Общая характеристика и классификация проективных методик

Проективные методики представляют собой специальную технику клинико-экспериментального исследования тех особенностей личности, которые наименее доступны непосредственному наблюдению или опросу. Термин “проективные” был впервые использован Л. Френком в 1939 г. для объединения уже известных к тому времени, но, казалось бы, таких чрезвычайно далеких друг от друга методических приемов, как ассоциативный тест Юнга, тест Роршаха, ТАТ и других [48]. Выделив некоторые формальные признаки, присущие большинству проективных методик, Френк попытался дать им классификацию; с некоторыми дополнениями эта классификация принимается и в настоящее время [37; 81]. Различают следующие группы проективных методик.

Методики структурирования: тест чернильных пятен Роршаха, тест облаков, тест трехмерной проекции.

Методики конструирования: MAPS, тест мира и его разнообразные модификации.

Методики интерпретации: ТАТ, тест фрустрации Розенцвейга, тест Сонди.

Методики дополнения: неоконченные предложения, неоконченные рассказы, ассоциативный тест Юнга.

Методики катарзиса: психодрама, проективная игра.

Методики изучения экспрессии: анализ почерка, особенностей речевого общения, миокинетическая методика Мира — и — Лопеца.

Методики изучения продуктов творчества: тест рисования фигуры человека (варианты Гуденау и Маховер), тест рисования дерева К. Коха, тест рисования дома, рисунок пальцем и т. д.

Все перечисленные методики, по Френку, объединяет способность отражать как на экране наиболее существенные аспекты личности в их взаимозависимости и целостности функционирования. Эти методики характеризует также общность формального построения и сходство в стратегии проективного эксперимента: поведении психолога-исследователя, подборе стимульного материала, постановке диагностических задач.

Принято говорить о следующих отличительных признаках проективных методик:

1) так называемая неопределенность стимульного материала или инструкции к заданию, благодаря чему испытуемый обладает относительной свободой в выборе ответа или тактики поведения;

2) деятельность испытуемого протекает в атмосфере доброжелательности и при полном отсутствии оценочного отношения со стороны экспериментатора. Этот момент, а также то, что испытуемый обычно не знает, что в его ответах диагностически значимо, приводят к максимальной проекции личности, не ограничиваемой социальными нормами, оценками;

3) проективные методики измеряют не ту или иную психическую функцию, а своего рода модус личности в ее взаимоотношениях с социальным окружением [40;48;76].

 

Формальные характеристики проективных приемов, не давая оснований для однозначного соотнесения их с какой-то определенной теоретической схемой, тем не менее обусловливают особую стратегию исследования. Прежде всего это касается поведения экспериментатора и испытуемого: экспериментатор из нейтрального регистратора ответов испытуемого должен стать его партнером, доброжелательным и понимающим собеседником; испытуемый же в такой ситуации (даже при отсутствии специально поставленной психотерапевтической задачи) переживает своеобразный “катарзис”, Само собой разумеется, успех проективного исследования во многом зависит от личности экспериментатора, его умения расположить к себе испытуемого и ряда других факторов, возникающих в подобном общении [34; 44].

Методики изучения продуктов творчества: тест рисования фигуры человека (варианты Гуденау и Маховер), тест рисования дерева К. Коха, тест рисования дома, рисунок пальцем и т. д.

Все перечисленные методики, по Френку, объединяет способность отражать как на экране наиболее существенные аспекты личности в их взаимозависимости и целостности функционирования. Эти методики характеризует также общность формального построения и сходство в стратегии проективного эксперимента: поведении психолога-исследователя, подборе стимульного материала, постановке диагностических задач.

Принято говорить о следующих отличительных признаках проективных методик:

1) так называемая неопределенность стимульного материала или инструкции к заданию, благодаря чему испытуемый обладает относительной свободой в выборе ответа или тактики поведения;

2) деятельность испытуемого протекает в атмосфере доброжелательности и при полном отсутствии оценочного отношения со стороны экспериментатора. Этот момент, а также то, что испытуемый обычно не знает, что в его ответах диагностически значимо, приводят к максимальной проекции личности, не ограничиваемой социальными нормами, оценками;

3) проективные методики измеряют не ту или иную психическую функцию, а своего рода модус личности в ее взаимоотношениях с социальным окружением [40;48;76].

Формальные характеристики проективных приемов, не давая оснований для однозначного соотнесения их с какой-то определенной теоретической схемой, тем не менее обусловливают особую стратегию исследования. Прежде всего это касается поведения экспериментатора и испытуемого: экспериментатор из нейтрального регистратора ответов испытуемого должен стать его партнером, доброжелательным и понимающим собеседником; испытуемый же в такой ситуации (даже при отсутствии специально поставленной психотерапевтической задачи) переживает своеобразный “катарзис”, Само собой разумеется, успех проективного исследования во многом зависит от личности экспериментатора, его умения расположить к себе испытуемого и ряда других факторов, возникающих в подобном общении [34; 44].

Основные принципы проективного исследования сложились в борьбе, с одной стороны, с традиционной экспериментальной психологией, “стерилизовавшей” условия эксперимента в целях достижения максимальной объективности, с другой стороны — с тестовыми психометрическими исследованиями, игнорировавшими индивидуальные особенности личности и способы достижения тех или иных результатов. В определенном смысле принцип построения проективного эксперимента близок принципу “функциональной пробы”, развиваемому в отечественной психологии, согласно которому эксперимент моделирует “не только умственные операции больного, но и его личностное отношение” [12, 33].

Стимульный материал, используемый в проективных методиках, как правило, не безразличен испытуемому, так как вследствие апелляции к прошлому опыту приобретает тот или иной личностный смысл. Изображения драматичных жизненных ситуаций, лица людей, предметы, ассоциирующиеся с аффектогенными ситуациями (например, пистолет, могильные плиты), эмоционально окрашенные слова или предложения обращены к тем или иным индивидуально значимым переживаниям личности. Неопределенность, составляющая одно из основных условий деятельности испытуемого, способствует тому, что поведение более чем когда-либо детерминируется не конвенциональными нормативами, а собственной системой мотивов, ценностей, диспозиций человека [34; 42; 48]. К обсуждению этого положения, чрезвычайно важного для теоретического обоснования самого проективного метода, мы еще вернемся.

Преимущественное использование проективных методик для изучения неосознаваемых форм психической деятельности объясняется спецификой клинических и параклинических задач, решаемых с их помощью. Как известно, эти методики создавались для клинических целей и в своих классических вариантах используются главным образом в клинике неврозов(СНОСКА: Проективные методики применяются и в целях дифференциальной диагностики (Рапапорт, Шафер, Оберхольцер, Бом), хотя вопрос о патогномоничности показателей проективных методик недостаточно ясен.). Однако в отличие от отечественной в зарубежной психологии термин “клинические методы” не имеет специфического значения; он указывает прежде всего, что исследование ориентировано на выявление индивидуальных, “уникальных” способов адаптации личности к социальному окружению и себе самой [74]. Проективные методы являются клиническими именно в этом смысле: специально подобранная батарея методик способна ответить на такие важные вопросы, как стиль взаимоотношения личности с другими людьми (конформность, лидерство, авторитарность, демократизм и т. д.); ее ведущие мотивы и пути их реализации, степень гармоничности или конфликтности аффективной сферы, средства разрешения внутренних и внешних конфликтов; самооценка, мера ее осознанности, адекватности, гибкости и т. д. Бесспорно, что богатством получаемого материала проективные методики выгодно отличаются от других более популярных в общепсихологических исследованиях методов, например опросников. Вместе с тем такие широко известные методики, как ТАТ или тест Роршаха в своих оригинальных вариантах чрезвычайно сложны и громоздки, предполагают высокий уровень мастерства экспериментатора и одновременно не свободны от его субъективизма при интерпретации результатов. Одной из попыток избегать указанных недостатков является исследовательская работа в направлении стандартизации проективных, методик и создания их модификаций. Так, возникли известные варианты ТАТ Мак-Клеланда и Хеккаузена, упрощенные варианты теста Роршаха, тест фрустрации Розенцвейга и некоторые другие. В отличие от классических вариантов эти методики не претендуют на охват личности в целом, а исследуют те или иные личностные “переменные”, например, конкретные мотивы или реакции на “преградные” ситуации. Варианты проективных методик, как правило, создаются для решения каких-то исследовательских задач, в соответствии с чем разрабатывается и адекватный данной задаче способ анализа и интерпретации результатов. Так, например, в исследованиях Виткина с целью выявления индикаторов полезависимости (поленезависимости) материалы ТАТ, теста Роршаха, теста рисования человека подвергались специальной обработке, в результате чего были получены операциональные показатели личностного стиля [82; 83]. Конкретными исследовательскими задачами обусловлено и внедрение некоторых вариантов проективных методик в общую, социальную психологию, их использование в педагогической, спортивной психологии.

Большинство проективных методик или проективных “техник”, как их иногда предпочитают называть, не являются, по-видимому, тестами в узком понимании этого термина. Согласно одному из принятых определений, “психологический тест — это стандартизированный инструмент, предназначенный для объективного измерения одного или более аспектов целостной личности через вербальные или невербальные образцы ответов или другие виды поведения” [49, 46]. Исходя из этого определения, наиболее существенными признаками тестов являются:

1. Стандартизированность предъявления и обработки результатов.

2. Независимость результатов от влияния экспериментальной ситуации и личности психолога.

3. Сопоставимость индивидуальных данных с нормативными, т. е. полученными в тех же условиях в достаточно репрезентативной группе.

 

В настоящее время далеко не все проективные методики и не в равной степени удовлетворяют выделенным критериям. Так, общепринятым является мнение о недостаточной объективности проективной техники; при этом ссылаются на многочисленные наблюдения и эксперименты, доказывающие влияние на тестовые результаты таких факторов, как пол экспериментатора, ситуативные установки и переживания испытуемого, атмосфера исследования [34; 44; 49]. Для целого ряда проективных методик отсутствуют нормативные данные; более того, некоторыми исследователями оспаривается принципиальная возможность их существования для подобного рода “идеографических” методов. Чрезвычайно важным и, до сих пор дискуссионным остается вопрос о стандартизированности проективных методик. Остановимся на нем подробнее. В отличие от тестов интеллекта или способностей при проективном испытании практически невозможно полностью унифицировать и стандартизовать не только анализ и интерпретацию результатов, но даже и саму процедуру исследования. Ведь совершенно различно поведение экспериментатора с робким, сензитивным или спокойным, уверенным субъектом, с таким, который открыт, активно ищет помощи, или с тем, кто “защищается” при малейших попытках проникнуть в его внутренний мир. Хотя в любом капитальном руководстве и описываются наиболее распространенные стратегии поведения экспериментатора, они, конечно же, не охватывают всего многообразия конкретных случаев. К тому же жесткая формализация и стандартизация, как указывает ряд исследователей, противоречила бы самому духу проективной техники и была бы не оправдана. Сошлемся в связи с этим на высказывание Лоуренса Френка, одного из крупнейших теоретиков в этой области: “...нельзя надеяться, что стандартизованная процедура сможет широко осветить индивидуальную личность как уникальную индивидуальность. Она также не сможет способствовать проникновению в динамические процессы личности” [по: 7, 48]. И, тем не менее, исследования по стандартизации проективных методик необходимы, так как без них затруднительна оценка валидности и надежности последних. Анализируя обширную и весьма противоречивую литературу, можно заключить, что согласно традиционным способам оценки проективные методики имеют средние показатели валидности и надежности [10; 49; 78]. Подобный вывод может объясняться однако и тем, что критерии валидности и надежности, разработанные для традиционных тестов, вообще не применимы в данном случае. Учитывая потребности практики, а также тенденции развития исследовательского инструментария современной психологии, можно, повидимому, прогнозировать постепенное сближение проективных методик с тестами. Работа в этом направлении, если она будет выполняться совместно квалифицированными клиническими психологами и специалистами в психометрике, позволит расширить сферу прменения проективных методик и сделает их достоянием широкого круга исследователей.

 

Проективные методики

В основу построения проективных методик положено пред­ставление о том, что в творчестве, высказываниях, предпочте­ниях человека, интерпретации им событий проявляются скрытые неосознаваемые побуждения, конфликты, переживания, харак­теризующие личность. Обследование с помощью этих методик предполагает создание ситуации неопределенности. Инструкция определяет либо общие направления, либо начальный момент обследования. Стимульный материал, предъявляемый для обсле­дования, может толковаться разными способами — важны от­ношение, субъективный смысл, ассоциации, вызываемые этим материалом.

В клинической практике широко используются Тест фрустра-ционной толерантности Розенцвейга, Тематический апперцеп­тивный тест (ТАТ), Тест Роршаха, Тест цветовых предпочтений Люшера.

На основании ряда формальных показателей этих методик вы­деляются следующие признаки:

- относительная свобода в выборе ответа и тактики поведения испытуемого;

- отсутствие каких-либо внешних показателей оценочного от­ношения к испытуемому со стороны экспериментатора;

- общая оценка взаимоотношения личности с ее социальным окружением, обобщенная оценка ряда личностных свойств (а не измерение какой-либо отдельной психической функции).

Рассмотрим наиболее типичные проективные методики.

 

Тест Розенцвейга

Тест является проективной методикой исследования личности. В качестве стимульного материала используются 24 рисунка, на которых изображены лица, находящиеся во фрустрационной си­туации.

Персонаж, изображенный слева, произносит слова, которыми описывается фрустрация — собственная или другого индивида (они написаны рядом с персонажем). Над персонажем, изображенным справа, имеется пустой квадрат, в который обследуемый должен вписать первые пришедшие на ум ответы. Ситуации, изображен­ные на рисунках, могут быть разделены на две группы:

- ситуации препятствия;

- ситуации общения.

Оценка полученных ответов осуществляется главным образом по направлению реакций:

- экстрапунитивные — направлены на окружение; осуждается внешняя причина фрустрации и подчеркивается ее степень, иногда разрешения ситуации требуют от другого лица;

- интропунитивные — направлены на самого себя с приняти­ем вины или ответственности за исправление возникшей ситуа­ции; фрустрирующая ситуация не подлежит осуждению;

- импунитивные — обвинения отсутствуют.

По определенной программе выделяются скрытые мотивы по­ведения.

Существует детский вариант этого теста — тест детской аппер­цепции, в котором персонажами являются дети или дети во взаи­модействии со взрослыми, в некоторых модификациях — живот­ные. В этом случае ответы могут даваться устно.

Тест Роршаха

Тест является одной из самых популярных проективных мето­дик. Стимульный материал теста состоит из 10 стандартных таб­лиц с черно-белыми цветными симметричными слабоструктури­рованными изображениями (так называемые «пятна» Роршаха). Обследуемому предлагается ответить на вопрос: «Что изображено на рисунке, на что это похоже?». Производится дословная запись всех высказываний испытуемого с учетом контекста (предъявляе­мого рисунка, сопутствующего элемента поведения и т.п.).

Полученные ответы формализуются с помощью специально разработанной системы символов по категориям:

- локализация (в ответе фигурирует все изображение или от­дельные его части);

- детерминанты (учет доминирующей в описании формы изоб­ражения, цвета, формы совместно с цветом и т.д.);

- уровень формы (оценка того, насколько адекватно форма изображения отражена в ответе);

- содержание (ответы касаются людей, животных, неодушев­ленных предметов и т.д.);

- оригинальность — популярность.

Помимо диагностики общей направленности личности («тип переживания») тест позволяет получить данные о степени реали­стичности восприятия действительности, эмоциональном отно­шении к окружающему миру, тенденции к беспокойству, тре­вожности.

«Тест тематической апперцепции» (ТАТ)

Наряду с Тестом Роршаха считается одним из наиболее авто­ритетных и распространенных тестов.

Материал теста — таблицы с картинами, изображающими не­определенные ситуации, допускающие их различное понимание и толкование. Вместе с тем каждый рисунок предполагает актуали­зацию переживаний определенного типа и отношений к опреде­ленным ситуациям. Испытуемым по каждой предъявляемой кар­тине (всего их 30 и одна пустая таблица, на которой возможно вообразить любую картину; в обследовании, как правило, предъяв­ляются 20) предлагается составить рассказ, в котором описыва­лись бы события, приведшие к изображенной на ней ситуации, происходящие в настоящее время — мысли, чувства, отношения персонажей, — и завершение истории. Производится дословная запись рассказа, фиксируется время, паузы, особенности поведе­ния, интонирования, мимики и др.

При анализе определяется, с каким «героем» соотносит себя обследуемый, определяются важнейшие характеристики «героя», среди которых ведущее место занимают его потребности и осо­бенности влияний на него среды (так называемые «прессы» и «дав­ления» и их соотношение); в итоге создается представление об особенностях потребностной сферы обследуемого, его внутрен­них и внешних конфликтах, способах защиты и др.

Тест цветовых выборов Люшера

В классическом варианте тест представлен в двух основных фор­мах: полный (73 цветовые таблицы) и краткий (восемь цветов). Полный вариант довольно сложен в проведении и интерпрета­ции; применяется, как правило, в тех ситуациях, когда требуется углубленное обследование, а другие методы недостаточно аде­кватны. Краткий вариант менее трудоемок, результаты обследова­ния легко обрабатываются и процедура интерпретации проста. Этот набор включает в себя четыре основных цвета и четыре дополни­тельных. Основные цвета (синий, зеленый, красный, желтый) играют особую роль и каждый из них имеет свое значение, выра­жая одну из основных потребностей.

Обследование протекает следующим образом: испытуемому предлагается выбрать из предложенных восьми цветов наиболее предпочитаемый (тот, который ему больше всех нравится), при этом стараться не ассоциировать этот цвет с какими-либо пред­метами). После первого выбора предлагается повторить процеду­ру — выбрать наиболее предпочитаемый из оставшихся семи цветов, шести, пяти и т.д. Через 1—2 мин процедуру следует повторить, предварительно изменив в случайном порядке рас­положение цветов. При этом необходимо обратить внимание

обследуемого, что опрос не направлен на изучение его памяти и он может выбрать те цвета, которые ему нравятся в данный момент.

После первого и второго опроса психолог производит интер­претацию результатов обследования. По результатам тестирования можно установить основной способ действия, цель, к которой стремится испытуемый, незадействованные особенности его лич­ности, подавленные потребности, актуальные проблемы и ряд других показателей, характеризующих его личность.

Все описанные методики подтвердили свою диагностическую эффективность в практике, но при обследовании детей, лиц с сенсорными и речевыми дефектами, умственно отсталых любого возраста сфера их использования ограниченна. Например, ум­ственно отсталые не понимают многих ситуаций, изображенных на карточках ТАТ или Теста Розенцвейга, поэтому результаты обследования не раскрывают их личностных особенностей и скры­тых переживаний, а указывают на низкий интеллектуальный уровень.

Особые проблемы возникают при попытках обследовать с по­мощью этих методик детей и подростков с недоразвитием речи, в том числе и вследствие нарушений слуха. Они чаще всего не спо­собны дать связное развернутое описание стимульного материа­ла, самостоятельно составить рассказ. В этих случаях лучше вос­пользоваться другими проективными методиками.

Например, школьники с легкой умственной отсталостью и учащиеся речевых школ, которые не могут справиться с ТАТ, способны завершить незавершенные предложения типа: «Мой отец...», «В детстве меня... Предложения предлагаются исходя из того, какие свойства личности хотят выявить при обследовании.

Тест «Нарисуй человека»

Одним из часто встречающихся в практике психолога тестов является тест «Нарисуй человека» и его варианты. Основной вари­ант предложен К. Маховер на основе теста Ф. Гудинаф, использо­вавшей рисунок человека для оценки умственного развития. В те­сте обследуемому предлагается нарисовать человека карандашом на листе бумаги; после завершения рисунка предлагается нари­совать человека противоположного пола. За этим следует опрос относительно нарисованных фигур — пол, возраст, привычки и т.д. При интерпретации исходят из положения о том, что в ри­сунке человека обследуемый выражает свое Я, и его особенно­сти можно определить по предложенной системе критериев. Боль­шое внимание уделяется тому, как нарисованы отдельные дета­ли фигуры (глаза, руки и др.), их пропорциям; они трактуются символически как воплощение отношения к определенным сто­ронам жизни.

Тесты «Дом—дерево—человек», «Несуществующее животное», «Рисунок семьи»

Идея о том, что в рисунке можно увидеть своеобразный «авто­портрет», лежит и в основе теста «Дом—дерево—человек» Гуди-наф — Харриса. При психологическом обследовании детей и под­ростков широкое распространение получили также рисуночные тесты «Несуществующее животное» и «Рисунок семьи».

Однако при обследовании некоторых категорий детей с откло­нениями в развитии к интерпретации результатов этих методик следует подходить с осторожностью. Например, дети с нарушени­ем манипулятивных функций, с нарушениями зрительного вос­приятия, с пространственными нарушениями часто рисуют де­формированные фигуры, «теряют» мелкие детали; изображение деталей лица диспропорционально. При выраженных нарушениях схемы тела, например при детском церебральном параличе, дета­ли фигуры могут быть разбросаны по всему листу (например, ко­нечности размещены с одной стороны), а при нарушении ориен­тировки в плоскости листа изображение может размещаться в одном из углов, чаще в правом нижнем.

Все эти особенности выполнения заданий связаны с наруше­ниями высших психических функций из-за органического пораже­ния мозга или анализаторов, а не с нарушениями личности. В этих случаях проективная значимость исследования практически от­сутствует.

В других же случаях результаты рисуночных тестов могут быть очень информативными. Так, подросток с тяжелыми хронически­ми заболеваниями почек изобразил человека со спинкой кровати вместо ног; девочка с моторной алалией нарисовала членов своей семьи без каких-либо особенностей, а себя — безо рта; девушка с ампутированной ногой изображала людей летящими в длинных одеждах, скрывающих ноги.

Таким образом, при обследовании детей с нарушениями раз­вития очень важно учитывать такие показатели, как уровень сфор­мированное™ изобразительной деятельности и состояние зритель­ного восприятия, пространственных представлений, моторных функций.