Игры и спектакли, танцоры, рассказчики и т.д.

Игры арабов мало отличаются от тех, что нам известны в Европе. Им хорошо известны шахматы, триктрак, шашки. Также широко распространены борьба, лапта, фехтование на саблях и на палках. Кочевники увлекаются бросанием копья, разными конными соревнованиями.
Спектакли также являются предпочтительным времяпрепровождением; но часто актеры - куклы. Иногда люди; но из спектаклей, которые мне пришлось сотреть, я вынес впечатление, что артисты очень невысокого уровня. Они серьезно декламируют свои тексты, как бы читают, и их жесты не соответствуют происходящему действию.
Музыка и песня очень ценятся, и редко, заходя в кафе, не услышишь тонкие ноты флейты и скрипки, поддерживаемые тамбурином. Но это тягучие и немного грустные мелодии, которые не нравятся европейцам.
Танцы на Востоке рассматривают как спектакль, где актерами могут быть только профессионалы, занимающиеся ими за плату и предложение танцевать перед публикой, как часто мы делаем в наших салонах, заставит араба краснеть от негодования. Тот факт, что человек, имеющий здравый смысл, и нормальный хоть ненамного может предаться ритмическим прыжкам под звуки инструментов, кажется совсем необъяснимым.
Танцы на Востоке исполняются женщинами, которые называются альме (almees). Все, кого я видел в разных городах Азиии Африки, в частности, в верхнем Египте, мне показались ниже своих репутаций. Эти танцы состоят из вибрирующих движений таза, когда остальная часть тела остается неподвижной. Самый живописный - это танец с саблей, который я наблюдал в Жерико, ночью, перед костром бивуака. Феллахи, вооруженные большими и очень острыми саблями, делали быстрые вращательные движения над моей головой, издавая пронзительные звуки над моим ухом, другие танцовщицы воспевают достоинство, доброе имя и, особенно, щедрость гостя: "Он победил всех своих врагов в борьбе, его рука была непобедимой, его громовой голос заставлял трепетать самых грозных воинов и т.д." Большой талант состоит в том, чтобы брить голову благородного посетителя саблей, не делая слишком много порезов. Несмотря на утверждения шейха, сопровождавшего меня, что порезы случаются редко, я пытался, впрочем тщетно, уверить этих девушек пустыни, что было бы лучше испытывать свою ловкость на голове своих соотечественников.
Что касается альме верхнего Египта, они происходят из античного великолепия. Костюм, в котором они выходят перед зрителями, длинная туника, которая укрывает их грациозность; но в интимной обстановке они легко от нее освобождаются и охотно танцуют в простом костюме, которому легенды приписывают Еве.
Среди предпочтительных развлечений арабов, один из самых предпочтительных - это слушать чудесные рассказы профессиональных рассказчиков. Их можно встретить во всем Востоке, и их успех везде значительный. Иногда они импровизируют, но часто ограничиваются рассказом поэзии или сказку из тысяча и одной ночи. Я вспоминаю, как однажды вечером с удивлением смотрел в одном из кварталов Яффа, как группа арабов, состоящая из носильщиков, перевозчиков, слуг и т.д., внимательнейшим образом слушали рассказчика, который в свете лампы читал им поэму Антара. Я сильно сомневаюсь, что он имел бы такой же успех, читая перед французскими крестьянами поэзию Ламартина или Шатобриана.
Видя влияние этих рассказчиков на толпу, можно понять интересную сторону характера арабов: их живость при сдержанном характере поведения и силу их воображения. Что они слышат, они его видят и до того впечатлены, что видят реально.

"Нужно видеть этих детей пустыни, восклицает путешественник, когда они слушают свою любимую сказку; как они оживлены, как они успокаиваются, как их глаза на обветренных лицах блестят! Как гнев сменяется нежными чувствами, громкий хохот плачем! Как они прерывают дыхание, а потом облегченно дышат, как они разделяют все эмоции героев, они присоединяются к их радостям, огорчаются вместе с ними! Это настоящая драма, где те же зрители и актеры. Поэты Европы всеми средствами, какими они располагают, престижом прекрасных стихов, очарованием музыки, магией декораций, не могут произвести на омертвевшие души европейцев и сотой доли тех впечатлений, которые производит рассказчик на полудиких людей. Герою угрожает непосредственная опасность, аудитория содрогается и кричит: "Нет, нет, бог его сохранит!" Он в центре рукопашной, разящий мечом отряды врагов, они выхватывают сабли, как бы желая бежать на помощь. Он в сети предательства, взгляд слушателей нахмуренный, и они кричат: "Проклятие предателям!" Он погибает, борясь с большим числом противников, глубокий вздох исходит из грудей слушателей и следуют обычные слова благословения мертвым" "Пусть бог примет его в своем милосердии, пусть он покоится в мире!" Наоборот, если он возвращается победителем, с триумфом, воздух сотрясается криком: "Слава Богу армии!" Описание красоты, природы, прежде всего, весны, встречается с повторяющимися криками Taib! Taib! -Хорошо! Хорошо! Но ничто не может сравниться с удовольствием, светящимся в их взглядах, когда рассказчик подробно описывает какую-нибудь прекрасную женщину. Они слушают его в тишине с задержанным дыханием, и когда он заканчивает описание, говоря: "Слава Богу, который создал женщину!" Они хором повторяют с проникновенным голосом это выражение восхищения и признательности: "Слава Богу, который создал женщину!"

Рабство на Востоке.

Слово рабство вызывает непосредственно в воображении европейца, читателя американских романов тридцатилетней давности, картину нечестных, закованных в цепи, получающих непрерывно удар кнута, плохо накормленных и имеющих в качестве жилища мрачную тюрьму.
Я не хочу здесь исследовать, насколько эта картина рабства, которое существовало в Англии и Америке несколько лет тому назад, точна и правдоподобна, чтобы хозяин раба так плохо относился к своему дорогостоящему товару, каким был негр, чтобы, в конечном итоге, привести его в негодность. То, что по крайней мере верно, это рабство у мусульман сильно отличается от рабства у христиан. Рабство на Востоке предпочтительнее положения слуг в Европе. они составляют часть семьи; иногда случается, как мы видели раньше, он берет дочь хозяина в жены и может занимать более высокое положение. На Востоке никакая унизительная идея не связана с рабством, и не без основания говорят, что там раб более близок к хозяину, чем слуги у нас.

"Рабство, говорит Абу, так мало презираемо у мусульман, что султаны Константинополя, священные главы Ислама, все рождены от рабынь, и не менее горды, если бы родились от свободных. Мамелюки, которые долгое время правили в Египте, продолжали свою семью, покупая детей из Кавказа, большинство из которых они усыновляли. Часто большой египетский сеньор воспитывает, образовывает и развивает мальчика раба, потом его женит на своей дочери и передает ему все свои права; и в Каире встречаются министры, генералы, высокопоставленные чиновники, которые в юношеском возрасте стоили 1500 франков."

Все путешественники, которые имели возможность серьезно изучить вопрос рабства на Востоке, должны признать, что протест европейцев, столь шумный и в то же время с малой заинтересованностью, слабо обоснован. Лучшее доказательство, которое можно было бы привести в его пользу это то, что в Египте рабы, пожелавшие свободы, могут легко ее обрести, объявив об этом перед судьей, однако, почти никогда не пользуются этим правом. "Мы не можем скрыть, добавляет Эбер, сделав такое же замечание, что судьба раба у народов, связанных с исламом, может считаться почти приятной."
Я мог бы привести еще множество таких цитат; я ограничусь упоминанием впечатления, произведенного от рабства на Востоке на некоторых авторов, которые имели случай наблюдать его недавно в Египте.

"Рабство в Египте такое мягкое, такое естественное, такое полезное и такое плодотворное, говорит Шарм, что его полное исчезновение было бы настоящим несчастьем. В день, когда дикие племена центральной Африки не смогут продать своих пленников, не желая их бесплатно кормить, ясно, что они сами съедят этих пленников; итак, если рабство - это уродливая рана, которое покрывает позором человечество, оно кажется предпочтительнее людоедства; может быть, английские филантропы находят более соответствующим достоинства человечества, когда черные съедаются себе подобными, вместо того, чтобы отправиться в иностранную кабалу."

"Сегодня рабам дарована свобода, пишет Вожани, директор языковой школы Каира, они могут жить как хотят; однако, мало кто пользуется этой привилегией; они предпочитают свое положение невольника, свободное от всяких притеснений, небезопасной ситуации, которая часто была бы для них источником страданий и затруднений.
Будучи далеким от несчастливого, условие раба в Египте такое, что оно поднимает его почти всегда на более высокий уровень, по сравнении с тем, кем он был раньше - до рабства. Многие из них, особенно белые, достигают очень высоких положений. Ребенок, родившийся от рабыни, равен в правах законному ребенку и, если он старший, к нему переходят все права старшинства. Знаменитые войска мамелюков, которые так же правили в Египте, набирались только из рабов. Али бей, Ибрахим бей, суровый Мурад бей, разбитый при битве за Пирамиды, все они были куплены на базарах. Еще сегодня нередко можно встретить высшего офицера и функционера высокого ранга, которые в юности были рабами; часто, став усыновленным, получив хорошее образование, они женятся на дочери хозяина."

Не только в Египте так мягко обращаются с рабами; такое положение везде, где действуют законы Ислама. Одна англичанка, леди Блюнт, освещая свою беседу с одним арабом во время своего путешествия в Неджед, пишет следующее:

"То, что не могли понять британские правители, это попытки мешать работорговле везде. Мы ему говорили, что это в интересах человечества. Но, отвечал он, эта торговля не имеет ничего общего с жестокостью." Он настаивал: "Кто когда-нибудь видел плохое обращение с негром?" На самом деле, мы не могли сказать, что видели такое где-либо в Аравии, больше того, добавляет автор, общеизвестно, что к арабов рабы скорее избалованные дети, чем слуги."

Конечно, в принципе ничто более осудительным не может быть, как рабство, но искусственные принципы, созданные людьми, играют только слабую роль в порядке вещей. Встав на точку зрения негра ясно, что для такого низшего создания рабство - вещь великолепная. Что может быть дороже для этих слабых, легкомысленных, с детской душой людей хозяина, которого его интересы обязывают предусматривать и удовлетворять все их нужды. Доказательство этому мы видим в Америке. Там освобожденные после войны большинство рабов, которые должны были теперь только положиться на себя, пришли в упадок.
Что касается закончить работорговли, как пытаются это делать англичане, нужно, чтобы не было спроса на рабов, а для этого надо полностью изменить нравы Востока и тут же немного остального мира. До сих пор, лицемерное вмешательство европейцев в дела, которые в реальности их интересовали мало, оказалось совершенно бесполезным и привело только к еще большей ненависти к ним жителей Востока.

"Экспедиции против работорговли в Судане, которые произвели большой шум, реально, говорит англичанин Ж.Купер в недавней своей работе о работорговле в Африке, свелись только к набегам, добавившим одну резню к другой. Разрушили несколько постов охотников за рабам, восстановленные тут же, как только ушла экспедиция; но, в итоге, эти громадные расходы денег и человеческой крови мало помогли, и никогда попытки такого рода не искоренят работорговлю."

Европейцы, которые проникают на Восток, чтобы силой помешать работорговле, несомненно добродетельные филантропы, воодушевленные чистыми намерениями; но жители Востока не совсем уверены в чистоте этих намерений и замечают, что те же добродетельные филантропы, такие нежные по отношению к неграм, принуждают китайцев под дулом ружья импортировать опиум, который приводит к гибели за один год больше людей, чем работорговля за период в десять раз больше.