Глава 2 Современные семиотические концепции

 

 

Юрий Лотман

 

Юрий Лотман является одним из основателей московско-тартуской школы семиотики. Первый научный симпозиум данной школы прошел в 1962 году и после этого стали регулярно издаваться «Труды по знаковым системам».

Основными произведениями Ю. М. Лотмана стали «Лекции по структуральной поэтике» 1964 г., «Структура художественного текста» 1970 г., статьи, изданные отдельной книгой «Ю. М. Лотман. Избранные статьи».

Ю. М. Лотман будучи главой данной школы создает собственную концепцию семиотики — рассматривая культуру как особый язык или знаковую систему. В своей концепции он исследует моделирование мира с помощью данной знаковой системы. В трудах Лотмана мир представляется «текстом», а задачей культуры является расшифровка данного «послания». Важными понятиями концепции Лотмана являются «семиосфера» и «модель культуры». Согласно Кохановскому, лотмановские понятия звучат так:  «Модель культуры — это самосознание культуры, ее основная схема, дающая возможность понимать культуру и интерпретировать ее. Семиосфера — это реализация коммуникации в культуре, ее живая интерпретация»[69].

Сам Лотман о месте коммуникации в семиотике высказывался следующим образом: «Говорим ли мы или пишем на каком-либо языке … наблюдаем ли сигнализацию уличных светофоров, читаем роман или смотрим кинофильм, улавливаем сигналы из космоса или дешифруем язык дельфинов, – мы стремимся включиться в некоторую систему коммуникаций и получить передаваемую с ее помощью информацию»[70].

В среде московско-тартуской школы сложилось мнение, что любая культурная информация требует интерпретации с изменением кодировки, т. е. перевода. Лотманом была выдвинута идея о результате развития культуры — семиосфере, развивающейся посредством перевода[71]. Аналогичные идеи высказывает У. Эко[72], подчеркивая, что перевод составляет суть семиозиса.

По мысли Лотмана, «Изучение знаков раскрывает возможности широких практических применений: от проблем лечения недостатков речи и наиболее эффективных способов приобщения слепых к жизни коллектива до машинного перевода, управления автоматическими системами и изобретения методов космического общения»[73].

Отечественные ученые и Лотман в том числе утверждали, что всяческие проявления культуры, будь то мифология, ритуалы, традиции суть знаковые системы с собственными кодами, с помощью которых шифруются смыслы культуры. Особенностью культурных кодов будет то, что они надстраиваются («вторичные моделирующие системы») над естественными языками. При этом их структурная сложность сильно возрастает. Хотя существует мнение, что под «вторичной моделирующей системой» Лотман понимал саму культуру. Об этом упоминает Поселягин Н. В.: «…можно также предположить, что «первичной» моделирующей системой … является вовсе не язык, а сама действительность, а «вторичным» в таком случае может быть только искусство (а не, скажем, тот же язык) как специфическое отражение действительности, а также такие сферы, на которые искусство оказывает непосредственное влияние…»[74]. Вот что писал Ю. М. Лотман: «Если нам удастся доказать правомерность взгляда на произведение искусства как на модель действительности, то тогда уместно будет использовать при изучении природы искусства современные научные представления о сущности моделей и определить, что в искусстве роднит его с другими типами моделей, а что составляет своеобразие данного вида моделирования. Встанет вопрос о рассмотрении искусства в ряду других моделирующих систем... Искусство отличается от некоторых других видов познания тем, что пользуется не анализом и умозаключениями, а воссоздает окружающую человека действительность второй раз, доступными ему (искусству) средствами. То, что познание в искусстве достигается в процессе воссоздания действительности, — чрезвычайно существенно. Как мы увидим, с этим связан ряд основополагающих сторон искусства»[75]. Однако, эта концепция не нашла дальнейшего развития и в дальнейшем под «первичной моделирующей системой» будет пониматься не только действительность, но и язык.

Изначально, все порождения культуры рассматривались в московско-тартуской школе как знаковые. Главной идеей этого периода было утверждение самостоятельности языка культуры, как семиотического явления, а не объекта лингвистики. Позднее, главным элементом стало понятие «текста» как семиотического термина, а не объекта сугубо филологического изучения.

Высказывается положение о том, что текст является продуктом семиотической деятельности, синтез языка, искусства и культуры. Он является организующим началом культуры, в более специальном отношении — ее моделью. По сути, культура и состоит из различных противоборствующих текстов, находящихся во взаимодействии.

Текст представлялся отечественным ученым динамически активным даже внутри одной культуры, что заставило обратить свое внимание на не жесткие, статических структуру, а мягких, размытых, то есть перенести акцент изучения на периферию функционирования текста. Новые закономерности поведения текста позволило обратиться к далеким от филологии проблемам — деятельности человеческого мозга, построению моделей искусственного интеллекта, так как оказалось, что «именно на основе текстов культуры проще и эффективнее строить модели, имитирующие человеческий разум»[76].

Такая широкая направленность семиотических исследований с одной стороны оттачивала методику семиотического анализа, а с другой выявляло новые, ранее не замечавшиеся особенности конкретных знаковых систем. Появилась потребность в новой общей теории. Такой теорией на долгие годы, согласно Чернову, становится теория культуры, точнее — семиотическая теория культуры. Рассмотрение явлений литературы и искусства, быта и поведения через культурологическую призму «позволило создать единую концепцию семиотического механизма культуры, ее обобщенную модель»[77].

Продолжая пирсовские наблюдения об интерпретаторе, Лотман утверждает, что текст должен быть включен в культуру. Таким образом, в тексте заложена такого же рода семиотическая двойственность, что и в знаке: с одной стороны текст самодостаточен, своего рода «семантический универсум», с другой стороны, текст всегда включен в культуру, является ее частью — «полное исключение текста из культуры приводит к уничтожению его природы»[78]. То есть, текст, согласно Лотману — это культурная функция: что-то воспринимается в качестве текста, если оно выступает в роли текста. «Например, в качестве текста может восприниматься и нечто, к речевой деятельности как будто никакого отношения не имеющее, например жизнь человека, какой-то его поступок или жест»[79].

Кроме того, в московско-тартуской школе выявили основные функции культуры для дальнейшего определения понятия семиосферы: мнемоническая (культура как коллективная память, «текст из текстов»), коммуникативная (передача текстов по различным каналам связи) и креативная (создание новых текстов). С учетом того, что новое воспринимается новым только на фоне старого, новый текст всегда несет в себе отпечаток старых, хранит память о них. Поскольку знаки не могут существовать в одиночестве — им нужны другие (объект в семиотике Пирса, другие знаки — в семиологии Соссюра), «тексту необходимы другие тексты, а культуре — другие культуры. Знаки образуют тексты, тексты — культуру, культуры — семиосферу»[80]. То есть, культура формируется из текстов, созданных ранее, создающихся сейчас и потенциально возможных в будущем, так и «семиосфера — это культура всех культур и среда, обеспечивающая возможность их появления и существования»[81].

«Ни один семиотический механизм не может функционировать как изолированная, погруженная в вакуум система. Неизбежным условием его работы является погруженность в семиосферу — семиотическое пространство»[82].

Таким образом, семиотика культуры существенно расширяет и свой категориальный аппарат, и методы исследования, включая в свой предмет не только осмысление различных знаковых систем, но и норм и предписаний, анализ системы ценностей и форм их самосознания, описание различных типов и моделей культуры. Естественный язык как знаковая система в данной ситуации становится вторичным и производным, несмотря на ориентацию на лингвистические методы исследования.

 

 

Умберто Эко

 

Одним из видных деятелей семиотики конца ХХ-го столетия был и остается Умберто Эко. Он внес значительный вклад в развитие семиотики —с помощью анализа теорий первоначальных семиологов, таких, как Ф. де Соссюр, Р. Барт и Ч.С. Пирс, он разработал оригинальную модель функционирования семиологической системы, используя в качестве примера семиотику художественных текстов.

Благодаря широкому научному интересу, он сформулировал собственную теорию, охватывающую современные культурные явления, например, гипертекст. У. Эко было предложено применение общего семиотического подхода к различным видам коммуникации и различным видам современного искусства, главным образом, литературе и художественным формам, при этом, не забывая о ситуациях повседневного общения.

Итак, в чем заключались основные понятия его концепции? Одним из главных трудов Умберто Эко являлся «Трактат по общей семиотике», в котором собраны и обобщены его идеи с целью «исследовать теоретические возможности и социальные функции унифицирующего учения всех явления, связанных со обозначением и с коммуникацией»[83]. В первой части «Трактата» автор рассматривает теорию кодов, а во второй части — теорию воспроизведения знаков.

Важным элементом концепции Эко является понятие кода — в общих словах код это норма, соединяющие элементы различных систем. Например, сообщение об ошибке на экране компьютера будет является кодом, который соединяет знаковую системы машины со знаковой системой человека.

Достаточно инновационным видится понимание Эко характеристик знака. Он выявляется следующие особенности. Во-первых, знак это не нечто физическое, поскольку знаковая функция представляет собой абстрактное взаимодействие, а графическое воплощение знака лишь частный случай проявления этого взаимодействия. Во-вторых, знак является пересечением двух различных элементов, каждый из которых может иметь взаимоотношения и с другими элементами, т. е. знаковая система суть переплетение многообразных отношений с временными и нестабильными связями.

Кроме того, Эко рассматривает понятия денотация и коннотация с точки зрения кодов, который участвуют в интерпретации общего знака: денотация есть код, сообщающий главное значение, то коннотация сообщает дополнительное. Отсюда следует и двойное содержание знака, а в процессе его интерпретации коннотация всегда зависит от денотации. Например, стоит взглянуть на слово «звезда». На уровне денотата мы сразу представим себе словарное значение этого слова — небесный объект, а на уровне коннотата нам придет в голову ассоциация с голливудской звездой. Денотат, в большинстве своем общий для всех, а коннотат для каждого свой, в зависимости от культурной среды, времени и восприятия.

Что касается самого значения, то У. Эко рассматривает его как «семантическую единицу, находящуюся в определенном месте в рамках определенной семантической системы»[84]. Для Эко значение является культурной единицей и каждое конкретное значение всегда должно быть рассмотрено в соотношении с другими значениями семантической системы, от которых отличается и которым противостоит.

У. Эко была предложена новая модель анализа семантических едениц. В отличие от предыдущих моделей, предусматривающих полную коммуникативную компетенцию говорящего, в модели Эко принимаются в расчет реальные характеристики и знания говорящих, их картина мира, контекст и текущие случаи функционирования знаков. В данной модели рассматриваются различные денотации и коннотации знаков, которые меняются в зависимости от контекста: по этой причине такая модель является энциклопедической и противостоит традиционной словарной модели. В своем эссе «Словарь против Энциклопедии» У. Эко глубоко изучает переход от словарной модели к энциклопедической[85].

В результате разработки собственной модели, у Эко появялется потребность пересмотреть понятие кода. Поскольку нельзя более определять код как связующие звено двух систем, Эко предложил рассматривать его в форме соотношения между различными системами содержания, связанными различными способами с системами выражения. Итогом данного размышления стала мысль о том, что коды всегда подлежат изменениям и являются «гипотезами регулировки» (ipotesi regolative). Таким образом, семиотика кода возможна только в качестве объяснения практической коммуникации.

В семиологической модели У. Эко важную роль играет вопрос об интерпретации знака. Здесь впервые обозначается роль читателя, «потребителя», текста — отношение читателя и текста Эко рассматривает как форму сотрудничества. Речь идет о том, что принимает ли автор решение оставить свое произведение открытым для интерпретации читателя, будь то текст в филологическом понимании, картина, фильм и т.д. Данная концепция охватывает все произведения искусства и  является особо инновационной и актуальной. На эту тему У. Эко был выпущен сборник эссе «Роль читателя. Исследования по семиотике текста», в котором он рассматривает проблему со всех сторон. Например, автор, предназначающий текст для коммуникации, должен иметь в виду комплекс своих кодов и кодов читателя. Эко вводит понятие модели читателя, так называемый М-Читатель, который, как предполагается, должен суметь интерпретировать воспринимаемые выражения точно в таком же духе, в каком писатель их создавал. И тут же приводит пример: «если текст начинается словами: «Согласно последним достижениям в области TeSWeST…», то он немедленно исключает читателя, незнакомого со специальным жаргоном семиотики текста»[86].

Именно под портрет своего «идеального» читателя автор подбирает средства выражения, язык и другие стилистические средства. В свою очередь, в процессе чтения адресат достраивает картинку, полученую из текста, представляя то, что по его мнению вложил туда «идеальный» автор.

Ученый ставит перед собой цель описать и проанализировать процесс взаимодействия читателя с текстом и извлечения из него даже того, что не написано. Согласно Т. Лутеро, Эко, «в отличии от других исследователей, делает акцент не на семиотической организации текста, а именно на роли читателя, чье присутствие необходимо для осуществления коммуникации»[87].

В итоге сложилась практика называть семиотику У. Эко «интерпретационной» из-за большого внимания, уделенного ученым вопросу интерпретации знака. Главным выводом Эко является тот факт, что любое произведение нуждается в «воздействии» своего читателя или адресата, что бы полностью осуществиться. Соответственно, большая важность придается роли взаимодействия автора и адресата, писателя и читателя и т.д.

Кроме того, многие исследования У. Эко были направленны на исследования медиа. Он утверждал: «В эпоху, когда массовые коммуникации часто оказываются инструментом власти, осуществляющей социальный контроль посредством планирования сообщений, там, где невозможно поменять способы отправления или форму сообщений, всегда остается возможность изменить — этаким партизанским способом — обстоятельства, в которых адресаты избирают собственные коды прочтения»[88]. В этом высказывании четко показан механизм сопротивления круга читателей идеологическому воздействию текстов медиа и попыткам манипуляции сознанием. Умение критически оценивать текста является важным элементом медиакомпетентности, под которой Федоров понимает «совокупность ее мотивов, знаний, умений, способностей личности (показатели: мотивационный, контактный, информационный, перцептивный, интерпретационный/оценочный, практико-операционный/деятельностный, креативный), способствующих выбору, использованию, критическому анализу, оценке, созданию и передаче медиатекстов в различных видах, формах и жанрах, анализу сложных процессов функционирования медиа в социуме»[89].

Анализ медиатекста, в этом случае, представляет собой «декодирование», согласно определения кода: «код — это структура, представленная в виде модели, выступающая как основополагающее правило при формировании ряда конкретных сообщений, которые именно благодаря этому и обретают способность быть сообщаемыми. Все коды могут быть сопоставлены между собой на базе общего кода, более простого и всеобъемлющего»[90].  При этом число возможных прочтений текста может быть довольно велико. В результате «сообщение оказывается некой пустой формой, которой могут быть приписаны самые разнообразные значения»[91]. Однако, Эко замечает, что «книга «Поминки по Финнегану», конечно, открыта для интерпретации, но из нее никоим образом невозможно вытянуть теорему Ферма или полную фильмографию Вуди Аллена. Это кажется трюизмом, но коренной ошибкой безответственных деконструктивистов было верить, что с текстом можно делать все, что угодно. Это вопиющая нелепость»[92].

Также, в ответ на современную критику интернета, в которой утверждается, что он отучает людей от чтения книг, Эко замечает: «компьютер возвращает людей в гуттенбергову галактику, и те, кто пасется ночами в Интернете... работают словами. Если телеэкран - это окно в мир, явленный в образах, то дисплей - это идеальная книга, где мир выражен в словах и разделен на страницы»[93].

Больше того, Эко убедительно раскрывает возможности современных коммуникаций и технологий для участия потребителя в производстве контента: «В гипертекстуальном переложении даже детектив может иметь открытую структуру, и читатель сам сможет решать, будет ли убийцей дворецкий, или кто-нибудь вместо него, или вообще следователь. Это не новая идея. До изобретения компьютера поэты и писатели мечтали о полностью открытом тексте, который читатели могли бы переписывать, как им нравится, бесконечное количество раз»[94].

Восхищение Эко современными технологиями передает следующее высказывание: «[Раньше были те,]кто производит культуру, и кто ею пользуется; люди, которые пишут книги и которые их читают. С Интернетом всё меняется. Открывается эра нового самиздата: любой может написать что-нибудь, получив признание широкого круга читателей, и это прекрасно»[95].

В данном параграфе была рассмотрена семиотическая концепция У. Эко, которая подводит нас ближе к семиотике медиа. Эко использует идею Пирса о награниченном семиозисе с целью преодолеть статичность соссюровской модели языка и показать, что бесконечность семиозиса обеспечивает существование культуры.

Семиотика медиа

 

    На данный момент культура переживает очередную трансформацию в сторону увеличения визуального опыта. Исследователями этот процесс был назван визуальным, или иконическим, поворотом. Он характеризуется «резким ростом визуализации информационных потоков»[96], что приводит к тому, что «человек начинает видеть покадрово, что порождает фрагментарность восприятия, калейдоскопичность видения, приводя к развитию “культуры быстрого вращения глаз”»[97].

На фоне этого в особую категорию текстов выделился т.н. медиатекст, по утверждению Я. Н. Засурского, ставший «новым коммуникационным продуктом»[98], особенность которого заключается в том, что он может встраиваться в различные структуры, будто аудиальные, визуальные или мультимедийные. Кроме того, он присутствует в самых различных медийных формах: газетах и журналах, на радио и телевидении, в интернете, при осуществлении мобильной связи и т. п.

Медиатекст, во-первых, может являться обычным текстом в лингвистическом смысле этого слова, во-вторых уникальным текстом, в отличие от текстов других сфер коммуникации (научных, художественных), а в-третьих, как «совокупный продукт массовой коммуникации, включающий в себя журналистский текст, PR-текст, публицистический текст, газетный текст, теле- и радиотекст, рекламный текст, текст интернет-СМИ, социальных сетей, блогов и т. д.»[99].

Основными понятиями медиатекста можно считать медийность, массовость, открытость и «многокодовость».

Медийность – это соответствие текста каналу коммуникации, так для печатного текста важны будут шрифт, цвет, иллюстрации. Для медиатекста телевидения будет важен аудиовизуальный ряд и т.д.

Массовость медиатекста состоит в том, что участие в его создании и интерпретации принимает, как правило, группа людей, сообщество или общество в целом. Например, сюжет в новостях может быть подготовлен редакционной командой на основе письма от жильцов дома.

Открытость, согласно Рукенглазу означает, что «медиатекст не обладает смысловой завершенностью, он открыт для интерпретаций и является частью общего глобального информационного пространства, в котором ежесекундно происходит процесс уточнения и обновления информационных потоков»[100].

Многокодовость, или поликодовость, означает, что медиатекст обычно создается с использованием разнообразных кодов или шифров, связанных с каналом передачи информации, – вербальных, визуальных, а также идеологических, культурных, жанровых, прозаических, поэтических и других.

В качестве примера можно привести материал на каком-либо новостном сайте. Помимо текста в определенном жанре, например, интервью, на странице присутствует фотография и видеозапись данного интервью.

Складывающая ведущая роль иконических образов оценена по-разному. Как утверждает Е. Л. Мжельская, «визуализация информации в печатных изданиях — это не только дань времени, но и насущная необходимость, поскольку фотография… обладает свойством документальности, точности и достоверности. Язык фотоизображения обширен и лаконичен, информативен и эстетичен»[101]. Однако, по словам Савчука В. В. — «фотообраз только на поверхности дает картину видимого, а в действительности дает конструкцию взгляда, т. е. то, как нечто может быть увидено, а также четкую инструкцию, на что нужно смотреть и как выглядеть»[102]. То есть образы, изначально являвшиеся копией реальности превратились в формирующие реальность модели.

Довольно широко известно, что «визуальное сообщение оказывает более сильное эмоциональное воздействие на читателя»[103]. Следовательно, возникает необходимость обратиться к практикам их производства, в частности на характер используемых в медиатекстах знаков.

    Э. В. Булатова в статье «Смысловые и тональные визуальные знаки в креолизованном медиатексте» выделяет следующие типы визуальных знаков[104]:

1) «знаки, несущие денотативное значение, и знаки, несущие денотативное и коннотативное значения», которые, в свою очередь, подразделяются на эмоциогенные и неэмоциогенные. Например, использование «желтых» заголовков, использующих денотативные и коннотативные значения некоторых слов, что бы эмоционально окрасить сообщение.

2) «гомогенные и гетерогенные визуальные знаки». Первые являются иконически однородными, представленные одним целостным элементом. У гетерогенных знаков визуального компонента разные части могут выполнять различные функции. Гомогенным знаком будет иконическое изображение рекламируемого товара, а гетерогенным будет являться тоже самое изображение, но с добавлением «ручек» и «ножек», например.

3) «динамические и статические визуальные знаки». В общем смысле, динамическим знаком будет являться, например анимированная заставка телепередачи.

4) «ключевые и неключевые визуальные знаки». Ключевыми могут быть названы те знаки, которые несут наибольшую значимость в данном сообщнии. Например, слово «бесплатно» в сообщении «Второй товар бесплатно» будет являться ключевым знаком.

5) «смысловые и тональные визуальные знаки». В свою очередь также могут быть ключевыми и неключевыми. Булатова поясняет: «Под ключевым смысловым текстовым знаком мы понимаем двусторонние материально-идеальные единицы разной семиотической природы, репрезентирующие ключевые смыслы текста. Ключевой смысл, в свою очередь, понимается как значимый компонент основного содержания публикации, без которого адекватное восприятие текста затруднительно или невозможно»[105]. Тональные же знаки придают определенную «тональность», настроение передаваемому сообщению. «Оперируя тонами, фотограф предопределяет семантику снимка — создает желаемый смысл. Например, если в кадре господствуют темные тона, он ощущается драматичным, напряженным, преобладание светлых тонов делает снимок лиричным, нежным. Совокупность тонов, производящих определенное воздействие на зрителя, называется тональностью кадра»[106]. В случае же текстового визуального знака, тональность можно придать используя средства выразительности («Отвратительно», «великолепно», «самый лучший» и т.д.)

В случае информационной заметки текст принимает тональность объективности, как отмечает  Т. В. Матвеева: «Подчеркнутое внимание к фактической стороне дела создает психологическую картину деловитости, отстраненности от личных эмоций — и это тоже определенная тональность»[107]. А также приводит в пример использование нейтральных языковых элементов, которое позволяет создать «тон убедительной достоверности, правдивости, далекой от патетики и эмоциональных деклараций, столь чуждых современному читателю»[108].

 Исходя из вышенаписанного, можно сделать вывод, что компоненты медиатекста, относящиеся к различным знаковым системам — вербальной и визуальной, могут оказывать друг на друга влияние, отражающееся на их семиотических свойствах. Этот процесс приводит к порождению новых смыслов. Вербальный текст, сближаясь в семиотическом плане с иконическими знаками, может дополнять интерпретацию последнего новыми значениями, непосредственно не связанными с сюжетом, структурными и иными характеристиками иллюстрации, что приводит к символизации графического компонента.

Заключение

 

Данная курсовая работа посвящена такой области культуры как семиотика и ее участии в формировании специфики медиа. Была поставлена и достигнута цель работы, состоявшая в анализе семиотических концепций и выявление их влияния на развитие медиа, путем решения следующих задач:

1) Была изучена литература по теме исследования;

2) Сформулированы основные понятия, касающиеся семиотики медиа;

3) Проведено исследование теории знака в трудах античных и западных средневековых авторов

4) Была рассмотрена история формирования представлений о науке, изучающей знаки;

5) Изучена история формирования философской теории знака;

6) Выполнен анализ семиотических концепций, связанных с медиа;

 

В результате работы были сделаны следующие выводы:

1) Выведено собственное понятие семиотики — «Семиотика — наука, существующая безотрывно от культуры и ставящая своей целью изучение взаимодействий символов и человеческого сознания».

2) Интерес к знакам прослеживается со времен Античности, однако до Нового времени являлся лишь мотивацией для толкования богословских трудов.      

3) Концепции основателей современной семиотики Пирса и Морриса прошли проверку временем и признаны «классическими»

4) В отечественной школе семиотики был расширен категориальный аппарат семиотики, и методы исследования, включая в свой предмет не только осмысление различных знаковых систем, но и норм и предписаний, анализ системы ценностей и форм их самосознания, описание различных типов и моделей культуры.

5) Современные проявления культуры являются воплощением семиозиса и бесконечны, а кроме того, зависят от воспринимающего субъекта.

6) Происходит постепенная визуализация культуры, однако в результате этого, вербальный текст, сближаясь в семиотическом плане с иконическими знаками, может дополнять интерпретацию последнего новыми значениями, непосредственно не связанными с сюжетом, структурными и иными характеристиками иллюстрации.

 

В данном исследовании я провел лишь поверхностное историографическое исследование и анализ концепций лишь двух ученых-семиологов. Проведенная работа показала, что объема одного курсового проекта недостаточно для полного освещения данной темы, в данной работе было лишь выявлено проблемное поле исследуемого явления, поскольку семиотика вообще, а в частности семиотика медиа — наука молодая и динамично развивающаяся.

 

Список использованной литературы

 

 

1) Августин. О христианском учении. Т.2. гл.1

2) Аристотель. Об истолковании // Античные теории языка и стиля. М.; Л., 1936. С. 80.

3) Аристотель. Сочинения в четырех томах. Т.2. Ред. З. Н. Микеладзе. М., «Мысль»,1978. 678с. С. 53

4) Барт Р. Избранные работы: Семиотика: Поэтика: Пер. с фр. / Сост., общ. ред. и вступ. ст. Г. К. Косикова.— М.: Прогресс, 1989—616 с., С. 233

5) Булатова Э. В. Смысловые и тональные визуальные знаки в креолизованном медиатексте / Э. В. Булатова // Известия Уральского федерального университета. Сер. 1, Проблемы образования, науки и культуры. — 2014. — № 2 (126). — С. 20-28.

6) Булатова Э. В. Смысловые и тональные визуальные знаки в креолизованном медиатексте / Э. В. Булатова // Известия Уральского федерального университета. Сер. 1, Проблемы образования, науки и культуры. — 2014. — № 2 (126). — С. 20-28.

7) Горный Е. Что такое семиотика? // Радуга, 1996. С. 168-175.

8) Гринев-Гриневич С. В., Сорокина Э. А. Основы семиотики: учеб. пособие / СВ. Гринев-Гриневич, Э.А. Сорокина. - М.: ФЛИНТА: Наука, 2012. - 256 с.

9) Дили Дж. «Литературная семиотика и доктрина знаков» // Критика и семиотика. 2014/1. С.24

10) Зайнетдинова Р. А. Производство и интерпретация значения внутри культуры, семиотика и область ее применения / Р. А. Зайнетдинова // Сумма философии. Вып. к 40-летию философского фак. — Екатеринбург: Изд-во Урал. ун-та, 2005. — С. 21-28.

11) Засурский Я. Н. Медиатекст в контексте конвергенции / Я. Н. Засурский // Вестник Московского университета. Серия 10: «Журналистика». – 2005. – № 2. – С. 3–6

12) История Философии. под ред. В. П, Кохановского Учебник для высших учебных заведений. Ростов-на-Дону: «Феникс», 2001 - 576. С. 556

13) Ким В. В. К 40 Семиотика и научное познание: Философско-методологический анализ / В. В. Ким. - Екатеринбург: Изд-во Урал, ун-та, 2008.-416 с. С. 9

14) Клюканов И. Э. Динамика межкультурного общения. Системносемиотическое исследование. Тверь, 1998. С. 269

15) Колодий В. В. Визуальность как феномен и ее влияние на социальное познание и социальные практики: автореф. дис.... канд. филос. наук. Томск, 2011. 27 с. С.15

16) Лапшин И. «Августин и Вингенштейн: мнимое несогласие о знаках» // Финиковый компот — 2015 — №8 с.30

17) Лингвистический энциклопедический словарь / гл. ред. В.Н. Ярцева. М.: Сов. энциклопедия, 1990. С. 507

18) Лозовский Б. Н. Журналистика и средства массовой информации: краткий словарь / Б. Н. Лозовский; [УрГУ, Фак. журналистики]. — [Изд. 2-е, испр. и доп.]. — Екатеринбург: [Урал. гос. ун-т], 2007. — 288 с. с. 130

19) Лосев А. Ф. История античной эстетики. Ранний эллинизм. М. 1979. С. 89

20) Лотман Ю. М. История и типология русской культуры. СПб., 2002. С. 5–20.

21) Лотман Ю. М. Письма 1940–1993. М., 1997. С. 629–630

22) Лотман Ю. М. Семиосфера. — С.-Петербург: «Искусство—СПБ», 2000. — 704 с С. 9

23) Лотман Ю.М. Избранные статьи. Т. 1. - Таллинн, 1992.

24) Лотман Ю.М. История и типология русской культуры: Семиотика и типология культуры. Текст как семиотическая проблема. Семиотика бытового поведения. История литературы и культуры. СПб.: Искусство-СПб, 2002. 765 с. С. 7

25) Лотман Ю.М. Лекции по структуральной поэтике [1964] // Ю.М. Лотман и тартуско-московская семиотическая школа. — М.: Гнозис, 1994. С. 30

26) Лутеро Т. О концепции Умберто Эко и его вклад в семиологические исследования // Сборник статьей участников в XVIII Международной научно-практической конференции «Язык и культура», г. Новосибирск: Красноярский краевой научно-учебный центр кадров культуры, 2015 г.

27) Лутеро Т. О концепции Умберто Эко и его вклад в семиологические исследования // Сборник статьей участников в XVIII Международной научно-практической конференции «Язык и культура», г. Новосибирск: Красноярский краевой научно-учебный центр кадров культуры, 2015 г.

28) Мак-Люэн М. ГАЛАКТИКА ГУТЕНБЕРГА: Сотворение человека печатной культуры.— К.: Ника-Центр, 2003.

29) Матвеева Т. В. Функциональные стили в аспекте текстовых категорий: синхронносопоставительный очерк. Свердловск, 1990. 172 с С.92

30) Мечковская Н.Б. Семиотика Язык. Природа. Культура: Курс лекций учеб. пособие для студ. филол., лингв, и переводовед. фак. высш. учеб. заведений / Н. Б. Мечковская. — 2-е изд., испр. — М. Издательский центр «Академия», 2007. — 432 с., с. 7

31) Мещеркина-Рождественская Е. Визуальный поворот: анализ и интерпретация изображений // Визуальная антропология: новые взгляды на социальную реальность: сб. науч. ст. Саратов, 2007. С. 28

32) Мжельская Е. Л. Фоторедактирование. М., 2013. 176 с

33) Моррис Ч.У. Основания теории знаков // Семиотика. Сборник переводов. Под ред. Ю. С. Степанова. М.: Радуга, 1982.

34) Нёт В. Критика и семиотика. Вып. 3/4, 2001. С. 5-32

35) Пирс Ч. Начала прагматизма / Перевод с английского, предисловие В. В. Кирющенко, М. В. Колопотина, — СПб.: Лаборатория метафизических исследований философского факультета СПбГУ; Алетейя, 2000. — 352 с.

36) Пирс Ч. Начала прагматизма / Перевод с английского, предисловие В. В. Кирющенко, М. В. Колопотина, — СПб.: Лаборатория метафизических исследований философского факультета СПбГУ; Алетейя, 2000. — 352 с.

37) Пирс Ч. С. Логические основания теории знаков. — СПб., 2000

38) Платон. Соч.: В 3 т. М., 1968. Т. 1. С. 488-491

39) Поселягин Н. В. О понятии «Вторичные моделирующие системы»: из истории раннего российского структурализма // Вестник РУДН. Серия: Теория языка. Семиотика. Семантика. 2010. №1. С. 18-19

40) Прасолова Е.В. Мультимедийная история в аспекте современной текстологии // Медиаскоп. 2016. Вып. 1. Режим доступа: http://mediascope.ru/?q=node/2080

41) Рукенглаз И. Субтитры как медиатекст визуальных средств массовой коммуникации / И. Рукенглаз // Библиотеки вузов Урала: проблемы и опыт работы. — Екатеринбург: УрФУ, 2015. — Вып. 14. — С. 45-53.

42) Русская грамматика: научные труды / Брызгунова Е.А., Габучан К.В., Ицкович В.А., Ковтунова И.И. и др. Российская академия наук. Институт русского языка им. В.В. Виноградова. Репринтное издание. Т. II. Синтаксис. М.: Наука, 2005. С. 83

43) Савчук В. В. Философия фотографии. СПб., 2005. 256 с. С. 17

44) Секст Эмпирик. Против ученых // Секс Эмпирик. Сочинения: в 2 т. М., 1976. Т.1. c. 245

45) Секст Эмпирик. Три книги Пирроновых положений // Секст Эмпирик. Сочинения: в 2 т. М., 1976. Т. 2. С. 104

46) Соссюр Ф. де. Курс общей лингвистики // Труды по языкознанию. М., 1977. С. 101

47) Соссюр Ф. де. Курс общей лингвистики/Редакция Ш. Балли и А. Сеше; Пер. с франц. А. Сухотина. Де Мауро Т. Биографические и критические заметки о Ф. де Соссюре; Примечания / Пер. с франц. С. В. Чистяковой. Под общ. рея. М. Э. Рут.— Екатеринбург: Изд-во Урал.ун-та,1999.— 432 с., с. 23

48) Степанов Ю.С. Структура современной семиотики и её основные понятия. // Язык как знаковая система особого рода. Материалы к конференции. М., 1967. С.73-77.

49) Столяров А.А. Аисельм Кентерберийский. Доказательства бытия Бога./История философии. Запад-Россия-Восток. Книга первая. Философия древности и средневековья.- М.:Греко-латинский кабинет, 1995 - с.360-362

50) Сыроваткин С.Н. Система дифференциальных признаков для описания одного типа межфразовых отношений // Лингвистика текста: Мат-лы. науч. конф. МГПИИЯ им. М. Тореза: в 2 ч. Ч. 2. М.: изд-во МГПИИЯ им. М. Тореза, 1974. С. 90

51) Успенский В.А. Прогулки с Лотманом и вторичное моделирование // Лотмановский сборник. — М.: ИЦ-Гарант, 1995. — Вып. 1. С. 106

52) Федоров А.В. Развитие медиакомпетентности и критического мышления студентов педагогического вуза. М.: Изд-во МОО ВПП ЮНЕСКО «Информация для всех», 2007. 616 с.

53) Чернов А.И. Опыт введения в систему Ю.М. Лотмана // Лотман Ю.М. О русской литературе. СПб.: "Искусство СПБ". 1997

54) Шатин Ю. В. Семиотика vs семиология: к вопросу о полноте знаковой теории //Критика и семиотика. 2015. № 2. С. 12

55) Эко У. «Семиотика и философия яз