Зарождение и развитие криминологической науки

Идеи криминологического осмысления проблемы преступности, ее причин, личности лиц, совершивших преступления, защиты от преступности возникли задолго до того, как формировалась наука криминология.

Первые попытки выявить связь преступности с социальными условиями современного им общества можно найти у Платона (427-347 до н.э.), который, размышляя о природе преступности, называл главным ее источником междоусобие и противоречие между бедными и богатыми. Считая, что государство виновно в потворствовании этим источникам, он в своих философских трудах обращался к законодателю с требованиями установить пределы бедности и богатства, полагая нетерпимым пропорцию на уровне 1:4[38]. Анализируя причины преступности, Платон указывал на недостаточное воспитание, тем самым, признавая личностно-мотивационную природу преступного поведения. Платон одним из первых указал на социальную природу преступности и предписывал законодателю действовать на опережение событий: устанавливать законы и угрожать наказанием для предотвращения вредных поступков. К числу мер, которые способны удерживать людей от совершения противозаконных поступков, он относил неотвратимость наказания, общественное мнение, привычку достойного поведения, поощрение правопослушных граждан[39]. По мнению Платона, отрицательная роль безнаказанности выступает одной из основных причин совершения противоправных проступков[40].

Интересные суждения о природе преступности и наказания за преступление можно обнаружить в трудах Аристотеля (384-322 до н.э.). В частности, Аристотель к числу причин совершения людьми преступлений относил бедность, необоснованные привилегии некоторых социальных слоев, политическое бесправие и разноплеменность населения (национальные противоречия). По мнению Аристотеля, величайшие преступления совершаются из-за стремления к избытку, а не из-за недостатка предметов первой необходимости[41]. Мысль в социальной, а не только личностно-мотивационной природе преступности находит выражение в том. Что ученый отрицал прирожденные наклонности преступника, а в качестве средств воздействия на преступность называл социальные меры: справедливое государственное устройство; стабильность законов; главенство законов над должностными лицами, борьбу с коррупцией; развитие экономики; предоставление возможности реализовать активность различных слоев населения в социально-полезных формах. Аристотелем сформулирован один из принципов, который отразил сущность предупреждения негативных социальных процессов: «Если нам известны причины, ведущие к гибели государственных устройств, то мы тем самым знаем и причины, обусловливающие их сохранение: противоположные меры производят противоположные деяния»[42].

Следует отметить, что римские мыслители и юристы восприняли ведущие положения древнегреческих философов относительно возможности регулирования поступков разумом и чувством справедливости. Однако в силу более серьезного развития права в Риме, римские авторы ушли значительно дальше в разработке роли нормативного регулирования поведения людей. При этом были достаточно аргументированные исследования в направлениях социальной, нравственной, правовой природы преступлений.

Период раннего средневековья был далеко не лучшим временем для развития научных идей вообще, и идей, связанных с проблемами преступности, в частности. Известно, что в те времена господствовала теологическая модель личности преступника, в основе которой лежала злая воля или завладение душой человека дьяволом. Но даже в эти «черные» для науки времена были исследователи, имевшие довольно интересные суждения по многим вопросам жизнедеятельности. Так, Ф. Аквинский (1225-1274 г.г.) считал, что добродетельные люди в состоянии регулировать свое поведение без угроз со стороны человеческого закона, ориентируясь на закон естественный. Угроза не в реализации наказания необходима для людей порочных и не поддающихся убеждению.

Огромный вклад в разработку исследуемых нами проблем внес Т. Мор (1478-1535 г.г.), который заметил, что, несмотря на жестокую практику назначения наказаний, преступность не снижалась, а росла. В своей работе «Утопия» он связывал существование преступности с нищетой и бедностью широких слоев населения, с паразитическим образом жизни дворян. Мор Т. считал, что успешно бороться с преступностью можно не путем применения жестоких наказаний, а путем установления справедливого порядка в обществе.

Большое значение для развития криминологии имели работы Ф. Бэкона (1561-1626 г.г.), Т. Гоббса (1588-1679 г.г.), Д. Локка (1632-1704 г.г.), считавших, что справедливость одно из основных качеств правового регулирования, а при формировании человека решающее влияние оказывает социальная среда.

Философы-просветители XYIII в. (Монтескье, Вольтер, Беккариа и др.) впервые сделали попытку противопоставить средневековому, теологическому объяснению мира объяснение, основанное на рациональном, научном понимании природы и общества. Вопреки религиозным проблемам и теологическому пониманию человеческого поведения они сформулировали понятие преступления, как акта свободной воли человека, сознательно действующего и свободного в своих поступках.

Так, Ш. Монтескье (1689-1755 г.г.) в своих работах «Персидские письма» и «О духе законов» отмечал социальную обусловленность нравов поведения. По его мнению, человек в силу ограниченности разумного предвидения, подверженности заблуждениям и страстям способен к нарушениям законов природы и общества. Но справедливый законодатель в значительной степени может противодействовать социальным отклонениям.

Огромное значение для дальнейшего развития криминологической мысли имели идеи Ч. Беккариа (1738-1794 г.г.), который в 1764 году издал свою знаменитую работу «О преступлениях и наказаниях».

Беккариа Ч. закончил университет в г. Павии, а в 1764 г. был удостоен звания доктора права в Павианском университете, а уже в тридцать лет был назначен профессором «камерально-экономических» наук при Палатинской школе в Милане (находился тогда в австрийском владении), и после двух лет преподавания в ней переходит на практическую работу и становится высокопоставленным чиновником. Тоненькая брошюрка 26-летнего итальянского юриста была издана в 1764 году и принесла ему мировую известность. Она была переведена на французский, немецкий, английский, голландский, польский, испанский, русский и греческий языки, а затем выдержала более 60-ти изданий. Из этой работы были почерпнуты многие идеи знаменитого Французского уголовного кодекса 1791 года. Сразу же после выхода перевода этой работы в Англии была начата работа по кодификации английского уголовного права, которая была завершена к 1800 году.

В своей работе Ч. Беккариа излагает идею предупредительного воздействия наказания, способного, по его мнению, вырабатывать внутренние побуждения, удерживающие человека от проявления страстей, мотивирующих преступление. Но для этого наказание должно быть публичным, незамедлительным, необходимым, соразмерным деянию[43]. Исследователь считает, что лучше предупредить, чем карать преступление, такой должна быть цель хорошего законодателя[44].

Отметим также, что Ч. Беккариа разработал классификацию преступлений исходя из объекта посягательства, системы причиняемого общественного вреда, предумышленности или ситуативности, мотивации.

Огромный вклад в становление и развитие криминологической мысли внесли И. Бентам (1748-1842 г.г.), предложивший идею, в соответствии с которой человек стремится получить максимальное удовольствие и испытать минимальные страдания; А.М. Герри (1802-1866 г.г.) один из основоположников статических методов исследования преступности; Л.Ж. Кетле (1796-1874 г.г.), считающийся одним из основателей социологического направления в криминологии; и другие исследователи, так называемой, классической школы криминологии, которые отказались о существовавших ранее представляемых, связанных со сверхъестественными силами и разрабатывавших концепцию свободной воли человека и его умысла.

Первыми представителями периода позитивизма в криминологии считается итальянский врач Чезаре Ломброзо (1836-1909 г.г.). Именно он закончил основы изучения преступников и непреступников, в которых чувствовалось сильное влияние естественных наук, особенно биологии.

Преступниками не становятся, заявил он, преступниками рождаются. Преступники обладают отчетливо выделенными физическими чертами. Прирожденные индивидуальные факторы – основные причины преступного поведения, утверждал он. Ломброзо разработал таблицу признаков прирожденного преступника – таких черт, выявив которые, путем непосредственного измерения физических черт того или иного лица, можно было решить, имеем ли мы дело с прирожденным преступником или нет.

На основании своих исследований Ч. Ломброзо разработал следующую классификацию преступников:

- прирожденные преступники, которые обладают атавистическими чертами дикарей или животных;

- душевнобольные преступники, которые представляют собой пограничный биологический вид;

- преступники по страсти, к которым относятся и политические маньяки;

- случайные преступники, которые никогда больше не совершат преступлений[45].

Бесспорно, что заслугой Ч. Ломброзо является, во-первых, то, что с него по существу началась криминология как наука. Это объясняется тем, что Ч. Ломброзо первым подкрепил суждения о преступности и преступниках реальными исследованиями. Во-вторых, Ч. Ломброзо привлек внимание исследователей к личности преступника, к влиянию ее конкретных свойств на преступное поведение. В-третьих, Ч. Ломброзо обратил внимание на то, что преступники являются различными по степени своей опасности для общества.

Теорию Ч. Ломброзо стали критиковать уже его современники, поскольку последующие исследования не подтвердили наличие каких-либо ярко выраженных физических свойств у преступников, отличающих их от законопослушных граждан. Кроме того, оказалась очевидной связь между преступностью и социальными явлениями в обществе. Сущность теории Ч. Ломброзо, как точно заметили исследователи, сводится к тому, чтобы «измерить, взвесить и повесить»[46]. Позднее и сам Ч. Ломброзо стал признавать влияние на преступность социальных явлений, в частности, окружения индивида.

Продолжателями идей Ч. Ломброзо были его ученики Э. Ферри и Р. Гарофало.

В 1878 году Энрико Ферри опубликовал свою работу «Теория невменяемости и отрицание свободной воли». Отталкиваясь от идеи своего учителя о биологических основах причинности, он вместе с тем уделил большое внимание взаимодействию социальных, экономических и политических факторов. Э. Ферри полагал, что государство должно стать тем основным инструментом, при помощи которого можно добиться улучшения условий жизни людей. Ферри Э. являлся основоположником уголовной социологии, профессор Римского университета. Говоря о смертной казни, он говорил, что «сдерживающее воздействие на преступность оказывает не установление смертной казни в законах, а реальное и достаточно масштабное ее применение. При незначительном применении смертной казни эффект от нее лишь отрицательный»[47].

Рафаэль Гарофало сформулировал теорию опасного состояния личности. В своей книге «Критерии опасного состояния» он ввел понятия этой криминологической теории: понятие «опасного состояния» личности преступника. Это понятие рассматривалось автором как изменчивая (перманентная) и внутренне присущая (имманентная) человеку склонность к совершению преступлений.

К началу двадцатого века получило развитие социологическое направление в криминологии.

Наиболее популярной была теория «социальной дезорганизации», сформулированная Эмилем Дюркгеймом (1858-1919 г.г.), который считал преступность результатом аномии, безнормативности, т.е. результатом ослабления действия общепринятых социальных норм. Безнормативность ведет к аморализму и преступности. Подметив, что преступность особенно быстро растет в индустриально развитых странах, он пришел к выводу о том, что преступность – одно из необходимых условий существования здорового, развивающегося общества. Этот вывод Э. Дюркгейм обосновывал тем, что прогресс в обществе невозможен без отступления от выработанных социальных норм. Всякое отклонение от этих норм, в том числе и преступное, подготавливает необходимые в обществе изменения. Таким образом, существование преступности в обществе необходимое, нормальное и полезное явление, неотделимое от нормальной эволюции морали и права. Ненормальны лишь слишком высокий или слишком низкий уровни преступности, т.к. в первом случае обществу грозит распад, а во втором – отсутствие развития. На этом основании автор считал, что в обществе необходимо установить норму преступности и преодолевать только фактическое превышение этой нормы, чему должно служить уголовное наказание[48].

Позитивным в теории Э. Дюркгейма является то, что интенсивное развитие человеческой цивилизации неизбежно сопровождается ростом преступности, что преступность тесно связана с «размыванием» социальных норм, т.к. в общественном сознании «стирается» стандарт должного, в том числе правомерного поведения. Ошибочным является суждение автора о том, что всякое отклонение от социальной нормы позитивно. Между тем, отклонения от нормы могут быть позитивными, способствующими созданию и развитию общества (внедрение новых технологий в производстве, сопряженных с новой организацией труда и т.п.) и негативными, разрушающими его (в частности, преступность). Задача состоит в том, чтобы прогнозировать и нейтрализовать негативные последствия общественного развития.

Теория дифференциальной ассоциации (многообразия связей) была основана американским криминологом Э. Сатерлендом. Основные идеи этой теории были сформулированы в опубликованной им в 1939 году монографии «Принципы криминологии» и сводились к тому, что преступление является результатом обучения личности в микрогруппах с криминальной моделью поведения, чем чаще и настойчивее у личности связи с такими микрогруппами, тем больше вероятность того, что человек станет преступником. Если бы человек с самого детства был включен в другой круг общения, он никогда не стал бы преступником.

Позитивным в этой теории является то, что автор обращает внимание на социально-психологические причины преступного поведения, т.е. на процесс формирования личности в малых социальных группах, где и происходит формирование личностных качеств, которые во взаимодействии с конкретной жизненной ситуацией приводят к совершению преступления. Недостатком данной теории является то, что при объяснении причин преступного поведения, ее автор не учитывает общесоциальных причин преступности, т.е. процессы, происходящие в макросреде[49]. Кроме того, данная теория игнорирует реально существующую активность личности во многих сферах жизнедеятельности и делает ее заложником той социальной среды, в которой она находится. Между тем, не всякая личность, сталкивающаяся с преступной средой, воспринимает преступную модель поведения[50].

Теория «стигматизации» (интеракции) – теория наклеивания ярлыков (стигма – в переводе с латинского – это клеймо). В 30-х годах ХХ века разрабатывалась ученым из Колумбийского университета Г. Беккером, а также другим американским ученым Ф. Танненбаумом. Возникновение этой теории было, очевидно, связано с низкой эффективностью и даже явно обнаружившимся к началу века кризисом системы уголовно-правового контроля над преступностью. Исследователи исходили из того, что общество своей реакцией на девиантное поведение не только не предотвращает их, но и, наоборот, стимулирует их развитие как ответную реакцию на их негативную оценку со стороны общества.

Объектом особого внимания сторонников этой теории стали два явления: 1) криминализация 2) уголовное судопроизводство.

Криминализация представляет собой объявление определенных видов человеческого поведения преступными. Уже на этой стадии начинается процесс клеймения людей, навешивание ярлыков, причем, незаслуженно, поскольку процесс криминализации определенных деяний зависит от субъективного усмотрения определенной группы людей. В частности, криминализация осуществляется для поддержания власти господствующих классов. Воздействие уголовного судопроизводства на поведение человека, совершившего преступление, усугубляет процесс клеймения, носит негативный характер, приносит обществу больше вреда, чем пользы. Сторонники указанной теории объясняют это тем, что в результате ареста и осуждения человека за ним закрепляются социальный статус и социальная роль преступника. Это клеймо вызывает последующее негативное отношение общества к преступнику, его отчуждение от общества. В результате следует обратная реакция: человек идентифицируется с социальной ролью преступника, вживается в нее, у него меняется мировоззрение и он совершает новое преступление.

В практическом аспекте сторонники теории стигматизации предлагали вполне разумные и позитивные вещи:

- декриминализировать те виды деятельности, которые можно отнести лишь к морально осуждаемым действиям;

- отказаться от ряда карательных мер воздействия на преступность (например, от краткосрочного тюремного заключения);

- максимально отделить преступность от системы уголовной юстиции путем расширения некарательных мер воздействия[51].

Указанные положения теории стигматизации оказали большое влияние на практику, в частности, на увеличение некарательных мер воздействия на преступность, на практику предупреждения рецидивной преступности.

Вместе с тем со многими положениями данной теории нельзя согласиться:

1. Авторы анализируемой теории преувеличивают значение субъективного фактора при криминализации деяний, поскольку в основе признания основной массы деяний преступными лежит не субъективное усмотрение определенной социальной группы, а реально существующая опасность этих деяний для общества.

2. Хотя криминализация деяний действительно в какой-то мере является клеймом, без нее обойтись совсем нельзя, т.к. необходимо строго ограничить круг преступных деяний, на которые необходимо воздействовать специфическими мерами отличными от мер воздействия на другие виды социально отклоняющегося поведения. Кроме того, криминализация необходима и в тех случаях, когда система уголовной юстиции в борьбе с преступностью отойдет на второй план: необходимо будет строго определить правовые основания применения к преступникам мер некарательного воздействия, которые в значительном числе случаев сопряжены с определенными ограничениями правового статуса этих лиц. Криминализация в этом случае ответит на вопрос о том, к кому и за что могут быть применены некарательные меры.

3. Система уголовной юстиции действительно доказала свою низкую эффективность. Однако сравнение статистических данных о рецидивной преступности осужденных, попавших в места лишения свободы, с данными рецидивной преступности лиц, к которым применен институт пробации, связанный с мерами некарательного воздействия, показало, что меры некарательного воздействия не обладают большой эффективностью, т.к. уровень рецидивной преступности в указанных случаях примерно является одинаковым[52]. Очевидно, что система уголовной юстиции еще долго будет сохраняться, а система мер некарательного воздействия лишь постепенно расширять сферу своего влияния.

4. Полная реализация теории стигматизации на практике привела бы общество к невозможности выработки какой-либо программы предупреждения преступности. Поскольку по точному утверждению американского криминолога В. Фокса, «…с точки зрения ее результатов остается неясным, что лучше – делать что-нибудь вообще или ничего не делать, а если что-то делать, то, что именно»[53].

Теория научно-технической революции как комплексной причины преступности не может быть представлена строго определенной группой ученых, т.к. сходные мысли о влиянии научно-технической революции на преступность высказывают многие исследователи, придерживающиеся различных криминологических направлений. По мнению исследователей научно-техническая революция во-первых, приводит к увеличению числа преступлений, связанных с эксплуатацией техники. Во-вторых, дает преступникам технические средства, обеспечивающие совершение преступлений. В-третьих, порождает социальные явления, способствующие преступному поведению. Речь идет о таких явлениях, как индустриализация, порождающая безработицу, вынужденную миграцию сельского населения и иностранных рабочих в города, где они образуют гетто со специфической субкультурой, мобильность населения, урбанизация (уплотнение населения), приводящая к остроте социальных конфликтов. Все это вместе ведет к отчуждению людей друг от друга, разрушению семей, соседской общины, а, следовательно, к ослаблению позитивного неформального контроля за поведением личности[54]. Указанные обстоятельства, безусловно, влияют на состояние преступности в индустриально-развитых странах, однако эти обстоятельства не причины, а факторы преступности. Доказательством этого служит различный уровень преступности в государствах, переживающих негативные последствия научно-технической революции. Очевидно, что основные детерминанты преступности лежат в природе самого общества.

«Критическая криминология» («новая», «радикальная» криминология) возникла в конце 60-х годов ХХ века на основе глобального кризиса, который пережила Западная цивилизация в 60-х и 70-х годах. Представители этого направления высказывали различные суждения о преступности, однако их объединяло три момента:

- критическое отношение к существующей модели развития общества;

- отрицание традиционных криминологических теорий;

- постановка криминологических проблем в зависимость от глобальных изменений в общественном устройстве[55].

Свидетельством сформированности этого направления был выход в свет в 1975 году книги американских криминологов Я. Тейлора, П. Валтона и Дж. Янга «Новая криминология», в которой авторы однозначно связали решение проблемы девиантного (в том числе и преступного поведения) с изменением социального устройства общества. В 1975 году выходит вторая книга этих же авторов под названием «Критическая криминология», в которой их основные идеи получают более развернутое воплощение.

Ряд представителей радикального направления в качестве методологической основы своей теории взяли марксизм. К их числу, в частности, принадлежал американский криминолог Р. Куинни. Криминологи Запада марксистского толка исходят из того, что рост преступности в западном обществе обусловлен обостряющимися противоречиями в капиталистическом обществе. Эти противоречия приводят к острому конфликту между господствующим классом буржуазии и рабочим классом. Экономически господствующий класс решает этот конфликт в свою пользу – криминализирует любое поведение, которое противоречит его интересам. Решить проблему преступности в западном обществе, по мнению радикальных криминологов марксистского толка, можно ликвидировав капиталистическую систему и перейдя к социалистической модели общества. Позитивным в критической криминологии является острая и объективная критика модели западного общества, постановка вопроса о необходимости изменения этой модели.

Однако в этой криминологии есть ряд моментов (прежде всего в критической криминологии марксистского толка), с которыми нельзя согласиться.

1. Не существует ни одной модели общества, которая была бы свободная от социальных пороков, порождающих преступность. Не был такой системой и социализм.

2. Борьба классов уже не является основным механизмом истории, поскольку население западных стран давно дифференцируется не по отношению к собственности, а по уровню доходов. Кроме того противоречие между буржуазией и рабочим классом не являются столь острыми, как раньше, поскольку рабочие больше привязаны к собственности, чем средний класс[56].

3. Сторонники критической криминологии переоценивают роль экономических явлений как источников конфликтов. Конфликты, влияющие на преступность, могут вытекать из религиозных, национальных и других отношений.

4. Критикуемые авторы совершенно не учитывают, что радикальные преобразования общества (прежде всего социальные революции) сами по себе являются причинами преступности, поскольку они на длительное время разрушают антикриминогенный потенциал общества.

Современные направления криминологии не только вобрали в себя все лучшее, что было сделано предшествующими поколениями, но пошли дальше. В частности, объектами исследований стали жертва преступления, проблемы виктимного поведения, а также проблемы, связанные с осуществлением социального контроля за преступностью.