Притча о заблудшей овце (18:10-14).

¹⁰ Смотрите, не презирайте ни одного из малых сих; ибо говорю вам, что Ангелы их на небесах всегда видят лице Отца Моего Небесного. ¹¹ Ибо Сын Человеческий пришел взыскать и спасти погибшее. ¹² Как вам кажется? Если бы у кого было сто овец, и одна из них заблудилась, то не оставит ли он девяносто девять в горах и не пойдет ли искать заблудившуюся? ¹³ и если случится найти ее, то, истинно говорю вам, он радуется о ней более, нежели о девяноста девяти незаблудившихся. ¹⁴ Так, нет воли Отца вашего Небесного, чтобы погиб один из малых сих.

Здесь евангелист Матфей возвращается к теме, высказанной в стихе 5: «Кто примет одно такое дитя во имя Мое, тот Меня принимает», заменяя слово «дитя» словом «малый» как в предыдущем отрывке. Говорится о том, что пренебрежение к «малому брату» фактически означает пренебрежение к Самому Отцу Небесному. Ибо всякий человек, сколь бы «малым» он ни был, – драгоценен в глазах Господа Бога. По представлениям иудеев того времени, у каждого человека существует приставленный к нему от Бога ангел-хранитель. Эти ангелы предстоят Богу («всегда видят лице Отца Моего Небесного»), и Бог поручает им заботиться о всяком человеке, не исключая самого «малого».

Вот притча о потерянной и найденной овце как нельзя лучше говорит о Божественной любви к Своим созданиям. Предложение стиха 11 («Сын Человеческий пришел взыскать и спасти погибшее») добавлено в поздних рукописях. Его нет в критическом тексте. Но оно довольно хорошо отражает смысл притчи, применяя ее непосредственно к Иисусу Христу.

Сама же притча хорошо передает понятный всем и каждому опыт жизни того времени. Палестина – страна овцеводства. Средний размер стада был 100 овец, здесь – круглое число. В конце дня пастух овец пересчитывал. Если какая-то овечка отстала, заблудилась, он устремлялся на ее поиски. Пастухи в тех краях прилагали большие усилия и шли на большой риск, чтобы найти заблудившуюся овцу. Существовало правило, что, если овцу нельзя привести назад живой, нужно принести, насколько это вообще было возможно, хотя бы шкуру и кости, чтобы доказать, что она погибла.

Разумеется, 99 овец были при этом не просто брошены в горах, но загонялись в укрытие или поручались помощнику. Так что вопрос о безопасности оставленных 99-ти перед слушателями притчи не стоял. Речь о другом: о том, что заблудившаяся овца не должна погибнуть, пропасть окончательно. В этой овце ничего особенного нет. Но, найденная, она становится для нашедшего ее пастуха дороже всех остальных, так что он радуется.

Вот так и Бог, желающий спасения каждого из нас, радуется нашему обретению, если мы заблудились в этом мире зла и порока. В Талмуде есть место, где Бог якобы говорит: «Если падет хоть один из израильтян, это будет для Меня, как если бы все они пали… Каждый из тех, кто может быть отнят у Меня, дороже всего творения» [69].

Речь в притче, разумеется, тоже идет о любви Божией! Подобно тому, как счастлив пастух, когда он приносит домой заблудшую овцу, так радуется Бог, и столько радости будет на небесах, когда заблудившийся грешник возвращается к Богу с покаянием. Бог – благ. А люди – злы. Они могут ненавидеть других людей и считать их заслуживающими только одного – уничтожения. Бог не такой. Он ищет, зовет сбившихся с дороги людей, и радуется, когда находит их.

Известно, и вошло в поговорку, что овца – существо глупое. С ними сравнивают глупых людей. Они, мол, как и безмозглые овцы, сами виноваты в том, что попадают в опасные ситуации. Во всяком случае, нетерпимые люди часто торопятся сказать: «Они сами виноваты, и нечего им сочувствовать». Но Бог не таков. Может быть, овца и глупа, но пастух все же пойдет на риск, чтобы спасти ее. Может быть, люди и очень умны, но Бог любит не только умного, но и глупого, который действительно сам виноват в своих грехах.

В Евангелии от Матфея эта притча, как и предыдущая речь о соблазнах, обращена к членам Церкви и призывает с вниманием, любовью и милосердием относится к тем, кто «заблудился», то есть споткнулся, оступился, согрешил. Такого следует не оставлять на произвол все еще властвующего в мире сатаны, но прилагать все усилия для его возвращения ко Христу.

Беседа № 60.

Притча о заблудившейся овце, которой закончилась прошлая Беседа, учила о милосердии по отношению к заблудшим, споткнувшимся, согрешившим братьям и сестрам. Теперь эта тема продолжается уже не в притче, а в практических наставлениях к церковной жизни.

5. О церковной дисциплине (18:15-18).

¹⁵ Если же согрешит против тебя брат твой, пойди и обличи его между тобою и им одним; если послушает тебя, то приобрел ты брата твоего; ¹⁶ если же не послушает, возьми с собою еще одного или двух, дабы устами двух или трех свидетелей подтвердилось всякое слово; ¹⁷ если же не послушает их, скажи церкви; а если и церкви не послушает, то да будет он тебе, как язычник и мытáрь.

¹⁸ Истинно говорю вам: что вы свяжете на земле, то будет связано на небе; и что разрешитé на земле, то будет разрешéно на небе.

Несомненно, Иисус Христос учил о милосердии и о всех доступных способах примирения между людьми или, по меньшей мере, между Его учениками. Но прочитанный отрывок об обличении и о церковном суде носит такой формальный характер, что напоминает постановление какого-нибудь церковного комитета и скорее говорит о более позднем истолковании учения Иисуса применительно к церковной жизни. Но, как бы то ни было, мы должны присмотреться к тому, о чем здесь говорится.

Прежде всего, очевидно, что стих 15, если не цитирует, то указывает на ветхозаветное правило: «Не враждуй на брата твоего в сердце твоем; обличи ближнего твоего, и не понесешь за него греха» (Лев 19:17). В этом правиле важно отметить два момента. Во-первых, Книга Левит учит прощать ближнего, не таить зла в своем сердце. Во-вторых, Закон отвергает тайную вражду, призывая к прямому и честному обличению с желательным раскаянием согрешившего. В-третьих, – и это характерно для общинного сознания Ветхого Завета, – заповедь заботится прежде всего о том, чтобы грех не отразился на всей общине. Ведь прегрешение каждого члена израильского общества как бы вносилось в «копилку грехов» всего Израиля. Равно как праведные поступки отдельных лиц тоже складывались как общее достояние Израиля. Если согрешивший раскается, то его грех аннулируется и никто в Израиле из-за его греха не пострадает. В том числе и ты, обличающий, «не понесешь за него греха».

Однако, в Евангелиях эта ветхозаветная и, так сказать, социальная заповедь приобрела более персональный характер. Брат согрешает против тебя, если не раскается, «то да будет он тебе, как язычник и мытарь».

Евангельские наставления очень практичны и полезны. Если у тебя возникло чувство обиды на ближнего, то самое правильное – высказать ему свою обиду. Если мы будем держать свое недовольство в сердце, то это плохо отразится, прежде всего, на нашем собственном душевном состоянии. Так недолго и сон потерять. Всегда лучше поговорить лично с обидчиком с глазу на глаз. Можно, конечно, выразить свое недовольство и в письменной форме. Но это менее надежно, так как наши письма могут быть плохо написаны или неправильно поняты. Но… увы: все мы редко придерживаемся таких простых и честных правил.

Итак, если есть возможность, конфликты надо разрешать без свидетелей и без публичного скандала. Если согрешивший тебя послушается, то «приобрел ты брата твоего». Эти слова отсылают нас немного назад, к притче о потерявшейся и вновь приобретенной овце.

Поскольку в жизни редко происходит все так гладко, чтобы согрешивший немедленно раскаялся и признал свою ошибку, то … И тут, начиная со стиха 16 наставления приобретают все более церковный характер. «Если же не послушает, возьми с собою еще одного или двух, дабы устами двух или трех свидетелей подтвердилось всякое слово». Собственно, речь снова заходит об одной из важных ветхозаветных юридических заповедей книги Второзакония: «Недостаточно одного свидетеля против кого-либо в какой-нибудь вине и в каком-нибудь преступлении и в каком-нибудь грехе, которым он согрешит: при словах двух свидетелей, или при словах трех свидетелей состоится [всякое] дело» (Втор 19:15). В Евангелии речь пока еще идет не о свидетелях в суде, но о том, чтобы постараться разрешить конфликт в узком кругу людей, что может облегчить примирение. В этом случае согрешивший может как бы посмотреть на себя со стороны, глазами других людей.

И только если согрешивший упрямо «не послушает их, скажи церкви», то есть вынеси спорный вопрос на публичное общественное обсуждение. Церковное собрание местной общины должно разрешить вопрос и вынести свое решение. В предельном случае, если согрешивший «и церкви не послушает, то да будет он тебе, как язычник и мытáрь». Речь идет не об официальном суде, а о братском церковном обществе. Вспомним, что уже задолго до составления Евангелия от Матфея этот вопрос поднимался апостолом Павлом в Первом послании к Коринфянам, в котором христианам запрещается выносить свои споры в государственные (в те времена, естественно, языческие) суды. «Как смеет кто у вас, имея дело с другим, судиться у нечестивых, а не у святых? … Неужели нет между вами ни одного разумного, который мог бы рассудить между братьями своими? Но брат с братом судится, и притом перед неверными» (1 Кор 6:1-6). Личные отношения могут быть исправлены в атмосфере христианской любви, если уж таковая присутствует и действует в Церкви.

Но если даже это не поможет, то да будет тебе согрешивший «как язычник и мытáрь». И тот, и другой были привычными символами грешников. С одной стороны, это может означать отлучение согрешившего и не кающегося от церковного общения, как это предполагается и в Первом послании к Коринфянам: «Очистите старую закваску. … Извергните развращенного из среды вас» (1 Кор 5:7.13). Но с другой стороны, в контексте проповеди и учения Иисуса Христа грешники нередко противопоставляются лицемерным книжникам и фарисеям и в реальности становятся лучшими друзьями Иисуса. Одно другому не противоречит. В одном случае «внешние» грешники обнаруживают такую силу веры, что становятся членами Церкви Христовой. В другом случае «внутренние» грешники обнаруживают свою неспособность пребывать в церковном братстве. Но и в этом случае христиане не должны оставлять надежды на их покаяние и спасение. Во всяком случае, грех в Церкви не должен оставаться без внимания, не должен становиться привычным. Увы, мы часто слышим нечто противоположное, когда «христиане объявляют себя грешниками с привычной ленцой, а то и с некоторым удовольствием в голосе: “Все мы грешники… Кто не согрешит, не покается, кто не покается, не спасется”» [70]. Это, конечно, лукавство.

Наконец, посмотрим на известный всем 18-й стих: «Истинно [в подлиннике: Аминь ] говорю вам: что вы свяжете на земле, то будет связано на небе; и что разрешитé на земле, то будет разрешéно на небе. Здесь употреблены антонимы: «связывать – развязывать» – в переносном смысле «запрещать – разрешать». То есть: «что вы свяжете на земле, то будет связано на небе; и что развяжете на земле, то будет развязано на небе», или «что вы запретите на земле, то будет запрещено на небе; и что разрешите на земле, то будет разрешено на небе».

Внешне этот стих повторяет недавно сказанное Петру: «И дам тебе ключи Царства Небесного: и что свяжешь на земле, то будет связано на небесах, и что разрешишь на земле, то будет разрешéно на небесах» (Мф 16:19). Мы уже говорили, что в иудействе того времени так обозначалась власть учителей Закона, которые определяли, что Закон запрещает, а что разрешает. Тогда Иисус наделил Петра (а в его лице и всех апостолов) учительным авторитетом. Но в нашем случае речь уже идет не об учительном авторитете, а о праве исключения согрешившего из церкви («связывать», то есть запрещать) и, наоборот, – о снисходительном прощении и оставлении согрешившего в церкви («развязывать», то есть разрешать). Кроме того, это право утверждается не только за Петром и апостолами, но и за всем церковным обществом («вы»). Что решит Церковь («на земле»), то и будет признано «на небе», то есть Богом. Уже в посланиях Апостола Павла говорилось о том, что отлучение от церковного общения должно происходить не просто по решению отдельного высокопоставленного лица, но в церковном собрании. «Очистите старую закваску. … Извергните развращенного из среды вас» (1 Кор 5:7.13). Но как это сделать? Апостол отвечает: «В собрании вашем во имя Господа нашего Иисуса Христа» (1 Кор 5:4). Так «демократично» жила Ранняя Церковь. И еще: пожалуй, ближе всего к нашему случаю подходит сказанное в Евангелии от Иоанна: «Кому простите грехи, тому простятся; на ком оставите, на том останутся» (Ин 20:23).

Из истории мы знаем, что право «вязать» и «решать» было предметом острого спора между католиками и протестантами. Первые утверждали право учительства и отлучения исключительно за предстоятелем Римской церкви как наследником апостола Петра, вторые отрицали такую исключительность прав Папы Римского. Это расхождение в толковании евангельских слов продолжается и поныне.