Второе предсказание Страстей и Воскресения (17:22-23).

 

²² Во время пребывания их в Галилее, Иисус сказал им: «Сын Человеческий предан будет в руки человеческие, ²³ и убьют Его, и в третий день воскреснет». И они весьма опечалились.

 

Комментируя эти слова, мы можем лишь повторить то, что нами было подробно рассмотрено при изучении 16-й главы Евангелия от Матфея.

Когда мы это читаем, то для нас все это выглядит привычным и само собой разумеющимся, ибо мы знаем и о Страстях и о Воскресении… Но… когда мы представим себе, как эти слова Иисуса воспринимались тогда, в контексте Его жизни, в контексте Его общения с учениками, то всё меняется.

Вскоре Иисус покинет родную Галилею и направится в Иерусалим, где Его ждет распятие. Недавно Он уже говорил ученикам, «что Ему должно идти в Иерусалим и много пострадать от старейшин и первосвященников и книжников, и быть убиту, и в третий день воскреснуть» (Мф 16:21). Теперь Он добавляет к этим словам нечто парадоксальное: «Сын Человеческий предан будет в руки человеческие». Здесь и парадокс и некая игра слов. Парадокс в том, что «Сын Человеческий» – небесный Божественный Посланник из видений пророка Даниила. «И Ему дана власть, слава и царство, чтобы все народы, племена и языки служили Ему; владычество Его – владычество вечное, которое не прейдет, и царство Его не разрушится» (Дан 7,13-14). И вот этот Сын Человеческий «будет предан в руки человеческие»? Как это возможно? Разумеется, апостолы просто не могли это вместить, и вообще чего-либо понять в словах Учителя. А возможность этого, – и нам это не заметно, – скрывается за самой грамматической формой высказывания, в котором глагол стоит в страдательном залоге: «будет предан». Дело в том, что иудеи избегали упоминание не только имени Бога, но и самого слова Бог. Поэтому традиция описывала участие Бога косвенно, через страдательный залог глаголов: здесь – «предан». В науке о Библии это получило название Passivum divinum – Страдательный божественный. Иначе говоря, – кем «будет предан в руки человеческие» Иисус? – Богом! Такова воля Божия! И только поэтому возможен парадокс предания Небесного Посланника в руки злых людей.

Однако такой мрачный исход не должен вселять страх в сердца Его учеников, поскольку Его смерть – не конец, ибо Он «в третий день воскреснет». Кстати, буквально «в третий день будет воскрешен», снова страдательный божественный. Кем «будет воскрешен»? – Тоже Богом! Такова воля Божия.

Но ученики все же «весьма опечалились». Они не понимали неизбежности смерти Своего Учителя, Которого они устами Петра уже исповедали как Мессию. Тем более невозможно было понять, что смерть Мессии произойдет по воле Божией. Зачем? Правда, они, видя враждебность книжников и фарисеев, начали осознавать трагизм положения, но не могли понять ни смерти Мессии, ни Его воскресения. И это чудо было слишком непонятным для них. Они осознали его лишь тогда, когда оно стало уже свершившимся фактом. Но, ничего не поняв, они были слишком напуганы, чтобы задавать еще вопросы. Они были как те люди, которые знают уже столько плохого, что боятся узнать что-нибудь еще похуже. Они просто опечалились.

Следующий большой раздел Евангелия содержит речи Иисуса, большая часть которых повествует о правилах жизни и поведения Его последователей, то есть правила жизни в Его церкви.

 

III. О Пастыре добром (17:24 – 19:12).

 

Некоторым особняком стоит история с уплатой налога. Она находится только в Евангелии от Матфея и не имеет параллелей в других Евангелиях.

 

О подати на храм (17:24-27).

²⁴ Когда же пришли они в Капернаум, то подошли к Петру собиратели дидрахм и сказали: Учитель ваш не даст ли дидрахмы? ²⁵ Он говорит: да. И когда вошел он в дом, то Иисус, предупредив его, сказал: как тебе кажется, Симон? цари земные с кого берут пошлины или подати? с сынов ли своих, или с посторонних? ²⁶ Петр говорит Ему: с посторонних. Иисус сказал ему: итак сыны свободны; ²⁷ но, чтобы нам не соблазнить их, пойди на море, брось уду, и первую рыбу, которая попадется, возьми, и, открыв у ней рот, найдешь статир; возьми его и отдай им за Меня и за себя.

 

Мы знаем, что постоянным местом жительства Петра был город Капернаум. Там же, у Петра, подолгу останавливался и Иисус, хотя Он был жителем Назарета. К Петру подошли сборщики налога. Скорее всего речь идет о налоге на содержание храма в Иерусалиме. По Закону Моисея каждый израильтянин старше 20 лет, прошедший перепись, «должен давать половину сикля, … полсикля приношение Господу; богатый не больше и бедный не меньше полсикля должны давать в приношение Господу» (Исх 30:13-15). Пол-сикля составляли две греческие драхмы, то есть ди-драхму, как этот налог назван в нашем тексте. Это равно примерно двухдневному заработку поденного работника. Налог был строго обязательным, и неплательщик мог быть наказан арестом имущества. Сбор налога был хорошо организован.

Налоговые инспекторы обратились к Петру с вопросом: «Учитель ваш не даст ли дидрахмы?» Почему могло возникнуть сомнение, не совсем ясно, и по этому поводу существуют разные мнения толкователей. Но это не так уж важно. В Евангелии от Матфея акцент стоит на том, что вопрос был задан с умыслом, с надеждой на то, что Иисус по той или иной причине откажется платить налог, и это было бы немедленно поставлено ему в вину. Но Петр сразу же ответил, что Иисус налог уплатит, после чего вошел в дом и хотел рассказать об этом Иисусу. Но Иисус уже знал, о чем шла речь в разговоре Петра со сборщиками налога, и заговорил первым. Он задал Петру вопрос, сформулированный в виде притчи: «Как тебе кажется, Симон? цари земные с кого берут пошлины или подати? с сынов ли своих, или с посторонних?» Под «сынами» имеются в виду свои граждане, а под «посторонними» - чужестранцы, жители подвластных территорий. Так, например, граждане Рима не облагались податями, которые должны были платить многочисленные не-римляне. Правда, возможно и другое, более буквальное понимание. Под «своими сынами земных царей» могут пониматься члены царской семьи. Тогда все прочие будут «посторонними», которые облагаются податями. Именно так понимает слова Иисуса святой Иоанн Златоуст: «Он [Иисус] говорит не просто о сынах, каких бы то ни было, но о сынах законных, собственных, участвующих в царстве с родившими их. … Сынами своими называет тех, которых родили сами цари».

В таком случае, говоря о «сынах» Иисус мог иметь в виду сынов Божиих, то есть народ Израиля (ведь Бог – Царь Израиля), или, скорее всего, самого Себя как Сына Божия, о чем говорит и Златоуст: «Если цари земные не берут подати с сыновей своих, но с чужих, то тем более Я должен быть свободен от требования их, Царь и Сын Царя – не земного, а небесного» [58]. Эти же слова могли относиться и к ученикам Иисуса, а впоследствии и ко всем христианам. Иерусалимский храм и его значение с явлением Христа утратил свой прежний смысл места пребывания Бога на земле и места встречи с Богом. Вспомним слова Иисуса из разговора с самарянкой в Евангелии от Иоанна: «Поверь Мне, что наступает время, когда и не на горе сей, и не в Иерусалиме будете поклоняться Отцу. … Но настанет время и настало уже, когда истинные поклонники будут поклоняться Отцу в духе и истине, ибо таких поклонников Отец ищет Себе» (Ин 4:21-23).

Петр на вопрос-притчу отвечает, что подати и пошлины цари налагают не на своих сыновей, а на чужих. «Иисус сказал ему: итак сыны свободны». И это – принципиально!

Но, ограничивая Свою свободу, Иисус велел Петру оплатить налог и за себя и за Иисуса. Однако, сделать это надо не из обязанности, не потому, что этого требовал Закон, а из более высшего долга – не соблазнять: «чтобы нам не соблазнить их, пойди на море, брось уду, и первую рыбу, которая попадется, возьми, и, открыв у ней рот, найдешь статир; возьми его и отдай им за Меня и за себя». Глагол «соблазнять» нам уже неоднократно встречался. В данном контексте его можно было бы перевести как «подавать дурной пример». Свобода важна, но ради блага других ею следует иногда поступиться. Более того: христианство всегда было связано с исполнением гражданского долга. Это постоянная тема посланий Апостола Павла, который, кстати, настаивал на том, что христиане должны отдавать «всякому должное: кому подать, подать; кому оброк, оброк… Не оставайтесь должными никому ничем, кроме взаимной любви» (Рим 13:7-8). Разумеется, такое наставление было особенно важно во времена апостольской миссионерской деятельности, когда христианство большинством граждан и просто жителей империи могло расцениваться негативно, как призыв к антигосударственному мятежу.

Кстати, когда в 70 г. Иерусалимский храм был полностью разрушен, император Веспасиан постановил, чтобы иудеи и, естественно, иудео-христиане продолжали платить храмовый налог в пол-сикля храму Юпитера Капитолийского в Риме. Так что в Евангелии от Матфея, которое было написано приблизительно в 80-е годы, вопрос о налоге на храм продолжал оставаться весьма спорным и актуальным. Если бы такой налог не уплачивался, это навлекло бы на христиан жестокие гонения со стороны Рима.

История с налогом заканчивается рассказом об удивительном чуде с рыбой, у которой во рту дивным образом оказался статир – серебряная римская монета равная четырем драхмам. Таким образом один статир равен двум дидрахмам, которых хватит на уплату налога за двоих. Это чудо не упоминается больше нигде, присутствуя только в Евангелии от Матфея и напоминая фантастические чудеса апокрифических евангелий. Правда, само чудо не описывается, но только предсказывается Иисусом. Но само по себе оно, конечно, звучит как сказка, тем более что похожие сюжеты с пойманной рыбой были распространены в легендах многих народов. Похожий рассказ есть у греков, у иудеев в Талмуде, у индусов… Каждому была известна древняя история с греческим царем Поликратом[59], подробно рассказанная Геродотом в третьей книге его «Истории»[60]. Ее повторил римский историк и географ Страбон в 14-й книге своей «Географии»[61]. История эта была настолько известна и назидательна, что стала сюжетом замечательной баллады Фридриха Шиллера[62], а также вошла в рассказы Льва Толстого для детского чтения[63]. Чтобы не цитировать относительно длинные тексты Геродота или Толстого, приведу лишь самый короткий рассказ Страбона, из которого видна его назидательность:

«Поликрат был настолько знаменит своим счастьем и могуществом, что даже достиг господства на море. В доказательство его счастья приводят случай: он нарочно бросил в море кольцо с драгоценным резным камнем, но немного спустя какой-то рыбак принес ему рыбу, проглотившую кольцо (когда рыбу разрезали, нашли кольцо). Узнав об этом, египетский царь, говорят, как бы пророчески предсказал, что человек, достигший такой вершины удачи, в скором времени несчастливо кончит жизнь. И действительно, это так и произошло, ибо тиран был изменнически захвачен в плен одним из персидских сатрапов и повешен».

Этот сюжет, впервые изложенный «отцом истории» Геродотом, на протяжении тысячелетий казался таким поучительным, что Лев Толстой счел необходимым рассказать его деревенским школьникам, а мы, уже в советских школах в 50-е годы, изучали соответствующую балладу Шиллера на уроках немецкого языка. Но сейчас, кажется, эту историю о драгоценности, найденной в пойманной рыбе, никто не изучает в школах – не только в деревенских, но и в городских.

А ведь даже в психоанализ XX века проникло такое понятие – «комплекс Поликрата», которым называют душевные опасения грядущей беды, сопровождающие необычные жизненные удачи. Тебе мол чудесным образом везёт – жди беды.

Разумеется, ничего подобного в нашем евангельском рассказе нет. В нем чудо – просто удостоверение божественного предвидения и проницательности Иисуса Христа.

Ввиду фольклорной сказочности истории с рыбой и статиром у нее во рту среди ученых библеистов возникло мнение, которое высказывает один из самых влиятельных исследователей Нового Завета XX века Иоахим Иеремиас. Вот что он пишет:

«Относительно рассказа о статире во рту у рыбы (Мф 17,24-27) есть очень правдоподобная гипотеза, что первоначально ст. 27 имел вид: «Забрось удочку в море, продай улов и из выручки уплати храмовой налог». Но ввиду распространенности сказочного мотива ценных находок в пойманной рыбе (перстень Поликрата, драгоценная жемчужина), который встречается и в еврейском предании, нетрудно представить себе, что слова «открыв рот ее, найдешь статир» (ст. 27) могли проникнуть в повествование и превратить его в рассказ о чуде» [64].

Однако, мы должны считаться с тем, что о чуде с рыбой и статиром все же в Евангелии от Матфея рассказано так, как мы его сейчас читаем. И смысл этого рассказа, конечно же, в удостоверении божественного предвидения и проницательности Иисуса Христа. Но не только. Цель чуда Иисуса – не получить для уплаты налога за Себя и за Петра незаработанных денег свыше, но через знамение свыше привлечь еще большее внимание к Его словам о сыновстве: Он как Сын подчиняет Себя Закону не вынужденно, а добровольно. Именно на этом, а не на чуде как таковом сосредоточен акцент в сообщении евангелиста.

 

Беседа № 59.

 

18-я глава Евангелия от Матфея, к чтению которой мы сегодня приступим, содержит в себе речь Иисуса Христа о правилах жизни в христианской общине. Это уже четвертая речь Иисуса в этом Евангелии. Напомню, что первая речь – это Нагорная проповедь (5-7 главы), вторая речь – наставления ученикам, посылаемым на проповедь (10-я глава), третья речь содержала притчи о Царствии Небесном (13-я глава).

В четвертой речи Иисус Христос наставляет Своих последователей о том, как вести себя по отношению к своим ближним. Заповеди простые: нельзя превозноситься над другими, нельзя никого «соблазнять», что на новозаветном языке означает «толкать на грех», не следует поспешно обвинять согрешивших братьев. Всё это простые наставления, объединенные духом христианской любви и милосердия.

Первое наставление отвечает на вопрос учеников: кто займет более высокое и уважаемое место в грядущем Царстве Небесном?