и молодежи были на стороне «Ботанического журнала».

В первые два года дискуссия вращалась в основном вокруг вопросов видообразования (Баранов П. О видообразовании // 1953. № 5; Козо‑Полянский Б. М. Вопросы нового учения о виде // 1953. № 6; Бобко ЕБ. К вопросу о методике изучения образования новых видов // 1953. № 3. и др.).

В сферу дискуссии «Ботанический журнал» включил вопросы внутривидовой конкуренции (статья ВД. Сукачева // 1953, № 1). Но логика дискуссии, а также попытки сторонников Т. Д. Лысенко объявить морганистами‑менделистами всех споривших с ним авторов «Ботанического журнала» закономерно привели к расширению фронта дискуссии и к включению в нее проблем генетики и агробиологии. Обсуждению были подвергнуты, по существу, все аспекты лысенкоизма. «Ботанический журнал» быстро стал самым популярным биологическим журналом. Каждый его номер ждали с нетерпением. Объем и тираж увеличились. Вместо 6 номеров в год стали выходить 12. Критические статьи вскоре появились и в «Бюллетене Московского общества испытателей природы».

Под влиянием дискуссии в «Ботаническом журнале» оживились и экспериментальные работы по генетике, она снова стала легальной наукой. В АН СССР начали возникать генетические лаборатории и группы, хотя университеты, сельскохозяйственные институты и система ВАСХНИЛ оставались еще под почти полным контролем сторонников Т. Д. Лысенко.

К теоретическим аспектам дискуссии быстро добавились практические. В ряде убедительных статей был показан огромный практический ущерб, нанесенный лысенкоизмом сельскому хозяйству. Быстро были развенчаны псевдонаучные работы О. Б. Лепешинской. В конце 1955 года более 300 ученых подписали письмо с требованием отстранить Т. Д. Лысенко от поста Президента ВАСХНИЛ, а А. И. Опарина – от поста академика‑секретаря биологического отделения АН СССР. К этому требованию прислушались. Пост Президента ВАСХНИЛ занял П. П Лобанов, настроенный более умеренно, А. И. Опарина заменил академик ВАЗнгельгардт. Позиции сторонников Т. Д. Лысенко начали ослабевать, и развивающаяся дискуссия фактически развенчала лысенкоизм.