Глава 16. Корона из светлячков

Декабрь, 8 лет назад

Ветра у берегов острова Мэн хлещут по нам с Калли, стоящим на краю территории кампуса. За низкой стеной рядом с нами земля обрывается, и штормовое море снова и снова бросается на скалы. Калли смотрит на лужайку, разглядывая своих сверстников, перемещающихся между общежитиями Академии Пил и замком.

- Они не видят нас, - говорю, походя ближе. Приходится скрывать свое присутствие в качестве меры предосторожности, потому что я вращаюсь в опасных кругах и не могу позволить разгневанному клиенту навредить Калли, из-за того, что увидел меня с ней. - Но, тебе ведь всё равно, да?

Я видел, как эти маленькие засранцы относятся к ней. Она слишком хорошенькая, чтобы смешаться с толпой, но студенты неплохо притворяются, что ее не существует.

Она отступает.

- Что это значит?

Я вновь приближаюсь.

- Бедная Калли. - Я надуваю губы. - Всегда на обочине, всегда смотрит со стороны. - Я прекрасно понимаю, что дразню ее. - Скажи мне, ангелочек, - продолжаю я, - как кто-то вроде тебя, в конечном счете, оказалась изгоем? - В моем случае - это очевидно. Я считался бессильным фейри, а Потусторонний мир презирает таких существ. Но Калли веселая и привлекательная. Даже не любя ее, я бы знал, что она из тех, у кого полно друзей.

- Почему мы вообще говорим обо мне? - спрашивает она, смущенно заправляя прядь волос за ухо.

- Потому что иногда ты меня поражаешь.

...Чаще, чем иногда...

Она сглатывает и бросает взгляд на лужайку.

- Это не из-за них, а из-за меня. - Прикусив внутреннюю часть щеки, она ковыряет носком землю. - Трудно притворяться нормальной после... ну, ты в курсе. - Я хочу сказать, что глупо жалеть о смерти отчима, но, возможно, во мне говорит кровь фейри. Я не зацикливался на убийстве отца. Боги знают, что этот мир лучше без него. - Думаю, мне нужно вернуть прежнюю жизнь, прежде чем заводить друзей, - продолжает она. - Настоящих друзей.

Эта искренность успокаивает меня. Какого хрена мир так жесток к ней? Она не должна страдать из-за того, что какой-то монстр ранил ее. Не так должен быть устроен мир.

Я касаюсь ее подбородка, изучая лицо. Если бы мог, я бы избавил ее от боли. Но кое к чему не может прикоснуться даже моя магия.

- Как насчёт того, чтобы я сделал тебя королевой на ночь? - спрашиваю я.

Прежде чем у нее появляется шанс ответить, я освобождаю магию, призывая из темноты светлячков. Один за другим они пролетают над моим плечом, направляясь к растерянной Калли. Светлячки кружат рядом, прежде чем сесть ей на голову.

- У меня жуки в волосах, - говорит она.

- У тебя корона, - ухмыляюсь я и прислоняюсь к каменной стене.

Однажды ты наденешь другую корону...

Один из светлячков выскальзывает из волос, падает на шарф и заползает под него, а после под рубашку.

- О боже! - Калли округляет глаза, а я изо всех сил стараюсь не рассмеяться.

- Озорные жучки, - ругаюсь я, - держись подальше от хорошенькой груди человека.

Я достаю жука, игнорируя множество неуместных мыслей, когда костяшками пальцев касаюсь мягкой кожи Калли. Я выпускаю светлячка, и вместе мы наблюдаем, как он возвращается обратно в волосы.

Калли начинает смеяться. Она хочет сломить меня. Я влюбился в темноту этой женщины, в ее боль и уязвимость. Но когда она смеется... именно тогда я понимаю, что действительно потерян.

- Дес, ты пытаешься меня подбодрить? - спрашивает она.

Я беру руку Калли.

- Пойдем отсюда. Ты голодна? - спрашиваю я. - Ужин за мной.

- Ужин с тебя? Как интересно...

Боги всемогущие, если бы уже не любил ее, влюбился бы прямо сейчас.

- Ангелочек, думаю, из тебя ещё может получиться фейри.

 

Глава 17. Мишень

Январь, 7 лет назад

Прежде чем появляюсь в комнате Калли, я знаю, что что-то не так. Возможно, из-за дрожи в голосе, может, из-за эфемерной связи между нами или, может, из-за тьмы, нашептывающей секреты, которые Калли не нужно раскрывать.

Но знать, что что-то не так и видеть - две совершенно разные вещи. Калли сидит среди кучи скомканных салфеток с красными и опухшими глазами.

...Мужчина держал ее...

...Прикасался против ее воли...

Я хочу проломить кому-то башку.

Я скрещиваю руки.

- Кого я должен наказать? - Я уже могу сказать, что буду наслаждаться этим. Она качает головой и опускает взгляд. - Назови имя, ангелочек. - Пока я не могу дать ей любви, но могу отомстить за нее.

Утерев слезы, она смотрит на меня.

- Инструктор, - шепчет Калли.

"Убить его". Желание разорвать человеческую плоть сродни живому существу. Нужно подавить его, потому что делаю все неправильно - во мне много гнева и мало любви. Но инстинкт заставляет доказать паре, что она неприкосновенна, потому что моя. Я откладываю это желание. Позже, обещаю я себе. Поэтому я заставляю себя перестать фантазировать о том, как живьем свежую мужика, и сажусь рядом с Калли. Затем притягиваю ее к себе и закрываю глаза. Она здесь, в моих объятиях, говорю я себе. Из-за этого неуемный гнев слабеет.

Но затем Калли начинает выплескивать горе, сотрясаясь всем телом от плача, который разбивает мое холодное, легкомысленное сердце. Я очень и очень медленно убью ушлепка. Я крепче обнимаю ее, и с каждой пройденной секундой жажда возмездия пылает ярче. Наконец, Калли перестает плакать и отстраняется, а я очень неохотно отпускаю.

У нее заплакано все лицо, и при виде этого у меня сердце рвется на части. Хмурясь, я вытираю слезы. Чувство беспомощности навевает на меня старые воспоминания, когда я был молод, и жизнь преследовала меня так же, как и ее. Скользя по мягкой коже ее щек, я ладонями обнимаю ее лицо.

- Расскажи, что случилось. - "Я буду твоей местью, ангелочек".

Она судорожно вздыхает.

- Его зовут мистер Уайтчепел. Он... он пытался прикоснуться ко мне...

Уайтчепел[1]. Из всевозможных фамилий этому мудаку досталась с упоминанием святости. У этого мира есть чувство юмора.

Калли непрерывным потоком выдает всю историю, ее голос слишком спокоен, а взгляд немного расфокусирован и пуст. Это пугает, словно Калли отдаляется от меня, но как только договаривает, искра жизни возвращается в черты, и вновь текут слезы. Не хватит никакой справедливости, чтобы исправить то, что этот человек сделал с Калли - как не хватит и для того, чтобы исправить ошибки ее отчима - хотя я был очень близок к расплате.

Я напоминаю себе, что Калли использовала гламур и сбежала. Она превзошла инструктора. Хоть это и не умаляет травму, но хоть что-то. Я снова притягиваю Калли к себе, положив подбородок ей на макушку.

- Ангелочек, я горжусь, что ты использовала силу так, - говорю я. - Уже при первой встрече, когда она стояла вся в крови и в отчаянии, я знал, что она не жертва, и никогда такой не станет. Она сильнее трясется. - Хочешь, расскажу секрет? - спрашиваю я, рукой глядя ее по волосам. - Такие люди, как он, рождены бояться таких, как мы. - Я чувствую это даже сейчас, когда она на самом дне - трагедии превращают Калли во что-то сильное, свирепое, опасное.

- Это дерьмовый секрет, - говорит она.

Я шепчу ей прямо в ухо:

- Это правда. В итоге ты поймёшь и примешь это.

Да. Я уверен, и хотя сейчас, когда, кажется, что сама жизнь продолжает пинать под зад, трудно увидеть, что однажды для Калли все изменится так же, как когда-то случилось со мной.

Она продолжает тяжело всхлипывать, оставляя на моей одежде разводы.

Я не знаю, сколько проходит времени, прежде чем решаюсь перенести нас на кровать, все еще обнимая ее. На хрен мой моральный компас: я уничтожу любого, кто осмелится попытаться увести меня от этой девушки. Я начинаю мягко напевать колыбельную, которой меня баюкала мать, вдыхая аромат пары.

"Я здесь, я рядом", - хочу сказать я. Но не перейду эту черту. Поэтому позволяю мелодии и моим объятиям говорить за меня. Кажется, срабатывает. Сначала плач Калли затихает, а потом ее дыхание выравнивается. Калли с еще опухшими глазами и заалевшими щеками, засыпает, а я уверен, что не могу любить ее больше. Что лишь подпитывает боль и гнев, бушующий внутри.

Большим пальцем я стираю оставшуюся слезу, понимая, что должен идти. Если останусь, сделаю что-нибудь безрассудное, например, проведу здесь всю ночь.

- Придет день, когда я не уйду, - говорю я.

Осторожно выскользнув из-под одеяла, я делаю то, чего не мог предложить ни одной женщине - подтыкаю под неё края одеяла.

Любовь... не такой я себе ее представлял и никогда не ожидал таких скромных жестов доброты. В них есть что-то беспокоящее, словно я теряю сноровку. Но потом вспоминаю про инструктора, которому необходимо преподать урок и тут же сноровка возвращается.

Последний раз посмотрев на спящую Калли, я выхожу в ночь.

Пора мстить.

 

Январь, 7 лет назад

На поиски мистера Уайтчепела ушло не так много времени. Я прячусь в тени, наблюдая, как он выходит из местного паба.

Инструктор Калли - высокий и долговязый, с проплешиной на макушке. Он выглядит надежным - никакой угрозы. Вероятно, это как-то связано с мышиными чертами лица. Даже его магия на вкус непримечательная и покорная. Он громко топает по тротуару, спрятав руки в карманы, и понятие не имеет, что ночь следует за ним. На полпути он начинает свистеть, будто в мире забот. Этот ублюдок напугал мою пару и у него еще хватает наглости свистеть.

Это капля, переполнившая мою чашу терпения. Я появляюсь перед ним, тьма клубиться вокруг, словно дым. Он пугается, делая шаг назад. Ему понадобилась секунда, чтобы прийти в себя.

- Кто ты? - спрашивает он. - Ты напугал меня.

Я шагаю к нему, не делая никаких попыток успокоить его страхи, тьма следует за мной. Она может поглотить инструктора за секунды, но это будет слишком просто. Он округляет глаза. Да, теперь он понимает, что я не безобидный незнакомец.

Он поднимает руки.

- Бумажник в заднем кармане. Бери, он твой.

Я не прекращаю идти на него. Если бы мне нужен был бумажник, тот давно был бы у меня. Когда Уайтчепел понимает, что не может просто отговориться, начинает пятиться, но слишком поздно. Я хватаю его за горло и прижимаю к ближайшей стене.

- Чего ты хочешь? - спрашивает он с нотками страха в голосе.

"Заставить тебя истекать кровью".

- Ты веришь в то, что ты хороший человек? - спрашиваю я.

Он скорее задыхается, чем отвечает. Я сжимаю его горло сильнее, магия вытекает из меня, вынуждая ответить, хотя у него едва хватает воздуха.

- Д-да, наверное.

Я скалюсь.

- Не верно.

Я разжимаю хватку, и инструктор падает на мокрый асфальт. Он делает несколько хриплых вдохов, затем отползает назад, пытаясь встать на ноги. Ему это не удается, дрожащие ноги не слушаются.

Я иду на него, громко стуча ботинками.

- Серьезно, чего ты хочешь? - спрашивает он, высоким и тонким от страха голосом.

- Два слова: Каллипсо. Лиллис.

 

Январь, 7 лет назад.

- В тысячный раз, я ничего ей не делал!

Мы с мистером Уайтчепелом находимся в заброшенном здании в Бельцах, Молдова. Земля усеяна старыми обертками, использованными презервативами и разбитыми пивными бутылками. Окна давно заколочены, и свет проникает только через провалившуюся часть крыши. Здесь пахнет мочой, паразитами и плесенью. О, и кровью. Начинает пахнуть кровью. Об этом заброшенном здании в бедной части города и стране, о которой большинство людей даже не знают, тут никого не бывает, кроме пары молодежных гулянок. Уайтчепел тоже может быть невидимым.

Я обхожу инструктора Калли.

- Что же дальше? Палец или сломать кость?

Мужчина начинает в открытую плакать. Несколько пальцев я уже отрезал. Я подумывал нанизать их на нитку и сделать ожерелье. Возможно, я даже отдам его Калли.

...Слишком жутко...

"Никто вас не спрашивал".

Клянусь, тени говорят только тогда, когда я не хочу их слушать.

- Прошу, - плачет Уайтчепел.

Я бы хотел сказать, что на это больно смотреть или, что во мне есть мягкость, которая шарахается от такого, но тогда я бы не был Королем Ночи.

Я приседаю перед учителем.

- Готов сказать, почему выбрал Каллипсо Лиллис?

Он до сих пор отрицает свою вину. Инструктор делает несколько глубоких вдохов.

- Я ей понравился, - дрожащим голосом отвечает он, - она хотела узнать меня лучше.

Во мне бурлит гнев.

"Я ей понравился".

Я вытаскиваю нож, подбрасываю его в руке и хватаю мудака за, уже окровавленную, ногу.

- Думаю, за эту ложь заберу два пальца.

- Подожди-подожди!

Он начинает громко кричать, когда я осуществляю свою угрозу. После этого он долго плачет, и я терпеливо жду.

- Правду, - требую я, как только чувствую, что он готов говорить, и в этот раз давлю магией. Несколько секунд он давится словами, которые не хочет произносить, а я спокойно за этим наблюдаю.

- Она одна, - наконец, говорит он. - А мне не везет с женщинами, и вот я... она... я не плохой парень, - умоляет он. - Ей бы понравилось. Она действительно хотела меня.

Я едва не слетаю с катушек. Лишь из-за жесточайшего контроля я не начинаю дубасить придурка, превращая его лицо в кровавое месиво.

Он оседает, когда магия отпускает его тело.

- Сколько еще? - спрашиваю я, сдерживая ярость.

Хищники не просыпаются однажды с такими призывами. Такое тлеет и развивается внутри многие годы.

Потея, он изумленно смотрит на меня. Я принуждаю его магией.

- Сколько?

Он снова начинает плакать.

- Я не знаю...

Я подношу нож к его пальцу.

- Хочешь, освежу твою память?

- Нет, нет! - Он делает несколько слабых вдохов. - С-семь. Еще семеро.

Я подумываю о том, чтобы кастрировать его здесь и сейчас. Семь жертв. Это не временное помешательство. Этот мужчина - серийный насильник. А его жертвы? У каждой эмоциональные шрамы на всю жизнь для того, чтобы этот ублюдок мог пережить моменты больного счастья. Хладнокровно я ломаю ему бедренную кость, а под его крики дроблю коленную чашечку. Его крики - самая сладкая музыка.

Я уверен, Уайтчепел изучал своих жертв, отыскивал тех, у кого не было семьи, с сомнительной репутацией и изгоев общества. Уверен, он и не думал, что у одной жертвы в защитниках может быть такой кошмар.

- Имена, - требую я.

Он перечисляет. Семь женщин с мечтами и интересами. Семь женщин, которые просто пытались пережить ад, которым может стать старшая школа смертных.

Я хожу вокруг него, собираясь забрать мудака в Потусторонний мир. Там есть создания, которые могут продолжить с ним веселиться. Но больше хочу, чтобы Калли узнала, что с ним случилось.

- Ты совершил ошибку, преследуя Каллипсо Лиллис. Совершил ошибку, преследуя других девушек, и будешь расплачиваться за это всю оставшуюся жизнь, начиная с этого момента. - Он хнычет. - Ты получишь еще восемь травм, по одной на каждую девушку. Я джентльмен, поэтому позволю тебе выбирать какую конечность сломать или отрезать.

Следующий час проходит в брызгах крови и криках. Когда я заканчиваю наносить раны, дыхание Уайтчепела становится поверхностным, а веки опускаются. У каждого человека свой порог боли, и этот мудак достиг своего.

Я вытираю нож и убираю его.

- Ты понимаешь, что стоишь на распутье, - говорю я. - Два варианта: я могу продолжить твои мучения или ты сдашься... Сможешь исповедаться, покаяться и жить так, как посчитает закон, или же жить так, как считаю нужным я. И точно знаю, что для тебя лучше.

Как и Уайтчепел.

- Я сдамся, - шепчет он.

Я осматриваю его сверху вниз и обратно.

- Я магически свяжу тебя с твоим словом, и если ты нарушишь его... черт, если сделаешь что-то, что меня не устроит - я узнаю.

Необходимости подробно описывать угрозу, нет. Усилившийся аммиачный запах дает понять, что Уайтчепел думает об этом.

Я выпрямляюсь.

- Кто ты? - шепотом спрашивает он.

Я долго смотрю на него, а затем принимаю решение, материализую визитку в ладони и кладу ему на колени. С тем же успехом можно было сообщить властям, что я сделал за них всю грязную работу.

Я перешагиваю пальцы Уайтчепела, лежащие на полу, словно рис на свадьбе. А затем ухожу.