Современная легенда о големе

В настоящее время сюжет о создании голема известен в первую очередь благодаря легенде о големе, созданном пражским раввином Йеудой Левом бен Бецалелем (Мааралем); голем был слугой раввина и защитником евреев от козней клеветников и преследователей. Легенда эта на самом деле является плодом художественного вымысла и лишена исторических корней. Подлинные сочинения рабби Лева хорошо сохранились и широко известны. В них рассматривается множество разнообразных тем и обстоятельно излагаются взгляды автора, но нигде, ни прямо, ни косвенно, не затрагивается тема голема или даже более широкий вопрос о творении посредством букв³. Точно так же имеющиеся в нашем распоряжении сведения о жизни рабби Йеуды Лева не дают основания приписывать ему занятия магией. В действительности же легенда, приписывающая рабби Леву создание голема, в своей основе является литературным произведением, созданным в 20 веке.

Йегуда Лев (Лива) бен Бецалель (Маараль❋Аббревиатура слов Морену а-рав рабби Лев, «наш учитель и раввин рабби Лев».) Пражский. Родился в Познани в 1512 (?) и умер в Праге в 1609. Раввин, религиозный мыслитель и моралист, автор многочисленных сочинений, в которых он интерпретирует талмудические изречения, опираясь на глубокое знание как средневековой еврейской философии, так и каббалы. Рабби Лев оказал влияние не столько на своих современников, сколько на отдаленные поколения, в особенности на восточно-европейский хасидизм (конец 18 и 19 вв.) и на еврейскую мысль 20 века.

Иллюстрация 2

Трактат «Тайна зачатия и левиратного брака», приписываемый Эльазару из Вормса, MS Biblioteca Apostolica Vaticana, №231.

Создателем современной легенды о големе был рабби Иеуда Юдл Розенберг (1860-1935), раввин, публицист и плодовитый беллетрист, писавший на идише и иврите в конце 19 и первой трети 20 века⁴. Его книга Чудеса Маараля, изданная анонимно в 1909, принесла популярность легенде о големе, прочно связав ее с пражским раввином, потомком которого считал себя Розенберг. В еврейской литературе 18 и 19 веков можно найти лишь скудные намеки на легенду о пражском големе, которые и послужили пищей для богатого художественного воображения рабби Юдла.

ЛЕГЕНДА О ГОЛЕМЕ В ИСТОРИИ ЕВРЕЙСКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

В развитии предания о големе можно выделить два этапа: первый – теоретический, когда вырабатывались умозрительные предпосылки и обсуждалась возможность создания голема, второй – нарративный, когда стали распространяться рассказы о знаменитых мудрецах, создавших голема, обычно в качестве своего слуги или помощника. Интересно, что самое раннее из таких преданий оказывается связанным с германским хасидизмом: в нем фигурирует не кто иной как рабби Шмуэль Хасид, отец Йеуды Хасида. Это предание содержится в рассказе, относящемся, по-видимому, к концу 15 века и входящем в сборник агиографических повествований, посвященных германским хасидам⁵.

Любопытно отметить, что в версии этого сборника, изданной на идиш, упоминания о слуге-големе были опущены⁶. По-видимому, авторы сборника не хотели затрагивать столь причудливую и опасную тему в книге, рассчитанной на широкую публику. Во всяком случае, этот пример свидетельствует об особом месте германских хасидов в нарративной традиции, связанной с големом. Нас, однако, будет интересовать другое: представления о големе и о способе его создания. В последующих параграфах мы рассмотрим основные свидетельства об истории этой концепции.

❒ Вопрос 9
Перечитайте рассказ № 77 в главе 8.3 в 8 части курса. Можно ли заключить на основании этого рассказа, что рабби Шмуэль действительно создал голема? ❑

ТАЛМУДИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ

Средневековые мистики, занимавшиеся вопросом о големе, опирались на древний и довольно темный талмудический источник, который питал их веру в способность человека создать живое существо. Речь идет о двух рассказах, содержащихся в трактате Санедрин Вавилонского Талмуда. В первом из них рассказывается про Равву, представителя 3 поколения вавилонских амораев❋Первая половина 4 в. н. э., который создал человека и послал его к своему другу рабби Зеире. Рабби Зеира заговорил с посланцем, но тот не ответил. Рабби Зеира догадался, кто перед ним⁷, и вернул его в прах. Второй рассказ повествует о рабби Ханине и рабби Ошайи❋Палестинские амораи конца 3 – начала 4 в. н. э., которые каждый канун субботы занимались «законами Творения» и попутно создавали тройного теленка⁸, которого зарезали и подавали на субботнюю трапезу.

Средневековые адепты тайных наук извлекали из этих текстов двоякую пользу: во-первых, благодаря им практика творения живых существ получала санкцию Талмуда и его ведущих авторитетов, а во-вторых, в них идентифицируется источник, на котором должна основываться эта практика. Средневековые мистики были уверены, что «законы Творения», о которых идет речь в Талмуде, суть не что иное как знаменитая Книга Творения. Следует отметить, что во многих ранних манускриптах Книга Творения называется «законами Творения», хотя возможно, что этот вариант возник уже под влиянием талмудического пассажа. Нам не известно, подразумевается ли под «законами Творения» Книга Творения, или же эти слова указывают не на конкретный текст, а на правила и законы творения мира и человека. Однако для средневековых мыслителей смысл этого пассажа был ясен: Талмуд свидетельствует здесь, что перед тем, кто основательно изучил Книгу Творения открывается тайна создания живых существ – людей или животных, и ничто не мешает ему применить это знание на практике.

❒ Вопрос 10
Можно ли заключить на основании талмудического рассказа, что создание голема было практикой, распространенной среди мудрецов Талмуда? ❑

Благодаря такой интерпретации талмудического текста средневековые мистики получили подтверждение своей твердой уверенности в том, что творящая сила не сводится просто к воле Бога, но опосредована силами, заключенными в буквах и священных Именах. Тот, кто постиг тайну букв и Имен и научился правильно применять их в соответствии с описаниями и разъяснениями Книги Творения, может творить подобно Богу, подобно тому как это делали Рава, рабби Зеира, рабби Ханина и рабби Ошийа. Изучение Книги Творения, таким образом, не просто теоретическое занятие, а практика, нацеленная на повторение деяний Самого Бога.