Преображение Иисуса Христа (17:1-8).

¹ По прошествии дней шести, взял Иисус Петра, Иакова и Иоанна, брата его, и возвел их на гору высокую одних, ² и преобразился пред ними: и просияло лице Его, как солнце, одежды же Его сделались белыми, как свет. ³ И вот, явились им Моисей и Илия, с Ним беседующие. ⁴ При сем Петр сказал Иисусу: «Господи! хорошо нам здесь быть; если хочешь, сделаем здесь три кущи: Тебе одну, и Моисею одну, и одну Илии». ⁵ Когда он еще говорил, се, облако светлое осенило их; и се, глас из облака глаголющий: «Сей есть Сын Мой Возлюбленный, в Котором Мое благоволение; Его слушайте». ⁶ И, услышав, ученики пали на лица свои и очень испугались. ⁷ Но Иисус, приступив, коснулся их и сказал: «Встаньте и не бойтесь». ⁸ Возведя же очи свои, они никого не увидели, кроме одного Иисуса.

Читая этот текст, мы понимаем, насколько далеки новозаветные Евангелия от анкетированных или даже от художественных биографий великих людей. Евангелия – духовные книги, и многое в них сообщаемое следует рассматривать именно как духовные откровения, исполненные глубокого символизма. В самом деле, возможно ли было, к примеру, диалог Архангела Гавриила и Девы Марии записать на магнитофон или зафиксировать их встречу на фотографии? Возможно ли было сделать репортаж о том, как во время Крещения отверзлись небеса и прозвучал голос свыше? Вопросы эти, разумеется риторические. Но то же самое следует сказать и о сцене Преображения.

Совершенно очевидны символические связи рассказа о Преображении с некоторыми известными местами из Священного Писания. Уже первые строки, в которых говорится о «прошествии шести дней», о высокой горе, осененной облаком, напоминают нам о великом событии сияющего славой Богоявления из книги Исхода, когда законодатель «Моисей взошел на гору, и покрыло облако гору, и слава Господня осенила гору Синай; и покрывало ее облако шесть дней … Вид же славы Господней на вершине горы был пред глазами сынов Израилевых, как огонь поядающий» (Исх 24:15-17). Нет, конечно, никаких прямых цитат из книги Исхода в рассказе о Преображении нет. Но сколько символических намеков и напоминаний, которые открывают простор для вдумчивого духовного размышления!

Рассказ о Преображении несет на себе черты того жанра рассказов, возникших в ранней Церкви, которые в современной библеистике принято называть «мессианскими историями», или «историями о Христе». Мы уже встречались с такими рассказами. Например, с повествованием о Крещении Иисуса. И мы замечали, что такие истории, отражая некие факты жизни Иисуса, подобны не репортажам с места событий, но подобны иконам, на которых символичен и исполнен богословского значения каждый штрих, каждое слово. Богословская цель «мессианских историй» очевидна. Их цель – показать, что Иисус есть Мессия, Христос, с Которым на землю приходит Бог и Его Царство.

Евангелия несколько раз отмечают, что у Иисуса Христа было три самых доверенных ученика: Петр и братья Иаков и Иоанн Зеведеевы. Только им троим Он позволил войти в дом начальника синагоги Иаира при воскрешении его дочери (Мк 5:37; Лк 8:51). Только их троих Он берет теперь с Собою на высокую гору, которая не называется, но которая в более позднем христианском предании отождествляется с горой Фавор на юге Галилеи. В этом большинство современных исследователей сомневается, так как только что было сказано, что в это время Иисус с учениками находится близ Кесарии Филипповой (Мф 16:13). А это – на севере Галилеи, очень далеко от горы Фавор. Кроме того Фавор лишь с трудом можно зазвать «высокой горой», и вообще на ее вершине стояла мощная римская крепость. Маловероятно, скорее даже невозможно, чтобы Преображение произошло на горе, на которой находилась крепость. Считают, что много лучше подходит для описываемых событий гора Гермон, очень высокая и находящаяся всего в 20 км от Кесарии Филипповой. Но… Фавор или не Фавор, – какое это имеет значение? Гора – библейский символ откровения и близости Бога. В нашем рассказе высокая гора символически являет собой как бы новый Синай. Уже само упоминание высокой горы изымает все дальнейшее из сферы обыденного, из естественного житейского опыта. Всё происходит в Божественной сфере.

Матфей пишет, что, когда Иисус преобразился, то есть явилась Его Божественная слава, иначе говоря, явственно стало Божественное в Нем присутствие, то «просияло лице Его, как солнце, одежды же Его сделались белыми, как свет»; далее говорится об осеняющем «светлом облаке». Всё это библейские знаки присутствия Божия. В облаке встретил Бога Моисей. В облаке Бог явился в скинию. Облако наполнило храм при его открытии, во времена Соломона. Иудеи мечтали о том времени, когда на землю явится Мессия. Тогда облако присутствия Божия вновь заполнит храм: «Тогда … явится Слава Господня и Облако, как явилось при Моисее, как и Соломон просил» (2 Макк 2,8). Итак, осеняющее облако – знак того, что пришел Мессия, и всякий в то время, знакомый с Библией, понимал этот символ именно так.

Три ученика – Петр, Иаков и Иоанн – видят Богоявление. Они видят небесный мир. А в этом небесном мире – преображенный Иисус как Мессия и небесный Сын Человеческий из пророчества Даниила, в этом небесном мире также Моисей и Илия.

Моисей как законодатель Израиля, как воплощение Закона и Торы. Илия же был величайшим из пророков. Люди всегда смотрели на него, как на пророка, принесшего им голос Самого Бога. Эти два человека были двумя вершинами религиозной истории Израиля и его достижений.

Писание сообщает нечто таинственное об одинокой смерти Моисея на горе Нево. Сложилось впечатление, что Бог Сам захоронил великого вождя израильского народа: «И умер там Моисей, раб Господень, в земле Моавитской, … и погребен …, и никто не знает места погребения его даже до сего дня» (Втор 34:5-6). Более позднее иудейское предание вообще упорно говорило, что Моисей был живым взят на небо. Что же касается Илии, то он унесся от изумленного Елисея на огненной колеснице: «В то время, как Господь восхотел вознести Илию в вихре на небо, шел Илия с Елисеем … Когда они шли и дорогою разговаривали, вдруг явилась колесница огненная и кони огненные, и разлучили их обоих, и понесся Илия в вихре на небо. Елисей же смотрел и воскликнул: отец мой, отец мой, колесница Израиля и конница его! И не видел его более» (4 Цар 2,1.11-12). А в конце истории Бог вернет Илию на землю как предтечу Мессии. Так у пророка Малахии сказано: «Вот, Я посылаю Ангела Моего, и он приготовит путь предо Мною, и внезапно придет в храм Свой Господь, Которого вы ищете, и Ангел завета, Которого вы желаете; вот, Он идет, говорит Господь Саваоф. … Вот, Я пошлю к вам Илию пророка пред наступлением дня Господня, великого и страшного. И он обратит сердца отцов к детям и сердца детей к отцам их, чтобы Я, придя, не поразил земли проклятием» (Мал 3,1.23-34). – Примерно то же самое говорилось и о пришествии Моисея. Многие иудейские учителя верили, что Мессия, когда явится, придет в сопровождении Моисея.

Эти две фигуры – Илии и Моисея – символически представляют «Закон и Пророков», которых должен был слушать Израиль, и которые предсказали страдания Мессии. Так Апостол Павел на допросе у царя Агриппы II, правнука Ирода, говорил: «Получив помощь от Бога, я до сего дня стою, свидетельствуя малому и великому, ничего не говоря, кроме того, о чем пророки и Моисей говорили, что это будет, то есть что Христос имел пострадать и, восстав первый из мертвых, возвестить свет народу (Иудейскому) и язычникам» (Деян 26,22-23). Явившись перед преображенным Иисусом, они беседовали с Ним. О чем? Матфей не сообщает. Но евангелист Лука отмечает, что «они говорили об исходе Его, который Ему надлежало совершить в Иерусалиме» (Лк 9:31), то есть о Его крестной смерти, пройдя которую, Он достигнет свободы Воскресения. Этот «Исход» вскоре начнется, – когда Иисус направит свой путь в Иерусалим.

Итак, Петр, Иаков и Иоанн увидели Моисея и Илию, олицетворения Закона и Пророков, которые пребывали рядом с Иисусом Христом. Встреча этих двух великих исторических лиц с Иисусом означала, что величайший из законодателей и величайший из пророков благословляли Его, свидетельствовали о Нем.

Открывшаяся трем ученикам картина могла быть ими понята только как откровение небесной жизни в земном Иисусе, в их Учителе. Смысл же откровения в том, что с Иисусом на землю пришел небесный мир. Мы только тогда имеем полное представление об Иисусе, когда мы осознаем, что Он уже во время Своей земной жизни и деятельности принадлежал также и «миру небесному».

Кому бы не захотелось продлить тот момент, в который ты ощущаешь присутствие Царствия Божия в общении с Иисусом? Поэтому Петр, вряд ли понимая, чтò на самом деле происходит, и не понимая, чтò он говорит, сказал Иисусу «Господи! хорошо нам здесь быть; если хочешь, сделаем здесь три кущи: Тебе одну, и Моисею одну, и одну Илии». Такое предложение понятно, но очевидно также, что оно – результат непонимания Петра и его растерянности («ибо не знал, что сказать», как об этом сказано в Евангелии от Марка (Мк 9:6)). Петр все еще не хотел – или не мог – принять всерьез слова Иисуса, сказанные за шесть дней перед этим: Ему «должно идти в Иерусалим и много пострадать от старейшин и первосвященников и книжников, и быть убиту» (16:21) и «Если кто хочет идти за Мною, отвергнись себя, и возьми Крест свой, и следуй за Мною» (16:24). Нет! Какой там крест?! Зачем он, если нам и здесь так хорошо как на небе? Лучше «сделаем здесь три кущи»! Почему «кущи»? Дело в том, что Петр ощущает себя как бы уже в мессианском времени, когда, согласно народным представлениям иудеев, они будут жить в кущах, и Бог будет жить вместе с ними. (Кстати, слово «куща» понятно далеко не всем современным читателям. По-гречески оно звучит как «скиния», то есть «палатка, шатёр, шалаш»). Но пока Петр говорил эти слова, явилось «облако светлое и осенило их».

Облако, как мы уже отметили, есть знак присутствия Бога, Его славы. Ведь человек не может видеть Бога, и облако одновременно и скрывает, и возвещает Его присутствие. Так, солнце можно увидеть лишь тогда, когда его закрывает легкое облако. – Облако осеняет, покрывает Иисуса, Моисея, Илию, а также трех учеников, которые таким образом становятся причастными славе Божией.

Из облака раздался голос Божий. Это было как в истории Крещения. Напомню, что, согласно бытовавшим тогда убеждениям, небо после последнего из малых библейских пророков молчит. И откроется и «заговорит» только при пришествии Мессии. Мессия пришел, небеса заговорили. Бог вновь возвестил нечто очень похожее на то, что было Им возвещено при Крещении. Тогда глас был таким: «Сей есть Сын Мой возлюбленный, в Котором Мое благоволение» (3:17). Теперь мы слышим: «Сей есть Сын Мой Возлюбленный, в Котором Мое благоволение; Его слушайте» (17:5). Небесный голос говорит намеками на всем известные библейские тексты. «Сей есть Сын Мой». Христиане церкви евангелиста Матфея, скорее всего, хорошо знали Священное Писание Ветхого Завета. И они, наверное, пели во время своих собраний Второй Псалом Давида: «Ты Сын Мой; Я ныне родил Тебя» (Пс 2:7). Прежде, в эпоху царей, этот псалом пелся во время церемонии интронизации, возведения на царство. Цари на Востоке традиционно назывались Сынами Божиими. И вот снова, как и во время Крещения, с небес звучат слова Второго Псалма, провозглашая Иисуса помазанным Царем, объявляя Его Мессией. «Сей есть Сын Мой» означает «Он, – то есть Иисус, – есть Мессия, Христос, Спаситель».

Ну, а «Сын возлюбленный» – это ведь тоже из Священной истории. Грамотным читателям, знакомым с греческим переводом Библии (а таковыми и были в основном первые читатели нашего Евангелия), это напоминало выражение возлюбленный сын, которое появляется в истории жертвоприношения Авраамом Исаака. В греческой Библии слово Бога к Аврааму гласит: «Возьми сына твоего возлюбленного, которого ты возлюбил» (Быт 22:2). И ниже: «Ты не пожалел сына твоего возлюбленного для Меня. … Так как ты сделал сие дело, и не пожалел сына твоего возлюбленного для Меня, то Я благословляя благословлю тебя» (Быт 22:12.16-17). Иначе говоря, всего лишь одно это «возлюбленный» намекает на жертвенный характер мессианского служения Иисуса Христа.

Далее: слова «в Котором Мое благоволение» должны напомнить об Отроке Господнем, о Котором у пророка Исаии сказано: «Вот, Отрок Мой, Которого Я держу за руку, избранный Мой, к которому благоволит душа Моя. Положу Дух Мой на Него» (Ис 42:1). Но ведь тот же Исаия пророчествует об этом Отроке, что Он будет страдающим Искупителем, Который «взял на Себя наши немощи и понес наши болезни; … и ранами Его мы исцелились» (Ис 53:3-5). Соль в том, что такое представление о Мессии полностью расходилось с иудейским пониманием Мессии того времени. Предполагалось, что «второй Спаситель», или «второй Моисей», как иногда называли Мессию, был, конечно, существом смертным, как и все. Но ведь не страдающим же в своих немощах! Напротив, Он ожидался как величественный и победительный Царь и Воитель. А здесь – пророчество о Мессии страдающем, о невинной жертве за человеческие грехи. Иудеям это было непонятно и чуждо. Именно по этой причине данное пророчество Исаии в иудейской традиции никогда не относилось к Мессии.

Однако небеса свидетельствуют: в Иисусе на землю пришел Христос, но не такой, какого ожидали иудеи, а такой, какого им послал Бог. Он будет не царем-победителем, царем-триумфатором, но Царем, Который будет принесен в жертву и умрет на Кресте ради искупления всех людей.

«Его слушайте!» Такова воля Божия, провозглашенная с небес. Но ведь это тоже намек на Священное Писание. Вот слова Моисея Израильскому народу из книги Второзакония: «Пророка из среды тебя, из братьев твоих, как меня, воздвигнет тебе Господь Бог твой, – Его слушайте» (Втор 18,15). – Как бы в ответ на слова Петра об удержании на земле Иисуса, законодателя Моисея и пророка Илии небо повелевает слушаться только Иисуса, Сына Божия. Отныне ученики и последователи Иисуса должны быть послушны не законодателю Моисею, не пророкам, олицетворенным фигурой Илии, но единственно Ему, Иисусу Христу. Ветхий Завет сменился Новым! Евангелист Марк это подчеркивает: как только были произнесены небесные слова, Моисей и Илия исчезли. Ученики «посмотрев вокруг, никого более не видели, кроме одного Иисуса» (Мк 9:8).

После такого переживания, они были потрясены, «пали на лица свои и очень испугались». И это так понятно! Человек всегда испытывает страх в присутствии Бога, а здесь они слышали Его голос, обращенный к ним. Слишком трудно было всё осознать. Происходило нечто такое, что совершенно не укладывалось в их голове. – Иисус успокоил перепуганных учеников, «коснулся их и сказал: “Встаньте и не бойтесь”». Они взглянули на верх горы и «никого не увидели, кроме одного Иисуса». Моисей и Илия, вероятно, были унесены облаком туда, откуда и явились – в небеса.

Итак, рассказ о Преображении исполнен высокой символики. Он – действительно «словесная икона», написанная на золотом фоне. Мы не знаем и никогда не узнаем реалистические детали того, что произошло в тот памятный день. Ведь икона – не фотография, и наш рассказ – не протокольная запись. Ясно одно: апостолы в тот день испытали нечто мистическое, запоминающееся, возможно, сразу не пóнятое, но позже осознанное и утвердившееся в предании Церкви. Что же именно? То, что им заранее дано было увидеть пасхальную славу Иисуса, но понять и возвещать о ней они смогли только после Его «Исхода» из земной юдоли в небесную славу, то есть после Креста, Воскресения и Вознесения.

Речь об Илии (17:9-13).

⁹ И когда сходили они с горы, Иисус запретил им, говоря: «Никому не сказывайте о сем видении, доколе Сын Человеческий не воскреснет из мертвых». ¹⁰ И спросили Его ученики Его: «Как же книжники говорят, что Илии надлежит придти прежде?» ¹¹ Иисус сказал им в ответ: «Правда, Илия должен придти прежде и устроить всё; ¹² но говорю вам, что Илия уже пришел, и не узнали его, а поступили с ним, как хотели; так и Сын Человеческий пострадает от них». ¹³ Тогда ученики поняли, что Он говорил им об Иоанне Крестителе.

Получив мистический опыт, ученики, спускаясь с горы были, естественно в недоумении. Многое им еще не было понятно. Тем более их рассказы о случившемся с ними будут непонятны другим. Поэтому «Иисус запретил им, говоря: “Никому не сказывайте о сем видении, доколе Сын Человеческий не воскреснет из мертвых”». Ему было ясно, что они всё еще были обуреваемы идеей о Мессии – долгожданном царе из рода Давида. Наделенный силой от Бога, он изгонит римских оккупантов и восстановит былое могущество Израиля, которое, разумеется, было мифически преувеличено. Вот как об ожидаемом Мессии говорилось в популярном среди иудеев 17-м Псалме Соломона: «Опояшь его силой, чтобы он сотряс неправедных правителей и очистил Иерусалим от язычников, которые попирают его… Жезлом железным он разобьет на куски их могущество, он разрушит безбожные народы словом уст своих; от укора его народы побегут перед ним, и он обличит грешников за помыслы сердца их» [57]. – Если при таких настроениях и ожиданиях апостолы стали бы рассказывать о случившемся на высокой горе, о том, как явилась слава Божия, как явились Моисей и Илия, то кто бы им поверил? И как это совпало бы со всеобщей уверенностью в том, что Мессия должен быть помазан на царство сошедшим с небес пророком Илией? Затем: что означают слова Иисуса о том, что он должен воскреснуть из мертвых? Как сообщает евангелист Марк, трое учеников при этих словах Иисуса недоумевали и «спрашивали друг друга, что значит: воскреснуть из мертвых» (Мк 9:10). Этот вопрос относился не к воскресению из мертвых как таковому. Ибо чтó значит воскресение, во времена Иисуса было известно всем иудеям, даже саддукеям, которые отрицали воскресение. Речь у апостолов идет лишь о том, о чем Иисус только что упомянул – о «воскресении Самого Иисуса, Сына Человеческого»!

Но что же им в этом было непонятно? Это объясняет их вопрос: «И спросили Его: как же книжники говорят, что Илии надлежит придти прежде?». Здесь ученики имеют в виду распространенное среди книжников мнение о том, что перед пришествием Мессии – или перед днем Господним – придет Илия, ибо так написано у пророка Малахии:

«Вот, Я пошлю к вам Илию пророка