Обручальное кольцо в истории Церкви АСД.

Давление приспособленчества

Обручальное кольцо было весьма чувствительной проблемой в истории Церкви христиан АСД. Важно помнить, что Елена Уайт и другие адвентистские руководители вышли из методистской и других церквей, которые твердо стояли против ношения драгоценностей, включая кольца. Но когда к концу XIX века эти церкви ослабили свои принципы, адвентисты почувствовали в этом тенденцию – давление последовать за ними в этой склонности.

Сложившаяся ситуация, стоящая перед Адвентистами, отражена в статье: «Обычай носить золото», опубликованная в 1869 году в журнале, «Ревью энд Геральд». Ее автор Даниэль Бордо, француз, говоривший по-американски, трудившийся среди французов в Канаде, Соединенных Штатах и Европе, писал: «Несколько лет тому назад ношение золотых украшений, считалось среди баптистов, методистов и других деноминаций грехом. Я хорошо помню, когда баптисты, к которым я принадлежал, более радовались присутствию Святого Духа, нежели теперь и сделали правилом для себя, с любовью убеждать тех членов, кто носил золото. Но спустя несколько лет в различных деноминациях произошли большие изменения в этом вопросе и, почти повсеместно был воспринят обычай – ношение золотых и других ненужных украшений».[154]

Фактор, содействовавший этой новой склонности, были волны эмиграции к берегам Америки во второй половине XIX века. Несомненно, эти эмигранты принесли с собой свои обычаи, включая и ношение драгоценностей, особенно ношение обручального кольца. Различные деноминации приспособились к новой ситуации, разрешив ношение драгоценностей.

Молодая растущая Адвентистская церковь тоже ощутила это давление. Поэтому, совсем не удивительно, что Елена Уайт обратила внимание на вторжение в нашу среду драгоценностей. Она рассказала историю о недавно крещеной даме, которая поняла, что надо отказаться от дорогих украшений. Но посетив Батл – Крик, [123] эта новообращенная удивилась, увидев здесь своих сестер по вере, носящих драгоценные различные украшения. Однажды она встретилась с другой сестрой, занимавшей ответственное положение в адвентистском учреждении в Батл – Крике. Во время беседы эта новообращенная выразила свое желание выделить некоторую часть своих драгоценностей и передать их в сокровищницу Господню». Сестра «с большим опытом» попыталась убедить ее не делать этого, говоря: «Почему бы не продать его? Я бы их носила, если бы они были моими!» И чтобы показать, что она знает, о чем говорит, она «показала золотое кольцо на своем пальце, подаренное ей неверующим». И затем объяснила: «Мы уже не такие формалисты как прежде». Новообращенная была удивлена, но решила следовать библейским принципам скромности и простоты, которые приняла, когда соединилась с Адвентистской церковью».[155]

 

Отрицательное влияние

 

Рассказанная выше история открывает фундаментальную причину, почему Елена Уайт не советует адвентистам носить драгоценные украшения – отрицательное влияние на других. В 1891 году она писала: «Здесь Господь через своего апостола ясно высказывается против ношения золотых украшений (1 Тим. 2:8-10). Пусть те, кто этим увлекается, наблюдают за собой, дабы своим примером не ввести других в заблуждение по данному вопросу. Кольцо, которое вы носите на своем пальце, может быть очень простым, но ведь оно совершенно бесполезно и если вы будете продолжать его носить, это может плохо повлиять на других».[156]

Возможно, назвать простое кольцо «бесполезным» - слишком резко, но нам необходимо понять это выражение в контексте того времени. В Америке в то время кольца носили еще главным образом, как украшения. Использование колец на свадебной церемонии было лишь делом выбора в большинстве церквей Америки. Как мы увидим в дальнейшем, Елена Уайт не осуждала ношение обручального кольца «в странах, где существовал обязывающий обычай».[157] Таким образом «простое кольцо», о котором она говорила, было украшением. Эти кольца были «бесполезными», ибо они не выполняли никаких функций. Носить такие украшающие кольца или другие драгоценные украшения для Е. Уайт были не только удалением «от ясного учения Библии», [158] но также отрицательным влиянием на других. [124]

Елена Уайт понимала важность истины, что христианство более легко воспринять доктринально, чем усвоить на опыте. На протяжении всего своего служения она призывала к простоте и скромности, чтобы привести людей ко Христу. «Давайте одеваться скромно и пристойно, чтобы нас принимали повсюду, куда мы приходим. Драгоценности и дорогие наряды не придадут нам авторитетности, но украшение кроткого и молчаливого духа – результат посвящения на служение Христу – наделит нас силой Божьей».[159]

 

Отрицательное влияние на личную духовность

 

Вторая важная причина, почему Е. Уайт советует адвентистам не носить драгоценные украшения и дорогие одежды, заключается в том, что они порождают тщеславие и гордость: «Те, кто предан украшениям, запрещенным в Слове Божьем, вынашивают в сердце гордость и тщеславие. Желая привлечь к себе внимание, своей одеждой, они говорят: «Смотри на меня и восхищайся мной». Таким образом тщеславие, свойственное человеческой природе, все время возрастает, ибо ему всячески потакают. Когда человек думает только о том, как угодить Богу, все ненужные украшения перестают для него существовать».[160]

Потворствуя тщеславию и гордости выставлять драгоценные украшения и дорогую одежду мы «угнетаем желание делать добрые дела»,[161]ибо когда люди одержимы украшением своих тел, у них остается все меньше интереса, времени и денег для удовлетворения нужд других.

 

Ответственность управительства

 

Все вышесказанное подводит нас к третьей причине, по которой Е. Уайт не советует адвентистам носить драгоценности, а именно, ответственность управления ресурсами. Она верила, что Бог призывает нас быть ответственными управителями нашего времени, здоровья и денег: «Каждый рубль, сэкономленный на отказе от ненужных украшений, можно отдать нуждающимся или положить его в сокровищницу Господа для поддержки Евангелия; на эти деньги можно отправить миссионеров за рубеж или увеличить тиражи книг и журналов, несущих лучи света душам, сидящим во тьме. Каждый рубль, выброшенный на ветер, отнимает у его владельца драгоценную возможность сделать доброе дело».[162]

Подобно Уэсли, Е. Уайт весьма осознавала нужды бедных и новых церквей. Она экономила деньги, [125] чтобы удовлетворить многие нужды согласно увеличивающихся программ церкви. Свои деньги она рассматривала как принадлежащие Богу и принадлежащие разумному использованию. «Сколько денег ты истратил на угождение своим прихотям и на то, чтобы вызвать восхищение таких же пустых и тщеславных сердец, как и твое собственное? Это были Божье деньги. Сколько добра ты мог бы сделать с их помощью!» [163]

 

Заявление об обручальном кольце

 

Интерес Е. Уайт к ответственности управительства, помогает нам понять ее позицию к обручальному кольцу. Следует отметить, что вопреки тому, что думает большинство адвентистов, обручальное кольцо не являлось для нее большой проблемой. Об этом свидетельствует факт, что среди всех 100 000 написанных ею страниц, мы находим лишь одно единственное заявление об обручальном кольце.

Это важное заявление впервые появилось в письме, отправленном в 1892 году из Мельбурна (Австралия), адресованное «Моим дорогим братьям и сестрам». В 1923 году оно было напечатано в компиляции, озаглавленной «Специальные свидетельства служителям и работникам», в главе «Практиковать экономию во всем». [164] В это время Е. Уайт находилась в Австралии и руководила началом работы Адвентистов на этом огромном континенте. Членов церкви было всего лишь 376,[165] а нужд – очень много. Церковь испытывала финансовый кризис, поскольку шло строительство издательского дома.

Финансовое положение было настолько тяжелым, что каждая копейка была необходима для облегчения ситуации. Она жаловалась, что несмотря на такое положение, некоторые члены тратили свои деньги на экстравагантную мебель, изысканную пищу и одежду, вместо того, чтобы излишне истраченные деньги поместить в сокровищницу Господню. Миссионеры, жившие на мизерную зарплату, были забыты, и в то же время они покупали дорогостоящие обручальные кольца, чтобы следовать общепринятому обычаю.

В контексте выше изложенных трудностей и сложной ситуации, Е. Уайт написала об обручальном кольце: «Некоторых наших единоверцев беспокоит вопрос относительно ношения обручального кольца. Они считают, что жены наших служителей должны следовать принятому обычаю. Это не обязательно. Пусть жены наших служителей имеют [126] золотое кольцо, связывающее их с Иисусом Христом, то есть чистый, святой характер, истинную любовь, кротость и благочестие, которые являются плодами, растущими на христианском дереве, и их влияние будет распространяться всюду. Нарушение этого обычая иногда вызывает нарекание, но это не причина, чтобы принимать данный обычай. Американцы могут объяснить свою позицию, ясно заявляя, что в нашей стране этот обычай не считается обязательным. Нам не нужно носить сей знак, поскольку мы верны нашему брачному обету, а ношение кольца еще не доказательство нашей верности. Я глубоко озабочена процессом приспособляемости к мирским обычаям и моде, которые видимо, протекают в нашей среде. Не стоит тратить ни одной монеты на золотое кольцо служащее всего лишь знаком того, что мы женаты».[166]

Это заявление явно адресовано американским миссионерам, которые служили в Австралии и раньше не носили обручальных колец, потому что в Америке это было не обязательным. Е. Уайт осознавала, что для американских миссионеров не было нужды покупать кольца. Ее совет основывается на четырех главных соображениях. Во-первых, американским миссионерам не трудно было объяснить, почему они не носят обручальные кольца, поскольку это не их национальный обычай. И, во-вторых, ношение кольца не являлось свидетельством супружеской верности. В-третьих, деньги, истраченные на покупку колец, лучше было бы использовать на финансовые нужды церкви. В четвертых, ношение обручальных колец могло иметь процесс с плохими последствиями, поощряя к соответствию – следовать мирским обычаям и моде. Эти причины сохраняют свою актуальность до нашего времени.

 

Постепенная реформа

 

Следует отметить, что Е. Уайт, уважала обычай ношения обручального кольца в странах, где он считался обязательным. В своем заявлении она отметила: «В странах, где этот обычай обязателен, мы ни в коем случае не осуждаем тех, кто носит обручальное кольцо. Пусть они носят его, если они делают это осознанно, но наши миссионеры не в праве считать, будто ношение кольца хоть на йоту укрепит их влияние. Если они христиане, это проявится в их христоподобном [127] характере, в их словах и делах, в семье, в общении с другими людьми».[167]

Фраза «если они делают это сознательно» подчеркивает, что Елена Уайт не дает полной поддержки ношению обручального кольца даже в странах, где его ношение обязательно. «Если» – подчеркивает, что даже в таких странах, некоторые не смогут примирить факт ношения кольца с голосом их совести. Это может быть истинным только тогда, когда сознание озарено ясным пониманием происхождения значения и духовного влияния обручального кольца.

Я должен признаться, что до сих пор носил обручальное кольцо сознательно, ибо воспринимал его сквозь «очки» моей итальянской культуры, как символ моего брачного состояния. По этой же причине я никогда не пытался убедить мою супругу не носить его. Но сейчас, после того, как я узнал его языческое происхождение, об отрицательном влиянии на историю христианства и на мою духовную жизнь и других, - не могу больше носить его с чистой совестью. Я доволен, что и моя жена также пришла к такому убеждению об обручальном кольце из различной перспективы.

Елена Уайт понимала эту важную истину: чтобы успешно осуществить реформу, она не должна проводиться быстрее, чем люди смогут воспринять новые истины. Вот почему она не возражала, чтобы наши члены в Европе и Австралии носили обручальное кольцо. Она понимала, что для того, чтобы осознать «разрушительный процесс» ношения обручального кольца – требуется время. Ее мудрое понимание хорошо выражено в совете, который она дала в отношении реформы в питании, - который с успехом можно применить в реформе одежды и драгоценных украшений: «Мы не должны двигаться быстрее, чем могут поспевать идущие вместе с нами, чья совесть и разум, убеждены в истинах, которые мы отстаиваем. Нам необходимо снизойти к людям, учитывая условия и обстоятельства жизни людей. Некоторые из нас в течение многих лет достигали нынешнего положения относительно реформы здоровья. Произвести реформу в питании – это медленный процесс. Мы встречаемся здесь с силой аппетита … Что касается реформы для нас лучше не дойти одного шага до назначенной метки, нежели на шаг перейти через нее. А если возможно какая-либо ошибка, то пусть она будут со стороны людей».[168] [128]

Елена Уайт уважала местные обычаи

 

Уильям К. Уайт, сын Е. Уайт, приводит два эпизода, которые иллюстрируют уважение его матери (но не одобрение) к местным обычаям ношения обручального кольца. Первый эпизод – из Европы, где Елена Уайт трудилась в 1885-1887 гг. Примерно в конце 1885 года в Базеле адвентистский проповедник в один из вечеров высказался против ношения драгоценных украшений, в том числе и колец. Одна женщина прервала проповедника и спросила, имеет ли он в виду и обручальное кольцо. Без промедления он ответил: «Да, все!» Этот инцидент вызвал большие споры, ибо в Европе обручальное кольцо не рассматривалось как украшение.

Когда об этом рассказали Елене Уайт, ее сын Уильям, присутствовавший на этой встрече, передает ее ответ: «Елена Уайт сказала, что там, где ношение обручального кольца требуется обычаем как вопрос верности, наши проповедники не должны ничего предпринимать для того, чтобы устранить этот обычай». [169] Ссылаясь на подобный случай в местности, где ношение кольца считалось обязательным, У. К. Уайт, писал в другом письме: «Она (Е. Уайт) сказала, что для нас было правильным различать ношение кольца как украшение и ношение его в качестве знака верности к мужу».[170] Следует отметить, что такое различие применимо к странам, где ношение обручального кольца требуется обычаем.

Второй эпизод включает самого У. К. Уайта. Во время служения со своей матерью в Австралии, он встретился с девушкой Этель Мей Лэси, которую он полюбил. Она была англичанка, проживавшей в Тасмании. Ее отец приехал в Австралию после службы в британской полиции. Ее семья и друзья считали обручальное кольцо очень важным, но, зная возражение Е. Уайт в адрес американских миссионеров, Мей решилась поговорить об этом со своей будущей свекровью (Е. Уайт). Затем она коротко отрапортовала своему жениху: «Вили, она мне сказала, что не имеет ничего против, чтобы я носила обручальное кольцо».[171] После того, как они поселились в своем новом доме и каждый знал их, она сняла кольцо и больше никогда не носила его, ибо не чувствовала себя удобно. [172] [129]

В свете этого опыта У. К. Уайт объяснил, что мать не возражала «Носить кольцо как знак верности в тех странах и тем людям, где обычай укоренился настолько, что отход от этого обычая был бы совершенно неправильно понят».[173]

Эти соображения приводят нас к выводу, что Е. Уайт никогда не имела в виду, что ее совет относительно обручального кольца должен стать правилом для каждого члена – адвентиста седьмого дня по всему миру. В странах, где ношение обручального кольца было обязательным, она оставляла этот вопрос на выбор совести - следовать этому обычаю или нет. Однако, она не колеблясь заявила, что ношение обручального кольца, соблазняет других следовать моде, и, таким образом, содействует «разрушительному процессу». Ее сильная озабоченность была достойной внимания. На протяжении истории мы видели, что разрешение носить обручальное кольцо, дало повод многим носить украшающие кольца, серьги, ожерелья, браслеты и так далее. Мы увидим, что этот «разрушительный процесс» также затронет и адвентистскую церковь.

 

Адвентистские взгляды после 1925 года

,

Употребление обручального кольца во время свадебной церемонии в первой половине XX века хорошо укоренилось в большинстве американских протестантских церквей. Неудивительно, что у некоторых адвентистов также возникло желание воспринять такую свадебную церемонию. Чтобы не дать распространиться этому обычаю, который привел бы к санкционированному широко распространенному употреблению обручального кольца, и со временем к использованию кольца в качестве украшения, на Осенней Сессии Генеральной Конференции в 1925 году руководители церкви приняли решение, которое впоследствии было включено в церковный порядок христиан Адвентистов Седьмого Дня: «Решили: что мы не одобряем церемонию кольца и тех служителей, которые совершают бракосочетания между верующими и неверующими и не принадлежащими к нашей вере».[174] А затем напечатано в нескольких изданиях церковного порядка вплоть до 1951 года.

Однако, это неодобрительное решение о церемонии кольца, включенное в церковный порядок, не смогло остановить употребление драгоценных украшений, особенно колец. Поэтому, на Осенней Сессии 1935 года, церковные руководители Северной Америки вновь подняли этот вопрос. На этот раз они высказались более решительно: «С самого начала члены нашей церкви [130] были простым народом. Наши принципы призывают нас отказаться от употребления драгоценных украшений, особенно тех, которые упоминаются в Библии и в Духе Пророчества, таких как кольца, серьги, браслеты, ожерелья; мы призываем к еще большей верности к этим важным и Богом данным принципам».[175]

В этом заявлении нет особого упоминания об обручальном кольце, ибо в то время в церкви проблема состояла больше в ношении драгоценный украшений в общем, чем обручального кольца в частности. Но ситуация вскоре изменилась поскольку во время Второй мировой войны обручальное кольцо стало популярным, по причинам, описанным выше, все большее число членов АСД в Северной Америке начала носить обручальные кольца

Чтобы остановить этот процесс ношения обручального кольца, в издании церковного порядка 1951 года введено новое заявление, специально упоминавшее обручальное кольцо. Это заявление преимущественно основано на совете, данном Е. Уайт в 1892 году, ограничивающем ношение обручального кольца в тех странах, где такой обычай обязателен: «В некоторых странах обычай носить обручальное кольцо считается обязательным и ассоциирует в умах людей с добродетелью и, следовательно, не воспринимается как украшение. При таких обстоятельствах мы не можем осуждать такую практику».[176]

 

Одобрение носить обручальное кольцо в Северной Америке

 

Запретительное заявление в церковном порядке 1951 года оставалось действительным в Северной Америке вплоть до 1986 года. В этом году совет Северо-Американского дивизиона на своем ежегодном совете проголосовал за снятие этого запрета и предоставление членам церкви в Северной Америке возможности носить простое обручальное кольцо как и в других странах: «Мы признали и проголосовали, что в соответствии с позицией, изложенной в церковном порядке (стр 145, 146), некоторые члены церкви в Северо-Американском дивизионе как и в других частях мира осознают, что ношение простого обручального кольца является символом верности супружескому обету и провозглашаем, что таких личностей надо принимать в члены и в служение церкви».[177] [131]

Несколько факторов, которые содействовали снятию запрета о ношении обручального кольца в Северной Америке. С 1951 года в Северную Америку прибыло много членов АСД из стран, где ношение обручального кольца было социальной необходимостью. Во многих случаях эти члены продолжали носить кольцо и в Америке. Так же и среди американских адвентистов были и такие, которые верили, что ношение обручального кольца стало в Северной Америке необходимостью, как и в других странах. Рассуждая последовательно, они исходили из совета Е. Уайт 1892 года, - что это уступка для «тех стран, где обычай является обязательством» и в данном случае приемлем также и для Северной Америки.

Нет сомнения в том, что обычай ношения обручального кольца набрал силу в Соединенных Штатах со Второй мировой войны. В своей книге «Кольца на протяжении веков», Джеймс Маккарти указывает на причину такой эволюции: «Со времени Второй мировой войны, никогда еще дом не был таким дорогим для молодых! Никогда еще супруги не чувствовали тяготения друг к другу, и ко всему, что означает семейная жизнь! Новобрачные начали настаивать на церемонии вручения колец жениху и невесте. Кольцо было единственным предметом из всего домашнего обихода, что можно было взять с собой на войну. А молодая жена хотела, чтобы ее муж – солдат, носил что-то, напоминающее ему о его брачном статусе во время его скитаний по миру».[178]

Рост популярности обручальных колец весьма увеличился в США со времени Второй мировой войны и появилась новая промышленная отрасль, занимающаяся исключительно созданием новых моделей колец. Сегодня большинство обручальных колец, это не простые золотые кольца без драгоценных камней, некоторые из них - различной формы, часто украшены алмазами и другими драгоценными камнями. Согласно высказываниям, некоторых ювелиров, с которыми я консультировался, около 90 % продаваемых обручальных колец, украшены алмазами или другими драгоценными камнями. Это означает, что только 10 % людей покупают и носят простые обручальные кольца. Ювелиры поведали мне, что простые обручальные кольца скоро выйдут из моды и станут музейной редкостью. Таким образом, сегодня уже нельзя сказать, что обручальное кольцо уже не является украшением, потому что большинство из них украшены алмазами или другими драгоценными камнями. Такие обручальные кольца весьма дорогие [132] согласно их украшений, и не соответствуют библейским принципам скромности и простоты.

 

 

Разрушительный процесс

 

Увеличение популярности колец повлияло на адвентистов как в Северной Америке так и в других странах. Во время своего служения в разных странах мира я постоянно встречался с реальностью «разрушительного процесса» сообразования с модой – носить драгоценные украшения. В больших церквах стало обычным опытом видеть членов, которые не только носили обручальные кольца, украшенные алмазами, но также серьги, браслеты и ожерелья.

Помню, когда я жил в Италии, наши сестры носили лишь простое обручальное кольцо. Какая разница наблюдается сегодня! Недавно я проповедовал в некоторых самых больших церквях Северной Италии, Австралии, Швейцарии, Дании, Норвегии и Англии. И везде я встречал большое число членов, обильно украшенных драгоценностями, в том числе кольцами с драгоценными камнями. В Северной Америке почти та же ситуация. И аргумент, который часто приходилось слышать – драгоценные украшения уже не представляют проблему.

Я не намерен осуждать тех членов, которые носят кольца с алмазами и другими драгоценными камнями. По своему опыту я знаю, что многие из них весьма искренны и не придают большего значения драгоценностям, которые носят. Они это делают, чтобы соответствовать социальному этикету. Они не видят необходимость снять этого «идола» - драгоценные украшения, и они готовы устранить его, когда они уразумеют принципы скромности, простоты и управления своими средствами.

Больше всего, я желаю показать, что Е. Уайт имела причину «глубоко чувствовать этот разрушительный процесс»[179] приспособления соответствия миру даже в таких мелочах, как простое обручальное кольцо. Это обозрение ношения обручального кольца в истории некоторых христианских церквей показало, как такие мелочи, как простое обручальное кольцо может открыть дверь к еще большему компромиссу, искушая людей носить и другие виды драгоценных украшений. [133]

 

Заключение

 

Вначале мы задали два вопроса: (1) Должны ли христиане носить обручальное кольцо? (2) Входят ли простые обручальные кольца в ту категорию неприемлемых украшений золотом и жемчугом, о которых упоминают апостолы Петр и Павел? Ради ответа на эти вопросы мы попытались проследить историю происхождения кольца – сначала в Древнем Риме, а затем в христианских церквах. То, что мы узнали из исторического обозрения, можно суммировать в пяти главных пунктах.

Во-первых, языческое происхождение кольца подтверждается мифологией и идолопоклоннической практикой. Придавая языческому символу святой христианский смысл, можно легко придти к мирскому значению самого символа. Подобное произошло в принятии христианами языческого дня Солнца, как дня Господня, который скорее стал просто выходным днем, чем святым.

Во-вторых, римляне применяли простое железное кольцо, чтобы соединить узами обручального обета двух любимых. Однако, мы находим, что простое железное обручальное кольцо вскоре сменилось украшенными золотыми кольцами, чтобы украсить все пальцы.

В-третьих, то, что произошло в языческом Риме, повторилось в христианской церкви. Мы нашли, что в раннем христианстве обручальное кольцо внедрялось в три этапа или стадии. На первом этапе – во времена апостолов – нет ни одного свидетельства о ношении обручального кольца. На втором этапе – во втором и третьем веках - носили лишь простое обручальное кольцо. На последнем этапе – III век – широко распространились все виды украшающих колец и драгоценных украшений.

В-четвертых, то, что случилось в христианской церкви – повторилось в современных деноминациях. Мы рассмотрели это на примере методистской и меннонитской церквей. На первом этапе не было ни драгоценных украшений, ни обручальных колец. На втором этапе была сделана уступка – началось ношение обручального кольца. На последнем этапе эта уступка стала поводом для ношения разных драгоценных украшений, включая кольца с драгоценными камнями. [134]

В-пятых, то, что произошло в методистской и меннонитской церквях, повторилось и в Адвентистской церкви. В точности подобный пример. На первом этапе, в начале адвентистского движения не носили никаких драгоценностей или обручальных колец. На втором этапе была сделана уступка для ношения обручального кольца только в тех странах где этот обычай обязателен. На финальном этапе уступка распространилась на членов церкви в Северной Америке. В результате многие стали носить драгоценные различные украшения, в том числе и кольца с драгоценными камнями.

Итак, урок истории очевиден. Как в Древнем Риме, так и в христианской истории, обручальные кольца оказали свое разрушительное влияние, побудив людей носить кольца и другие виды драгоценных украшений. Кажется, кольца проявляли почти фатальное влечение. Люди смогут настолько полюбить свое обручальное кольцо, что легко поддаются искушению увеличить число и «улучшить» стиль колец.

В свете этих открытии, каким должен быть ответ на первый вопрос: «Должны ли христиане носить обручальное кольцо?» Ответ: Христиане могут носить простое обручальное кольцо, если они могут это сделать с чистой совестью, в тех странах, чья культура считает ношение кольца обязательным. На второй вопрос: «Входят ли простые обручальные кольца в ту категорию неприемлемых украшений золотом и жемчугом, о которых упоминают апостолы Петр и Павел?» Ответ следующий: на протяжении истории простое обручальное кольцо не считалось украшением; но та же история учит нас, что простое обручальное кольцо оставалось таковым недолгое время. Простое обручальное кольцо превратилось в украшенные кольца, с драгоценными камнями.

 

 

Заключительное предостережение

 

Сегодня в культуре всех стран происходит быстрое изменение. Во многих западных стран древнее представление о браке как святом, нерушимом, пожизненном обете изменилось в новый мирской взгляд, согласно которого брак является социальным контрактом, который можно легко расторгнуть в суде. Воистину, развод более не является лишь американской боязнью. Он быстро распространился в наиболее развитых христианских странах. В результате, обручальное кольцо постепенно [135] потеряло свое значение взаимной верности «пока смерть не разлучит нас» и стало лишь простым украшением (а брачный обет потерял всякий смысл).

К тому же, людей более не удовлетворяет простое золотое обручальное кольцо; они желают иметь прекрасные кольца с алмазами или другими драгоценными камнями. Простое обручальное кольцо быстро становится реликвией прошлого. Это означает, что обручальные кольца становятся дорогим украшением, противореча Библейским принципам скромности и простоты. В свете этих склонностей, ношение обручального кольца может очень скоро стать неприемлемым для христиан даже в странах, где традиционно оно было признаком добродетели.

Многие настаивают, что драгоценные украшения, в общем, и кольца в особенности – являются вопросами меньшей значимости, которые не должны затмевать более важные вопросы. Я согласен. Христианство представляет из себя нечто большее нежели драгоценные камни и кольца. Вот почему они занимают в Библии весьма ограниченное место. Но с другой стороны, как Библия, так и история открывают, что любовь к драгоценным украшениям и их употребление имеют неизменный результат – духовный упадок и отступление. Поскольку обручальное кольцо имеет далеко меньшую значимость, почему не исполнять его верно и устранять всецело, если оно социально не обязательно? Почему нам вместо обручального кольца не носить «золотое кольцо, связывающее (нас) с Иисусом Христом, то есть иметь чистый и святой характер, истинную любовь, кротость и благочестие, которые являются плодами, растущими на христианском дереве, и их влияние будет распространяться всюду».[180]

 

 

Глава шестая

Однополые одежды

(Одежда для мужчин и женщин)

[139]

 

 

В наше время преобладает значительная тенденция - неясное различие между мужской и женской одеждой. Чарльз Виник в своей книге: «Новые люди: обезличивание полов в американской жизни» пишет: «Самая отличительная черта каждого пола была - выглядел и имел запах различный от другого. Женщины любили мужчин в костюмах из твида, представлявших их сильнее и массивнее… Мужчин привлекали женщины, чья нежная облегающая одежда благоразумно намекала на высокое достоинство и чей ароматный запах подавал надежду».[181]

 

Да здравствует, подобие

 

Сегодня в мире моды нет возгласа: «Да здравствует, различие!», но скорее «Да здравствует, подобие!» Действительно, подобие между мужским и женским стилем причесок и одежды, стало столь великим, что некоторые люди удивляются тому факту, что нельзя всегда быть уверенным кто из двух молодых людей идут по дороге - это два мальчика, две девушки или мальчик и девочка.

Виник иллюстрирует подобие стилей, ссылаясь на спектакль: «Женщина во тьме», в котором герой заметил, что хорошо сшитый костюм героини весьма подобен его костюму. «Мы, вероятно, шили костюмы у одного и того же портного», - сказал он. [182] Виник так прокомментировал: «Каждый пол все более и более приспособляется к моде, и характерные второстепенные внешние черты других сглаживаются, как это видно в спектакле Мосса Харта четверть столетия назад. Если одежда становится более обезличенной в отношении полов, необходимо чтобы на одежде артистов было отмечено «Его одежда», «Ее одежда».

 

Цель этой главы

 

Эта глава посвящена исследованию модной одежды, лишенной различия полов и как эта мода влияет сегодня на семью, место работы и церковь. Нам необходимо обратить внимание, – каким должен быть отклик христианина на обезличенную моду и как применить библейский принцип отличия полов при избрании одежды. [141]

 

Предвидение о бесполом обществе

 

В наше время движущей силой однополого образа жизни является взгляд феминистов о новом бесполом обществе, обычно известном как андрогиноузском обществе. Выражение андрогиноуз состоит из двух греческих слов: андроз (мейл – мужчины) и гинее (фимейл – женщины). Это описание личности, сочетающее в себе как мужские, так и женские характерные черты.

Феминисты утверждают, что мужчины и женщины, в сущности, одинаковы; они различаются лишь репродуктивными органами. Другие осознаваемые различия – суть последствия культурного влияния. Причина, почему девочки играют с куклами, а мальчики – с машинками заключается не в их природе, а в воспитании. Согласно взгляда феминистов, чтобы достичь воистину подлинной человеческой природы, - необходимо устранить сексуальные стереотипы, включая различия в одежде. Идеал нового обезличенного существования, который феминисты пропагандируют как новое общества, - это общество, где роли мужчин и женщин одинаковы и равнозначны. Феминисты рассматривают утопию бесполого общества как неотложную, чтобы достичь освобождения женщин от их подчиненной роли. «Хотя защищающих идею бесполого общества немного», - но как свидетельствует Роланд Мартинсон, - «есть много женщин, которые следуют мужскому образу жизни, веря, что таким образом они становятся свободными».[183]

Феминисты очень успешны в продвижении их революционного взгляда об однополом обществе. Мы видим это не только в изданиях этого общества, но в такой же мере в других сферах. В подтверждающих документах Алана Карлсона влияние этого бесполого общества отмечено в четырех направлениях: «(1) С 1980 года 72 % психически здоровых профессионалов … при своем здоровье, зрелости, общественно компетентной зрелости считают себя принадлежащими к бесполому обществу. (2) Школьные учебники преисполнены революционными феминистскими взглядами и содействуют их идеям. (3) Теологи в главных протестантских деноминациях сегодня отождествляют себя с феминистскими взглядами. Ведущий феминистский теолог Розмари Рейтер защищает эту смелую позицию в своем труде «Сексизм и Бог говорит: к феминистской теологии». В настоящее время (в течение нескольких лет) местные собрания Общества Библейской литературы посвятили многие из научных докладов, которые содействуют аспекту феминизма как однополому обществу. (4) Теперь это [142] общество определило свое главное направление в общем руководстве и даже в нашей военной службе».[184]

 

 

Внешний вид однополого общества

 

Чтобы создать бесполое общество феминисты исследуют различные пути. К примеру, Сандра Бим, психолог Корнельского университета, попыталась воспитать своих собственных детей, чтобы у них не было осознания пола. В интервью с Доном Монкеруду, репортером журнала «Омни», Бим сказала, что они с мужем «пытаются устранить сексуальные стереотипы из их поведения, разделяя домашние ежедневные обязанности, купая детей, приготавливая совместно обед и давая детям игрушечные автомобили и куклы, независимо от их пола». [185]

«В возрасте четырех лет, сын Бимы, Иеремия, носил берет, посещая детский сад. Однажды мальчика стали укорять: «что только девочки носят береты». Иеремия попытался объяснить, что не имеет значения кто носит берет – мальчик или девочка: только половое отличие делает разницу. В конце концов, расстроившись, он опустил свои штанишки», чтобы убедить их, что он мальчик. Однако, это не изменило их мышления, и они продолжала говорить: «Только девочки носят береты».[186]

Этот юмористический эпизод иллюстрирует смущение, происходящее от внедрения безличного внешнего вида. Феминисты верят, что это смущение – часть цены, которую надо платить ради достижения бесполого общества, которое разрешит более полное выражение человеческого потенциала. Парижские весенние моды 1970 года очень содействовали обезличенной моде. Диана Триллинг писала в «Субботнем обозрении»: «Следовать определенному образу действий или отходить от него … социально - сексуальные отличия между мужчинами и женщинами в вопросах одежды и стиля причесок. Хотя я не проявляю никакой л<