Если тотальность – это объективное качество телевидения, то его тоталитарность там, где она возникает, есть результат целенаправленной деятельности владельцев телеканалов или тех, кто за ними стоит.

 

Информационное общество

Информационное общество — это новый этап развития человеческой цивилизации, когда доминирующими становятся информационные процессы. Считается, что это третья стадия развития человечества. Мы (не все) живем в ней сейчас. Основа власти на информационной, стадии — доминирование в сфере информации

Очевидно, что СМИ сами по себе СТРЕМЯТСЯ БЫТЬ КАК МОЖНО «ГОРЯЧЕЕ», ЗАХВАТЫВАТЬ ЧЕЛОВЕКА и использовать его в своих целях, направлять его по тому пути, который выгоден тем, кто управляет СМИ.

С точки зрения Бурдье, сегодня главные противоречия СМИ в том, что, с одной стороны, они становятся всё более влиятельными, а с другой — сами всё больше подпадают под контроль.

 

24. Телевидение как политический и национальный стратегический ресурс

В руках общенациональных телеканалов находится уникальный стратегический ресурс, которым не располагает более ни один институт в обществе или государстве, а именно — возможность одномоментного и сколь угодного по продолжительности психологического воздействия на всех граждан данного государства.

 

Тотальность телевидения, переходящая в его тоталитарность, отчетливее всего демонстрируется по следующим направлениям.

Первое. Формирование уже упомянутой мною информационной картины дня, которую не могут игнорировать ни другие СМИ, ни даже политики (кроме самых влиятельных, в том числе и влиятельных благодаря своим связям с ТВ).

Второе. Определяющее влияние телевидения на результаты выборов, доходящее в некоторых странах, в том числе и в России, до критических отметок.

Третье. Именно ТВ формирует сегодня, по существу, всю культурную среду жизни массового человека. Причем это «культура» в широком смысле слова — от языка, политического и потребительского поведения до предпочтений в сфере собственно культуры.

Четвертое. Телевидение и только телевидение формирует иерархию персоналий в современном обществе, причем на высших ступенях этой иерархии обязательно находятся как владельцы или топ-менеджеры крупнейших телеканалов, так и главные «лица» этих телеканалов или, как они сами себя называют, телезвезды.

Пятое. В наиболее полной мере тотальная власть телевидения пока воплощается в системе раскрутки звезд массовой культуры. Если в политике, спорте или иной сфере общественной активности еще возможен прорыв в телеэфир не с телеплощадки, то в сфере масскульта, особенно музыкального, это просто немыслимо. Здесь телевидение в буквальном смысле осуществляет масскультовый тоталитаризм.

 

Мы живем в условиях демократии, главный политический цикл которой — избирательный. Вот его основные этапы.

Выборы —> межвыборный период —> предвыборный период —> избирательная кампания —> новые выборы.

Очевидно, что журналист, даже самый объективный, имеет определенные политические пристрастия, выражающиеся, в частности, в том, что он голосует на выборах за определенного кандидата или партию.

 

Иногда главные редакторы и журналисты, настаивая на своей и своих СМИ объективности и в этот период, ссылаются на то, что они, во-первых, дают всю информацию обо всех кандидатах, а во-вторых, предоставляют слово на страницах своих изданий и на своих телеканалах опять же всем значимым кандидатам.

ЖУРНАЛИСТ ВСЕГДА ПРИСТРАСТЕН, ПРИЧЕМ В МОМЕНТЫ ПОЛИТИЧЕСКИХ КРИЗИСОВ ПРИСТРАСТЕН ОЧЕВИДНО, ДАЖЕ ЕСЛИ УТВЕРЖДАЕТ ОБРАТНОЕ. ПОЭТОМУ ДЕЛО НЕ В ТОМ, МАСКИРУЕТ ОН СВОЮ ПРИСТРАСТНОСТЬ (ТЕНДЕНЦИОЗНОСТЬ) ИЛИ НЕТ, А ХОЧЕТ ЛИ И УМЕЕТ ЛИ ЕЕ ОГРАНИЧИТЬ.

Можно ли на основе этого сказать, что всякий журналист субъективен, а журналистика в целом — объективна? Ответ будет отрицательным.

И причин тому, по крайней мере, четыре.

Первая. Журналисты — носители политической профессии. Политика не может быть объективной.

Вторая. Значительная часть журналистов, но особенно главных редакторов, как я уже отмечал, входит в правящий класс.

Третья. Журналистика как профессиональная корпорация и как СМИ — всеохватывающая система, постоянно оказывающая влияние на аудиторию. Но воспринимается аудиторией журналистский продукт не как масса всего того, что СМИ создают за какой-то отрезок времени, а вполне дискретно. Каждый обычный человек читает одну, в лучшем случае две газеты. Смотрит в основном один-два телеканала. И читает газеты, и смотрит телепередачи (политические) не насквозь, не от корки до корки, а две-три статьи, три-четыре передачи.

СУММАРНАЯ ОБЪЕКТИВНОСТЬ ЖУРНАЛИСТИКИ – КАК ШАР СО МНОЖЕСТВОМ ШИПОВ, КАК ЁЖ. ВОЗЬМЕШЬ В ЛАДОНИ ЦЕЛИКОМ И АККУРАТНО – ВСЁ БУДЕТ НОРМАЛЬНО, МОЖНО ДАЖЕ ПОВОРАЧИВАТЬ И РАССМАТРИВАТЬ, ДИВЯСЬ ТОМУ, СКОЛЬ ИЗЯЩНО ОСТРЫ ЭТИ ШИПЫ. НО ТКНЕШЬ В ЭТОТ ШАР, В ЭТОГО ЕЖА ПАЛЬЦЕМ – УКОЛЕШЬСЯ, С КАКОЙ БЫ СТОРОНЫ К НЕМУ НЕ ПРИКОСНУЛСЯ.

ДУАЛИЗМ ПОЛОЖЕНИЯ ЖУРНАЛИСТА: ОН СУБЪЕКТ ПОЛИТИЧЕСКОГО ПРОЦЕССА, В МЕНЬШЕЙ МЕРЕ, КОНЕЧНО, ЧЕМ СОБСТВЕННО ПОЛИТИКИ, НО ТЕМ НЕ МЕНЕЕ. НО ОН И ОБЪЕКТ ПОЛИТИЧЕСКОГО ПРОЦЕССА, УПРАВЛЯЮЩЕГО ЖУРНАЛИСТОМ КАК СУЩЕСТВОМ, ЦЕЛИКОМ И ПОЛНОСТЬЮ ОТ ПОЛИТИКИ ЗАВИСЯЩЕМ. ДАЖЕ В БОЛЬШЕЙ СТЕПЕНИ, ЧЕМ ПРОСТО ЧЕЛОВЕК. ИБО ЖУРНАЛИСТ – НОСИТЕЛЬ ПОЛИТИЧЕСКОЙ ПРОФЕССИИ, СУЩЕСТВЕННО РАЗНОЙ В РАЗНЫХ ОБЩЕСТВАХ, ПРИ РАЗНЫХ ПОЛИТИЧЕСКИХ РЕЖИМАХ, ПРИ РАЗНЫХ СОСТАВАХ ПРАВЯЩЕГО КЛАССА.

БОЛЕЕ АВТОРИТЕТНЫЙ, БОЛЕЕ ВЛИЯТЕЛЬНЫЙ, БОЛЕЕ ИЗВЕСТНЫЙ, БОЛЕЕ УБЕДИТЕЛЬНЫЙ ЖУРНАЛИСТ ВСЕГДА И ОБЪЕКТИВНО ОБЛАДАЕТ БОЛЬШЕЙ ПОЛИТИЧЕСКОЙ СУБЪЕКТНОСТЬЮ И, КАК СЛЕДСТВИЕ, – БОЛЬШЕЙ (SIC!) СУБЪЕКТИВНОСТЬЮ, ЧЕМ МЕНЕЕ АВТОРИТЕТНЫЙ, МЕНЕЕ ВЛИЯТЕЛЬНЫЙ, ЕТ CETERA.

 

А что же в том случае, когда оба института — в смысле профессионализма — хороши, или оба плохи, или особенно когда власть плоха, а пресса хороша!

 

Когда я говорю о превалировании политической объектности журналистов над субъектностью, я имею в виду следующее:

• событие — подслушивание политических конкурентов, создали не журналисты, написавшие об этом событии;

• редактор СМИ принял решение печатать этот материал, а мог принять и иное решение;

• 99% журналистских текстов — это не тексты о деле «Уотергейт».

Конечно, и сами политики суть не только субъекты политического процесса, но и его объекты (они — люди, они зависят от избирателей, обстоятельств, объективного хода истории и т. п.). Но тогда субъектность политиков — это субъектность второго ранга, после субъектности первого ранга, то есть субъектности массовидных политических субъектов (партий, институтов, социальных слоев, общества в целом).

Субъектность СМИ в целом как системы, как института – это субъектность третьего порядка. А субъектность большинства отдельно взятых журналистов есть субъектность четвертого порядка, ниже которой — лишь субъектность просто людей.

И, лишь отправляя функцию гласа народа, функцию опосредованного влияния на власть от имени народа — реально передавая его интенции или искажая их в ту или иную сторону или даже подменяя эти интенции своими собственными измышлениями, мистификациями, суррогатами, только в этом случае журналисты как корпорация, как институт возвышаются до политической субъектности второго порядка. Эта высшая мера субъектности журналистики проявляется эпизодически, в форс-мажорных обстоятельствах: в России на выборах 1996 года, в октябре 1993 года и т. п.