Место преступления — Оденвальд

Немецких краеведов и современных искателей сокровищ не только Вормс сводит с ума. В «Песне о Нибелунгах» упоминается Оденвальд (в строфе 919): близость к Вормсу надула на Оденвальд в предпоследнее столетие самую что ни на есть нибелунгскую горячку. И то, что в данном случае копья ломали за весьма сомнительную честь зваться «местом убийства», никого почему-то не смущало. Образцов для подражания уже и так хватало: город Лютера Виттенбург, город Роберта Шумана Цвикау, город фарфора Мейсен, город Нибелунгов — Вормс. Сегодня, как вы понимаете, все это входит в моду.

Подобные феномены случались и в Средневековье. Монастыри и города с X века открыто конкурировали за знаменитые святыни и реликвии. А наживались на средневековой форме «массового туризма» — паломничестве к святым местам. Бизнес на пилигримах процветал в огромном количестве мест обворовывали, обманывали, выставляли на продажу святые останки, да мало что еще…

Король Генрих I угрожал своему «коллеге» Рудольфу II Бургундскому войной, желая завладеть святым копьем. После падения Милана новый кельнский архиепископ Филипп Гайнсберг по заказу Барбароссы препроводил в Кельн бесценные мощи трос святых волхвов-царей, где те по сию пору и находятся.

В XI столетии регенсбургский монах Отлох создал новое жизнеописание святого Дионисия, первого епископа Парижа и священного патрона французских королей. В этом жизнеописании монах утверждал, что кости Дионисия следует перенести из аббатства Сен-Дени Парижа в Регенсбургский монастырь Святого Эммерама. Зачем? А чтобы привлечь паломников. Бизнес есть бизнес, как же иначе?

Что и говорить — даже «литературное убийство» Зигфрида Хагеном тоже оказалось неплохой статьей дохода. В ранних редакциях сказаний о Нибелунгах Зигфрид умирает то в супружеской постели, то перед покоями своей жены Кримхильды, то на выезде на суд. «Песня о Нибелунгах» инсценирует смерть героя на охоте.

Напомню на всякий случай: в Вормсе Брунгильда мечтает о мести Зигфриду после того, как узнает о том, кто в действительности помог Гунтеру «сосватать» ее. В Хагене она находит верного помощника. Да и Гунтер согласен с женой, одобряя смертельный заговор.

Всех при этом интересует место кровавого происшествия.

Местечко Гразелленбах, 1844 год. Тайный придворный советник, доктор Иоганн Фридрих Кнапп из Дармштадта, бродит неподалеку от деревушки Гразелленбах. У подножка горы он находит маленький ручей, а рядом с ним — старый каменный крест. Каменные кресты эпохи Средневековья во многих местах были немым подтверждением какого-либо серьезного преступления. Знаток литературы, господин Кнапп решил, что на этом самом месте был убит Зигфрид. И созвал комиссию экспертов, дабы те проверили справедливость его «подозрений».

Некто по фамилии Бальтц из соседнего местечка был того же мнения: «Старики говорят, что слышали от своих дедов, что известный всем Зигфрид остановился испить воды из источника и в тот момент был убит своим шурином; поэтому ручей зовут Зигфридовым источником».

К нему присоединил свой голос бургомистр маленького прихода Аффолтербаха: «Источник у Гразелленбаха испокон веков назывался Зигфридовым ручьем, потому что, по легенде, именно здесь рыцарь Хаген убил рыцаря Зигфрида».

Комиссия тут же поняла: поиск «места преступления» завершен. Источник «облагородили», а рядом установили неоготический каменный крест с цитатой из «Песни о Нибелунгах». Новое место «нибелунгского» паломничества в 1851 году не осталось без внимания прессы. Сегодня и вообще у прихода появился свой сайт с гордым Названием «Город Нибелунгов в земле Нибелунгов»,

В нескольких километрах далее расположена деревенька Хильтерсклинген. Она великодушно делится с Гразелленбахом и, другими соседями туристической территорией «земли Нибелунгов». Уже в записях монастыря Лорша конца VIII века здешний источник упоминается под названием Липовый ручей. В «Песне о Нибелунгах» упоминается липа, в тени которой и произошло преступление— убийство Зигфрида.

Нас же с вами интересуют два других местечка, оспаривающих сомнительную честь зваться местом предступления: Хеппенхайм и Оденхайм. В Хеппенхайме уже с незапамятных веков бьет из-под земли Зигфридов источник. Местечко это с эпохи раннего Средневековья относилось к охотничьим угодьям Лоршского аббатства. Более того, у Хеппенхайма протекает Вешниц. Об этом притоке Рейна упоминается в «Песне о Нибелунгах».

Что касается Оденхайма, так не он ли назван местом преступления в самой «Песне — Отенхайм? Местечко это упоминается и в лоршских документах 769 года. В начале XII столетия графы Лауффенские основали собственный монастырь в Оденхайме при поддержке бенедектинцев из Хирсау. Экономический расцвет монастыря совпадает со временем возникновения «Песни о Нибелунгах».

Загадки, загадки, загадки…

Я родился в полнолуние. Но Хагена четыре дня не было видно у Брюнгильды. Когда же он пришел, она держала младенца на коленях и была очень бледна. Да и Хаген выглядел измученным.

— Я должен рассказать тебе правду, — промолвил он, подарив улыбку спящему сыну.

Все было не так просто, как он думал.

— Правду, — повторил он едва слышно. А потом сказал: — Я казнил его.

Брюнгильда в ужасе закрыла глаза.

— Зигфрид, идем же, — позвал он его в лесу на охоте.

— Куда? — отчего-то испуганно спросил Ксантенец.

— Искать воду, — невозмутимо ответил Хаген. — Не бойся, ничего не случится.

Лес сгущался, страх затопил душу Зигфрида.

Где-то трещали в ветвях сороки, а вот иные птицы молчали. Тишина больше говорила, нежели слова.

— Куда мы идем, Хаген? — слабым голосом спросил Зигфрид.

— Еще немного отойдем, и все, — ответил Хаген.

Но Зигфрид замер. Неподалеку журчал ручей. Хаген пожал плечами.

— Ладно, пусть здесь все и произойдет, — произнес он негромко и перехватил копье. Не было более маски, не было больше лжи.

— Нет, — прошептал Зигфрид, — Пожалуйста, нет.

Хагену было мерзко. Он чувствовал, что делает что-то не так. И при этом только такую казнь заслуживал Зигфрид.

— Почему? — спросил Зигфрид и опустился на колени. Он не понимал. Его голубые глаза выглядывали что-то в лице Хагеца.

— Я же ничего не сделал, — прошептал он, сам веря в этот момент своим словам. Он так сильно верил, что даже Хаген заколебался на мгновение. И именно в эту секунду Зигфрид бросился на Хагена.

Но Хаген был Непобедимым. И привычка победила все. Даже Зигфрида. Хаген просто заколол его.

Он стоял над умирающим Зигфридом и ждал. А потом пошел навстречу другим охотникам и сказал им:

— Мы можем возвращаться.

Но это было неправдой. Никто не может вернуться в прошлое. Не смог и он.

Власть мифа

Ужасная гибель Нибелунгов при дворе гунна Этцеля, трагичность отдельных судеб героев и несчастливый финал «Песни…» взволновали публику XIII века. Королевские дворы мечтали заполучить собственные копии «Песни о Нибелунгах». В Пассау и Лорше вовсю трудились копиисты. И не просто усердно переписывали текст, а что- то добавляли от себя, присовокупляли определенные версии.

В ходу было не просто чтение, а выразительное исполнение отдельных отрывков о Зигфриде и Хагене, о мести Кримхильды и т. д. Так называемый бродячий актер Марнер распевал при дворах песни о короле Ротере, Дитрихе Бернском, о смерти Зигфрида и сокровищах Нибелунгов. А его коллега Хьюго Тримберг (1230–1313) любил рассказывать слушателям о поединке Зигфрида с драконом, сокровищах и убийстве героя.

Вот в эту-то эпоху один регенсбургский переписчик и решает слегка подкорректировать несколько «нетактичное» поведение Кримхильды. Свое творение он назовет «Кудрун» (она же Кримхильда). В результате изначальные сюжеты «Песни…» отойдут на задний план: здесь Кудрун — примерная супруга Хертвига. Она — символ придворных добродетелей, великодушия и безмерного послушания. Ее противник, Хартмут, — совсем иной, чем мрачный Хаген, — тоже «интегрирован» в придворную рыцарскую жизнь.

В позднее Средневековье публика возлюбит все цветистое и экзотическое. При дворах знати будут курсировать большие собрания приключений: в них без разбора рассказывалось и о короле Артуре, Ротере и Вальтере, Саладине и Зигфриде. Подобные книги под названием «Венец приключений» (Генрих фон дер Тюрлин, 1220) или «Книга приключений» (Ульрих Фуэтрер, 1475) стали зеркальным отражением придворных вкусов на исходе Средневековья.

Австрийский монах-доминиканец в 1350 году писал в летописи своего родного монастыря в Леобене о появлении Атиллы на западе и о Папе Льве. По легенде, мудрый Папа в V веке удержал кровожадного гунна от разорения беззащитного града Рима. Но не это важно. Доминиканец из Леобена сообщает, что с Атиллой на Рим шли… великаны, а среди них Дитрих Бернский, оружейник Хильдебранд, Рюдигер Пехларн, Хаген и другие. В «Хронике мира» Генриха Мюнхенского (XIV век) Нибелунги и их гибель при дворе властителя гуннов описываются уже как исторический факт эпохи переселения народов. Граница между историей и литературой стерта.

К фольклорным переработкам сюжета можно отнести баварский эпос «Сад роз» 1260 года. Идиллия вормского сада роз, места мирной семейной жизни Кримхильды и Зигфрида, обуславливает «хэппи-энд» — здесь Зигфрид остается цел и невредим.

Вообще, Нибелунги были настолько популярны в Средние века, что даже такой серьезный францисканец, как Бертольд Регенсбургский, в 1270 году цитировал «Песню…» в своих проповедях.

В 1488 году император Фридрих III (1415–1493) во время своего визита в Вормс пожелал увидеть останки знаменитого великана Зигфрида, чье копье было выставлено в Вормском соборе чуть ли не как объект культового поклонения. Как исполнили жители Вормса оригинальное требование императора, ни в одном историческом источнике не упоминается. Однако вплоть до XVII века на старой ратуше Вормса сохранялась фреска, на которой Фридрих был изображен в компании с Зигфридом, драконом и королями бургундов. Неплохая, в общем, компания…

И вот однажды в 1527 году в Нюрнберге появляется «Песня о покрытом чешуей Зигфриде». Это компиляция фольклорных и литературных отрывков сказаний о Нибелунгах. В центре внимания все экзотическое: битва с драконами, дева Брунгильда и ее соперница, прекрасная Кримхильда. А первоначальные сюжеты из «Эдды» уже исчезли без следа.

Судите сами. В поисках приключений Зигфрид встречает в лесу угольщика, несчастье которого заключается в том, что он обязан постоянно подкармливать пылающими углями не в меру прожорливого дракона. Зигфрид, как истинный герой, всегда готов помочь, а потому вызывает чудовище на бой и, естественно, побеждает. Драконью чешую он расплавляет в костре и обливается этим драконьим отваром с ног до головы. Укрепив таким волшебным образом свои силы, он отправляется навстречу следующему подвигу в Вурмсе, ко двору короля Гибикса, у которого имеются трое сыновей и дочь Кримхильда. Она-то, бедняжка, и похищена. Кем? Другим ужасным драконом, который каждые два дня превращается в человека и в таком виде умыкает в свою неблагоустроенную пещеру невезучих принцесс. Спасение девушки— дело чести для Зигфрида, вкусившего уже не одно драконье сердце. Вот только в данном случае ему крайне важно заручиться поддержкой гнома-колдуна. От него-то и узнает герой, что ключ от темницы Кримхильды находится в руках весьма невоспитанного великана, которого герой сможет одолеть лишь благодаря плащу-невидимке. В финальной сцене «шоу» на сцене внезапно появляется не только дракон-похититель, но и шестьдесят его более мелких помощников, и всех их Зигфриду придется лишить их рептильей жизни. Поистине сказочно!

Выбор подобных эпизодов яснее ясного свидетельствует об интересах читателей того времени: они тянутся ко всему сказочному, захватывающему и увлекательному. Трагическое, серьезное и поучительное в этом виде литературы не находит места.

Нюрнбергский башмачник и майстерзингер Ганс Сакс переработал данный сюжет в середине XVI века в театральную пьесу «Зефрит, сын короля Зигмунда в Нидерландах» (1557). Распечатки этого текста курсировали во многих немецких городах на ярмарке. А в начале XVII века был даже сделан перевод пьесы на чешский язык.

Город Вормс в эти века так и остается центром нибелунгских легенд. Франкфуртские книготорговцы в 1600 году продали туда свыше 20 экземпляров «Покрытого чешуей Зефрида». По тем временам просто колоссальный тираж! Вормский ученый, ректор Фридрих Цорн как раз в 1600 году благородно негодовал по поводу всей той чепухи, что «сочинена об этом Зейфриде, его копье и мече».

Но и это не все. Сюжеты о Нибелунгах, пусть и в состоянии, изменившемся до неприличного, благополучно и закономерно докочевали до века XVIII-ro и ворвались в эпоху барокко. В 1726 году появляется «Народная книга о покрытом чешуей Зигфриде» в прозе! Написанная в стиле плутовского романа (так же как и «Герцог Эрнст», «Фауст», «Уленшпигель»), она повествует о битвах Нибелунгов. Простенько и со вкусом.

На этом триумфальное шествие Нибелунгов по эпохам и столетиям вовсе не завершается. Впереди у нас еще целая страница истории, исполненная драматизма столь же вопиющего, как и сама легенда. Итак, заходим на последний виток нашей ленты времени.

ПОСЛЕСЛОВИЕ