Финиковая» революция в Тунисе

 

«Финиковая» (др. название - Вторая «жасминовая») революция[120] - волна общенационального недовольства политикой президента Туниса Зин эль-Абидина Бен Али, которая привела к его отставке 14 января 2011 г.

Протестное движение в Тунисе было детерминировано переплетением социально-экономических, политических и конфессиональных причин.

Характерными особенностями Туниса - аграрной страны с развивающейся промышленностью - являются относительно высокие экономические показатели в регионе и успешная работа в области антитеррористической деятельности. Быстрый экономический рост характеризовался:

увеличением среднего класса, сокращением количества населения, живущего за чертой бедности, уменьшением безработицы. Два последних десятилетия показали достаточно высокие успехи в росте народного хозяйства, который составил около 5% в год. За период 2004 – 2009 гг. доход на душу населения вырос с 3,5 тыс. тунисских динар (2,7 тыс. долл.) до 5 тыс. тунисских динар (3,9 тыс. долл.). На социальные нужды государство направляло 20% валового внутреннего продукта. Если в 1984 г. ниже уровня бедности (менее 2 тунисских динар на человека в день) жило 20% тунисцев, то в 2005 г. – уже 6%, а в 2010 г. – всего 3,8%. 80% тунисских семей являются собственниками жилья, 21% владеет автомобилями, 80% сельских жителей имеют доступ к электроэнергии, 70% - к питьевой воде. В стране возник многочисленный, составляющий 60% населения, средний класс, на долю которого приходится 83% потребления. Характерным для Туниса был к тому же низкий, всего лишь двукратный разрыв в потреблении между бедными и богатыми слоями общества.

Несмотря на рост экономики, проблему безработицы решить не удавалось. На 2010 г. безработица в Тунисе составила около 13 – 14%. Однако у безработицы в Тунисе была одна характерная черта: более 60% безработных занимала молодёжь и выпускники вузов. Соответственно, дети, после огромных затрат на их обучение, становились обузой для семьи и целыми днями сидели дома без возможности найти работу. Далее именно эта возрастная прослойка (19 – 25 лет) стала одной из основных движущих сил революции.

По данным неправительственной организации по борьбе с коррупцией Transparency International Тунис занимает 73 место с рейтингом 3.8, означающим достаточно бедственное положение в этом ключе. Высокий уровень коррупции является серьёзным барьером для развития экономики, и вполне очевидно что средний класс, поднимающийся на волне роста экономики был крайне недоволен коррупционной ситуацией, которая не позволяла ему расти дальше.

Политический режим, сложившийся в Тунисе за годы правления президента Зин Аль-Абидина Бен Али (1987 – 2011), может быть кратко охарактеризован как авторитарный, бюрократический и неидеологизированный. Бен Али, вместе со своей женой Лейлой Трабелси, которая тоже происходила из влиятельной семьи, сумел подчинить себе почти все сектора экономики, что стало поводом для недовольства других политических сил, а также подрастающей бизнес-элиты, которой не хватало пространства для развития.

Тунис, бывшая французская колония, является однонациональным государством, (98% населения являются арабами, и моноконфессиональным, исламским государством – 98% населения исповедует ислам), и имеет прозападный (проевропейский) курс, из чего следует раскол между национальными ценностями и теми, на которые они ориентированы. Если учитывать процессы глобализации и развития средств массовой информации, то не трудно понять, откуда в арабском консервативном обществе зародились идеи революции. В этом плане стоит упомянуть такие вещи, как Twitter и Facebook, оказавшие значительное влияние на ход революциии на её основу.

Главными элементами политической системы тунисского общества были партийно-бюрократический аппарат, профсоюзы и полиция. Определяющую роль в организации отношений власти и народа на протяжении всей постколониальной истории играла правящая партия – Демократическое конституционное объединение (ДКО), членами которой к зиме 2010 г. состояло практически 2,5 млн чел., то есть около четверти населения страны. При этом в наиболее крупных зарегистрированных оппозиционных партиях насчитывалось несколько сотен членов (например, партия «Зеленые за прогресс» - не более 500 чел., Демократическая прогрессистская партия (ДПП) - не более 1500 чел.)[121].

Поскольку правящая партия «Демократическое конституционное объединение» выполняла функции легитимации режима, мобилизации масс и формирования элиты, постольку по мере нарастания революции лозунг «Бен Али – уходи!» трансформировался в лозунг «ДКО – прочь!». Роспуск ДКО стал символом победы революции и знаком окончательного разрушения «старого порядка».

Несколько сложнее дело обстояло с профсоюзами – прежде всего Всеобщим тунисским союзом труда (ВТСТ). Он был более независимым, чем политические партии, становясь периодически рупором протестного движения.

Третьей опорой режима была полиция, численность которой включая национальную гвардию и бригады общественного прядка составляла в 2000 г. 133 тыс. чел., т.е. на 70 человек населения приходился 1 полицейский[122]. Вся эта бюрократическая и репрессивная машина ДКО, ВТСТ и МВД позволяла правящей элите долгое время жить в «башне из слоновой кости», с верхних этажей которой тунисское общество представлялось тихой заводью, поверхность которой изредка покрывалось мелкой рябью народного недовольства.

Политической причиной тунисской революции является не столько факт долгого пребывания у власти, а факт авторитарного её захвата. Де-юре политический плюрализм и выборность президента никто не отменял, проводилось постоянное подавление оппозиции, но де-факто лишь одна партия всё время была у власти.

В политической трансформации современного Туниса отечественные ученые-востоковеды предлагают выделять три периода: революционный, реформистский и постреволюционный[123].

Революционный период (декабрь 2010 – январь 2011 гг.) представляет собой массовые беспорядки и демонстрации протеста, «прокатившиеся» по стране и получившие название «финиковой» или «второй жасминовой» революции (др. названия – «революция свободы и достоинства», «народная революция»).

Первым массовым проявлением протеста явилась забастовка рабочих фосфатных карьеров Гафсы, продолжавшаяся с января по июнь 2008 г. На протяжении последующих двух лет социальная напряженность нарастала.

Революционный период условно делится на два этапа – декабрьский и январский. Демонстрации, проходившие в декабре 2010 г., не были направлены на свержение режима, а основную массу протестующих составляли безработные, озвучивавшие социально-экономические требования.

Тунисцы скептически относятся к версии о заговоре генералов и бизнесменов как движущей силе «революции 14 января» (считая, что если он и был, то лишь на гребне волны «революционного кризиса»); и некоторые предпочитают называть ее «восстанием». С осени 2010 г. висело в воздухе ожидание верхушечного переворота, но внезапно случилось иное.

Поводом для масштабного по своему размаху протестного движения послужило обыденное, по сути, происшествие, но характерное для нынешнего тунисского общества. Повозка молодого торговца фруктов была конфискована полицией, поскольку у него не было необходимого разрешения. Это означало, что человек просто-напросто лишался последнего средства существования, в то время как фрукты из его повозки в этот день оказались на столе полицейских. В стране, где бедняки не знают справедливости, 26-летний торговец Мухаммед Буазизи в знак протеста против «грубого исполнения закона» совершил 17 декабря 2010 г. перед зданием местной администрации в г. Сиди-Бу-Зид акт самосожжения. Самосожжение Буазизи не было ни первым, ни совершенно уникальным актом протеста и отчаяния в современном Тунисе. Кадры с горящим Буазизи попали в Интернет, и уже на следующий день на улицы города вышла молодежь, положив начало революции.

Начавшись в Сиди Бузид и других городках менее развитых центральных и западных регионов страны, волна протестов распространилась на весь Тунис. Люди вышли на улицы, протестуя против невыносимого положения, высочайшего уровня коррупции власть имущих, против нищеты, жалкой жизни и отсутствия перспектив и надежд на достойное будущее. Движение инициировали молодые образованные безработные. В Тунисе 37% получивших образование в течение 3,5 лет после окончания учебного заведения не могут найти работу[124].

Президент Зин аль-Абидин Бен Али назвал беспорядки срежиссированным из-за рубежа «террористическим актом», отправил в отставку министра внутренних дел, распорядился освободить из тюрем всех участников беспорядков и создать специальную комиссию по расследованию фактов коррупции в органах власти. Кроме то Бен Али пообещал до 2012 г. создать 300 тыс. рабочих мест, но эти обещания пыл недовольных не остудили.

В январе 2011 г. массовые выступления приобрели революционно-насильственный характер и содержали уже набор политических требований. Демонстранты вступали в противоборство с национальной гвардией и полицией, осуществляли поджоги правительственных зданий и погромы полицейских участков. Всеобщая забастовка, объявленная ВТСТ и захватившая 10–14 января практически всю страну, явилась последним аккордом революции.

14 января 2011 г. в 9.00 в центре Туниса перед столичным дворцом правосудия началась многотысячная манифестация с политическим требованиями. К трем часам дня полиция стала разгонять манифестантов гранатами со слезоточивым газом. В стране был введен режим чрезвычайного положения, предполагающий запрет на массовые акции и предоставление армии и полиции полномочий стрелять по подозреваемым, не подчиняющимся приказам сил безопасности. В столицу Туниса были введены войска.

Утверждают, что вызванный к президенту армия отказала в поддержке правящего режима[125]. В 16.40 Зин аль-Абидин Бен Али, второй президент Первой Тунисской Республики, правивший государством двадцать три года, два месяца и одну неделю, бежал из страны в Саудовскую Аравию. На следующий день командующий сухопутными силами страны генерал Рашид Аммар на приказ направить против манифестантов армию заявил хозяину Карфагенского дворца: «Уезжай. С тобой все кончено». Одним словом Конституционным советом он был отрешен от должности. Цветок жасмина распустился. По данным различных источников, жертвами революционных событий стали более 80 человек.

Представляется, что основными причинами Второй «жасминовой» («народной») революции в Тунисе явились:

во-первых, социально-экономические (безработица среди образованной молодежи, диспропорции в уровне развития приморских и внутренних областей страны, отсутствие социальных лифтов, рост цен на предметы первой необходимости);

во-вторых, политические (всевластие коррумпированной верхушки, непотизм[126], отсутствие гражданских прав и политических свобод, жесткая цензура в СМИ, авторитаризм, репрессии, недееспособность режима адекватно действовать в кризисной ситуации).

Специфика ситуации, сложившаяся после свержения Бен Али, заключалась в том, что у победившей революции не было лидеровичеткой позитивной идеологии, а в стране не было ни одной политической силы, которая могла бы заполнить вакуум власти. Вечером 14 января 2011 г. премьер-министр Мухаммед Ганнуши, ссылаясь на 56 статью Конституции, объявил себя президентом. Правление М.Ганнуши продлилось менее суток. На следующий день под давлением возмущенного населения президентом был объявлен Фуад Мебазаа – спикер нижней палаты парламента, а М.Ганнуши еще 40 дней оставался премьер-министром. Временный президент был обязан назначить выборы в течение 60 дней, причем сам в них участвовать не должен.

Реформистский период (февраль – октябрь 2011 г.) отмечен рядом судьбоносных для Туниса событий: роспуск парламента и правящей партии (Демократическое конституционное объединение – ДКО), отставка двух правительств Махмуда Ганнуши, создание Национального совета по защите революции (НСЗР), формирование высшего органа законодательной власти страны – Высшей инстанции (ВИ), зарождение основ многопартийности.

Следует отметить, что деятельность обоих правительств проходила под аккомпанемент акций протеста, демонстраций и забастовок. Кроме прочего, в 2011 г. имели место ожесточенные межплеменные столкновения в южных районах страны.

Главной задачей Высшей инстанции была подготовка всей законодательной базы, связанной с выборами в Учредительное собрание. Первоначально выборы должны были пройти 24 июля, однако дата их проведения дважды менялась. В соответствие с президентским указом от 18 апреля 2011 г. была принята пропорциональная система голосования.

В этот период активно шла перегруппировка политических сил и формирование основ многопартийности.

Партийная система современного тунисского общества представляет собой своеобразный «политический коктейль, ингредиентами которого являются более 70 партий различной идеологической принадлежности, численности, степени активности и влияния.

До Второй «жасминовой» революции в Тунисе доминирующей партией было Демократическое конституционное объединение (ДКО). Кроме того, легально действовали: Демократическая прогрессистская партия (ДПП), Демократический форум за труд и свободы (Форум), Движение обновления (бывшая Компартия Туниса), Зелёная партия за прогресс, Движение социал-демократов, Партия народного единства, Социал-либеральная партия, Юнионистско-демократический союз.

После 20 января 2011 г. ДКО было распущено, а деятельность других партий легализована: Движение Баас, Конгресс за республику, Партия Родины, Магрибская либеральная партия, Партия возрождения (Тунис), Патриотическая и демократическая трудовая партия, Республиканская партия, Пиратская партия Туниса, Коммунистическая партия рабочих Туниса (КПРТ).

К ведущим партиям в стране относятся: умеренная исламистская Партия исламского возрождения «Нахда» (премьер-министр страны – Хамад Джебали); левоцентристский «Конгресс за республику» (президент страны – Монсеф Марзуки) и Социал-демократическая партия «Эттакатол» (глава тунисского парламента – Мустафа Бен Джаафар).

Светские, антиисламистские ценности отстаивают: «Тадждид» («Обновление», бывшая Компартия Туниса), Партия левых социалистов и политический блок «Демократический модернистский полюс» (Прогрессивная демократическая партия (ПДП), Республиканская партия, партия «Тунисские перспективы», «Ирада» и Народная партия.

К партиям исламской ориентации относятся: «Нахда» (лидер – Рашид Ганнуши); Партии достоинства и равенства (председатель – Рияд аль-Умари); Национального движения за справедливость и развитие (руководитель – Мурад Руиси); Партия справедливости и развития (лидер – Мухаммад Салих аль-Хидри); «Встреча демократических реформ» (руководитель – Халидат-Таравали); Партия справедливости и развития (руководитель – Абд Ар-Раззак бин аль-Араб); Партия достоинства и развития (руководитель – Джихад Баруни).

К запрещенным партиям, использующими нелегальные формы борьбы, относятся «Хизбат-Тахрир» (считается ответвлением экстремистской группировки «Хизбат-Тахрир аль-Исламий») и Либерально-демократическая партия Туниса.

С точки зрения политической активности и развитости организационной структуры выделяются такие партии, как: «Нахда», Конгресс за республику, ДПП, Форум, КПРТ, «Хизат-Тахрир», «Тадждид» и Партия левых социалистов. Среди них наиболее многочисленными являются: ДПП и «Нахда» (по 25-30 тыс. членов каждая).

Постреформистский период (октябрь 2011 – январь 2014 гг.) оказался не менее напряженным и драматичным, чем предыдущие этапы.

23 октября 2011 г. завершились выборы депутатов Национального учредительного собрания (НУС) – временного органа, в задачи которого входила работа над новой конституцией, выборы президента и правительства. В результате голосования победила Партия исламского возрождения («Нахда»), получившая 89 (41%) из 217 мест. Второе место заняла левоцентристская партия «Республиканский Конгресс» – её представители получили 29 депутатских мандатов, третье место – «Народная петиция» (26 мандатов), четвёртое – партия «Ат-Такаттуль» (20 мандатов). Силы исламистской ориентации получили в Учредительном собрании более 60% мандатов.

12 декабря 2011 г. на выборах президента кандидатуру Монсефа Марзуки поддержали 153 из 217 депутатов Национального учредительного собрания Туниса. Выборы были безальтернативными – крупнейшие фракции предварительно согласовали кандидатуру Марзуки[127].

14 декабря, на следующий день после вступления на должность, он назначил Хамади Джебали (генеральный секретарь «Нахды») премьер-министром.

После выборов депутатов Национального учредительного собрания произошла перегруппировка политических сил страны.

Практически весь 2012 г. в Тунисе прошел под знаком ожесточенной борьбы между исламистами и либералами-модернистами, которые отстаивают принципы демократического, современного, светского государства[128]. Тунисские же салафиты, создавшие около двухсот своих организаций, выдвигают конкретные политические требования. В марте 2012 г. их многотысячные пикеты осаждали здание НУС с лозунгами «Коран – вот наша конституция!», «Народ требует халифата», «Тунис – исламская страна!». В мае они устроили погромы на северо-западе страны, под видом кампании против заведений, торгующих спиртными напитками.

Выступая практически в сговоре с «Нахдой», радикальные исламисты требуют отказаться от президентской формы правления и признать шариат в качестве основного источника законодательства в стране. Они чувствуют себя при нынешнем правительстве, которое практически не ограничивает их в действиях, вполне комфортно.

В январе-марте 2013 г. в Тунисе разразился очередной политический кризис, который был предопределен самой схемой переходного периода. Национальное учредительное собрание должно было в течение года разработать проект новой конституции и подготовить выборы в новые органы власти. Ничего этого сделано не было, а противоречия между правящей Тройкой (исламистская «Нахда», близкий к ней Конгресс за республику и социал-демократический «Ат-Такаттуль») и лево-либеральной оппозицией, с одной стороны, и внутри самой тройки, с другой, становились все серьезнее. Предпринятая попытка шариатизации правовой системы была в штыки встречена гражданским обществом, а результатом поспешного отступления «Нахды» с радикальных позиций стал конфликт ее руководства с салафитами.

В проекте Конституции содержался тезис об арабо-мусульманской идентичности, что вызвало несогласие светских либеральных политических сил. Согласно 148 статьи проекта ислам объявлялся государственной религией, причем никакие изменения, вносимые в будущем в текст Конституции, не должны ставить под сомнение это положение. Наконец, острейшей проблемой было определение будущего политического режима. Если Тройка настаивала на варианте парламентской республики (т.е. по сути, таком же, какой действует сейчас – в переходный период), то светские партии, опасаясь концентрации власти в руках одной политической силы, предлагали республику смешанную.

Все эти, а также некоторые другие вопросы делали невозможным принятие Конституции НУС, и дело явно шло к референдуму, проведение которого соответствовало скорее интересам исламистов, чем светских партий, обладавших гораздо меньшими ресурсами для подготовки электората.

Параллельно развивался кризис внутри правящей Тройки. Союзников «Нахды» и, прежде всего, «Ат-Такаттуль» не устраивала политическая стратегия исламистов, которые с того момента, как пришли к власти, основные усилия направляли не на решение социально-экономических проблем в стране, а на усиление собственного положения. По сути дела, для «Нахды» речь шла об «углублении» революции, то есть, о назначении собственных сторонников на местах и в республиканских органах управления, а во-вторых, об исламизации общественной жизни. Исламисты получили приблизительно 1200 мест в министерствах и отраслевых управлениях разного уровня и еще больше (иногда называют цифру 25 тыс.) в органах местного управления. Наибольшую опасность представляли массовые назначения исламистов в МВД, внутри которого в результате наметился раскол между министром и приведенной им командой и старыми сотрудниками, в том числе возглавлявшими секретные службы, которые испытывали неприязнь к исламистам и подчеркивали свою надпартийность. Вместе с тем, исламисты потерпели ряд чувствительных поражений при попытках занять выборные руководящие посты в профессиональных организациях (в частности, в гильдии адвокатов).

Исламисты (не только «Нахда», но и многочисленные салафитские структуры) прикладывали максимум усилий для завоевания доверия среди самых бедных слоев населения. Так, члены «Нахды» и союзных ей организаций распространяли денежные средства среди неимущих в обмен на обязательства выполнения норм шариата в повседневной жизни (этим отчасти объясняется увеличение числа женщин в никабах и мужчин с характерными бородами в бедных районах). Кроме того, они активно занимались трудоустройством своих сторонников, помогая им в открытии небольших магазинчиков. Дотации по безработице были сокращены с 200 до 150 динаров в месяц, а требования для их получения были значительно ужесточены. Следствием политики «Нахды» стало растущее недоверие к партии не только со стороны светской оппозиции разного толка, но и со стороны союзников по Тройке – в первую очередь, ат-Такаттуля, но также и части представителей Конгресса за республику и некоторых независимых депутатов. Все они – открыто или нет – обвиняли исламистов в том, что узкопартийные интересы для них важнее государственных.

В этой ситуации оппозиция предъявляла два главных требования. Первое заключалось в назначении на ключевые министерские (МВД, МИД, министерство обороны, министерство юстиции) должности технократов, в равной степени удовлетворявших все политические партии. Без таких назначений проведение честных выборов в новые органы власти, представлялось просто невозможным. Второе же состояло в выработке «календаря» следующего этапа переходного периода.

Что касается союзников «Нахды» по Тройке, то для них главной задачей стало проведение закона, который бы воспрепятствовал исламистам самовольно принимать кадровые решения, как на региональном, так и на республиканском уровне.

Тихая борьба внутри НУС постепенно расшатывала и без того хрупкую правящую коалицию.

Убийство 6 февраля 2013 г. адвоката-правозащитника и лидера левого Движения патриотов-демократов Шукри Бильида дало толчок к превращению правительственного кризиса в общегосударственный кризис. Встране начались крупнейшие акции протеста после революции 2011 г. Полиция возложила вину за его смерть на мусульман-салафитов, что укрепило опасения, что Тунис вступает в новую и опасную главу в своей истории.

Левые активисты объявили о проведении демонстрации в тот же день. Демонстранты выкрикивали немного перефразированные лозунги революции 2011 г.: «Министерство внутренних дел – министерство терроризма!», «Народ требует падения режима!», «Нахда – пошла вон!» – и снимали все на камеры и айфоны (кстати, некоторые полицейские занимались тем же). И снова – камни и газ. Во время этой и последующих уличных акций заслуживает внимания поведение сил охраны правопорядка, существенным образом отличавшееся от времен Бен Али. Они не только старались избегать прямых столкновений, но и газовые гранаты использовали по минимуму, более того, в ряде случаев офицеры спасали агрессивных демонстрантов от взбешенных рядовых полицейских.

В тот день волнения в столице продолжались всего несколько часов, итогом их стало убийство полицейского – брошенный кем-то булыжник попал в грудь 46-летнему Лотфи аз-Заару, и тот умер на месте – всего в нескольких сотнях метров от здания МВД. Позже исламисты попытаются противопоставить эту смерть гибели Бильида, и на их демонстрациях многие будут нести его портреты – как человека, погибшего во имя стабильности и порядка. Однако высокие представители самих силовых структур жестко дистанцируются от «инструментализации гибели полицейского», заявив, что внутренние войска не участвуют в политических баталиях, а аз-Заар стал одним из многих, принявших смерть при исполнении долга.

Уже 6 февраля волнения охватили не только столицу, но и провинциальные города по всей стране, причем там они носили ярко выраженный антиисламистский характер: в один день возмущенные жители разгромили и подожгли штаб-квартиры «Нахды» в Бедже, Монастире, Габесе, Сфаксе и Гафсе.

На следующий день манифестации продолжались в провинции, однако в столице попытки их проведения были пресечены.

Состоявшиеся 8 февраля похороны Шукри Бильида стали одновременно и демонстрацией солидарности гражданского общества, и его недовольства правящим режимом. В них приняло участие полтора миллиона человек, что составляет 15% населения страны и три четверти населения столицы. Руководство республики осудило убийство политика и выразило сочувствие его близким. Похороны были объявлены «национальными» и сопровождались всеобщей забастовкой, но ни президент, ни премьер-министр, ни спикер НУС в церемониях участия не приняли. Наравне с национальном гимном звучали лозунги: «Тунис свободен, Ганнуши – убирайся», «Народ требует новой революции», «Газа и пуль тунисец не боится!».

Похороны сопровождались актами вандализма – было сожжено несколько машин, полицейских забрасывали камнями и коктейлями Молотова, в центре города были разбиты витрины и банкоматы. Молодые люди в черных комбинезонах и черных шерстяных шлемах с прорезями для глаз заламывали руки молодым людям в джинсах и бейсболках, отнимали у них тесаки, кухонные ножи и ломы.

В беспорядках принимали участие и специально привезенные на место хулиганы из бедных кварталов и предместий. По некоторым данным их было около 500 человек.

Убийство Бильида привело к быстрой поляризации тунисского общества. Одна его часть – прежде всего, образованные слои городского населения, гражданские активисты, буржуазия – обвиняли в случившемся правящий режим, говорили о грядущем массовом насилии и возможности сползания страны в гражданскую войну. Другая часть, как правило, принадлежащая в более низким социальным слоям, была уверена, что «Нахда» не виновна в смерти левого политика, что единственной силой, извлекшей из нее выгоду, были его собственные сторонники, и что светская оппозиция цинично использует трагедию для демонизации исламистов. Если взгляды первой части населения в большой степени отражали тунисские СМИ и популярные интернет-порталы, то в арсенале второй части были мечети, за истекшие два года, в основном, занятые сторонниками исламистов.

На фоне поляризации общества и растущей напряженности премьер-министр Хамади Джебали выступил с инициативой формирования технократического правительства[129]. Предложение Джебали поддержали ат-Такаттуль и ряд общественных организаций, включая профсоюзы и влиятельную Тунисскую лигу защиты прав человека. Главным же оппонентом премьер-министра стала его собственная партия – «Нахда», выступающая за поэтапную исламизацию Туниса.

Тесные отношения Конгресса за республику с «Нахдой» и финансовая зависимость от нее привели к размыванию этой партии и разочарованию в ней значительной части самых старых ее сторонников.

Особого внимания в развернувшемся кризисе заслуживает участие внешних сил. Помимо консультаций с различными политическими деятелями Туниса, Джебали проводил многочисленные встречи с представителями ЕС, Франции и США, чья неприкрытая активность вызывала немалое раздражение в обществе. Встречался с ними и Ганнуши.

22 февраля 2013 г. новым председателем правительства Туниса Совет Шуры «Нахды» избрал умеренного исламиста министра внутренних дел правительства Хамада Джебали Али аль-Арайида.

Вскоре состоялось утверждение правительства в НУС. Единственной фракцией, выступившей категорически против предложенного состава, стала Вафа (9 голосов – против, 1 – за), что, впрочем, было вполне ожидаемо. Остальные же партии более или менее единогласно предложение одобрили.

«Нахда» получила следующие портфели: министра по правам человека и юстиции переходного периода, здравоохранения, транспорта, информационных технологий и коммуникаций (в предыдущем варианте этот пост отсутствовал), инфраструктуры и окружающей среды, высшего образования и науки, сельского хозяйства. Все эти портфели достались тем же людям, которым принадлежали и ранее. Кроме того, исламисты сохранили за собой должности министра, уполномоченного по экономическим вопросам, и госсекретаря по вопросам иммиграции, а также ввели пост делегированного министра при главе правительства.

Три места достались Конгрессу за республику, причем, если два из них (по делам женщин и по государственному землевладению и земельным вопросам) принадлежали ему и ранее, то министерство торговли они получили впервые. Возглавил же его уже упоминавшийся Абдельваххаб Маатар, ранее занимавший пост министра труда. При этом Конгресс не смог провести своих людей ни на места министров без портфелей, ни на места госсекретарей. Таким образом, в целом позиции партии в правительстве ослабли, хотя и не так сильно, как может показаться, учитывая общее сокращение штата правительства.

«Ат-Такаттуль» сохранил за собой министерство по социальным вопросам, а его представитель Илайис Фахфах, ранее возглавлявший министерство туризма, теперь стал министром финансов. Одновременно партия лишилась портфеля министра среднего образования. Один ее представитель сохранил за собой должность министра, уполномоченного по борьбе с коррупцией, а другой стал госсекретарем по региональным делам при министре внутренних дел. Ранее представитель партии также занимал теперь упраздненный пост госсекретаря по отношениям с Европой при министре иностранных дел.

Наконец, двенадцать важнейших министерских портфелей, а также несколько должностей госсекретарей перешли к беспартийным. Министром обороны был назначен магистрат Рашид Саббах (военные на эту должность в независимом Тунисе не назначались никогда). Назначение на пост министра внутренних дел Лотфи Бен Джедды было красивым политическим ходом.

Нураддин ал-Хадеми сохранил пост во главе министерства по делам религий. Формально беспартийный, этот специалист по шариату, имеет тесные связи с Саудовской Аравией и монархиями Залива, где много раз бывал, преподавал и участвовал в исследовательских проектах. В целом он считается выразителем исламистских взглядов.

Утверждение нового правительства, конечно, не поставило точку в череде кризисов тунисского переходного периода, но, по меньшей мере, открыло в них новую главу – и служит вполне приемлемой развязкой.

На протяжении двух лет медленно шел процесс слияния партий в разного рода блоки, их борьбой за лидерство. Последующие события высветили слабые и сильные стороны каждой партии, привели к формированию двух антагонистических лагерей – светского и исламистского. Вместе с тем они обозначили возможность появления третьего лагеря – умеренно исламистского, национально ориентированного. Страх тунисского общества перед насилием заставил тунисскую элиту искать примирения. Формирование Али ал-Арайидом правительства с большим количеством беспартийных (притом явно не симпатизирующих «Нахде») было результатом именно страха перед насилием, царящим, как в рядах исламистов, так и в рядах светской оппозиции.

К всплеску очередной волны внутриполитического кризиса привело убийство на пороге собственного дома 25 июля 2013 г. представителя правительственной оппозиции, депутата Национальной учредительной ассамблеи Мохамеда Брахими. Данное преступление инициировало массовые протесты и всеобщую забастовку. Полиция применила слезоточивый газ для разгона демонстрантов, вышедших на улицы столицы Туниса[130].

Перед тунисцами стоят в настоящее время две основные задачи: как с помощью Запада справиться с социально-экономическими проблемами и как восстановить престиж одной из самых безопасных стран Африки – без последнего не имеет смысла мечтать об иностранных инвестициях и массовом туризме.

В данном контексте на первом плане – углубление интеграционных процессов с Евросоюзом. Совместная программа действий по приведению тунисской экономики и общества в целом к европейским стандартам предусматривает:

– создание независимой юстиции, реорганизация сектора обеспечения безопасности, обеспечение независимости СМИ;

– снятие таможенных ограничений и введение свободного курса валюты с девальвацией динара;

– ратификацию региональной конвенции о преференциях в зоне Средиземноморья;

– проведение выборов и политических преобразования по западному сценарию, подготовки текста новой конституции;

– реализации международных конвенций по обеспечению прав человека и фундаментальных свобод, ратифицированных им в 2011 г., снятия поправок к Конвенции по ликвидации всех форм дискриминации в отношении женщин и пр.

Советник Посольства России в Тунисе Н.Бурцев заявил: «Своей политикой по зачистке арабского рынка от присутствия Китая и других стран с помощью «арабских революций» Запад уничтожает прозападную прослойку арабского общества и фактически сдает позиции исламистам. Исламисты вовсе не собираются всерьез воевать с Западом в своем регионе и предпочитают дождаться времени, когда «белая молодежь на Западе вымрет, а проживающая там мусульманская молодежь составит подавляющее большинство – тогда и Европу и США можно будет взять голыми руками изнутри – через исламистские революции уже на территории Запада... В скором будущем процессы переноса «исламистских революций» для начала в Европу и радикализации Машрика неизбежны»[131].

В Тунисе продолжает сохраняться неустойчивая внутриполитическая обстановка. Ее причиной является нежелание светской оппозиции сотрудничать с исламистами, которые совершают террористические акции, в которых гибнут сотрудники национальной гвардии, военные и простые граждане.

Нарастает противостояние между умеренными исламистами, пришедшими к власти в результате «жасминовой революции» во главе с партией «Ан-Нахда» и радикальными салафитскими группировками.

На территории страны достаточно активно действуют радикальные салафитские группировки «Ансараш-Шариа» («Сторонники Шариата») и «Хизбат-Тахрир», связанные с североафриканской ячейкой «Аль-Каиды». Зарегистрированная в апреле 2011 г. как неправительственная организация «Ансараш-Шариа» состоит из радикальных исламистов, которые получили в Тунисе амнистию после революции. Ее считают причастной к атаке на посольство США в Тунисе в 2012 г. после появления скандального фильма «Невиновность мусульман». Группировка объявила своей целью атаки на силы безопасности и армию Туниса[132].

Правительство Туниса недавно предприняло ряд антитеррористических мер:

– координация с алжирскими и ливийскими спецслужбами действий по обезвреживанию террористов в пограничных районах с Алжиром и Ливией;

– пресечение отправки молодых тунисцев на джихад в Сирию, а также учет всех тунисцев, возвращающихся из Сирии, арест вербовщиков;

– введение запрета на выезд молодых людей до 35 лет за границу без наличия приглашения для ведения бизнеса или обучения.

В августе-октябре 2013 г. тунисская армия провела широкомасштабную антитеррористическую операцию на западе страны против вооруженных исламистских группировок. В ходе ее был уничтожен ряд лагерей террористов, ликвидировано или подвергнуто аресту значительное число боевиков.

Власти Туниса в последнее время неоднократно выражали обеспокоенность в связи с активным участием тунисских граждан в сирийском конфликте на стороне оппозиционных сил. Установлено, что на стороне мятежников в составе группировки «Дужубха ан-Нусра» воюют сотни выходцев из Северной Африки, прежде всего, и