Последствия и уроки «арабской весны»

«Арабская весна» не решила ни одной серьезной проблемы в регионе. Волна беспорядков, начавшись с протестов в Тунисе, ударила Алжир, Иорданию, Египет и Йемен, а затем распространилась и на другие страны.

К внутриполитическим последствиям «революционных цунами» следует отнести смену правящих режимов в Ливии, Египте, Йемене и Тунисе, их трансформацию в Алжире, Бахрейне, Катаре, Саудовской Аравии и Сирии. Однако, кардинального реформирования политических систем с учетом ожиданий населения в «постреволюционных» арабских странах не произошло. Более того, в ряде арабских государств (Ливия, Сирия, Йемен, Ливан, Ирак) наблюдается обострение межконфессиональных и межэтнических противоречий; существенный рост активности исламских радикальных экстремистских организаций; всплеск сепаратизма и усиление дезинтеграционных тенденций[293].

Экономические последствия «арабской весны» в первую очередь почувствовали в «очагах революций» и соседних с ними странах, особенно на фоне общих негативных тенденций в мировой экономике и возрастающей взаимосвязанности современного мира.

Так, за последние полтора года резко ухудшилось и без того сложное экономическое положение арабских стран, не входящих в Совет сотрудничества арабских государств Персидского залива (ССАГПЗ), объединяющий шесть арабских монархий. Более того, замедление темпов роста экономики Евросоюза может оказать существенное негативное влияние на экономическую ситуацию в Марокко, Тунисе и Египте, поскольку для этих стран Европа является основным торговым партнером (более 60% экспорта), источником поступлений от туризма (80-90%) и прямых иностранных инвестиций (80%). Более 60% переводов трудовых мигрантов в Марокко и Тунис осуществляется именно из стран ЕС[294].

Что касается арабских стран – экспортеров нефти, не входящих в ССАГПЗ (Алжир, Ирак, Йемен, Ливия, Судан), то тенденции их экономического развития также остаются крайне неустойчивыми.

Экономическая ситуация в Йемене, по оценкам международных экспертов, находится в состоянии коллапса. Половина населения живет ниже уровня бедности, безработица выросла до 35%, более 40% детей страдают от острого недоедания. И в связи с усилением межплеменного соперничества, сепаратистских настроений на юге и активизации «Аль-Каиды» экономическое положение в этой стране будет только ухудшаться. Высок риск, что такое развитие событий станет причиной дестабилизации внутриполитической ситуации и в ключевом государстве региона – Саудовской Аравии.

Международный валютный фонд оценил потери арабских стран вследствие революционных событий в размере 55 млрд долл. Наиболее серьезные финансовые потери понесла Ливия, а следом Египет, Тунис, Бахрейн и Йемен. Заместитель генерального секретаря Лиги арабских государств по экономических вопросам Мухаммед аль-Таваджири сообщил, что по состоянию на 1 января 2012 г. прямые финансовые убытки составили 75 млрд долл.[295]По другим оценкам экономический ущерб составил 225 млрд долл.[296]

Для сирийского народа «арабская весна» обернулась настоящей гуманитарной катастрофой. В ходе войны уже погибли 128 тыс. чел., более 2 млн граждан были ранены. 2,5 млн сирийцев имеют официальный статус беженцев и находятся в Турции, Иордании и Ливане. Еще около 5 млн граждан эмигрировали в разные страны, 6,5 млн беженцев пока находятся на территории Сирии. Для полноценного восстановления государства потребуется минимум 50 лет. Государство по этноконфессиональному признаку практически расколото на две части. Президент Башар Асад контролирует лишь 35–40% территории страны[297].

Для российских экономических интересов процессы, происходящие в арабском мире, будут иметь как отрицательные, так и положительные последствия. К числу отрицательных следует отнести вытеснение российского бизнеса из стран, где оппозиционные силы одержали победу при поддержке западной коалиции. В то же время падение тех арабских режимов, которые в большей степени ориентировались на США (например, Х.Мубарака в Египте), может привести к изменениям внешнеполитической ориентации этих стран, что открывает для России новые возможности. На данном этапе важно держать руку на пульсе быстро развивающихся событий и делать акцент на налаживании и развитии контактов со всеми ведущими политическими силами, отказавшись от жесткой бескомпромиссной поддержки одной из них и оказывая дозированную гуманитарную помощь странам на двусторонней основе[298].

Геополитические последствия «арабской весны». Во-первых, усугубление многостороннего кризиса в обширном регионе Арабского Востока. Сирия оказалась перед угрозой превращения в полигон для подготовки нового поколения боевиков, сторонников всемирного джихада. «Эпоха мнимой стабильности в огромном регионе от Марокко до Пакистана, – подчеркивает известный российский политолог, главный научный сотрудник Института мировой экономики и международных отношений РАН, доктор исторических наук, профессор Г.И.Мирский, – закончилась. Примороженная авторитарными режимами колоссальная общественная энергия вырвалась наружу, и джина в бутылку уже не загонишь»[299].

Во-вторых, перераспределение геополитической мощи в мире, сокращение расходов на оборону ведущими странами Запада при их одновременном росте в арабских государствах. В условиях международной и региональной напряженности, усиления геополитического противоборства Россия, Китай, страны Северной Африки и Ближнего Востока вынуждены увеличивать свои оборонные бюджеты. В частности, Китай стремится по размерам оборонного бюджета к 2023–2025 гг. догнать Соединенные Штаты Америки.

В-третьих, «арабская весна» продемонстрировала углубление раскола в арабо-исламском мире, усиление антагонизма между шиитским Ираном, который поддерживает радикальные шиитские режимы и движения (в Сирии, Ливане, Палестине, Ираке) и суннитскими монархическими режимами Персидского залива во главе с Саудовской Аравией. При этом геополитические последствия этого раскола пока не ясны, но это противоречие, возможно, надолго будет определять основные интриги геополитического развития региона[300].

В-четвертых, народные волнения в арабских странах создают новую геостратегическую ситуацию, в которой наиболее активная и сильная в военно-политическом отношении «внешняя» держава – США – вынуждена корректировать принципы своей вовлеченности в дела региона[301].

В-пятых, «арабская весна» инициировала борьбу за региональное лидерство. А это в свою очередь несет угрозу регионального конфликта.

В-шестых, следствием «арабской весны» явилось обострение внутрирегиональных противоречий и геополитического противоборства ведущих мировых держав за контроль над ресурсами Арабского Востока.

До настоящего времени остаются нерешенными палестинская, берберская, курдская, конфессиональная, продовольственная, демографическая и другие проблемы.

«Арабские восстания, отмечает директор Института ближневосточных стратегических исследований в Тегеране Кайхан Барзегар, - стали поворотным пунктом в развитии геополитической ситуации на Ближнем Востоке. Они породили новую форму противостояния, в котором задача поддержания баланса сил переплетаются со столкновением региональных идеологических моделей… Соперничество наиболее ярко проявилось в сирийском кризисе»[302].

В региональные лидеры вышли четыре страны, сумевшие сохранить относительную экономическую и политическую стабильность - Израиль, Турция, Саудовская Аравия и Иран. Каждая из этих стран имеет свои интересы, противоположные интересам остальных членов элитного клуба. Каждая противостоит остальным трём и борется за лидерство в мусульманском мире, опираясь при этом на совершенно непримиримые между собой идеологические платформы. Иран – центр шиитского ислама, в то время как Турция и Саудовская Аравия – сунниты[303].

Фактически, из-за войны в Сирии, Израиль стал безальтернативным транзитом между Турцией, с одной стороны, Ираком и Иорданией, с другой. Не менее полезной для Израиля стала деятельность Саудовской Аравии, направленная на нейтрализацию «Братьев-мусульман». Именно саудиты спонсировали военный переворот в Египте, опасаясь усиления исламистов, поддерживаемых США. Не без помощи короля Абдаллы, произошла смена власти в Катаре, оставив «Братьев-мусульман» без финансов и могучего рупора «Аль-Джазиры». Тогда же во главе сирийской оппозиции встал ставленник Эр-Рияда, подвинув протеже Дохи.

В-седьмых, народные волнения в арабских странах создают новую стратегическую ситуацию, в которой наиболее активная и сильная в военно-политическом отношении «внешняя» держава – США – вынуждена корректировать принципы своей вовлеченности в дела региона[304].

В-восьмых, «арабская весна» способствовала росту исламского экстремизма врегионе.

В странах, оказавшихся в объятиях «арабской весны», идет легальное становление исламистских военно-политических, в том числе и террористических, структур. Исламские экстремистские и террористические группировки получают финансовую поддержку именно из арабских монархий Персидского Залива. Радикальные исламисты совершили нападения на консульство США в Бенгази и посольство в Каире. Причем исламистская угроза перемещается из неспокойного региона в благополучные страны – от Испании до Германии, от Норвегии до Мальты. Так, шеф немецкой разведки BND Эрнст Урлау указывает, что в последние годы растет число террористов, которые родились и выросли в Европе. Преступники готовы пожертвовать собой ради веры и могут связываться между собой с помощью Интернета[305].

Так, под контролем вооружённых формирований исламистов оказался север африканского государства Мали. В результате чего вблизи южных границ Алжира была создана опорная база для приверженцев идей «Аль-Каиды» и «Братьев-мусульман». Сепаратисты, выступающие под флагом «Народного движения за освобождение Азавада» (НДЗОА), заявили о конфедеративном устройстве Мали. Их союзниками поначалу выступали радикалы из исламского движения «Ансарад-Дин» («Защитники веры»). Радикалы объединились в «Движение за единство и джихад в Западной Африке» и выступают за создание собственного шариатского государства. Под угрозой исламских экстремистов оказался стратегически важный для атомной энергетики Запада уран Нигера[306].

Последние события в Ираке, по результатам которых боевики «Исламского государства Ирака и Леванта» (ИГИЛ) и его союзники захватили Мосул и Тикрит, также значительную часть населенных суннитами районов Ирака, поставив это государство на грань исчезновения. К исламистам присоединился ряд суннитских племен, недовольных политикой Багдада, баасисты движения «Нашканбандия», возглавляемого Иззатом Ибрагимом ад-Дури, бывшим заместителем Саддама Хусейна по партии и государству, военные из армии Саддама Хусейна, а также мелкие террористические группировки вроде «Армии муджахеддинов». Общее число воюющих против Багдада суннитских боевиков в настоящее время превышает 35 тыс. чел. Их возглавляет Абу Бакр аль-Багдади. К 12 июня 2014 г. отряды ИГИЛ уже контролировали около 50 тыс. кв. км – 15% иракской территории и 4,5 миллиона жителей – около 12% населения страны, а также основную переправу из Ирака в Сирию – в Яарубийи. Группировка получила шанс сформировать «суннитский халифат» в составе пяти западных, северных и центральных провинций Ирака и восточной части Сирии вокруг г. Ракка, находящейся в руках ИГИЛ и конкурирующей с ней «Джабхат ан-Нусра». В захваченных районах принудительно насаждаются нормы шариата в его самой жесткой интерпретации, идут массовые казни и показательная экзекуция военнопленных. Мосул, находящийся на пересечении транспортных коммуникаций, стал плацдармом для наступления джихадистов на север и юг Ирака[307]. Суннитские боевики «Исламского государства Ирака и Леванта (ИГИЛ)» наступают, громят иракскую армию и захватывают обширные территории северного и западного Ирака, от Ниневии до Диялы. Их приближение к Багдаду серьезно угрожает выживанию Ирака в качестве централизованного государства, каким оно было создано в 1920 г. на обломках Османской империи.

«Все происходящее в настоящее время в Ираке, – отмечает Е.Я.Сатановский, – результат продуманной стратегии, заговора (Катара, Саудовской Аравии, США, ЕС, Ирана, Турции, «Зеленого интернационала») или геополитической провокации, призванной организовать передел нефтяного рынка. К началу боестолкновений с ИГИЛ Багдад вышел на уровень экспорта нефти в 4,5 миллиона баррелей в день. Через два года он должен был выйти на 6, а к 2020-му – на 8 миллионов баррелей в день. В условиях войны под угрозой оказалась вся нефтяная инфраструктура Ирака. Объем поставляемой им на мировой рынок нефти неизбежно резко уменьшится. Это, как в свое время было в Ливии, убирает с мирового рынка «излишки» нефти – в данном случае иракской»[308].

В-девятых, прослеживая динамику перемещения в географическом пространстве так называемой «арабской весны», можно высказать предположение, что она выйдет из узко-арабских, национальных рамок и последует далее на восток. В частности, многие эксперты прогнозируют распространение аналогичных «арабской весне» процессов в Центральную Азию[309].

Повторение «арабской весны» в центральноазиатских странах более чем реально. Авторитарные лидеры государств Центральной Азии, как и в арабском мире, находятся на своих постах не один десяток лет. Нелишне напомнить, что президенты Казахстана и Узбекистана заняли свои посты еще в 1990 г., то есть еще во времена существования СССР, причем до этого они уже занимали высокие должности первых секретарей ЦК компартий своих республик, а значит, находились на вершине властной пирамиды. Лишь Киргизия после волнений 2005 г. несколько выбивается из этого ряда. Эти режимы поражены теми же пороками: непотизмом, коррупцией, местничеством, нетерпимостью к инакомыслию и беспринципным поведением во внешней политике. Близкие родственники президентов Казахстана и Таджикистана контролируют, пожалуй, куда большую часть высокодоходного бизнеса в этих республиках, чем родня второй жены президента Бен Али в Тунисе (из клана Трабелси), которая владела авиакомпанией, автосборочным заводом, сетью автомобильных салонов, гостиницами и радиостанцией.

Наиболее слабое звено в ЦАР представляют Таджикистан и Киргизия. Влияние исламистов и криминальных кланов, в том числе напрямую связанных с афганским наркотрафиком, на их территории чрезвычайно велико. Значительные внутренние районы и протяженные участки государственной границы не контролируются ни центральными, ни местными властями. Состояние экономики близко к критическому. Судя по укреплению позиций Саудовской Аравии и Катара в Киргизии, где открыты посольства обеих стран «ваххабитского тандема», именно эта страна будет играть роль главного плацдарма и штаба по организации «центральноазиатской весны». Это логично вследствие ее геополитического положения, позволяющего концентрировать на территории Киргизии боевиков для действий по всем ключевым направлениям, включая Синьцзян-Уйгурский автономный район (СУАР) Китая. Кроме того, в Киргизии в отличие от Таджикистана слабо влияние Ирана – основного конкурента Саудовской Аравии в исламском мире.

Обращает на себя внимание обозначившаяся в последние годы тенденция монархических арабских режимов «покупать» лояльность властей стран Центральной Азии. Арабские монархии Персидского залива стремятся наладить более тесное сотрудничество с государствами Центральной Азии. Так, в 2012 г. состоялся визит премьер-министра Киргизии в Катар. Киргизскую делегацию интересовали двусторонняя торговля и возможные инвестиции Катара в золотодобывающую отрасль страны, авиаперевозки, туризм, энергетику и сельское хозяйство. Планируется учредить инвестиционный фонд в размере 100 млн долларов. Обсуждался вопрос о создании совместного киргизско-катарского фонда для реализации проектов в различных областях[310].

Дипломатическая служба Катара проявляет активность и в отношениях с другой, весьма бедной и проблемной страной – Таджикистаном. МИД Таджикистана разместил в таджикской прессе серию материалов по вопросам трудовой миграции в эту страну. Кстати, посол Таджикистана в Катаре не имеет там своей резиденции, поскольку одновременно представляет интересы своей страны в Пакистане, где и расположено посольство.

Власти лидера Таджикистана угрожает скорее заговор или дворцовый переворот, чем народное восстание на площадях. Но и здесь есть сходство с арабским миром: Бен Али и Хосни Мубарак в свое время тоже получили власть похожим путем (первый в 1987 г. отстранил от власти своего патрона президента Бургибу, а второй в 1981 г. занял пост главы государства после убийства исламистами президента А.Садата).

В Узбекистане действуют сильные группы Исламского движения Узбекистана (ИДУ), а также выходцев из Татарстана, Башкирии и Северного Кавказа.

В случае развития событий в ЦА по сирийскому сценарию высока вероятность скоординированной работы управления общей разведки Саудовской Аравии и межведомственной разведки (ISI) Пакистана по подготовке на афганской территории в сотрудничестве с талибами боевиков для широкомасштабной диверсионно-партизанской войны, как они это делают с 2013 г. в отношении Сирии.

С учетом роли Турции в свержении правящего режима в Ливии и организации гражданской войны в Сирии необходима ревизия степени турецкого влияния в ЦА с упором на наличие в регионе организаций типа ТЮРКСОЛ и других фондов единения тюркоязычных народов, которые работают под эгидой Анкары и ее спецслужбы MIT.

Присутствующие в регионе колледжи и ячейки организации «Нурджулар» в значительной степени работают на американское разведывательное сообщество и могут быть задействованы Вашингтоном в случае начала «цветной революции» в той или иной стране в качестве организаторов пятой колонны.

Особое внимание необходимо уделять активности в ЦА криминальных кланов, особенно тех, которые занимаются наркотрафиком. События в Киргизии иллюстрируют их влияние на организацию массовых беспорядков и протестных движений.

Судя по опыту «арабской весны», отсутствует возможность получения центральноазиатскими государствами гарантий от потенциальных организаторов и участников кампании региональной дестабилизации заключения с ними соглашений, подлежащих выполнению. Ваххабитские монархии Персидского залива (Катар и Саудовская Аравия), а также США, Турция и страны ЕС имеют в регионе собственные интересы, которые не могут быть реализованы в условиях сегодняшнего статус-кво.

В качестве наиболее вероятных плацдармов для организации баз вооруженной исламистской оппозиции сейчас можно рассматривать Ферганскую долину Узбекистана и территорию Киргизии. Возможно появление дополнительных баз в Дагестане, Таджикистане, Афганистане, приграничных районах Синьцзяна.

США, страны ЕС, Катар, Саудовская Аравия и Турция, судя по развитию гражданской войны в Сирии, в случае развития кризисных явлений в Центральной Азии могут взять на себя финансовое обеспечение и политическое прикрытие действий «легальной» оппозиции. Операции по обучению, вооружению и переброске боевиков с высокой степенью вероятности будут проводиться пакистано-саудовским альянсом спецслужб при участии соответствующих ведомств Катара и Турции. Конкуренция между ними значительна, что демонстрирует ход событий «арабской весны».

Западные спецслужбы скорее всего ограничатся мониторингом текущей ситуации и точечной подготовкой групп боевиков для захвата спецобъектов, имеющих отношение к ядерной индустрии, а также химических и биологических структур ВПК бывшего СССР на случай угрозы их разрушения либо захвата радикальными исламистами.

Информационное обеспечение будущих дестабилизационных процессов в регионе с помощью каналов «Аль-Арабийя», «Аль-Джазира», западных СМИ имеет высокие шансы на успех, так как они доминируют в общемировом информационном пространстве. В то же время национальные средства массовой информации Ирана, России, Индии, Китая, Японии, Южной Кореи, стран Юго-Восточной Азии и Латинской Америки по негативному опыту «арабской весны» относятся к сообщениям суннитских и западных коллег с большой долей недоверия.

По мнению ряда казахстанских экспертов следует ожидать следующие геополитические последствия для центральноазиатских государств в результате трансформации Арабского Востока:

– более либеральная и самостоятельная национальная политика арабских государств в сочетании с большей независимостью в сфере региональной политики;

– заметное сокращение возможностей внешних держав определять тенденции и события в Северной Африке;

– возрождение Каира, Багдада и Дамаска в качестве ведущих игроков на политической авансцене арабского Востока;

– утрата Ираном недавно приобретенных преимуществ в виде роста престижа и влияния в арабском мире;

– возможное усиление Турции благодаря новому для нее статусу регионального лидера;

– сохранение угрозы «ползучей исламизации» и возрастание опасности формирования сплошного пояса государств, находящихся в той или иной форме зависимости от сил политического ислама;

– масштабные потрясения на Арабском Востоке дали новый стимул усилению роли Китая в регионе[311].

Следует отметить задачи организаторов и участников потенциальной «центральноазиатской весны». Это усиление их влияния в регионе, вплоть до размывания национальной государственности, приведение к власти лояльных групп и контроль над местными элитами. При этом каждый имеет собственные приоритеты, отнюдь не обязательно совпадающие с интересами партнеров и временных союзников.

Вот эти приоритеты. Для США – ослабление России и получение плацдарма для будущего противостояния с Китаем. Для монархий Персидского залива – усиление исламизма в Центральной Азии, ликвидация очередных светских режимов в исламском мире, ослабление их как соседей и партнеров Ирана. Для Турции – развитие пантюркистского экспансионизма в рамках модели «Новой Оттоманской Порты» и «ага-бейлик (старшего брата) тюркского мира». Для ЕС – получение экономических привилегий в постреволюционный период «демократического развития», укрепление партнерских отношений с США, лоббирование со стороны руководства Турции и финансовая заинтересованность европейских элит (в первую очередь Великобритании и Франции) Катаром и Саудовской Аравией.

Опыт «арабской весны», в том числе в Ливии и Сирии, показал, что организаторы и участники антиправительственных кампаний имеют собственные интересы и скоординировано действуют в течение ограниченного периода – максимум до двух лет. Следует отметить текущие конфликты по вопросам регионального вмешательства США с Саудовской Аравией и Турцией, Катара с Францией и США с Великобританией и Францией. Местные игроки – Турция, Катар и Саудовская Аравия действуют, как правило, исключительно в собственных интересах.

Наиболее вероятная последовательность развития событий в ЦАР в случае «весны»:

первый шаг – формирование очагов напряженности, провоцирование открытого противостояния населения с властями и столкновений с силовыми ведомствами. Человеческие жертвы, широко освещаемые мировыми СМИ;

второй – создание пятой колонны, включающей недовольные центральными властями местные кланы, исламистов, диссидентов в среде интеллигенции и люмпенизированные группы;

третий – работа с кадрами, то есть потенциальными лидерами оппозиции за пределами ЦА, а также «пехотой» на территории региона, в соседних странах и на дальней периферии, создание исламистского интернационала. Параллельно с первых шагов ведется массированная кампания в мировых СМИ, в первую очередь на Западе, в Турции и арабском мире, по защите прав человека, а также во имя исламской солидарности. Постепенно она переходит в информационную войну;

четвертый – делегитимация правящих режимов, давление на официальную элиту, включая формирование списка персон нон грата из числа высшего руководства, сокращение или разрыв дипломатических отношений, прекращение участия в экономических проектах, введение санкций, арест счетов и конфискация личных активов и национальных финансовых авуаров за рубежом;

пятый – создание плацдармов для деятельности оппозиции, в том числе вооруженной, на периферии ЦА, в приграничных с Афганистаном районах;

шестой – формирование финансовых резервов для деятельности оппозиции и каналов ее финансирования, в том числе через систему «хаваля» и исламские банки;

седьмой – создание логистических каналов перемещения через границы боевиков, необходимого вооружения и средств связи;

восьмой – организация антиправительственных ячеек в крупных городах – столицах, портах и промышленных центрах, в первую очередь металлургических и нефтегазовых.

Далее уже частности. Это инфильтрация агентуры в районы добычи и переработки сырья для ядерной промышленности, казахстанского космодрома Байконур, полигонов хранения атомных, химических и биологических отходов советского периода. В этом заинтересованы как радикальные исламисты, так и опасающиеся их США. Создание групп «кротов» в районах объектов жизнеобеспечения и транспортной инфраструктуры – трубопроводов, электростанций, линий электропередачи, аэропортов, вокзалов, стратегических автомобильных и железных дорог. Захват вооруженной исламистской оппозицией ключевых позиций в районах общерегионального водоснабжения в Киргизии и Таджикистане. Дальнейший ход событий зависит от развития вышеописанного сценария и успехов или неудач его исполнителей, а также от реакции местных властей и ключевых внешних игроков – России и Китая.

Наиболее вероятное время начала описанной кампании против стран ЦА – период передачи верховной власти в Узбекистане или Казахстане. Другой вариант – незадолго до начала этого процесса, если информация будет доступна потенциальным организаторам. На примере текущих событий, в том числе на Украине, следует учесть, что любые традиционные меры пресечения беспорядков и купирования оппозиции, особенно местных диссидентов и живущих за рубежом представителей бывшей элиты, будут неизбежно использованы в информационной войне против власти.

Все эти факты делают особенно важными следующие меры противодействия:

– планирование кризисных ситуаций до их возникновения по всем возможным направлениям развития событий;

– быстрое и эффективное реагирование на возникающие ситуации;

– превентивное информационное обеспечение деятельности центральных властей внутри региона и за рубежом;

– выстраивание эффективной обратной связи на местах на всей территории стран, входящих в группу риска;

– постоянный мониторинг планов потенциальных организаторов и участников дестабилизации региона;

– создание финансово-экономической «подушки безопасности» в структурах военно-политических союзников или нейтральных государств;

– пресечение концентрации в руках оппозиции финансовых и организационных ресурсов, необходимых для успешной деятельности;

– консолидация вокруг центральной власти на базе устойчивых сфер интересов колеблющихся кланов и превентивное формирование стратегии передачи верховной власти с резервными вариантами действий.

Анализ и оценка последствий революционных событий в странах Арабского Востока позволяет сформулировать ряд выводов.

1. Имеют место две наиболее чётко выраженные тенденции эволюции режимов в странах Арабского Востока. Во-первых, постепенная нормализация внутриполитической обстановки, сопровождаемая неизбежными отступлениями от сформировавшегося общего курса на относительную либерализацию (с местной «исламской спецификой»), но с вероятным возвращением к поступательному движению в направлении стабилизации положения. Во-вторых, пролонгация курса «революционных реформ», охватывающих все сферы жизнедеятельности гражданских обществ, при безусловном доминировании и контроле крепнущих местных структур исламского радикализма, вовлекающего формирующиеся режимы в инспирируемый как региональными, так и внешними деструктивными силами развивающийся общеарабский кризис, чреватый далеко идущими последствиями, вплоть до геополитической реструктуризации региона[312].

2. «Либеральная демократия» по западному образцу не пришла на смену авторитарным режимам ни в одной из охваченных «революционными» преобразованиями арабских стран.

Несмотря на определённые успехи в решении некоторых политических и социально-экономических проблем, нет оснований для констатации факта необратимости демократических преобразований как в каждой отдельно взятой арабской стране, так и в регионе в целом.

Во всех арабских государствах с неустойчивыми внутриполитическими режимами (практически в половине стран - членов Лиги арабских государств) имеет место явное превалирование признаков, указывающих на дальнейшее развитие по кризисному сценарию: от 60% признаков в наиболее «благополучном» Марокко до 75% в раздираемой гражданской войной Сирии.

3. «Арабская весна» привела к образованию так называемого вакуума лидерства на Арабском Востоке. Египет, Сирия, Ливия и Ирак, которые были на протяжении последних десятилетий «движителями» арабской «уммы», без сопротивления сдали свои лидирующие позиции в пользу конгломерата аравийских монархий во главе с Саудовской Аравией. Используя фактор «суннитской солидарности», Саудовская Аравия рассчитывает на привлечение на свою сторону «реформированных» не без её содействия режимов стран, прежде всего Арабского Машрика, а также суннитской Турции, пытающейся в свою очередь возродить статус «региональной сверхдержавы» и «центра исламского мира».

4. Страны Запада во главе с США, идущие в фарватере курса транснациональных финансово-экономических корпораций, оказались не готовы к динамичной эволюции возникшего кризиса (несмотря на превентивные меры по установлению контроля над развитием региональной обстановки) и вынуждены «на ходу» корректировать свою ближневосточную политику, неся при этом издержки, в том числе за счёт неконтролируемого, угрожаемого их интересам роста исламского фундаментализма и не вписывающегося в их долгосрочные планы всплеска антизападных настроений.

5. На фоне сохраняющейся неопределённости в формировании новых контуров обстановки в регионе всё большую активность начинает демонстрировать Китай, постепенно набирающий военно-политический и финансово-экономический вес как государство с глобальными амбициями и претендующий на свою часть дивидендов от неизбежного уже в недалёком будущем перераспределения региональных ресурсов.

6. На передний план борьбы за лидерство в регионе всё решительнее выходит новое поколение исламистов, организованных в надгосударственные, сетецентрические военно-политические структуры типа «Аль-Каиды» и «Исламского государства Ирака и Леванта». Они бросили вызов старым, традиционным силам в лице аравийских монархий, якобы «запятнавших» себя «тесными связями» с врагами не только арабского, но и всего мусульманского мира, – прежде всего США и их союзникам по Западной цивилизации, но также и другим государствам, не охваченным процессом «исламского возрождения» либо препятствующим этому процессу.

7. В событиях «арабской весны» и «цветных» революций, несмотря на их национальную специфику, просматривается много общих черт.

Профессор факультета политологии МГУ имени М.В.Ломоносова, член Научного совета при Совете безопасности Российской Федерации, доктор политических наук А.Манойло обращает внимание на сходство сценария украинской революции 2014 г. и революции «пирамид» в Египте, в ходе которой был повержен режим Х.Мубарака, а сам египетский президент заключен в тюрьму. Совпадений, по мнению политолога, достаточно много:

- характер народных волнений, переросших в массовые беспорядки, которые выдавались за стихийные, но на самом деле таковыми не являлись;

– хорошо организованное протестное движение, подкрепленное военизированными формированиями боевиков – украинских националистов, переброшенных из западных областей Украины, где они прошли соответствующую подготовку по программе сопротивления спецподразделениям МВД и СБУ и тактике действий в городских условиях;

– оснащение боевиков снаряжением, используемым в подразделениях армии США, несущих службу в «горячих точках»;

– блокада органов власти, захват стратегических и жизненно важных объектов столичной инфраструктуры;

– масштабная информационная обработка населения, разжигание ненависти к правящему режиму;

– оружие, в том числе огнестрельное, для завладения которым националисты захватили несколько армейских складов;

– организованное снабжение восставших всем необходимым для продолжения борьбы, включая спецсредства, одежду и питание, оплата услуг провокаторов и наемников[313].

Комплексный анализ феномена «арабской весны» позволили автору сформулировать ряд уроков и выявить используемую оппозиционными силами модель свержения законных правительств. Что касается уроков, то они заключаются в следующих моментах:

1. Главный урок, который необходимо вынести из событий в арабских странах, – это недопущение любых конфликтов. Ни социальных, ни политических, ни тем более религиозных. Если вовремя не реагировать на конфликты, не искать компромисс и не садиться за стол переговоров, то последствия будут предсказуемыми.

2. Фактором стабилизирующим внутриполитическую обстановку в стране является наличие национальной идеи и национальной модели развития. Наиболее уязвимыми для революций стали арабские страны с вестернизированной политической и экономической элитой и, как следствие, отказавшиеся от построения национальной модели развития. В тех странах, где была разработана и внедрена на практике собственная модель развития, не было и не будет в ближайшей перспективе достаточного внутреннего ресурса для свержения правящих элит.

3. Нельзя недооценивать роль неправительственных организаций и спецслужб иностранных государств в формирования протестного потенциала и дестабилизации внутриполитической обстановки в арабских странах.

Установлено, что иностранные спецслужбы длительное время осуществляли сбор компромата на высокопоставленных чиновников, готовящейся на «заклание» арабской страны, изучали их доходы и связи, в том числе членов их семей с тем, чтобы в нужный момент сформировать из них «пятую колонну». В арабские страны направлялись огромные финансовые ресурсы из-за рубежа, местным лидерам протестного движения оказывалась организационно-технологическая помощь в применении современных технологий дистанционного манипулирования общественным сознанием. В ходе подготовки «арабской весны» только в 2009 г. созданный Конгрессом США Национальный фонд демократии (НФД – National End owmentfor Democracy) финансировали 23 египетских, 21 палестинскую, 13 йеменских, 10 иорданских, 8 ливанских, 3 тунисских, 3 ливийских, 3 сирийских и 1 кувейтскую неправительственные организации. В основном эти средства предназначались для работы с молодежной аудиторией. Подсчеты показывают, что в 2009 г. только НФД потратил 1391,3 тыс. долл., а в 2010 г. – 2455,8 тыс. долл.[314]

4. Отсюда важным уроком «арабской весны» является продуманная работа с молодежью. Молодые люди, образованные, не обремененные социальными обязанностями вследствие безработицы и отсутствия семьи, являются самой мобильной частью общества. При отсутствии социальной перспективы, используя современные информационные технологии, из них легко сформировать «революционные молодежные группировки» и бросить на свержение неугодного режима. Следует помнить: стремление к обновлению – качество, присущее молодежи.

5. События «арабской весны» убеждают в недопустимости недооценки официальными властями роли современных информационно-коммуникационных технологий, которые используются оппозицией в качестве основного инст