В событиях «арабской весны» и переустройстве региона

 

В бурных событиях странах АрабскогоВостока самое активное участие принимают США, ЕС, арабские «игроки» – Саудовская Аравия, Катар, Сирия, Иордания, Тунис, Египет и Ирак, а также нерегиональные государства – Турция, Иран, Китай и Россия.

На роли Саудовской Аравии, Катара, Турции и Ирана стоит остановиться особо, поскольку волна арабских революций в Северной Африке и на Ближнем Востоке привела к усилению роли этих государств в процессе переустройства региона.

Внешнеполитический курс Королевства Саудовская Аравия (КСА) направлен на сохранение статус-кво, понимаемого как обеспечение стабильности в важных для его «правящего класса» регионах – зоне Персидского залива и на Ближнем Востоке. Но эта «консервативность» селективна. Предоставление убежища бывшему президенту Туниса Зину аль-Абидину бен Али и отказ выдать его весьма показательны. Развитие ситуации в Египте, соседе Саудовской Аравии и ее стратегическом союзнике, вызывало осуждение и неприятие короля Абдаллы, считавшего, что события в Египте являют собой «разгул анархии, грабежей и насилий», а не «защиту демократических свобод»[233].

Однако, прагматические соображения заставили саудовский «правящий класс» признать отставку Х.Мубарака, дистанцироваться от движения «Братьев-мусульман», в одностороннем порядке разорвать дипломатические отношения с Сирией и сделать выбор в пользу оппозиции режиму Б.Асада.

Саудовская Аравия выступила координатором действий ЛАГ и ССАГЗ об организации экономических санкций против Сирии и неоднократно призывала к «внешнему вмешательству». Резко критикует российскую позицию в Совете Безопасности ООН (значительность китайского экономического присутствия в королевстве исключает критику в адрес этой страны).

Престарелым королем Саудовской Аравии Абдаллой[234]были озвучены планы о «возрождении арабского халифата». Рассматривается вопрос о принятии в Совет сотрудничества арабских государств Персидского залива (ССАГПЗ) Иордании и Марокко, а также в будущем участияв работе организации Сирии и Ливана, в том случае если к власти в этих странах придут суннитские группировки, активно поддерживаемые саудитами.

Инициатива саудовского короля отражает устремления сирийских «Братьев-мусульман». Пресс-секретарь этой организации Зухайр Салим в интервью изданию Kurdwatch, отражающему позицию иракских курдов, заявил: «К черту Сирию и сирийскую национальность! Как была создана Сирия? В результате договора Сайкса-Пико от 1916 г., а мы этот договор не признаем! Сирия – это временный феномен, временное явление. Наша цель – это создание единого государства для всей исламской уммы!»[235].

Саудовская Аравия недовольна политикой Катара. Но особенное раздражение саудовских властей вызвали активные действия Катара в ходе «арабской весны». А в спорах за «сирийское наследство» противоречия двух заливных монархий стали проявляться все более очевидно. Идеологическую угрозу саудовцы видели в росте влияния «Братьев-мусульман». Поэтому они горячо приветствовали военный переворот в Египте и арест египетского президента Мурси. Саудовская Аравия имеет влияние на различные т.н. «салафитские» движения и группировки во многих государствах. На протяжении последнего десятилетия Саудовские власти противостояли растущему влиянию Ирана в Ливане и Ираке, делая ставку на местных суннитов. Несмотря на свои богатства и тесные связи с США Саудовской Аравии пока не удается стать региональным лидером и предложить привлекательную и эффективную модель развития.

Феномен Катара. «Арабская весна» стала звездным часом для маленького эмирата Катара, превратив его в одного из архитекторов политических процессов в регионе[236].

В частности, в ливийских событиях Катар сыграл едва ли не первую скрипку, будучи ответственным за всю кампанию, завершившуюся позорным убийством Каддафи. Кроме того, приход к власти «Братьев-мусульман» в Тунисе, Египте и Марокко тоже следует занести в копилку Катара. «Ихваны» как крупнейшая мусульманская сетевая организация в регионе нуждалась в богатом покровителе, а Катар – в платформе для своей региональной экспансии.На раннем этапе «арабской весны» Катар успешно использовал все козыри, которые были у него на руках – информационный монстр «Аль-Джазира» подсвечивал каждый шаг «борцов за свободу» и изобличал преступные действия «диктаторских режимов». Египетский богослов Ю.аль-Карадави, проживающий в Катаре и являющийся одним из самых известных и популярных мусульманских богословов на Арабском Востоке, был готов сыграть роль революционера-проповедника грядущих перемен в странах региона. «Свои люди» были у Катара и в числе лидеров ливийской и сирийской оппозиции.

Но звездный час Катара продлился недолго. «Аль-Джазира», еще недавно считавшаяся рупором «арабской весны», была заклеймена как пропагандистская машина «ихванов», и в итоге резко утратила былую популярность.

Турция, как союзник Катара в сирийском вопросе, сама оказалась объята антиправительственными выступлениями. В Сирии в июле 2013 г. лидером сирийской оппозиции стал «человек саудовцев», сумевший обойти ставленника Катара. Ключевой союзник Катара – египетские «ихваны» и вовсе не смогли удержать власть, потеряв ее после военного переворота в июле 2013 г.

Цель катарской стратегии – создать эффективную конкуренцию Саудовской Аравии, соблюдая при этом баланс между Западом и арабо-мусульманским миром. Отсюда вытекает острое стремление катарцев контролировать глобальное движение «Братьев-мусульман».

В конце июня 2013 г. произошла смена властив Катаре, которая позволяет говорить о том, что нынешняя «наступательная» политика эмирата будет продолжена. Экс-эмир Хамад Аль Тани вручил бразды правления своему 33-летнему сыну Тамиму, который до этого имел статус наследного принца. В послужном списке нового главы Катара организация и спонсирование гражданской войны в Ливии, качественно новый диалог с «Хамасом» и антиасадовская кампания в Сирии. Тамим бен Хамад бен Халифа Аль Тани – сторонник проведения наступательной региональной политики[237]. Отсюда смена власти в Катаре вряд ли повлечет за собой серьезные изменения внешнеполитического курса эмирата.

Политика Турции в регионе. События «арабской весны» всколыхнули Арабский Восток и отразились на внешней политике Турции. Она сделала ставку на поддержку протестных движений, рассматривая их как способ перехода от деспотических режимов к свободе и демократии.

Смена старых политических режимов в арабских странах может кардинально изменить политический ландшафт в регионе. Не стоит сбрасывать со счетов и перспективу масштабного передела собственности в странах «арабской весны», в которой, помимо западных компаний, может поучаствовать и турецкий бизнес. Расширение экономических контактов Турции со странами Арабского Востока и укрепление экономических связей станет для турецкого правительства наиболее эффективным инструментом для возвращения былых позиций.

До «арабской весны» внешняя политика Турции базировалась на концепции «стратегической глубины», базовыми принципами которой являлись «обнуление» проблем с соседями и создание зоны стабильности и безопасности в ближайшем окружении. Следуя в русле этих принципов, Турция за короткий период сумела если не разрешить, то как минимум сгладить существовавшие в течение десятилетий проблемы с Сирией, Ираном и Ираком и активизировать связи со странами Ближнего Востока. Она сумела завоевать популярность и на «арабской улице», и среди политических партий и лидеров региона, которые рассматривают опыт модернизации этой страны и усиление ее роли на мировой арене в качестве примера для подражания.

После свержения МНС во главе с США правящего режима С.Хусейна в Ираке (1991) Турция стала крупнейшей региональной военной силой. Неудачные попытки Турции вступить в ЕС (не помогли даже усилия по превращению Турции в «энергетический хаб», основную транспортную энергетическую артерию для Европы) привели к постепенной утрате интереса турок к «европейскому проекту». На внешние факторы наложилась серьезная внутриполитическая ситуация в самой Турции, отмечавшаяся ростом исламистских настроений.

Разочарование в союзниках, в «европейском проекте» и рост антиамериканизма обусловили необходимость пересмотра внешней политики Турецкой Республики. Этот процесс особенно активизировался после прихода к власти в 2002 г. Партии справедливости и развития (ПСР) под руководством Реджепа Тайипа Эрдогана и Абдуллы Гюля, активных сторонников религиозного возрождения. Они выдвинули новую философскую концепцию построения страны на основе возвращения к основным ценностям ислама, при сохранении националистической идеологии и курса на дальнейшую европеизацию страны.

Анкара улучшила свои отношения с арабскими государствами, активизировала связи с другими странами исламского мира. Пришлось изменить отношения и с давним геополитическим конкурентом – Ираном. Были предприняты попытки прекратить конфронтацию с Арменией и улучшить отношения с Сирией. Казалось, что такая политика действительно будет способствовать изменению политической ситуации в регионе. Потребовалась также корректировка отношений со стратегическими союзниками. Первой жертвой этой корректировки стали союзнические отношения с Израилем. Турецкие лидеры без колебаний поддержали «арабские революции», а уже утвердившаяся в глазах арабской «улицы» репутация Турции как наиболее решительного защитника палестинцев вывела турецкое руководство в авангард политической трансформации региона[238].

Еще до начала политических потрясений в Северной Африке 66% респондентов из арабских государств считали, что турецкая политическая модель может стать образцом для этого региона благодаря «удачному сочетанию ислама и демократии». Арабские революции еще более усилили притягательность политической системы Турции для других региональных держав. Арабские эксперты заговорили даже о том, что турецкий опыт модернизации может стать примером для будущего послереволюционного устройства Египта.

На доктринальном уровне Турция провозгласила в качестве главных задач внешней политики:

а) переформатирование карты Большого Ближнего Востока путем смены устаревших правящих режимов и возрастания их реальной контролируемости;

б) повышение своей роль как державы не просто регионального, а надрегионального уровня, способной решать задачи глобального характера;

в) продемонстрировать свою приверженность США и готовность действовать в рамках их политики;

г) укрепить свою территориальную целостность и не допустить расползания «арабской весны» на свою территорию;

д) защитить свои экономические интересы и собственность в арабских странах[239].

В целях их реализации в контексте «арабской весны» Турция располагает необходимыми ресурсами:

– территорией, соединяющей Запад с Востоком, Север с Югом и объединяющей целый ряд микро- и макрорегионов;

– молодой и амбициозной элитой, уровень образования которой быстро растет, что приводит к увеличению конкурентоспособности страны на международной арене в целом;

– хорошо вооруженной и жестко организованной, второй по численности в НАТО, армией;

– союзническими отношениями с США;

– собственной внутри- и внешнеполитической идеологией, а также привлекательной как для Запада, так и для Востока экономической моделью[240].

Серьезную угрозу интересам Турции представляет возможность всплеска исламского радикализма, углубление раскола по линии суннизм – шиизм, обострение межконфессиональных противоречий, ведущее к столкновению культур, к противостоянию и уничтожению различных культурно-исторических ареалов.

В нынешней геополитической ситуации роль Турции в мире изменилась и из посредника она превратилась в игрока, непосредственно влияющего на региональную политику.

Турция пытается позиционировать себя в качестве «демократического лидера» в исламском мире и квалифицирует «арабскую весну» в Северной Африке и на Ближнем Востоке как наступление «эпохи демократии». После некоторых колебаний поддержала позицию евро-атлантических стран в отношении происходящих событий, отмежевавшись от своих недавних союзников в лице правящих элит, с которыми укрепляла отношения на протяжении последних лет. Анкара примкнула к натовской антиливийской вооруженной коалиции. По сходному сценарию – в конечном счете – она стала действовать и в отношении Сирии. В турецких банках были заморожены счета сирийских чиновников, которые оценивались в 450-500 млн долл., заблокирована работа компаний, работавших на сирийском направлении. В итоге, как сообщает министерство экономики Турции, из-за свертывания турецко-сирийских торгово-экономических связей Анкара потеряла 1,1 млрд долл.[241]

События на Арабском Востоке привели к политическому сближению Турции и США, превратив Анкару в союзника Вашингтона по «переформатированию» региона. Если до 2010 г. евро-атлантические стратеги, обсуждая смещение турецкого политического вектора в сторону Востока, называли Турцию «заклятым другом» и «потерянным союзником», то в последнее время эти характеристики постепенно изменились, и Турция начала превращаться в «страну-модель», с которой Западу нужно учиться разговаривать на равных. По расчетам турецких стратегов, результатом сближения с США должно стать усиление влияния Турции на измененном геополитическом пространстве региона.

Существует мнение, однако, что США никогда не были и не будут заинтересованы в экономически и политически сильной Турции, особенно учитывая стратегию, которую они реализуют на Арабском Востоке. Их цель – создание «государств-сателлитов», лояльных Белому дому.

В ноябре 2012 г. – в самый разгар развития кризиса в Сирии – Турция обратилась к НАТО с просьбой предоставить ей системы Patriot. Брюссель ответил согласием. В Турции в приграничных с Сирией провинциях Кахраманмараш, Газиантеп, а также на американо-турецкой базе Инджирлик в провинции Адана были развернуты шесть батарей Patriot: по две от США, Германии и Нидерландов[242].

Действия турецкого руководства на сирийском направлении обострили ее отношения с Ираном, который предупредил Турцию, что в случае ее вооруженного вмешательства в Сирии он не останется в стороне и предпримет ответные действия. Еще большему росту напряженности между Анкарой и Тегераном способствовало согласие Турции разместить на своей территории американские радары. В ответ на это Иран пригрозил атаковать турецкую систему ПРО в случае нападения на него США или Израиля.

Продолжая играть ту же самую роль, какую Турция играла в период «холодной войны» – она и ныне остается форпостом НАТО на Востоке. Членство в организации не мешает ей все громче заявлять о своих претензиях на лидерство в качестве локомотива мусульманского мира[243].

Тем не менее необходимо принимать во внимание, что признание Вашингтоном лидирующей роли Турции в регионе потребует от нее конкретного участия в изменении геополитического пространства Арабского Востока. На таком фоне претензии Турции на региональное лидерство столкнутся (и уже сталкиваются) с проблемами, вызванными ростом нестабильности регионе.

«Арабская весна», радикально меняющая политический ландшафт в Северной Африке и на Ближнем Востоке, не могла не отразиться на внешнеполитической активности Турции.

Турне премьер-министра Турции Р.Эрдогана (2011) по странам победившей «арабской революции» – Египет, Тунис и Ливию – событие многозначительное. Это была первая попытка Турции в новейшей истории «перехватить геополитическую инициативу в регионе»[244].

В ходе официального визита в Эр-Рияд (2011) Р.Эрдоган призвал арабов забыть старые обиды и заняться созданием единого государства в рамках Большого Ближнего Востока – строительством новой Османской империи.

Позиция Турции в Ливийском конфликте. С самого начала ливийского кризиса Турция сохраняла нейтралитет и была против иностранного вооруженного вмешательства с целью поддержки ливийской оппозиции. Это объясняется рядом причин.

Во-первых, турецко-ливийские отношения имели положительную динамику, а приход к власти оппозиционных сил ставил под угрозу стабильность сотрудничества между Анкарой и Триполи.

Так, в период с 2007 по 2010 гг. торговый оборот между двумя странами вырос на 80%, достигнув 2,3 млрд долл. По состоянию на февраль 2011 г. в Ливии осуществляли свою деятельность порядка 200 фирм, на момент начала конфликта в стране находилось около 25000 турецких рабочих. В январе 2011 г. было подписано соглашение по контрактам в строительном секторе на общую сумму 15 млрд долл.[245]

Во-вторых, смена власти в стране подразумевала усиление тех сил, которые изначально поддерживали оппозицию, то есть, в первую очередь, Франции, что, в свою очередь, нанесло удар не только по позициям Анкары не только в Ливии, но и во всем регионе[246].

В-третьих, до открытого вмешательства сил НАТО в гражданскую войну в Ливии победа повстанцев выглядела маловероятной, так как экономически Ливии была самой развитой страной Африки. По данным за 2010 г. индекс человеческого развития в Ливии был самый высокий в Африке – 7,8 номинальный ВВП на душу населения также выглядел довольно внушительно – 10700 долл. на человека.

В-четвертых, Турция призывала к тому, чтобы все действия, относящиеся к ситуации в Ливии, осуществлялись в рамках международного гуманитарного права.

15 марта 2011 г. Турция и ОАЭ совместно снарядили и отправили в Ливию два судна с грузом гуманитарной помощи. Реакция Турции на авианалеты, совершенные Францией, Великобританией и США, была резко отрицательной. На заседании 21 марта 2011 г. Турция заблокировала решение о передаче командовании операцией в Ливии силам НАТО[247].

Причины, заставившие Турцию пересмотреть свою позицию по ливийскому вопросу:

– Анкара осознала бесперспективность режима Каддафи, шансы которого остаться у власти после вмешательства в конфликт Франции, Великобритании и США практически свелись к нулю;

– опасность политической изоляции со стороны Лигиарабских государств, признавшей режим Каддафи нелегитимным;

– угроза испортить отношения с США и ЕС, а также обязательства Турции в связи с членством в НАТО;

– перспектива заключения новых и восстановления старых контрактов с новым ливийским правительством;

– нестабильность в регионе развязывает Турции руки на Арабском Востоке.

В итоге турецкое руководство поддержало принятие Советом Безопасности ООН резолюции № 1973 от 17 марта 2011 г., разорвало дипломатические отношения с ливийским правительством во главе с М.Каддафи. 24 марта 2011 г. Меджлис Турции одобрил участие Турции в действиях НАТО на территории Ливии. 4 июля 2011 г. Турция отозвала посла из Триполи, признала легитимность ПНС Ливии и выделило ему 100 млн долл. и 11,5 тонн медицинской и гуманитарной помощи[248].

25 августа 2011 г. оппозиционный Переходный национальный совет заявил о переезде из Бенгазии в столицу Триполи, которая перешла под контроль повстанцев. Посольство Турции в Триполи возобновило свою работу.

Таким образом, Турция смогла адаптировать свою политику к ситуации в Ливии, не ставя под удар свои интересы и принципы и не подвергая опасности свои отношения ни с Западом, ни с арабским миром.

После Ливии настал черед Сирии, которая занимает важное стратегическое положение иявляется для Турции более лакомым кусочком, чем все прочие страны Ближнего Востока, за исключением разве что Ирака.

Позиция по сирийскому кризису. Турция заняла ведущую роль в кампании против правящего режима в Сирии (поддержка вооруженной оппозиции, размещение в рамках НАТО системы ПРО на своей территории). Высшие чиновники турецкого МИД неоднократно делали заявления о том, что диктатор Асад убивает свой народ. Премьер-министр Турции Эрдоган является сопредседателем проекта «Большой Ближний Восток» и готов сделать все, чтобы обеспечить требуемый Вашингтоном раскол Сирии на три части». Турция поддержала оппозицию, рассчитывая, что очень скоро режим Асада падет, и к власти придут сирийские «ихваны», а Турция станет главным спасителем сирийского народа.

Позицию в сирийском вопросе, как полагает Г.Исаев, следует считать серьезным просчетом Турции, которая вынуждена тратить огромные средства на содержание сирийских беженцев и поддержку повстанцев. Участие в сирийском конфликте нанесло удар по имиджу правящей «Партии справедливости и развития». Волнения вокруг парка Гези были отчасти спровоцированы и недовольством турецкой политики по отношению к Сирии. Некогда успешная политика «ноль проблем с соседями» канула в лету, а тесные связи Турции с монархиями Персидского залива, и, прежде всего, с Катаром, стали раздражать многих турецких граждан[249].

Турция стала одной из стран, которая получила максимальную выгоду от изменившейся геополитической реальности. В начале 1990-х Турции были делегированы права первопроходца, которому Запад доверил святое дело демократизации народов Кавказа и Центральной Азии. Не будем спорить о том, какой именно вклад внесла Турция в деле продвижения демократических институтов на Кавказе и Центральной Азии, но известно, что эта страна воспользовалась представившейся ей возможностью продвигать свои финансово-экономические и политические интересы в этом регионе. Можно безошибочно утверждать, что выход на новый, не освоенный никем потребительский рынок этого обширного региона, дал мощный стимул для развития аграрно-промышленного комплекса Турции. Прокладка нефтепровода Баку-Тбилиси-Джейхан и перспектива превращения Турции в крупнейший центр по транзиту энергоресурсов из Кавказа и Центральной Азии, не только принесла ей экономические дивиденды, но повысила ее вес в международных торгово-экономических отношениях. Без сомнения, повысился ее международный рейтинг, позволивший ей претендовать на лидерство в регионе восточного Средиземноморья.

Действия турецкого руководства в отношении Сирии обострили ее отношения с Ираном, руководство которого в свою очередь также предупредило Турцию, что в случае вооруженного вмешательства Турции в Сирию Иран не останется в стороне и предпримет ответные действия[250].

Турецкая политика по отношению к Ирану непоследовательна и противоречива, резонирует с недавним решением разместить на своей территории направленный против Ирана американский радар. Турки склонны рассматривать иракских курдов как своих стратегических партнеров. Это определяется их желанием использовать иракских курдов для ликвидации баз РПК в Кандильских горах, граничащих с Курдистанским регионом[251].

В последнее время наметился военный союз между Турцией и Ираном в борьбе с курдскими боевиками. С одной стороны, Турция пытается выступить в роли посредника между Ираном и западными странами по ядерной проблеме. В то же время она стремится к углублению своего энергетического партнерства с Ираном, особенно с учетом своих усилий в осуществлении газового проекта NABUCCO²⁴¹.

Турция проявляет заметную активность в ЦАР. Так, турецкие эмиссары активно занимаются молодежью в богатой природным газом Туркмении, развивая целый ряд религиозных проектов (строительство сети религиозных школ, университета и лицея)[252].

В регионе вот уже несколько десятилетий наблюдается противостояние двух бесспорных лидеров в арабском мире – Саудовской Аравии и Ирана, основанное на религиозном факторе. Саудовцы убеждены, что призвание их страны–играть мессианскую роль, выступая в качестве лидера мусульманского мира. Главный акцент делается на религиозную солидарность мусульман-суннитов, направленную на создание в формирующемся многополярном мире сильного исламского полюса, способного защищать интересы мусульманских странах и религиозных исламских меньшинств в других странах.

Политика Ирана в регионе Арабского Востока. В Иране, претендующем, как и Саудовская Аравия, на особую роль в мусульманском мире, считают принципиально важным следовать установкам на религиозную солидарность в арабском мире, но ориентируются при этом, в отличие от Саудовской Аравии, не на суннитов, а преимущественно на мусульман-шиитов.

Иран воспользовался тем, что США увязли в Ираке, сделал несколько уверенных шагов к региональному лидерству. Если события в Тунисе, Египте и Ливии не оказали прямого влияния на Тегеран, то сирийский конфликт стал поворотной точкой. Сирия является главным союзником в Ирана на Ближнем Востоке. С началом волнений в Сирии часть лидеров «ХАМАС», долго проживавших в Дамаске, после некоторых колебаний и внутренних споров, заняла сторону сирийской оппозиции.

Иран оценивает события «арабской весны» как «исламское пробуждение», выступает в роли лидера религиозного возрождения, является единственной страной региона, поддерживающей Сирию. Шииты составляют большинство населения в Иране, влиятельны в Сирии, и свержение Башара аль-Асада с последующим приходом к власти суннитов беспокоит Иран, поскольку это разваливает его проект создания «шиитского полумесяца» – от Ливана, Ирака через Персидский залив до Средиземного моря. Тезис о «шиитском полумесяце» – Hilalals Schi’i –сформировал в 2004 г. король Иордании Абдулла II. Иран стремится к тому, чтобы Турция утеряла роль единственного исламского модернизатора на Ближнем Востоке. Здесь формируется необычная геополитическая гремучая политическая смесь, которая рано или поздно взорвется, поражая какого-то одного или сразу всех главных «актеров» идущей необычной пьесы. Существует проект, согласно которому Сирия должна перестать существовать как единое государство: часть сирийской территории отойдет к Турции, Голанские высоты останутся у Израиля, в других частях расчленённой страны будут созданы курдское и, возможно, друзское государственные образования. Но есть и проект создания в восточной части Турции Курдской автономии, с последующим объединением ее с Иракским Курдистаном в единое государство. Так что исход сложной интриги, образовавшейся в треугольнике Сирия-Турция-Иран, еще не очевиден[253].

Таким образом, со времени начала «арабской весны» геополитическая расстановка сил в регионе претерпела колоссальные преобразования.

«Арабская весна» превратилась в инструмент свержения неугодных для Запада режимов и ослабления сильных ближневосточных государств. Египет и Ливия, сильные и стабильные государства, заметно ослабли, вопрос о судьбе Сирии до сих пор не решен, вокруг Ирана нарастает напряженность.

Турция, не смотря на большие амбиции, не может стать полноценной региональной, а уже тем более мировой державой. Особенно отчетливо это прослеживается на примере «арабской весны» в целом, и затянувшемся конфликте в Сирии в частности. Несмотря на свои собственные интересы, в настоящее время турецкое государство исключительно поддерживается американскую позицию во всем вопросам в регионе.

«Арабская весна» просто послужила мощным катализатором процесса активизации исламистских организаций в Алжире, Тунисе, Египте, Ливии, Ираке и других арабских странах.

Турция, как и ЕС, играет роль второго актера на Ближнем Востоке после США, но в отличие от второго имеет гораздо больше связей со странами «арабской весны».

В краткосрочной и среднесрочной перспективе маловероятной является смена элиты в Турции и расползание на ее территорию «арабской весны».

 

 

«Арабская весна» вначале воспринималась с надеждой на позитивные перемены… Вместо демократии и свободы наступила череда террора, вспышка насилия. Арабская весна сменилась арабской зимой»[254].

 

Путин В.В. – Президент Российской Федерации.