Глава 1. Незаконнорожденный .

Лет назад.

"Безотцовщина. Бастард. Выродок. Ублюдок".

Эти слова я просто ненавижу, потому что постоянно их слышу. Слышу их шепот на улице, вижу эти слова в глазах, чувствую запах в кислом дыхании городских детей, которым нравится меня толкать. Костяшки сбиты и все в корках от бесчисленных драк за честь. Но хуже всего, когда люди используют эти слова просто так.

- Этот мальчик Флинн снова напал на моего сына.

- Кто?

- Ну, знаешь, тот тощий ублюдок.

- А, он. Да.

Эти слова на одну или две ступеньки выше рабства. И я должен носить этот титул, как знак позора. Я направляюсь в Пещеры Арестиса, пролезая сквозь тоннели, и мерцающая свеча в руке единственный источник света. Не то, чтобы это имело какое-то значение. Я хорошо вижу в темноте, со светом или без. Мое настроение мрачнеет, когда я прохожу через кованую дверь в наш дом. Бастард, который живет в самом худшем районе беднейшего плавучего острова в царстве. Мать еще не вернулась домой с работы городским писарем, поэтому я захожу в дом и заменяю все свечи в подсвечниках свежими, которые купил и все это время негодую.

Каждая капля воды, стекающая с потолка пещеры, каждый сквозняк холодного ветра, который скользит по бесконечному числу тоннелей - все насмехается надо мной.

"Выродок. Бастард. Ублюдок".

Я беру свеклу, лежащую на столе, и кидаю в котелок, затем наливаю воду, и зажигаю огонь под котелком. Вот тогда я действительно расслабляюсь и тру разбитые костяшки. Пятна засохшей крови покрывают кожу, и я не уверен, моя она или кого-то еще.

"Безотцовщина".

Я так и слышу это прозвище, произнесенное словно насмешка, когда возвращался домой из города. Под свежими порезами старые. Мне часто приходится отвечать за "титул". Да, иногда меня выводит не "бастард" или "ублюдок", а другие оскорбления, приведшие к этим.

- Тебе ничего не достичь, как и твоей матери-потаскушке, - уличный парень сказал мне это сегодня, и его голос еще звенит у меня в ушах.

Неправильно было это говорить.

- Предупреждаю, еще раз скажешь такое, у тебя будет на несколько зубов меньше.

Он не поверил мне. Я опускаю руку в карман брюк и сжимаю в кулаке маленькие окровавленные резцы. Теперь верит.

За мной открывается входная дверь и входит мама. Я знаю, что она пахнет старым пергаментом и ее пальцы испачканы черными чернилами.

"Писарь плачет словами и истекает чернилами", - говорила она мне, когда я был маленьким и не знал ничего лучше. Я думал, что это правда, что это часть ее магии. Это было до того, как я действительно понял, что является магией, а что нет.

- Десмонд, - зовет она, измученно улыбаясь. - Я скучала по тебе. - Я киваю, не доверяя себе говорить. - Ты читал? - спрашивает мама.

Мы могли бы быть самыми бедными фейри, которые только существуют в этом безбожном мире, но Лариса Флинн тратит все, с таким трудом заработанные деньги, на книги. Книги о королевствах, которых я никогда не увижу и людях, которых я никогда не встречу. Книги о языках, на которых никогда не буду говорить. Книги о жизнях, которыми никогда не буду жить. И под ее крышей я должен узнать все на этих самых страницах.

- Какой в этом смысл? - спрашиваю я, не признавая факта, что действительно читал, потому что не мог не возвращаться к этим проклятым книгам день за днем, решив изменить свою жизнь. Нашу жизнь.

Моя мать смотрит на свечи.

- Десмонд, - ее голос становиться ниже, когда она ласково зовет меня, - кого ты обманул на этот раз? - Она смотрит на меня с укоризной, однако глаза сверкают озорством. Как бы она не притворялась, что не одобряет сделки, которые я заключаю, искусно их поощряет. И в любой другой день, я могу сказать ей что-нибудь, чтобы подмазаться еще больше. Потому что мне нравится ей помогать.

- А это важно? - спрашиваю я, делаю паузу и помешиваю еду в маленьком котелке. Я пахну свеклой и моя одежда в красно-фиолетовых каплях. Я отказался от приличной еды, чтобы выменять ее на свечи. Значит, свекла будет на ужин. Я должен быть благодарен. Всегда может быть еще хуже. Бывают ночи, когда я ложусь спать с полной головой, но пустым желудком. И утром я просыпаюсь с песком в глазах и между пальцев ног, будто я любимый проклятый для Песочного Человека, и весь этот кошмар начинается заново. Я ненавижу нищету. Ненавижу чувствовать, будто мы имеем право лишь на худшее, что может дать этот мир. Но больше всего на свете я ненавижу делать трудный выбор. Книги или еда? Учиться или есть? - Не так уж страшно, позволь ты мне использовать немного магии, - заканчиваю я.

Я могу почувствовать, как сила горит под кожей и на кончиках пальцев, ожидая, когда я призову ее.

- Никакой магии.

- Мам, все думают, что мы слабые. - Сильные фейри владеют магией, слабые - самой минимальной. И все, кто меня знают, верят, что у меня ее практически нет. Без отца, бессильный фейри. Что, кроме рабства, может быть худшей судьбой для человека, живущего в этом мире. Однако дело в том, что магии у меня очень много, и теперь, во время полового созревания, я чувствую бурю в венах. Требуется все больше усилий, чтобы удержать магию.

- Никакой магии, - повторяет она, ставя сумку рядом с покосившимся столом, прежде чем начать помешивать еду вместо меня.

- Значит, у меня есть силы, но я никогда не использую их? - злясь, говорю я, вновь начиная прежний, затертый спор. - И должен читать, но никогда не говорить о своих знаниях?

Мать тянется к моей руке и проводит пальцем по костяшкам.

- У тебя есть сила, но ты ею не злоупотребляешь, - поправляет она. - Да, мой сын. Будь покорным. Говори, но слушай больше. Сдерживай магию и разум.

Что оставляет мне только мускулы. Даже это она заставила бы меня спрятать от мира.

- Они называют меня бастардом, - проговорился я. - Ты знала? - Ее глаза практически незаметно расширяются. - Они зовут меня бастардом, а тебя шлюхой. Вот почему у меня вечно сбиты костяшки. Я дерусь за твою честь, - гнев начинает брать верх, что становится проблемой. И под крышей у матери мне приходится жить по двум жестким правилам: первое - я никогда не должен использовать магию; и второе - я должен контролировать нрав. Я неплох в первом, но во втором хреновый.

Она отворачивается к многострадальному котелку со свеклой.

- Ты не бастард, - говорит мама так тихо, что я едва слышу ее за клокотанием бурлящей воды. Но все же слышу. Мое сердце пропускает удар. Не... бастард? Не безотцовщина? Вся моя вселенная меняет ось в одно мгновение.

- Нет?

Она очень медленно переводит взгляд от котелка на меня. Клянусь, я вижу вспышку сожаления. Она не собиралась мне это говорить.

- Нет, - наконец, отвечает она с решительным выражением на лице.

У меня начинает колотиться сердце, и возникает странное желание не верить матери. Такое ведают в разговорах, когда усаживают сына перед собой, а не бросают фразу в случайном споре.

Я смотрю на нее, ожидая продолжения, но мать молчит.

- Правда? - дожимаю я.

У нее сбивается дыхание.

- Да, Десмонд.

Какие-то чувства, очень похожие на надежду, проносятся сквозь меня. Бастарды живут трагедиями. Сыновья живут сагами. Все книги моей матери предельно ясны. Я сын какого-то мужчины. Его сын. Мужская гордость проносится через меня, хотя она очень быстро разбивается о реальность. Меня все так же воспитывает мать без отца. Возможно, я не бастард, но мир все еще видит меня таковым, и, зная любовь матери к секретам, мир будет продолжать видеть во мне одиночку, даже после сегодняшнего дня.

- Неужели он умер?

Как? Как наша жизнь докатилась до такой?

Она качает головой, отказываясь смотреть на меня.

- Он бросил нас?

- Нет, сын мой.

Какой еще ответ остался? Единственное, что приходит в голову - изучить мать, мою трудолюбивую мать, которая хранит очень много секретов и которая научила меня делать то же самое.

- Ты ушла от него, - заявляю я. Конечно. Это единственный логичный ответ. Она сморщивается, все так же отказываясь смотреть на меня и на мой ответ. - Ты бросила его и забрала меня с собой. - Такое ощущение, будто мне в желудок напихали камней. Чувство потери практически невыносимо, в основном потому, что я не знал, что мне есть, что терять. - Кто мой отец?

Мать качает головой. Это своего рода откровение, которое я не должен быть вытягивать.

- Скажи мне. Ты должна сказать, - я чувствую, как магия пульсирует под кожей, убеждая освободить ее. Все что мне нужно - имя.

Мать вновь качает головой, хмурясь.

- Если ты любишь меня, то скажешь, кто он. - Тогда я смогу найти его, и он объявит, что я его сын и все дети, что зовут меня ублюдком, поймут, что у меня есть отец...

Моя магия нарастает. Я чувствую, как она ползет по спине, прижимаясь к позвоночнику.

- Я люблю тебя и не скажу его имени, - говорит она голосом на октаву выше из-за волнения. Это означает, что я должен закрыть эту тему. Но мы говорим о моем отце, о целой половине моей личности, пропавшей на всю жизнь. А мама относится к этому разговору так, будто это не имеет значения.

- Что это за ответ такой? - спрашиваю я, злясь, и мое раздражение превращается в гнев. Сила, предвкушая накал страстей, бесится, зудит, елозя по спине.

- Десмонд, - резко говорит она, - если бы ты знал правду, мог бы быть мертв.

Мое сердце бьется быстрее. Резкое давление на спину. Кто мой отец? Мне нужно знать!

- Это ты постоянно бубнишь о самообразовании, - бросаю я ей. - Это твое "знание - самое острое лезвие", - цитирую я. - И ты все еще не хочешь раскрыть мне личность моего отца. - Мои слова хлещут, и я чувствую, как горит кожа под лопатками. Из меня вырывается стон и поток магии. Я склоняюсь от их силы, опираясь рукой на ближайшее что-нибудь. В голове всплывает мысль: у меня растут крылья. Затылок покалывает от магии, не больно, но и не приятно. Моя сила поглощает, перед глазами все меркнет и заставляет тело дрожать. Не знал, что это будет вот так.

Я скорее чувствую, чем вижу, как мать поворачивается от котелка ко мне, скорее всего, планируя словесную порку. А затем застывает при виде меня. Я тяжело дышу между волнами магами. Почему именно сейчас? Крылья тянут назад, и они, должно быть, тяжелые, но магия удерживает их, словно я стою в воде, а крылья на поверхности. Я моргаю, пытаясь сфокусироваться. Мое зрение мгновенно обостряется, и я четко вижу свою мать, как она, круглыми глазами, таращится на крылья и делает слабый шаг назад, едва не задевая котелок.

- У тебя его крылья, - говорит она испуганно.

Мама становится размытой, и я сосредотачиваюсь на себе, сопротивляясь магии, потому что решил закончить разговор.

- Чьи крылья? - спрашиваю я, но такое ощущение, что голос звучит откуда-то издалека, словно я нахожусь в другой комнате. Магия пульсирует внутри. Я не слышу маминого ответа и не совсем уверен, потому ли это, что она не говорила, или из-за того, что сила оглушила. - Скажи, и я клянусь Бессмертными богами никогда не говорить об этом.

Сила начинает стихать, зрение проясняется. Я смотрю на мать, которая одаривает меня жалостливым, как и прочие горожане, взглядом.

- Сын мой, эту клятву ты не сможешь сдержать, - тихо произносит она надломленным голосом. Ее ужас и жалость уступают место более безнадежному выражению, чему-то очень похожему на опустошение. Она не расскажет... не сегодня, и судя по выражению ее лица, не в ближайшее время. Она заставит меня еще много лет терпеть насмешки и оскорбления! Все для того, чтобы спрятать меня. Будто я беззащитный ребенок!

Гнев усиливается, отчего и магия растет.

...Ты теперь мужчина...

Да. Крылья явное тому доказательство. Крылья и магия, которая вновь поднимается и не дает ничего видеть. Крылья раскрываются, но я не могу расправить их на полную ширину в узких комнатах дома.

Слишком много магии. Меня шатает. Гнев подпитывает силу, а она питает ярость, выстраиваясь в какое-то неуловимое крещендо. Я не могу контролировать это. Я понимаю, что в секунду, когда потеряю контроль, магия - слишком огромная для моего тела и сильнее воли - вырвется на свободу. И шторм, бушующий в венах, больше не будет в ловушке.

- Скажи, - у меня грохочет голос, а сила пульсирует по всей комнате. Наш обеденный стол скользит по полу, стулья опрокидываются. Кухонная утварь, висящая над котлом, летает по комнате, и наши сырые керамические плиты разбиваются о дальнюю стену.

Это доказательство силы моей матери, а моя сила лишь заставляет ее отступить на пару шагов. Моя тьма вращается вокруг нее, словно черные завитки пульсируют рядом с мамой. Как только я выпускаю магию в комнату, она ослабляет свое действие на меня. Теперь я могу мыслить ясно. Ужас заменят гнев. Я никогда так не разговаривал со своей матерью. Никогда еще моя сила не срывалась с поводка, хотя никогда моя сила не казалось такой всемогущей. Я вижу магию перед собой. Она обхватывает горло моей матери и проникает под ее кожу. От вида действия магии меня тошнит.

Что я творю?

...Разве ты не знаешь?..

...Разве не чувствуешь?..

...Ты заставил ее ответить...

Боги помогите. Теперь я чувствую, что магия, словно фантомная часть тела. Моя магия пробивается через мамину систему, выведывая ее секрет. Что-то мерцает в глазах мамы, что-то тревожное, похожее на страх. Она боится меня.

Она сглатывает, пытаясь сдержать ответ, но проигрывает.

- Твой отец - Галлеагар Никс.

 

Глава 2 Король Теней

Года назад

- Они приближаются, - моя мать врывается в дом, захлопывая пещерную дверь.

- Кто? - я закрываю книгу и убираю ноги с края стола. Вообще я не должен класть ноги на стол и обычно мать ругает меня за это, но сегодня этого даже не замечает

- Люди твоего отца.

Я с тревогой таращусь на мать, которая хватает меня за руку и тащит к задним нишам дома, где находятся наши комнаты. В каждой комнате есть дверь или искусственная стена, чтобы отделить наши пещеры от тех, которые находятся дальше. Все сердце Арестиса пронизано лабиринтом пещер. Я не знаю всех пещер наизусть, хотя и прожил всю жизнь внутри них.

- Почему сюда идут люди короля? - спрашиваю я с тревогой.

Контролируй эмоции, говорю я себе голосом матери. Для фейри сила и эмоции идут рука об руку. Теряя контроль над одним, теряешь и над другим. А если придут люди короля, я не могу потерять контроль. С момента, как три года назад мать призналась, что мой отец - Галлеагар Никс король-тиран Ночи, я стер все мечты о воссоединении с ним. Уж лучше быть бастардом, чем его сыном. Галлеагар Никс - жестокий и могущественный. Внимание такого человека стараешься избегать.

- Кто-то увидел твои крылья, - говорит она.

Я сглатываю. Мои проклятые крылья. У фейри, как правило, нет крыльев драконов с когтями. На самом деле, лишь у одной линии фейри свойственна эта черта - королевская родословная. Мне посчастливилось унаследовать крылья отца.

- Должно быть, ему донесли о них, - продолжает мать.

У меня сводит низ живота. Три года я, в основном, прятал крылья, но иногда практиковался в полете.

- Извини, - говорю я, приглаживая рукой белые волосы. Слова звучат неубедительно. Ты извиняешься за ошибку, но это намного серьезнее, простой ошибки. Я слишком много дрался и на слишком многих красивых женщин засматривался. Я все больше провоцировал себя тем, что пробуждали во мне крылья. И на той неделе та деревенская девушка... она видела их... и побежала рассказывать старейшинам деревни. Я смог остановить ее только заключив сделку - ее молчание за браслет, сделанный из лунных лучей и сердец астероидов. Я не могу пользоваться магией, но заключать сделки хорошо получается. Так что я нашептывал сладкой луне истории о солнце, пока она не поделилась кусочком своего света, и я позволил космосу попробовать мою сущность в обмен на сердца. На это ушло четыре дня, но взамен я получил небесный браслет для деревенской девушки. Видимо, все было напрасно. Должно быть, она сказала кому-то за эти четыре дня, прежде чем я смог выполнить часть сделки. В конце концов, не каждый день натыкаешься на наследника Царства ночи.

- Не извиняйся за то, кто ты, - говорит мать, отказываясь дать мне возможность взять вину на себя за, безусловно, только мою ошибку. Она тащит меня в свою комнату, закрывая за собой дверь. - Твоя сила все еще пробуждается? - спрашивает она, меняя тему.

Я киваю. До появления крыльев я был силен, и хотя в ту ночь я получил львиную долю силы, она продолжала расти.

Взгляд, которым награждает меня мать, полон гордости и беспокойства.

- Сын мой, ты уже очень силен. Не достаточно, чтобы вырваться из хватки твоего отца... но однажды и он будет тебя бояться.

Я не знаю, как мне реагировать на ее слова. В любое другое время возгордился бы на похвалу, но прямо сейчас... у меня появляется ощущение съеденного тухлого мяса.

Мать отпускает мою руку и подходит к покосившейся кровати. Затем отталкивает ее в сторону, пристально смотря на пол под ней. Я следую за ее взглядом, но не вижу ничего, кроме пыльных пятен. Мать вытягивает руку и бормочет несколько слов. У меня покалывает пальцы от магии мамы. Земля переливается, словно мираж, и исчезает, открывая на своем месте огромную яму. И внутри этой ямы...

- Мам?..

Я потрясенно смотрю на яму, до краев наполненную медными, серебряными, но, в основном, золотыми монетами. Между ними разбросаны камни с грубой огранкой, которые пульсируют словно сердцебиение. Живой лазурит. Алхимические камни.

- Что... что это такое? - спрашиваю я.

Тут гораздо больше денег, чем мог бы заработать писец. Моя мать явно не ограничивалась перепиской истории пещер Арестиса. Мама смотрит на сокровища.

- Это твое, - говорит она и смотрит на меня.

Ее слова, словно удар в грудь. Она копила все эти деньги... для меня? Я просто качаю головой. Фейри не дарят такие подарки, не без ловушек. Даже детям. Это похоже на проклятую магию.

- Я не возьму их.

- Возьмешь, сын мой, - говорит мать, - вместе с остальным наследством.

Я вопросительно выгибаю брови, глядя на нее. Есть что-то еще?

Она внимательно смотрит на меня.

- Мои секреты.

У меня начинает колотиться сердце, и что бы она ни собиралась сказать, я не хочу этого слышать, потому что секреты предназначены только для одной души. Я жмурюсь и снова качаю головой. Я отказываюсь думать о том, что означает нарушение ею одного из своих же сокровенных правил. Что она отдает мне наследство. И это зловещее слово.

- Десмонд, - говорит она, касаясь моего плеча и слегка встряхивая, - где человек, которого я вырастила? Сейчас, ты нужен мне сильным.

После ее слов я открываю глаза и молча умоляю не идти по этому пути, однако, она игнорирует мой взгляд.

- Король Дня задолжал мне. Возьми эти деньги, купи убежище. - Убежище? В Царстве Дня? И быть вынужденным никогда не видеть ночи? - Если он не возьмет деньги, скажи, что ты сын Ларисы Флинн и Галлеагара Никса. Покажи крылья, если придется. Тогда он не откажет тебе.

- Только если ты пойдешь со мной, - говорю я. Потому что обрести безопасность, но отказаться при этом от матери, походит на ловушку. И я не стану выбирать. Мать прижимает ладонь к моей щеке.

- Я не могу, сын мой. Уже давно, я выбрала свою судьбу. - Я щурюсь, не понимая. - Слушай внимательно, - говорит она, - потому что времени повторять не будет. Я никогда не любила твоего отца - никогда.

Как только слова слетаю с ее губ, я замираю. Столько времени я представлял, что спрашиваю ее о том, как она попала в лапы моего отца, не мог понять, как моя умная, принципиальная мать, могла заботиться о Короле Теней, человеке, который коллекционировал жен и убивал своих детей.

- Когда-то меня звали Юриелл Д’Астерия и я была одной из шпионов короля. - Моя мать? Шпион? И жила под другим именем? "Секреты принадлежат только одной душе" - подходящий слоган для шпиона. - Я отчитывалась не непосредственно ему, - продолжает она, - поэтому многие десятилетия мы никогда не встречались лицом к лицу. Пока я не сорвала покушение на короля, он не обращал на меня внимания.

Моя мать спасла жизнь королю. От этого откровения во рту появляется горький привкус. Беспризорники достойнее спасения, чем существо, правящее нашей землей.

- Галлеагар пригласил меня во дворец, чтобы лично вручить медаль, - она отводит глаза и качает головой. - Следовало дважды подумать, прежде чем идти. В тот день я пришла шпионом, но к концу встречи меня лишили всех званий и обязанностей и отправили в гарем.

Я выгибаю брови.

- Почему? - спрашиваю я, сбитый с толку. Судя по прочитанному, фейри никогда не выбирают пары за день. Некоторые несколько веков кружат друг с другом, прежде чем осесть. Моя мать пожимает плечами.

- Он никогда не говорил мне.

Он вырвал ее из жизни и сделал своей. От этой мысли мурашки по коже. А я продукт этого союза.

- Я была с ним много лет, много долгих, одиноких лет. Пока однажды все не изменилось. Галлеагар не дает много свободы своим наложницам, но в один редкий случай я оказалась за стенами дворца, наслаждаясь путешествием, когда провидица рассказал мне часть моего будущего. - Мама переводит дух. - Она сказала: "В час отчаяния ты будешь знать, что нужно сделать, и мир будет благодарен тебе за это". Я забыла слова провидицы, пока не узнала, что беременна. Только тогда они вернулись ко мне. И она была права, я знала, что нужно делать. Я продала столетия жизни ради спасения, и, в итоге, сбежала из королевского дворца прямо у него под носом. Я приехала сюда и с тех пор жила здесь.

Моя мать продала столетия жизни?

Она обхватывает мое лицо.

- Так что, сын мой, моя судьба была решена задолго до сегодняшнего дня. - У меня сжимается сердце. Я представляю, как себя чувствует звезда, когда умирает, как и умирает все, что она и любит, сжимается внутрь и разрушается изнутри. У меня дрожат руки, я трясу головой, глаза жжет. Я просто шокирован признанием матери. Она притягивает меня ближе. - Прячь крылья, контролируй темперамент и узнай о мире все, что можешь, начиная со своих врагов, - выдыхает она. - Никому не доверяй и, прежде всего, не делись своими секретами.

 

Года назад

Моя мать все еще продолжает сжимать мое лицо, когда мы слышим стук шагов, разносящихся эхом в пещерах. У нас обоих дикий взгляд. Люди моего отца здесь.

- Среди твоего наследства есть сумка, в которую вместится это все. Собери все, что сможешь, пока я задержу солдат, а затем уходи, - она кивает на дверь в задней части комнаты, которая ведет в лабиринты туннелей позади дома. Я качаю головой.

- Только если ты пойдешь со мной, - настаиваю я.

- Десмонд, - спокойно говорит мать, - ты сын короля. Законный наследник королевства тирана. Ты должен выжить не только ради меня или себя, но и ради королевства. Понимаешь?

- Хватит, - хрипло говорю я, потому что понимаю, но не хочу этого.

Она отпускает меня, разворачиваясь к двери, которая ведет из ее спальни в нашу гостиную.

- Я люблю тебя, сын мой. Пока тьма не сгинет, буду любить.

У меня громыхает сердце. До сих пор это была моя жизнь. Эти гладкие, промозглые стены пещер, эта скромная обитель, эта загадочная мать. Я обижался на эту жизнь годами, но сейчас, когда могу потерять все, не могу вынести эту мысль. В голове не укладывается ни жертва моей матери, ни моя проклятая ситуация, ни вероятность того, что все это может быстро закончиться, потому что эта моя жизнь, даже такая мрачная, как-то слишком хороша для таких, как мы. Я смотрю на яму с монетами. Годы богатства, ради которых работала мать, все это было для того, чтобы однажды она смогла спасти меня и только меня одного.

Она почти подошла к двери, когда я понимаю, что не могу согласиться на это. На любой из этих вариантов. Нужно напасть на солдат. Я призываю магию, и она поднимается изнутри, будто я использовал ее постоянно все это время. В течение многих лет я отвергал ее, но она не оставила меня. Я понятия не имею, как взаимодействовать с моей силой, но это, кажется, не имеет значения. Нужно лишь остановить мать, и моя магия ответит.

В один момент у меня есть тело, а в следующий - кожа, кости, мышцы и кровь превратились в осознанную мысль. В мгновение ока я становлюсь единым целым с тьмой. Я пересекаю комнату, и у меня даже нет времени чувствовать удивление или страх по поводу того, что могу сделать это... что могу стать ночью, прежде чем я снова появлюсь между мамой и дверью, мое тело снова становится материальным. Глаза матери расширяются, когда она замечает меня.

- Прости меня, - говорю я, и моя рука тянется к дверной ручке. Вдалеке я слышу топот солдатских сапог, - но ты же не труса воспитала.

Прежде, чем она успевает отреагировать, я открываю дверь и выскальзываю. Нужно закрыть дверь. Вновь сила поднимается, приспосабливаясь ко мне и дверь хлопает. Я почти смеюсь над тем, как легко использую магию. Гораздо проще, чем сдерживать ее.

- Десмонд! - в приглушенном голосе матери сквозит паника. Сила матери сражается с моей, пока она бросает заклинания в дверь, но все бесполезно, так как я в магии сильнее ее. Гораздо сильнее. Дверь не сдвинется с места в ближайшее время. Теперь уже моя мать будет вынуждена бежать из задней части комнаты, а я буду противостоять людям моего отца.

Вот и отлично. Он все равно преследует меня.

 

Года назад

Дверь в комнату матери громыхает.

- Десмонд! - снова кричит мать.

Я игнорирую ее, пересекая гостиную, и направляюсь к входной двери. Я все еще слышу топот солдат и, судя по звукам, они еще не добрались до нашего дома. Я открываю входную дверь и в конце темного туннеля вижу эскадру, идущую по сырому проходу. Именно тогда и только тогда я понимаю, что у меня нет плана. Как только меня замечают, мужчины, и женщины в форме начинают бежать по туннелю к дому, положив руки на рукояти мечей. Это не светский визит. В это мгновение я действительно понимаю, что королевская кровь, текущая во мне, смертный приговор. Но она же делает меня сильным. Очень сильным.

Я расправляю плечи и встаю тверже. Моя мать не пожертвует собой сегодня. Не ради меня.

"Останови их".

Магия вырывается из меня, пульсируя по пещере и искривляя свет прежде, чем врезаться в солдат. Они, все, как один, падают на спину, словно срубленные деревья. Никто не встает.

Стоит оглушительная тишина.

Я их... убил?

Но когда я вглядываюсь, один из них шевелит рукой, а другой вздыхает. Мои мышцы расслабляются. Без сознания, не мертвые. Я отступаю, проходя через дом, силой, а не рукой закрываю входную дверь. Пора уходить.

Я возвращаюсь через гостиную в спальню матери. Только положив руку на дверную ручку, понимаю, что там тихо. Слишком тихо.

Я начиню нервничать, открывая дверь.

Комната матери выглядит прежней, за исключением того, что мое наследство снова скрыто, задняя дверь распахнута, и моя мать пропала.

Она сбежала, уверяю я себя. Но волосы на затылке встают дыбом и этот привкус в воздухе...

Враждебная магия.

На этот раз я становлюсь единым с тьмой, раньше, чем успеваю подумать о приказе, исчезая из комнаты и появляясь прямо за задней дверью. На небольшом расстоянии я слышу голоса, и один из них принадлежит моей матери.

Холодный, липкий страх тянется, как виноградная лоза от живота вверх. Осторожно я снова становлюсь единым целым с тьмой, исчезая в одно мгновение и материализуясь за скользкой, минерализованной колонной в другое.

Я вижу мать со спины, и напротив нее...

У меня кровь стынет в жилах.

Я вижу свои волосы, глаза и линию подбородка, но только у другого человека, про которого так много читал, что мне кажется, будто я его знаю. Но презираю.

Мой отец, Галлеагар Никс, Король Ночи.

 

Года назад

Я смотрю на короля-тирана нашего царства.

Белые волосы обрамляют его лицо, словно он много раз проводил по ним пальцами. На черном наряде перебор золота, а сапоги настолько отполированы, что сияют, будто зеркала. На его, бесспорно, красивом лице читается жестокость, и, исходя из внушительно телосложения очевидно, что он не только одарен магией, но и превосходит физически.

...Чудовищный человек...

...Детоубийца...

...Пытающий невинных...

...Охотится за смертными...

...Заставляет рыдать даже тьму...

Тени сплетничают, даже у них нет чувства преданности к своему королю.

Волшебные огни фей висят в воздухе вокруг Галлеагара, хотя у меня складывается впечатление, что ему не нужен свет, чтобы видеть в темноте.

- Юриелл Д’Астерия, - говорит он, - моя падшая звезда. - От этих слов - или от его голоса - у меня холодеет кровь. - Шестнадцать лет ты ускользала от меня, - его глаза впились в мою мать. Защитный инстинкт пробуждается с силой, неведомой прежде, когда я вижу, как он смотрит на нее. Будто хочет овладеть ею. - Я искал везде. Допрашивал каждого. Шел по каждой зацепке. Но все вели в тупик, - он начинает двигаться, не открывая глаз от моей матери. - Моя любимая жена исчезла из моего дворца, через несколько часов после того, как я посетил ее, и все выглядело так, будто ее никогда и не существовало, - он щелкает пальцами и открывает ладони, как бы демонстрируя исчезновение. Моя мать ничего не отвечает, наблюдая за королем. - На самом деле, когда я пытался выследить твою семью, твоих друзей... любого, кто был до меня, - я обнаружил, что они все вообще никогда не существовали. Фальшивые имена, фальшивые люди. Представь мое удивление, когда я обнаружил, что у шпиона, работающего в королевском дворце, резюме, выстроенное на лжи. У шпиона, который стал моей женой.

- Ты выбрал меня, Галлеагар, - тихо говорит она, наконец, нарушая тишину.

Он смеется, и от смеха его слова дрожат:

- Да? - И тут же перестает улыбаться. - Мне нравятся умные существа... а насколько умна ты. Тебе понадобилась одна ночь, чтобы обмануть меня, - он поднимает указательный палец вверх, - всего одна. - Он приближается к ней, и звук его шагов эхом разносится по пещере. Я могу сказать по тому, как темнеет воздух у него за спиной, прямо там, где должны быть его крылья, что он злится и взволнован одновременно. - Стоило догадаться, - продолжает он. - Ты предупреждала, как сильно любишь хранить секреты, - он прищуривается. - Есть один секрет, который мне особенно интересен. Видите ли, когда несколько дней назад мне передали сообщение о твоем местонахождении, - он встает к ней вплотную и понижает голос до угрожающего тона, - в нем так же говорилось, что у меня есть сын.

Я не шевелюсь, страх течет по венам, пока магия пульсирует прямо под кожей, требуя выхода. Мне нужно действовать, нужно спасти маму, но Король Ночи, по слухам, один из самых могущественных фейри в мире. Я никак не могу подчинить его. Но каждый момент сомнения - прожитый впустую момент. Как я могу вытащить нас с мамой отсюда?

- Итак, - подталкивает он, - это правда?

Даже из того немногого, что я вижу от своей матери, могу с уверенностью сказать, что она вздернула подбородок.

- Какой прок от моих слов, Галлеагар? Ведь я лгунья.

Король Ночи бегло осматривает ее и собирается что-то сделать, я чувствую это. В его глазах столько сдерживаемой агрессии, он хочет выпустить ее. Нужно развязать ему руки. Я только собираюсь раскрыть себя, как он перемещает взгляд от моей матери и смотрит на пещеры, которые нас окружают. Я прячусь за колонной как раз перед тем, как его взгляд падает на ту часть пещеры, в которой нахожусь я. Насколько бы сильны не были его злые намерения, у него получается их обуздать.

- Значит, все это время ты жила здесь? В пещерах Арестиса? Неудивительно, что я так и не нашел тебя. Даже самый жалкий раб не стал бы добровольно оставаться в этой дыре.

- Как, должно быть, ранит тебя, - живо говорит моя мать, - знать, что я выбрала все это вместо тебя.

Он вновь смотрит на нее... и через мгновение щелкает пальцами. В маму врезается поток магии, жестко опрокидывая на пол пещеры. Я клянусь, мое сердце остановилось на мгновение, и вместе с этим, утопив страх, поднялась ярость. Она течет по венам, сгущает кровь. Никто не смеет поднимать руку на мою мать. Я выхожу из-за колонны, моя магия заставляет тени собраться вокруг.

- Я пришел с планом убить тебя, - продолжает король. Все его внимание настолько приковано к моей матери, что он не замечает меня. Он смотрит только на нее. Король хватает маму за волосы и задирает ее голову. - Но, возможно, оставлю тебя в живых. А еще, возможно, ты сама будешь каждую ночь выбирать того, кто будет насиловать тебя.

Сила, подпитываемая гневом, нарастает. Я делаю шаг вперед, а затем еще один, но родители меня не замечают. Они смотрят только друг на друга. Моя мать смеется королю в лицо, высмеивая его угрозу.

- До тех пор, пока ты не придешь ко мне, я буду наслаждаться наказанием.

У меня на руках волосы встают дыбом. Мама говорит совсем не привычным тоном. Я всегда думал, что она нежная, но это не так. Боги, теперь мне как никогда ясно, что это не так. Она может быть, кем захочет: любящей матерью, королевским шпионом, наложницей поневоле, неуклюжим писцом. И под всеми этими ее масками таится женщина, которая может заставить мужчин дрожать.

Король пятится, так же, как и я, потрясенный ее словами.

Я вижу момент, когда шок рассеивается, и жестокие линии лица короля становятся отчетливее. Его гнев так похож на мой. Он пенится прямо под поверхностью, набирая силу. Неудивительно, что моя мать так испуганно смотрела на меня все те, минувшие с потери контроля над гневом и силой, годы. Неудивительно, что она подтолкнула меня к необходимости самоконтроля. Она видела то, что я вижу только сейчас: я сын своего отца.

- Значит, кто угодно, кроме меня? - спрашивает он. - То есть ты привыкла обслуживать рабов и воров? - Его гнев растет. - Что ж, если я так плох, просто обязан восстановить честь. - Он тянется к поясу брюк, и я больше не выдерживаю. Прежде чем осознаю, что делаю, я пробираюсь сквозь тьму, материализуюсь перед отцом, летя по инерции вперед, с занесенным назад кулаком. Секунду спустя я с рыком наношу удар в челюсть, вкладывая в него всю ярость, страх и здоровенную дозу силы. Он отлетает на колонну, которая разлетается на куски.

Я хочу схватить маму и убежать, но это же мой отец. Отец, который унизил ее, ударил. И по этому отцу я когда-то тосковал. Человек, от которого защищала меня мать. Человек, чья проклятая кровь течет по моим венам. Я чувствую эту сильную, гнилую кровь, которая подталкивает на злость, закончить то, что начал. И у меня все еще слишком мало контроля над собственным гневом, чтобы противостоять магии. Я расправляю плечи, раскрывая за спиной крылья.

- Десмонд, - кричит мама позади меня, - не надо.

Игнорируя ее, я шагаю к отцу, тьма сгущается вокруг. Я подхожу к нему, когда он садится и стирает каплю крови из уголка рта. Король смотрит на меня, переводя взгляд на крылья.

- Так значит, слухи верны, - его взгляд перемещается на мою фигуру, которая, я знаю, худая и жилистая, затем, на мое лицо. - Жаль, что у тебя не на что смотреть. - Я ничего не говорю, а стискиваю зубы. Мы смотрим друг на друга, и под кожей каждого течет гнев, словно горная река. В этот момент, отец жестоко улыбается. - Да, ты действительно мой сын. Такая сила - ужасное бремя, правда?

Не уверен, что смогу ответить ему, даже если захочу. Нужно выпустить магию, пока она не поглотила меня. Мама опускает руку мне на плечо, разрушая чары.

- Оставь его, Десмонд, - тихо говорит она.

Но недостаточно тихо. Король устремляет взгляд на мать.

- Оставить меня? - вторит он, прищурившись и улыбаясь. - Думаешь, я позволю вам сбежать от меня дважды?

И через секунду отец исчезает. Я поражен. Та же сила, что и у меня.

Это все, о чем я успеваю подумать, прежде чем ощущаю отсутствие руки матери на плече. Я разворачиваюсь и вижу, как Король стоит сзади нее и прижимает к ее горлу нож.

Он не сомневается. Быстрее, чем я могу отреагировать, он проводит лезвием по тонкой шее, перерезая горло единственному дорогому мне человеку.

Кажется, время останавливается. Кажется, все замирает. Вся моя жизнь сжимается в одно мгновение, в одно ужасное мгновение. Это нереально. Просто не может оказаться реальностью. Ни кровь, которая вытекает из горла мамы, украшая кожу страшнейшим из ожерелий. Ни удивленное лицо мамы, ни ее попытки сделать вдох, хотя весь воздух выходит через рану на горле, надувая пузыри крови, ни довольное лицо отца, ни его гневный взгляд. Это все... невозможно.

И в одно мгновение все оживает, и я понимаю, что это реально. Вот как выглядит смерть. Вот что такое настоящая, бесконечная п