Институт преступления в международном уголовном праве

Двумя самыми важными и наиболее значимыми – «генеральными» институтами Общей части международного уголовного права выступают институт преступления и институт наказания. Институт преступления включает нормы, раскрывающие понятие, признаки и виды преступлений по международному уголовному праву, а также нормы о неоконченном преступлении, соучастии в преступлении, обстоятельствах, исключающих преступность деяния.

В международном уголовном праве нормативное определение преступления отсутствует. Однако, исходя из легального описания конкретных видов международных преступлений и преступлений международного характера, можно заключить, что признаками последнего являются общественная опасность, противоправность, виновность и наказуемость. Как правило, в международно-правовых актах указывается на преступность того или иного действия, что не исключает возможности привлечения к уголовной ответственности за бездействие (см., например, ст. 28 Римского Статута Международного уголовного суда). Что касается категоризации преступлений, то она представлена пока одним видом – серьезным преступлением, под которым, согласно ст. 2 Конвенции ООН против транснациональной организованной преступности от 15 ноября 2000 г., понимается «преступление, наказуемое лишением свободы на максимальный срок не менее четырех лет или более строгой мерой наказания». В контексте изложенного важно отметить, что международному уголовному праву известны такие формы множественности преступлений, как совокупность (ч. 3 ст. 78 Римского Статута Международного уголовного суда) и рецидив (ст. 6 Конвенции по борьбе с подделкой денежных знаков от 20 апреля 1929 г.; ст. 7 Конвенции о борьбе с торговлей людьми и эксплуатацией проституции третьими лицами от 2 декабря 1949 г. и др.).

Субъектом преступления в международном уголовном праве признается как физическое, так и юридическое лицо (см., например, ст. 18 Конвенции об уголовной ответственности за коррупцию от 27 января 1999 г. и др.). В источниках международного уголовного права обычно не указывается на возрастной предел субъекта преступления. Исключением является ст. 26 Римского статута Международного уголовного суда: «Суд не обладает юрисдикцией в отношении любого лица, не достигшего 18-летнего возраста на момент предполагаемого совершения преступления». Исходя из ст. 16 Международного пакта о гражданских и политических правах от 16 декабря 1966 г., можно заключить, что в международном уголовном праве действует презумпция вменяемости субъекта преступления. Любой человек, достигший возраста уголовной ответственности, считается вменяемым, пока не доказано обратное. Согласно п. «а» и «в» ч. 1 ст. 31 Римского статута, невменяемость исключает уголовную ответственность лица. Наряду с общим, международному уголовному праву известен и специальный субъект преступления (см., например, ст. 28 Римского Статута Международного уголовного суда «Ответственность командиров и других начальников»).

Спецификой в международном уголовном праве отличается нормативное закрепление психического отношения субъекта преступления к содеянному. Вместо термина «вина» обычно употребляется термин «субъективная сторона», подразумевающий только умысел, т.е. совершение преступления «намеренно» и «сознательно» (ст. 30 Римского статута Международного уголовного суда). Вместе с тем, хотя и очень редко, в отдельных конвенциях упоминается о неосторожной форме вины (ст. 2 Международной конвенции по охранению подводных телеграфных кабелей от 14 марта 1884 г.). Специфику международному уголовному праву придает также то обстоятельство, что в нем нормативно закреплены положения, относящиеся к ошибке в факте и ошибке в праве (ст. 32 Римского статута).

Международному уголовному праву хорошо известны нормативные предписания о неоконченном преступлении. Правда, о приготовлении к преступлению в международно-правовых актах упоминается довольно редко. Так, ст. 6 Устава Международного Военного Трибунала от 8 августа 1945 г. устанавливает преступность «заговора» и «общего плана», направленных на осуществление акта агрессивной войны, а ст. III Конвенции о предупреждении преступления геноцида и наказании за него от 9 декабря 1948 г. – «заговора с целью совершения геноцида». Иначе обстоит дело с покушением на преступление, которое достаточно часто упоминается в специальных конвенциях (см., например, п. 4 ст. 3 Конвенции по борьбе с подделкой денежных знаков от 20 апреля 1929 г.; ст. 3 Конвенции о борьбе с торговлей людьми и эксплуатацией проституции третьими лицами от 2 декабря 1949 г.; п. «б», «в», «г» ч. 3 ст. 25 Римского Статута Международного уголовного суда и др.). Что касается добровольного отказа от преступления, то он также предусмотрен международным уголовным правом (п. «f» ч. 3 ст. 25 Римского статута Международного уголовного суда).

Говоря о соучастии в преступлении по международному уголовному праву, необходимо отметить, что его специфика проявляется, прежде всего, в определении видов соучастников и форм соучастия. Наряду с организатором, подстрекателем, исполнителем и пособником здесь выделяется ещё и фигура руководителя преступления (ст. 6 Устава Международного Военного Трибунала от 8 августа 1945 г.). Оригинальностью обладает также понятие организованной преступной группы, которая, согласно п. «а» ст. 2 Конвенции ООН против транснациональной организованной преступности от 15 ноября 2000 г.,представляет собой структурно оформленную группу в составе трех или более лиц, существующую в течение определенного периода времени и действующую согласованно с целью совершения одного или нескольких серьезных преступлений или преступлений, признанных таковыми в соответствии с Конвенцией, с тем чтобы получить, прямо или косвенно, финансовую или иную материальную выгоду.

Наконец, нельзя не отметить, что международному уголовному праву известны четыре вида обстоятельств, исключающих преступность деяния: 1) необходимая оборона или «защита» (п. 2 ст. 2 Конвенции Совета Европы о защите прав человека и основных свобод от 4 ноября 1950 г.; п. «с» ч. 1 ст. 31 Римского статута Международного уголовного суда); 2) причинение вреда при задержании лица, совершившего преступление (п. 2 ст. 2 Конвенции Совета Европы о защите прав человека и основных свобод от 4 ноября 1950 г.); 3) крайняя необходимость (п. «d» ч. 1 ст. 31 Римского статута Международного уголовного суда); 4) приказы начальника и предписание закона (ст. 8 Устава Международного Военного Трибунала от 8 августа 1945 г.; ст. 33 Римского статута Международного уголовного суда и др.).