Уральский гуманитарный институт

Уральский гуманитарный институт

Кафедра истории философии, философской антропологии, эстетики и теории культуры

СЕМИОТИКА МЕДИА: ВВЕДЕНИЕ В ПРОБЛЕМУ

Курсовая работа студента

1 курса

Лавренова И. В.

 

Научный руководитель

кандидат философских наук

Гудова М. Ю.

 

Екатеринбург

2018

Содержание

 

Содержание. 2

Введение. 3

Глава 1 Становление семиотики как науки. 6

1.1   Понятие семиотики. 6

1.2   Предпосылки семиотических рассуждений. 12

1.3   Первоначальная семиотика: Пирс и Моррис. 18

Глава 2 Современные семиотические концепции. 26

2.1 Юрий Лотман. 26

2.2 Умберто Эко. 31

2.3. Семиотика медиа. 37

Заключение. 41

Список использованной литературы.. 43

 

Введение

 

Данная курсовая работа посвящена исследованиям, лежащим в области семиотики, и касается изучения языка и текста средств массовой коммуникации в семиотическом аспекте.

Актуальность темы заключается в том, что современное общество невозможно представить себе без массовой коммуникации — процесса распространения и обмена информацией с помощью технических средств[1].

Однако, современные медиа ушли далеко вперед от традиционной схемы «текст+изображение». С увеличивающимся проникновением интернета, текст перестал быть «организованным на основе языковых связей и отношений отрезком речи, содержательно объединяющим синтаксические единицы в некое целое»[2], а превратился, по мнению Сыроваткина в «многоаспектный феномен, создаваемый единицами и отношениями разных планов и уровней»[3]. Что это значит? Для современного медиа текст публикации выступает в роли «объединенной смысловой связью последовательности знаковых единиц»[4]. Стоит отметить, что эти знаковые комплексы представлены в двух системах: вербальной и аудиовизуальной. Хороший пример приводит в своей статье «Мультимедийная история в аспекте современной текстологии» Прасолова Е.В.: «информация органично распределена между вербальным текстом и изображениями в фото- и видеоформате, причем текст, начинающийся с изображения, обладает cильным эффектом воздействия за счет яркой, содержательной картинки, привлекающей внимание читателя»[5].

И здесь мы подходим непосредственно к семиотической теории знака. Взаимодействие между автором и читателем на уровне текста с помощью знаков, принадлежащим к разным знаковым системам демонстрирует, что невербальные части способны вступать во взаимодействие с лингвистическим знаком, дополнять его — организовывать текстуальное взаимодействие.

В случае, если рассматривать текст как семиотическое явление, а именно как связный знаковый комплекс, то необходимо упомянуть существование таких невербальных текстов, которые обращаются напрямую к зрению (карты, инфографики), слуху (подкасты, музыкальные записи), а так же и к зрению, и к слуху одновременно (театр и кино). Таким образом, современный медиатекст наиболее близок к третьей категории, в которой вербальные и невербальные части становится равнозначными компонентами.

Исследователи текстов медиа считают, что изучения разных частей медиатекста уже недостаточны, исследования языка и текстов массовой коммуникации переросли в отдельную область исследований. Добросклонская в своей работе «Медиалингвистика» говорит, что к концу ХХ века сложились все необходимые условия для оформления накопленных знаний и опыта в области изучения языка СМИ в самостоятельное научное направление, в рамках которого предлагается системный комплексный подход к изучению языков СМИ. Отсюда и важность семиотики как одного из инструментов анализа текстовой и визуальной составляющей массмедиа.

Целью данной курсовой работы является анализ семиотических концепций и выявление их влияния на развитие медиа.

Достижению поставленной цели служат следующие задачи:

1. Изучение литературы по теме исследования;

2. Формулировка основных понятий, касающихся семиотики медиа;

3. Исследование теории знака в трудах античных и западных средневековых авторов

4. Рассмотрение истории формирования представлений о науке, изучающей знаки;

5. Изучение истории формирования философской теории знака;

6. Анализ семиотических концепций, связанных с медиа;

Над данной проблемой работали в разное время такие мыслители как: Джон Пуансо в «Трактате о знаках», а Джон Локк в своей работе «Опыт о человеческом разумении» вывел понятие «семиотики». В более поздний период появилась целая плеяда ученых-семиологов. В первую очередь это Ч. Пирс, а так же Готлоб Фреге с его статьями «О смысле и значении», «Мысль: логическое исследование», посвящённых семиотике, которые являются каноническими. Последователем Пирса был Чальз У. Моррис, разделивший семиотику на синтактику, семантику и прагматику в труде «Знаки, язык и поведение». Также важным идеологом «науки о знаках» является Фердинанд де Соссюр, создававший концепцию семиологии в книге «Курс общей лингвистики».

В советский период развивалась так называемая «московско-тартуская школа» во главе с Ю. Лотманом. В данную школу входили такие ученые как: А. М. Пятигорский, Б. М. Гаспаров, Вяч. Вс. Иванов, В. Н. Топоров и другие.

Следует упомянуть также и французскую школу семиотики. Представителями данной школы были Р. Барт, Р. Якобсон, Э. Бенвенист и К. Леви-Стросс.

Однако, на сегодняшний день семиотика является динамично развивающейся наукой, а, следовательно, появляются новые, актуальные исследования, на которых и будет основан данный курсовой проект.

Объект исследования: семиотика медиа

Предмет исследования: становление семиотики медиа в истории философской мысли.

Понятие семиотики

 

Прежде всего необходимо дать определение самому слову «семиотика» и тому, что эта наука изучает.

В настоящий момент существует две точки зрения на «науку о знаках», называющиеся «семиотика» и «семиология». Первое понятие развивалось Пирсом, а второе озвучивал его «оппонент» де Соссюр. Рассмотрим же их особенности и различия.

Возникший конфликт терминологии описал Жорж Мунэн в 1970-е: «Термин семиотика проложил свой путь во французский… как обозначение семиологии вообще — употребление, которое противоречит здравому смыслу…»[6]. Как отмечает Аза Бергер, «существенный прорыв семиологии заключается в принятии лингвистики в качестве модели и применении лингвистических концептов по отношению к другим феноменам – текстам, а не по отношению только к самому языку»[7]. То есть, необходимо уяснить, существенную разницу между семиотикой и семиологией. Может показаться, что семиотику по праву следует считать обозначением более крупной области знания, крупную часть которой составляет семиология, включающая в себя достижения семиозиса, в частности семиотику.

Необходимо заметить, что семиотика восходит к двум ее основоположникам, занимавшимися лингвистикой и философией. Один из них, кто вывел точное определение науки о знаках и предвидел ее развитие как науки был де Соссюр: «Семиология — это наука о знаках, которая изучает, что происходит, когда человек пытается передать свою мысль с помощью средств, которые неизбежно носят условный характер…Она должна открыть нам, в чем заключаются знаки, какими законами они управляются»[8].

Второй — это уже упоминавшийся ранее Ч. Пирс, который использовал слово «семиотика» так же образованный им от греческого корня, основываясь на труде Дж. Локка «Опыт о человеческом разумении».

Соссюр видел семиотику как область психологии, а лингвистика была подвидом этой области, хотя, как он сам отмечал, «поскольку она еще не существует, мы не можем сказать, какую форму она примет»[9].

Но в последние годы, как отмечает Дили, из-за усиливавшегося влияния другой семиотической традиции, восходящей с Пирсу и Моррису, термин «семиотика» не вытесняя термина «семиология» стал доминировать над ним.

В чем же отличие во взглядах Соссюра и Пирса на знаковую природу? Выделяют обычно два признака. Первый — это типология знаков. Пирс разделил все знаки на три группы: иконические, знаки-индексы и символические знаки. В работе «Экзистенциальны графы» он указывал на глубокие отличия всех трех групп знаков. «Бытие иконического знака принадлежит прошлому опыту. Он существует только как образ в памяти. Индекс существует в настоящем опыте, Бытие символа состоит в том реальном факте, что нечто будет воспринято, если будут удовлетворены некоторые условия, а именно если символ окажет влияние на мысль и поведение интерпретатора… Ценность символа состоит в том, что он служит для придания рациональности мысли и поведению и позволяет нам предсказывать будущее»[10].

В свою очередь, де Соссюр отказывался считать знак конструкцией, происходящей от сходства означающего и означаемого. В «Курсе общей лингвистики он говорил: ««Когда семиология сложится как наука, она должна поставить вопрос, относятся ли к ее компетенции способы выражения, покоящиеся на знаках, в полной мере «естественных», как, например, пантомима. Но даже если семиология включит их в число своих объектов, все же главным предметом ее рассмотрения останется совокупность систем, основанных на произвольности знака… Знаки, целиком произвольные, лучше других реализуют идеал семиологического подхода»[11].

Второе отличие по Пирсу заключается в структуре семиозиса. Он выделил три измерения семиозиса: семантику, синтактику и прагматику. Именно в прагматической сфере заключается главное различие двух подходов. Последователь Пирса Ч. Моррис сформулировал правило: «в целом, с точки зрения поведения знаки “истинны”, поскольку они правильно обусловливают ожидания тех, кто ими пользуется, и тем самым более полно вызывают то поведение, которое имплицитно возбуждено в ожидании или интерпретации»[12].

А вот Соссюр наоборот, говорил, что понимание высказываний состоит в противопоставлении «синтагматических и ассоциативных (названных впоследствии парадигматическими) отношений»[13]. То есть: «синтагматическое отношение всегда in praesentia [в данную минуту, на этот раз — лат.]: оно основано на двух или большем числе отношений, в равной степени наличных в актуальной последовательности. Наоборот, ассоциативное отношение соединяет члены этого отношения в виртуальный ряд; члены его всегда in absentia [отсутствуют — лат.]»[14].

По мнению Соссюра, исключение одного из компонентов приводит к нарушению коммуникации. Между тем семиотика Пирса позволяет описывать и интерпретировать акты коммуникации, в которых отсутствуют оба типа отношений.

Таким образом сложилось две парадигмы, которые, по мнению Дили «в определенной степени затруднили современное развитие, присутствуя внутри него в социологических условиях оппозиции, – оппозиции, не только не востребованной логически, но и зависящей от искаженной синекдохи, в которой часть ошибочно воспринимается как целое. Семиотика образует целое, семиология является лишь его частью»[15].

Рассмотрим теперь современные определения термина «семиотика». Способом изучения культуры семиотика становится с 60-х годов ХХ века в результате работ Р. Барта. Он говорил: «Значение — это соединение того, что означает, и того, что означается; это не форма и не содержание, а связующий их процесс. Иными словами… меня интересуют не столько отдельные идеи или мотивы, сколько то, как общество завладевает ими, превращая их в материал для создания тех или иных знаковых систем»[16].

Большой вклад в развитие семиотики внес и У. Эко. Подвергая анализу работы Пирса, Барта и Соссюра он смог дополнить и развить их, разработав собственную семантико-семиотическую систему на примере анализа семиотики художественных текстов. В «Трактате по общей семиотике» Эко высказывает мысль о том, что возможно понимать семиотику в отрыве от теории коммуникации. Кроме того, Эко определяет семиотику как дисциплину о культуре. То есть, в настоящее время семиотика выходит за рамки лингвистики и исключительно текста.

Такую же мысль высказывает и Зайнетдинова Р. А. в статье «Производство и интерпретация значения внутри культуры, семиотика и область ее применения»: «Семиотика может быть применена ко всему, о чем можно сказать, что оно что-либо означает, другими словами ко всему, что имеет значение внутри культуры… Мы видим только то, что наши системы знаков позволяют нам видеть»[17].

Так, Мечковская Н. Б. в книге «Семиотика. Язык. Природа. Культура» говорит: «Семиотика (от греч. semeion — 'знак, признак') изучает знаки и знаковые системы как средства хранения, передачи и переработки информации в человеческом обществе, в природе и в самом человеке. Термин семиотика помимо значения «наука о знаках и знаковых системах» метонимически употребляется также в значении «знаковая система»[18].

Интересно взглянуть на понимание семиотики отечественными лингвистами, а именно последователей московско-тартуской школы. Отчасти шутливо семиотику называли «вторичными моделирующими системами». Вот что по этому поводу говорит Успенский: «Название, на мой взгляд, обладало следующими ключевыми достоинствами: 1) звучит очень научно; 2) совершенно непонятно; 3) при большой нужде может быть все же объяснено: первичные системы, моделирующие действительность — это естественные языки, а все другие, над ними надстроенные — вторичные»[19]. При шутливом тоне, данный термин прижился и активно использовался самим Лотманом. Также, при содействии Лотмана продолжалось развитие семиотики культуры как дисциплины. В статье «Семиотика культуры и понятие текста» выводится понятие: «дисциплина, рассматривающая взаимодействие разноустроенных семиотических систем, внутреннюю неравномерность семиотического пространства, необходимость культурного и семиотического полиглотизма»[20]. И в этой же статье было описана трансформация текста в понимании семиотики: «…текст предстает перед нами не как реализация сообщения на каком-либо одном языке, а как сложное устройство, хранящее многообразные коды, способное трансформировать получаемые сообщения и порождать новые, как информационный генератор, обладающий чертами интеллектуальной личности»[21].

Однако, вышеприведенные понятие характеризуют семиотику лишь с точки зрения объекта исследования, а вот Е. Горный в статье: «Что такое семиотика?» приводит такое определение, основанное на субъекте: «Семиотика - это то, что люди, называющие себя семиотиками, называют семиотикой»[22].

Таким образом, можно попытаться самостоятельно дать определение современной семиотике. Звучать оно будет как «Семиотика — наука, существующая безотрывно от культуры и ставящая своей целью изучение взаимодействий символов и человеческого сознания».

Юрий Лотман

 

Юрий Лотман является одним из основателей московско-тартуской школы семиотики. Первый научный симпозиум данной школы прошел в 1962 году и после этого стали регулярно издаваться «Труды по знаковым системам».

Основными произведениями Ю. М. Лотмана стали «Лекции по структуральной поэтике» 1964 г., «Структура художественного текста» 1970 г., статьи, изданные отдельной книгой «Ю. М. Лотман. Избранные статьи».

Ю. М. Лотман будучи главой данной школы создает собственную концепцию семиотики — рассматривая культуру как особый язык или знаковую систему. В своей концепции он исследует моделирование мира с помощью данной знаковой системы. В трудах Лотмана мир представляется «текстом», а задачей культуры является расшифровка данного «послания». Важными понятиями концепции Лотмана являются «семиосфера» и «модель культуры». Согласно Кохановскому, лотмановские понятия звучат так:  «Модель культуры — это самосознание культуры, ее основная схема, дающая возможность понимать культуру и интерпретировать ее. Семиосфера — это реализация коммуникации в культуре, ее живая интерпретация»[69].

Сам Лотман о месте коммуникации в семиотике высказывался следующим образом: «Говорим ли мы или пишем на каком-либо языке … наблюдаем ли сигнализацию уличных светофоров, читаем роман или смотрим кинофильм, улавливаем сигналы из космоса или дешифруем язык дельфинов, – мы стремимся включиться в некоторую систему коммуникаций и получить передаваемую с ее помощью информацию»[70].

В среде московско-тартуской школы сложилось мнение, что любая культурная информация требует интерпретации с изменением кодировки, т. е. перевода. Лотманом была выдвинута идея о результате развития культуры — семиосфере, развивающейся посредством перевода[71]. Аналогичные идеи высказывает У. Эко[72], подчеркивая, что перевод составляет суть семиозиса.

По мысли Лотмана, «Изучение знаков раскрывает возможности широких практических применений: от проблем лечения недостатков речи и наиболее эффективных способов приобщения слепых к жизни коллектива до машинного перевода, управления автоматическими системами и изобретения методов космического общения»[73].

Отечественные ученые и Лотман в том числе утверждали, что всяческие проявления культуры, будь то мифология, ритуалы, традиции суть знаковые системы с собственными кодами, с помощью которых шифруются смыслы культуры. Особенностью культурных кодов будет то, что они надстраиваются («вторичные моделирующие системы») над естественными языками. При этом их структурная сложность сильно возрастает. Хотя существует мнение, что под «вторичной моделирующей системой» Лотман понимал саму культуру. Об этом упоминает Поселягин Н. В.: «…можно также предположить, что «первичной» моделирующей системой … является вовсе не язык, а сама действительность, а «вторичным» в таком случае может быть только искусство (а не, скажем, тот же язык) как специфическое отражение действительности, а также такие сферы, на которые искусство оказывает непосредственное влияние…»[74]. Вот что писал Ю. М. Лотман: «Если нам удастся доказать правомерность взгляда на произведение искусства как на модель действительности, то тогда уместно будет использовать при изучении природы искусства современные научные представления о сущности моделей и определить, что в искусстве роднит его с другими типами моделей, а что составляет своеобразие данного вида моделирования. Встанет вопрос о рассмотрении искусства в ряду других моделирующих систем... Искусство отличается от некоторых других видов познания тем, что пользуется не анализом и умозаключениями, а воссоздает окружающую человека действительность второй раз, доступными ему (искусству) средствами. То, что познание в искусстве достигается в процессе воссоздания действительности, — чрезвычайно существенно. Как мы увидим, с этим связан ряд основополагающих сторон искусства»[75]. Однако, эта концепция не нашла дальнейшего развития и в дальнейшем под «первичной моделирующей системой» будет пониматься не только действительность, но и язык.

Изначально, все порождения культуры рассматривались в московско-тартуской школе как знаковые. Главной идеей этого периода было утверждение самостоятельности языка культуры, как семиотического явления, а не объекта лингвистики. Позднее, главным элементом стало понятие «текста» как семиотического термина, а не объекта сугубо филологического изучения.

Высказывается положение о том, что текст является продуктом семиотической деятельности, синтез языка, искусства и культуры. Он является организующим началом культуры, в более специальном отношении — ее моделью. По сути, культура и состоит из различных противоборствующих текстов, находящихся во взаимодействии.

Текст представлялся отечественным ученым динамически активным даже внутри одной культуры, что заставило обратить свое внимание на не жесткие, статических структуру, а мягких, размытых, то есть перенести акцент изучения на периферию функционирования текста. Новые закономерности поведения текста позволило обратиться к далеким от филологии проблемам — деятельности человеческого мозга, построению моделей искусственного интеллекта, так как оказалось, что «именно на основе текстов культуры проще и эффективнее строить модели, имитирующие человеческий разум»[76].

Такая широкая направленность семиотических исследований с одной стороны оттачивала методику семиотического анализа, а с другой выявляло новые, ранее не замечавшиеся особенности конкретных знаковых систем. Появилась потребность в новой общей теории. Такой теорией на долгие годы, согласно Чернову, становится теория культуры, точнее — семиотическая теория культуры. Рассмотрение явлений литературы и искусства, быта и поведения через культурологическую призму «позволило создать единую концепцию семиотического механизма культуры, ее обобщенную модель»[77].

Продолжая пирсовские наблюдения об интерпретаторе, Лотман утверждает, что текст должен быть включен в культуру. Таким образом, в тексте заложена такого же рода семиотическая двойственность, что и в знаке: с одной стороны текст самодостаточен, своего рода «семантический универсум», с другой стороны, текст всегда включен в культуру, является ее частью — «полное исключение текста из культуры приводит к уничтожению его природы»[78]. То есть, текст, согласно Лотману — это культурная функция: что-то воспринимается в качестве текста, если оно выступает в роли текста. «Например, в качестве текста может восприниматься и нечто, к речевой деятельности как будто никакого отношения не имеющее, например жизнь человека, какой-то его поступок или жест»[79].

Кроме того, в московско-тартуской школе выявили основные функции культуры для дальнейшего определения понятия семиосферы: мнемоническая (культура как коллективная память, «текст из текстов»), коммуникативная (передача текстов по различным каналам связи) и креативная (создание новых текстов). С учетом того, что новое воспринимается новым только на фоне старого, новый текст всегда несет в себе отпечаток старых, хранит память о них. Поскольку знаки не могут существовать в одиночестве — им нужны другие (объект в семиотике Пирса, другие знаки — в семиологии Соссюра), «тексту необходимы другие тексты, а культуре — другие культуры. Знаки образуют тексты, тексты — культуру, культуры — семиосферу»[80]. То есть, культура формируется из текстов, созданных ранее, создающихся сейчас и потенциально возможных в будущем, так и «семиосфера — это культура всех культур и среда, обеспечивающая возможность их появления и существования»[81].

«Ни один семиотический механизм не может функционировать как изолированная, погруженная в вакуум система. Неизбежным условием его работы является погруженность в семиосферу — семиотическое пространство»[82].

Таким образом, семиотика культуры существенно расширяет и свой категориальный аппарат, и методы исследования, включая в свой предмет не только осмысление различных знаковых систем, но и норм и предписаний, анализ системы ценностей и форм их самосознания, описание различных типов и моделей культуры. Естественный язык как знаковая система в данной ситуации становится вторичным и производным, несмотря на ориентацию на лингвистические методы исследования.

 

 

Умберто Эко

 

Одним из видных деятелей семиотики конца ХХ-го столетия был и остается Умберто Эко. Он внес значительный вклад в развитие семиотики —с помощью анализа теорий первоначальных семиологов, таких, как Ф. де Соссюр, Р. Барт и Ч.С. Пирс, он разработал оригинальную модель функционирования семиологической системы, используя в качестве примера семиотику художественных текстов.

Благодаря широкому научному интересу, он сформулировал собственную теорию, охватывающую современные культурные явления, например, гипертекст. У. Эко было предложено применение общего семиотического подхода к различным видам коммуникации и различным видам современного искусства, главным образом, литературе и художественным формам, при этом, не забывая о ситуациях повседневного общения.

Итак, в чем заключались основные понятия его концепции? Одним из главных трудов Умберто Эко являлся «Трактат по общей семиотике», в котором собраны и обобщены его идеи с целью «исследовать теоретические возможности и социальные функции унифицирующего учения всех явления, связанных со обозначением и с коммуникацией»[83]. В первой части «Трактата» автор рассматривает теорию кодов, а во второй части — теорию воспроизведения знаков.

Важным элементом концепции Эко является понятие кода — в общих словах код это норма, соединяющие элементы различных систем. Например, сообщение об ошибке на экране компьютера будет является кодом, который соединяет знаковую системы машины со знаковой системой человека.

Достаточно инновационным видится понимание Эко характеристик знака. Он выявляется следующие особенности. Во-первых, знак это не нечто физическое, поскольку знаковая функция представляет собой абстрактное взаимодействие, а графическое воплощение знака лишь частный случай проявления этого взаимодействия. Во-вторых, знак является пересечением двух различных элементов, каждый из которых может иметь взаимоотношения и с другими элементами, т. е. знаковая система суть переплетение многообразных отношений с временными и нестабильными связями.

Кроме того, Эко рассматривает понятия денотация и коннотация с точки зрения кодов, который участвуют в интерпретации общего знака: денотация есть код, сообщающий главное значение, то коннотация сообщает дополнительное. Отсюда следует и двойное содержание знака, а в процессе его интерпретации коннотация всегда зависит от денотации. Например, стоит взглянуть на слово «звезда». На уровне денотата мы сразу представим себе словарное значение этого слова — небесный объект, а на уровне коннотата нам придет в голову ассоциация с голливудской звездой. Денотат, в большинстве своем общий для всех, а коннотат для каждого свой, в зависимости от культурной среды, времени и восприятия.

Что касается самого значения, то У. Эко рассматривает его как «семантическую единицу, находящуюся в определенном месте в рамках определенной семантической системы»[84]. Для Эко значение является культурной единицей и каждое конкретное значение всегда должно быть рассмотрено в соотношении с другими значениями семантической системы, от которых отличается и которым противостоит.

У. Эко была предложена новая модель анализа семантических едениц. В отличие от предыдущих моделей, предусматривающих полную коммуникативную компетенцию говорящего, в модели Эко принимаются в расчет реальные характеристики и знания говорящих, их картина мира, контекст и текущие случаи функционирования знаков. В данной модели рассматриваются различные денотации и коннотации знаков, которые меняются в зависимости от контекста: по этой причине такая модель является энциклопедической и противостоит традиционной словарной модели. В своем эссе «Словарь против Энциклопедии» У. Эко глубоко изучает переход от словарной модели к энциклопедической[85].

В результате разработки собственной модели, у Эко появялется потребность пересмотреть понятие кода. Поскольку нельзя более определять код как связующие звено двух систем, Эко предложил рассматривать его в форме соотношения между различными системами содержания, связанными различными способами с системами выражения. Итогом данного размышления стала мысль о том, что коды всегда подлежат изменениям и являются «гипотезами регулировки» (ipotesi regolative). Таким образом, семиотика кода возможна только в качестве объяснения практической коммуникации.

В семиологической модели У. Эко важную роль играет вопрос об интерпретации знака. Здесь впервые обозначается роль читателя, «потребителя», текста — отношение читателя и текста Эко рассматривает как форму сотрудничества. Речь идет о том, что принимает ли автор решение оставить свое произведение открытым для интерпретации читателя, будь то текст в филологическом понимании, картина, фильм и т.д. Данная концепция охватывает все произведения искусства и  является особо инновационной и актуальной. На эту тему У. Эко был выпущен сборник эссе «Роль читателя. Исследования по семиотике текста», в котором он рассматривает проблему со всех сторон. Например, автор, предназначающий текст для коммуникации, должен иметь в виду комплекс своих кодов и кодов читателя. Эко вводит понятие модели читателя, так называемый М-Читатель, который, как предполагается, должен суметь интерпретировать воспринимаемые выражения точно в таком же духе, в каком писатель их создавал. И тут же приводит пример: «если текст начинается словами: «Согласно последним достижениям в области TeSWeST…», то он немедленно исключает читателя, незнакомого со специальным жаргоном семиотики текста»[86].

Именно под портрет своего «идеального» читателя автор подбирает средства выражения, язык и другие стилистические средства. В свою очередь, в процессе чтения адресат достраивает картинку, полученую из текста, представляя то, что по его мнению вложил туда «идеальный» автор.

Ученый ставит перед собой цель описать и проанализировать процесс взаимодействия читателя с текстом и извлечения из него даже того, что не написано. Согласно Т. Лутеро, Эко, «в отличии от других исследователей, делает акцент не на семиотической организации текста, а именно на роли читателя, чье присутствие необходимо для осуществления коммуникации»[87].

В итоге сложилась практика называть семиотику У. Эко «интерпретационной» из-за большого внимания, уделенного ученым вопросу интерпретации знака. Главным выводом Эко является тот факт, что любое произведение нуждается в «воздействии» своего читателя или адресата, что бы полностью осуществиться. Соответственно, большая важность придается роли взаимодействия автора и адресата, писателя и читателя и т.д.

Кроме того, многие исследования У. Эко были направленны на исследования медиа. Он утверждал: «В эпоху, когда массовые коммуникации часто оказываются инструментом власти, осуществляющей социальный контроль посредством планирования сообщений, там, где невозможно поменять способы отправления или форму сообщений, всегда остается возможность изменить — этаким партизанским способом — обстоятельства, в которых адресаты избирают собственные коды прочтения»[88]. В этом высказывании четко показан механизм сопротивления круга читателей идеологическому воздействию текстов медиа и попыткам манипуляции сознанием. Умение критически оценивать текста является важным элементом медиакомпетентности, под которой Федоров понимает «совокупность ее мотивов, знаний, умений, способностей личности (показатели: мотивационный, контактный, информационный, перцептивный, интерпретационный/оценочный, практико-операционный/деятельностный, креативный), способствующих выбору, использованию, критическому анализу, оценке, созданию и передаче медиатекстов в различных видах, формах и жанрах, анализу сложных процессов функционирования медиа в социуме»[89].

Анализ медиатекста, в этом случае, представляет собой «декодирование», согласно определения кода: «код — это структура, представленная в виде модели, выступающая как основополагающее правило при формировании ряда конкретных сообщений, которые именно благодаря этому и обретают способность быть сообщаемыми. Все коды могут быть сопоставлены между собой на базе общего кода, более простого и всеобъемлющего»[90].  При этом число возможных прочтений текста может быть довольно велико. В результате «сообщение оказывается некой пустой формой, которой могут быть приписаны самые разнообразные значения»[91]. Однако, Эко замечает, что «книга «Поминки по Финнегану», конечно, открыта для интерпретации, но из нее никоим образом невозможно вытянуть теорему Ферма или полную фильмографию Вуди Аллена. Это кажется трюизмом, но коренной ошибкой безответственных деконструктивистов было верить, что с текстом можно делать все, что угодно. Это вопиющая нелепость»[92].

Также, в ответ на современную критику интернета, в которой утверждается, что он отучает людей от чтения книг, Эко замечает: «компьютер возвращает людей в гуттенбергову галактику, и те, кто пасется ночами в Интернете... работают словами. Если телеэкран - это окно в мир, явленный в образах, то дисплей - это идеальная книга, где мир выражен в словах и разделен на страницы»[93].

Больше того, Эко убедительно раскрывает возможности современных коммуникаций и технологий для участия потребителя в производстве контента: «В гипертекстуальном переложении даже детектив может иметь открытую структуру, и читатель сам сможет решать, будет ли убийцей дворецкий, или кто-нибудь вместо него, или вообще следователь. Это не новая идея. До изобретения компьютера поэты и писатели мечтали о полностью открытом тексте, который читатели могли бы переписывать, как им нравится, бесконечное количество раз»[94].

Восхищение Эко современными технологиями передает следующее высказывание: «[Раньше были те,]кто производит культуру, и кто ею пользуется; люди, которые пишут книги и которые их читают. С Интернетом всё меняется. Открывается эра нового самиздата: любой может написать что-нибудь, получив признание широкого круга читателей, и это прекрасно»[95].

В данном параграфе была рассмотрена семиотическая концепция У. Эко, которая подводит нас ближе к семиотике медиа. Эко использует идею Пирса о награниченном семиозисе с целью преодолеть статичность соссюровской модели языка и показать, что бесконечность семиозиса обеспечивает существование культуры.

Семиотика медиа

 

    На данный момент культура переживает очередную трансформацию в сторону увеличения визуального опыта. Исследователями этот процесс был назван визуальным, или иконическим, поворотом. Он характеризуется «резким ростом визуализации информационных потоков»[96], что приводит к тому, что «человек начинает видеть покадрово, что порождает фрагментарность восприятия, калейдоскопичность видения, приводя к развитию “культуры быстрого вращения глаз”»[97].

На фоне этого в особую категорию текстов выделился т.н. медиатекст, по утверждению Я. Н. Засурского, ставший «новым коммуникационным продуктом»[98], особенность которого заключается в том, что он может встраиваться в различные структуры, будто аудиальные, визуальные или мультимедийные. Кроме того, он присутствует в самых различных медийных формах: газетах и журналах, на радио и телевидении, в интернете, при осуществлении мобильной связи и т. п.

Медиатекст, во-первых, может являться обычным текстом в лингвистическом смысле этого слова, во-вторых уникальным текстом, в отличие от текстов других сфер коммуникации (научных, художественных), а в-третьих, как «совокупный продукт массовой коммуникации, включающий в себя журналистский текст, PR-текст, публицистический текст, газетный текст, теле- и радиотекст, рекламный текст, текст интернет-СМИ, социальных сетей, блогов и т. д.»[99].

Основными понятиями медиатекста можно считать медийность, массовость, открытость и «многокодовость».

Медийность – это соответствие текста каналу коммуникации, так для печатного текста важны будут шрифт, цвет, иллюстрации. Для медиатекста телевидения будет важен аудиовизуальный ряд и т.д.

Массовость медиатекста состоит в том, что участие в его создании и интерпретации принимает, как правило, группа людей, сообщество или общество в целом. Например, сюжет в новостях может быть подготовлен редакционной командой на основе письма от жильцов дома.

Открытость, согласно Рукенглазу означает, что «медиатекст не обладает смысловой завершенностью, он открыт для интерпретаций и является частью общего глобального информационного пространства, в котором ежесекундно происходит процесс уточнения и обновления информационных потоков»[100].

Многокодовость, или поликодовость, означает, что медиатекст обычно создается с использованием разнообразных кодов или шифров, связанных с каналом передачи информации, – вербальных, визуальных, а также идеологических, культурных, жанро